Холивар. Квест "Проклятый город".

Все больше в его голосе насмешка сменялась тоской. Тоской по тем временам, когда войны были честными, воевали воины, а не солдаты и даже у наемников был кодекс чести. Голос его становился все глуше:

— Так вот. Патрик, из того тупого и благородного дворянства, которое почти все вымерло. Я сам воспитывал его. Я научил его драться, но я не смог научить его побеждать любой ценой. Он не сможет пока пойти на предательство, не сможет бросить своих людей умирать, не сможет подчиниться подлецу.

Он криво усмехнулся:

— Вот такого урода я воспитал.

И замолчал.

Молчал и я, а что тут скажешь. Я знал Патрика, он вырос у нас на глазах. На лето иногда его отправляли с Героном к нам в деревню. Я тоже его учил. Учил, как работать ножом в давке, против доспешных, как выживать. Он действительно настоящий рыцарь. Без страха и упрека. Такой не предаст и не бросит напарника в беде. Медленно я сказал:

— Знаешь, хорошо, что мы с тобой не такие.

Герон согласно кивнул, с такой горькой и злой усмешкой, что мне самому стало хреново. Я же продолжил:

— Постольку поскольку мы не такие, то что ты хочешь..?

Герон посмотрел на меня и решился:

— Я хочу, чтобы он не доехал до конца!!!

Видно мой взгляд был странным, потому что Герон опять заторопился с объяснениями:

— Нет! Я не хочу ему ничего плохого! Просто ты посмотри на эту компанию: такого, я еще не видел. Это сложившийся коллектив, а новичка они будут посылать вперед, да он и сам полезет, лишь бы его приняли в их круг. Зная Патрика, я могу гарантировать, что он сдохнет одним из первых. Поэтому я и хотел тебя попросить...

Он снова замолчал, с трудом подбирая слова.

— Чтобы он не смог продолжить путь в связи с какой-нибудь проблемой... — продолжил я за него.

— Ага,— он облегченно кивнул и лицо его прояснилось.

Я же задумался. Не так-то это было легко сделать.

— Знаешь, давай-ка сделаем так. Пусть пока едет, а при малейшей возможности мы постараемся придумать, как это все провернуть.

Герон просиял, но все равно попросил:

— Пообещай, что Патрик не поедет с ними.

Я с легкостью пообещал.

Мы расстались у колодца, причем Герон спешил обратно походкой человека, сбросившего тяжелый груз, я же наоборот медленно и задумчиво. Наши меня не дождались, а улеглись спать. В принципе правильно, завтра тяжелый день, а спать на ходу в этих местах — чревато. Посидев у костерка и попив из, заботливо укутанный в кусок старого одеяла, котелка с чаем, я решился. Подошел к Сергуньке, укрытому полушубком и посапывающему в две дырочки и, протянув руку, хотел его разбудить. Не прекращая посапывать, тот откинул полушубок и теперь, для разнообразия, уже мне в пузо уставился арбалет. Сопенье прервалось:

— Чё т хотел, дядь Митрич?

Ясные глаза, ни капли сна и ехидная улыбка. Или мне показалось, но с соседних саней хрюкнул Санька.

— Ишь ты. — только и смог сказать я, немного опешив. — Иди ка со мной, поговорим.

Проболтав с ним часа полтора, мы отправились спать.

* * *

Утро было плохим. Сильно хотелось спать, около саней ходил храмовник и раззорялся с утра пораньше:

— Нет! Вы посмотрите! Это быдло ещё спит!

Удар пришелся по спине. Я чуть не заорал, но зато сразу же вскочил. Ну почему он выбрал для удара именно меня! С соседних саней мигом соскочили ребятишки. На их угрюмых физиономиях крестьянским смирением даже не пахло. Пошевелив пальцами, я приказал им заткнуться и вести себя смирнее. Семен набрал воздух в грудь и собрался было, что-то сказать, причем, судя по спрятанной руке, разговор мог закончиться вспоротым брюхом или горлом. Мой взгляд он игнорировал. Кстати на храмовника я бы не поставил. Туповатый. Они сильны строем и когда их много, а поодиночке ничего особенного. Храмовник стоял передо мной с тонким породистым лицом и разглядывал как экскременты недельной давности, которые уже не пахнут, но говном все равно являются. Чья-то рука взяла храмовника и развернула так, что мне оставалось только любоваться на показанный мне тыл.

