Невеста для принца Эльдорадо

Вместе с воспоминанием о рэбе Исаке и его банке мне пришла в голову очень умная мысль, но как всегда, слишком поздно. Ведь если спецслужбам до меня и дела нет, помимо обычного внимания к иноземцам, то Блувштейн-банку — очень даже есть. Может, Мелита работает не на разведку, а на банк? Начни я расспросы с этого, могла бы и проговориться.

— Сейчас я есть хотящий посетить банк, — заявил я, давая понять, что разговор о разведке окончен.

— Любой? — уточнила Мелита.

— Тот, что есть имеющий отделение в Эльдорадо.

— Тогда вам нужен Блувштейн-банк.

Или она слишком много знает, или банк настолько крупный, что имеет отделения везде, и это известно всем, кроме олухов с гор вроде меня.

* * *

Здешнего банкира рэба Моше я бы запросто спутал с рэбом Исаком — для большинства людей все иноземцы одного народа выглядят одинаково.

— Дарен, ты есть пришедший ко мне зачем? — мрачно спросил рэб Моше.

— Я есть желающий узнать, твой банк есть продавший мне одежду зачем? — ответил я ничуть не любезней.

Он знал моё имя и не скрывал этого. Я ему не нравился, этого он тоже не скрывал. И я от него не был в восторге, он это видел. Уверен, что он перепугался, но виду не подавал.

— Ты есть грабитель. Я есть вызвавший охрану. Ты есть должный сдаться, или ты есть труп, — заявил он.

Что ж, ожидаемо. В кабинет вбежал охранник, здоровенный и, судя по движениям, недавно проходил серьёзную боевую подготовку. Драться с ним в тесном помещении не хотелось, так что я выбрал противника послабее. Рэб Моше только ахнул, когда я перескочил через стол и оказался рядом с ним, держа кинжал у его горла.

— Тут кто-то есть труп, так ли это? — уточнил я у него.

Мелита сидела молча, будто происходящее нисколько её не касалось. Охранник, помахивая дубинкой, стоял у стула, где я только что восседал, и ждал приказов. Рэб Моше пытался что-то сказать, но после слабенького укола в шею передумал. А я, поигрывая кинжалом, внимательно следил боковым зрением, куда он тянет правую руку.

Оказалось, в карман сюртука. Едва я это понял, слегка нажал ему на плечо, там есть болевая точка, и бедняга застонал и закатил глаза. Теперь правой рукой он долго ничего не сможет делать, так что арбалет из его кармана пришлось вытаскивать мне. Охранник побледнел, наверно, видел уже эту штуку в действии.

— Ты есть ложащийся на пол, руки есть за головой, ноги есть разведенные, — скомандовал я по уставу караульной службы.

Пока он укладывался, я быстро обыскал рэба Моше, но ничего интересного не нашёл. Пора сматываться. Драка с банковской охраной — невинная шалость, но если вмешается городская стража, начнутся неприятности. Тут вдруг на непонятном языке заговорил рэб Моше, пришлось его пнуть, чтоб замолчал.

— Ты есть обязанный говорить на торговом, — потребовал я.

— Ты есть опять укравший оружие, что есть не должное быть у тебя, — банкир послушно заговорил на торговом.

— Я не есть укравший, — поправил я его. — Я есть ограбивший. Ты есть зовущий стражу, так ли это?

— Я не есть нуждающийся в страже, — перепугался рэб Моше.

Банкиры умеют просчитывать ситуацию. Я предъявлю стражникам верительные грамоты и отдам необычный арбалет, объяснив, что отобрал его у банкира. Стража спихнёт дело контрразведке, а уж там допросят как следует. Рэб Моше выложит всё, что знает и чего не знает. Может, и у меня будут неприятности, но пытать меня незачем — я не знаю ничего для них полезного. А его — станут непременно. Так что вмешательство стражи — последнее, что ему нужно.

— Мы есть уходящие, — сказал я Мелите.

Она кивнула и поднялась со стула. Прицельным пинком в болевую точку я обездвижил банкира, перемахнул обратно через стол, и угрожая банкирским арбалетом, заставил охранника перелечь на рэба Моше, с двумя активированными болевыми точками ему всё равно. Когда они устроились в новых позициях, я шагнул из кабинета в коридор и тут же отпрыгнул назад. Так и есть — просвистела дубинка, едва не задев меня по носу. Их, гадов, двое, второй и атаковал из засады.

Тот, что лежал на банкире, вскочил, пришлось шагнуть назад и дать ему в лоб. Такой удар не убивает, трупы мне без надобности. Затем я прыгнул в коридор и вырубил подлеца, что нападал из засады. Он рухнул на пол так, что аж каменные стены затряслись. Я широко зашагал прочь, слыша за спиной семенящие шажки Мелиты. Смотрел по сторонам, ожидая нападения, но до кеба мы добрались без приключений.

Наверно, нужно было ехать в порт и отплывать на любом корабле. Если ещё и на юг, совсем хорошо. Но я решил, что будет полезно немного задержаться. Да так, чтобы они считали, будто я задержался надолго.

— Я есть желающий поселиться в хорошем отеле, — заявил я кучеру-таксисту, тот кивнул и что-то скомандовал лошади.

Мелита молчала, мне тоже нечего было сказать. Кеб остановился, я глянул в окошко — да, отель роскошный. Небось, самый дорогой. Расходы растут, а цель всё так же далека. Или я от неё далёк.

Я отдал за ночлег четыреста серебряных монет, цена просто грабительская. Затребовал хороший отель, и получил — судя по плате, лучше не бывает. Заодно узнал, что в цену входит трёхразовое питание, душевая и прачечная. Осталось только поздравить себя с умным решением посетить термы. Ладно, всех денег не сэкономишь. Я расплатился с таксистом, велев отвезти Мелиту к её лавочке.