— Вы знаете, что это мои люди, любезный?

Спасителем оказался Патрик. Когда он не пытался произвести впечатление на эльфийку, то выглядел очень внушительно. По крайней мере, опасностью веяло от него ощутимо.

— Уберите руки, — спокойно сказал храмовник. — Это же всего-навсего крестьяне. Быдло. Их вокруг как грязи, и от того, что я их немного поучу, вам же будет лучше. А то они не слишком почтительные.

— Во-первых, среди людей моего баронства есть разные сословия, но нет рабов. Во-вторых, Вы сейчас оскорбляете Охотников, которые могут убить Вас также легко, как я убиваю таракана, и я удивляюсь, что они до сих пор этого не сделали. В третьих, Вы оскорбляете человека много старше Вас. В-четвертых, поскольку Вы человек благородный, то я не могу приказать Вас повесить, но я могу вызвать Вас на дуэль, хотя если Вы принесете свои извинения...

Недосказанная фраза повисла в воздухе. На улицу к тому времени высыпали все. Гном о чем-то рассуждал нависая над картой, дроу отрешенно улыбался, а молодой парень, судя по всему назначенный на роль главного героя, горячо возражал, указывая кинжалом то на одно место, то на другое. Эльфийка о чем то расспрашивала рыжую, около них крутился Шустрик. Десяток вместе с Героном собирался, желчный маг, выговаривал седому воину, который, наверно, даже спал в доспехах. Около нас нарисовались, как из под земли, двое оруженосцев-послушников с длинными кинжалами. Нас в расчет они не брали. Храмовник улыбнулся:

— Я предлагаю Вам, барон, извиниться передо мной, а чтобы я принял извинения, предлагаю выпороть эту нерасторопную свинью, которая лениво дрыхла, когда все остальные были уже готовы к дороге.

Я захолодел. Остальные были далеко и не смогли бы вмешаться, даже если бы захотели. Причем в то, что они захотят, я не верил. На секунду все зависли, наконец храмовник подмигнул своим людям и один начал медленно вытаскивать кинжал, который издал чуть слышный скрежет. В ту же секунду все изменилось. Честно скажу, такая выучка, которую мне продемонстрировали эти бойцы, стоила дорогого. Так среагировать на скрежет клинка! Гном, прикрылся лезвием секиры. Седой расслаблено стоял уронив меч на дорогу, маг крутил в руках файербол, рыжая, держа в руках клинки расстелилась над дорогой в низком приседе. Шустрик, куда то исчез, но брошенные им ножи, торчали в дереве между нами, там же где и две эльфийские стрелы. Дроу, не знаю как, оказался рядом с нами. Воина такого класса мне видеть еще не приходилось. Подоспела эльфийка. Высказав все, что она думает и посоветовав, если маленькие дети не могут ехать мирно, то пусть отправляются по домам, она ушла собираться в дорогу. Наш молодой барон скрипнул зубами на подоспевшего Герона и, не отвечая на его вопросы, отправился к лошадям. Храмовник повернулся ко мне и стараясь, чтобы слышал барон, которого уводил дроу, сказал:

— А ты, быдло, в следующий раз будь порасторопнее, а не то отведаешь плетей.

Спина Патрика напряглась, он медленно развернулся:

— Сейчас, к сожалению, нельзя. Но после окончания похода, я имею честь вызвать Вас.

Храмовник, толкнув меня, засмеялся и ушел, ничего не сказав. Сергунька и Саня с ненавистью смотрели вслед. Подошедший Семен сказал на тихом языке:

— Кое-кто из них не доедет до конца. И я боюсь предположить, что это не барон.

— Да, — ответил я ему по нашенски. — Можно этим заняться.

Дроу смотрел на нас и мне очень не нравился его взгляд. Потянуло холодком, на секунду мне даже показалось, что он понял наш разговор. Ерунда, я решительно встряхнул головой, никто из эльфов не может знать тихого языка Охотников, и успокоенный сам собой начал собираться.

* * *

Выехали мы позднее и решили обедать на санях. Молодой барон ехал насупленный и мрачный, в сопровождении Герона. Храмовник презрительно кривил тонкие губы и громко рассказывал о своих подвигах эльфийке, где-то впереди обоза.

— Патрик! — негромко окликнул его Семен. — Ты тоже ведь можешь рассказать много разных историй.

Тот покачал головой:

— Мне не о чем рассказывать. Ты же слышал про подвиги этого рыцаря. Несмотря на то, что мы с ним немного не в ладах (читай: ненавидим друг друга), я не совершил и сотой доли того, что сделал этот рыцарь.

— Да что он сделал?! — тут уже загорячился Герон. — Надуманные подвиги, сделанные не для чего!

— Он боролся с драконом, мечтательно сказал Патрик, — и победил его. — Он спасал прекрасных дев и боролся с черными колдунами во Славу Господа! А я? Что сделал я?

— Ты? Ты вместе с небольшим отрядом очистил западный торговый тракт от трех банд, с которыми не могли справиться все дружины пограничных баронов, — сказал Семен.

— А еще ты в одиночку, когда охотился, избавил деревню Приозерье, от скальной виверны, которая таскала детей, жеребят и баранов. — вступил в разговор я. — Причем виверна была размером с двух коней и общей длинны в ней оказалось шесть метров, от носа, до кончика хвоста.

От парня потянуло такой тоской, что хотелось завыть:

— Так то ведь какая-то виверна, а у него песчаный дракон!

Тут мы с Героном чуть не подавились. По крайней мере, хрюкнули совершенно синхронно. Семен с Патриком недоуменно покосились на нас.

С трудом сдерживая смех я сказал:

— Дааа. Великий подвиг! Сколько тогда мы с тобой таких подвигов насовершали, а? Герон?

— Ну я не знаю! Штук шесть или восемь. Пока драконы не кончились.

Он повернулся к Патрику и объяснил:

— Мы служили в песках. Песчаный дракон — это такая большая ящерица, длиной метра два. Кормили нас плохо, вот мы их на обед и ловили, пока не выловили всех в округе. Ничего, приготовишь, так чем то на курицу похожа. Только мясо надо тщательно вымачивать, хотя мелких ящериц мы на солнце подвяливали и ели.

Патрик, даже обиделся:

— Рыцарь не может лгать! Он боролся с ним три дня и только с большим трудом одолел его! Наверное, вы рассказываете о ящерице, а он действительно воевал с песчаным драконом.

Он дернул повод и ускакал вперед.

— Нда. Велик рыцарь, — сказал я — варана убил.

— Ладно, — сказал Герон, — пойду догоню, а то опять будет правду восстанавливать.

И тоже рванул вперед. Сзади раздалось легкое покашливание.

Вот за что не люблю эльфов, так это за то, что ты чувствуешь себя совершенно свободным, никого вокруг на сотни верст. Можешь бегать голым, испражняться в самом красивом месте, вести себя совершенно свободно, как вдруг возникает такая скотина непонятно откуда, всем видом говоря о твоем несовершенстве и о том, что оно давно уже тут стоит. Еще с вечера занимало.

Этот дроу, с волосами, заплетенными в две косы, был очень вежлив и очень опасен. Может он всю дорогу здесь ехал за нами, слушая и улыбаясь, а может, подъехал только что. Пока он не решит обозначить свое присутствие — его фиг заметишь.

— Скажите, — тон был вежлив, — мы уже проехали границу баронства?

Мы переглянулись. Ломая шапку, Семен придурковато сказал:

— А хтось ево знает, вашмлость. То маладой барон, да старжа его могут знать, а мы люди маленькие, нам дмать не велено.

Дроу ехал несколько минут смотря вперед и не обращая на нас никакого внимания. Через несколько минут, он, как то очень лениво, проговорил:

— Я очень волнуюсь когда что-то не понимаю, а когда я не понимаю, я стараюсь устранить причину непонимания. Любым способом, — подчеркнул он голосом.

И опять поехал молча. Через какое-то время он продолжил:

— В данный момент я не понимаю вашего поведения, хотя прекрасно знаю, кто такие Охотники.

И он уставился на нас, своими синюшными глазами.

— Может мне стоит устранить проблему?

Семен, глядя ему в глаза, тихо сказал:

— А ты попробуй, рискни. Может быть, у тебя что-нибудь и получится. Только ведь тебе все равно не поспеть так быстро. Сразу с четырьмя ты справится просто не успеешь, а мы даже не будем стараться тебя задеть. Мы тоже знаем, что с таким как ты, обычному человеку (даже Охотнику) справится не под силу. Но кроме тебя есть еще эльфка и куча других. Первыми умрут колдун и она, а потом те, кто наименее защищен. Самые сильные останутся в живых, но вас останется только трое, а остальные — умрут. Что станет с твоей миссией, длинноухий?

Дроу ответил:

— Пятеро.

— Что? — недоуменно переспросил Семен.

— Пятеро останутся в живых, но ты прав. И я прав. Теперь то, что я вижу, соответствует моим представлениям. Я не повернусь к вам спиной, но убивать сейчас не буду.

С этими словами и этот придурок ускакал вперед.

— Не люблю эльфов, — сплюнул Семен.

— Кто ж их любит? — меланхолично спросил я, подвигая под рогожей заряженный арбалет. — Светлые. Темные. Высокорожденные. Но опасные. А этот опаснее раз в сто. Потому что жил долго.

— Да уж. Такого в честном бою не одолеешь.

— Да и в нечестном не сразу. Даже умирая, с десяток врагов прихватить с собой сможет.

Сойдясь в едином мнении: "Как таких земля носит", мы поехали дальше не разговаривая, а просто следя за дорогой.

* * *

Пятерка солдат, отправилась вперед, готовить место для ночлега, мы же, основной обоз, приехали чуть позднее. Добрались до круглой поляны, где солдаты, набрали сушняка и устроил небольшой уютный бивак. Составив сани около костра, мы развели свой бездымный и бесшумный костерок немного в стороне. Место было нехорошее, и сами бы мы здесь ни за что не остановились, но, к сожалению, нас никто не спрашивал. Герон тоже выглядел озабоченным, по крайней мере, в караул, он поставил троих человек. Мы тоже, выставили своих часовых. Когда все поужинали, нас с Семеном вызвали к костру и даже пригласили садится. Семен сел твердо и уверено, я же примостился с краешка, в полной готовности вскочить и уйти, когда меня погонят.

Самые разные существа собрались около костра. Арни (ну типа, главный герой-любовник) спросил:

— Скажите уважаемые сельчане, скоко до Гномьих гор осталось то? Какая дорога? Ходят ли там купцы? Опасны ли нет переходы?

Вот ведь чувствуется воспитание! Интеллигент! И как всякий интеллигент, старается подстроиться под простой народ. Дебил. Вон у дроу даже смешинка промелькнула, вернее тень смешинки. Он ведь нас расколол. Откуда только про Охотников знает? Всех знающих то, человек сто в мире и наберется, причем больше половины уверены, что это легенда. Но ладно, хватит недоуменно таращится, тем более он опять чегой то там говорит.

— Селяне, вы дорогой от этой када-нить ездили? Сколь до проклятых гор осталось от?

Семен, спохватившись, что молчание выглядит более чем странно, начал отвечать, старательно подделываясь не под сельскую речь (не поверите, но крестьяне говорят почти так же как мы), а под представления городских о сельской речи:

— Нутко, как оно сказать то можно, — и поскреб затылок с шикарным звуком.

Эльфийку, аж передернуло.

— Земли господина барона мы сталбыть еще в вечор седнишний проехали. Аккурат, перед самым отдыхом.

Он шмыгнул носом и вытер соплю рукавицей. Храмовника скуксился. Недоумевающий барон, начал потихоньку веселится.