— Ты есть обязанная приехать в эту гостиницу сразу после завтрака. Я есть пока не знающий, что есть собирающийся делать, но счёт половых актов завтра есть обязательный.

— Может, я у тебя и заночую? — предложила Мелита. — За меня отдельно платить не нужно.

— Нет. Я есть имевший тяжёлый день.

Она уехала, а я направился в свою комнату. Портье смотрел на меня, как на идиота, явно думал, что только последний олух с гор может сдуру отказаться бесплатно переспать с такой красавицей.

* * *

Запершись в комнате, я как следует рассмотрел очередной трофей, громовой арбалет. Он мало походил на отобранный у рэба Исака. Рукоять литая, а колчаном был цилиндр с просверленными отверстиями для стрел. Дядя Баден мгновенно бы разобрался, как это работает, но я не он. Возился я недолго, всё равно стрелять из него не собирался.

Потом срезал пуговицу, что пришила Мелита, пришил на её место запасную, а срезанную стал аккуратно строгать кинжалом. Она превратилась в щепки и стружку, но ничего подозрительного в ней не нашлось. Это меня озадачило. Неужто их технология позволяет делать излучатели, что выглядят обычной деревяшкой? Я в это не верил. Скорее всего, в пуговице ничего не было. Тогда зачем Мелита её пришивала?

Подумав, решил, что никто ей про излучатели ничего не объяснял, приказали, и всё. А потом оказалось, что излучатель не нужен, но отменять приказ не стали. А не нужен он мог оказаться лишь потому, что два амулета ничем не лучше одного. Тогда где другой? Я вспомнил, что Мелита собиралась первым делом купить мне плащ, но его из Блувштейн-банка привёз клерк. Планы поменялись, а девицу в известность не поставили, но дали ей обычную пуговицу, а не амулет.

Я точно так же построгал пуговицы с плаща, и нисколько не удивился, найдя в одной из них какую-то металлическую хреновину. Что оно такое, не понял, смог лишь определить, что металл — кремний. Дядя Баден мной бы гордился, это он учил меня различать металлы в полевых условиях. Университетские умники утверждают, что кремний — не металл, но сушить голову ещё и над этим я не собирался. Плащ и шляпу я оставил в таверне, мало ли что в них засунули ещё, зачем рисковать?

Поселили меня на третьем этаже, но стена, сложенная из крупных камней, после отполированных ветрами скал моей родины казалась лестницей. Я закрыл за собой окно и спустился во двор таверны, ни кольчуга, ни вещмешок на плече мне ничуть не мешали. Если кто меня и заметил, решил не лезть не в своё дело. Я добрался до стоянки кебов и залез в один из них.

— Я есть имеющий нужду купить плащ и шляпу, — заявил я таксисту.

Тот кивнул, потянул вожжи, и его лошадь поплелась вперёд. В одёжной лавке я не только приобрёл защиту от дождя, но и переоделся в сухое, а продавщица за небольшую плату подсушила промокшее утюгом. Едва я шагнул на крыльцо, таксист подал карету, и я получил всего две-три дождевых капли за шиворот.

Пока плелись в порт, таксист выяснял, какие причалы мне нужны — рыболовные, грузовые или военные. Пассажирские не упомянул, а я не стал переспрашивать. Не пытайся я ускользнуть незаметно, обратился бы к капитану порта, но сейчас нужно оставлять поменьше следов. Ясное дело, банкиры рано или поздно меня найдут — зная, куда ты держишь путь, перехватить тебя несложно. Но пусть это будет уже в Гроссфлюсе, там я могу если не рассчитывать, то хотя бы надеяться на покровительство местного короля.

На пирсе, если эта хреновина называется именно пирс, какой-то корабль готовился к отплывать. Таксист подвёз меня к трапу, и я крикнул моряку, глазеющему на меня:

— Этот корабль есть плывущий на север, так ли это?

— Это не есть корабль, это есть судно, — степенно ответил морской волк. — Судно не есть плавающее, оно есть ходящее. Одно дерьмо есть плавающее.

— Это дерьмо есть плывущее на север, так ли это? — я попытался перефразировать свой вопрос на морском жаргоне, который знал только по авантюрным пиратским романам и рассказу принцессы Радмилы.

— Ты сам есть дерьмо, — обрадовал меня моряк.

— Я есть желающий дать тебе в рожу, — сообщил я ему, расплатился с таксистом и решительно зашагал по трапу.

— Боцман! Шкипер! — истошно заорал моряк, который, похоже, драки вовсе не хотел.

На палубе меня уже ждали человек пять, среди них выделялся один, похожий на офицера.

— Вы есть капитан, так ли это? — уточнил я у него.

— Я есть шкипер, — заявил он. — Это есть почти одно и то же.

— Ваш путь есть лежащий на север, так ли это? — я попытался обойтись без слова "плавать", раз оно у моряков крепко связано с дерьмом.

— Моё судно есть идущее на юг.

— Вы есть берущий пассажира до Гроссфлюса, так ли это?

— Гроссфлюс? А! Порт Зелёного Мыса! Плата за проезд есть одна золотая и двести серебряных монет.

— Одна золотая, и это есть всё.

— Я есть согласный. Но моё судно есть официально не берущее пассажиров. Ты есть матрос. Но ты есть не настоящий матрос, только по бумагам, в судовой роли. Ты есть понявший?

Эти фокусы я знал. Шкипер таким нехитрым способом бежит от налогов. Фискалам он покажет расход на жалованье нового матроса, а не доход от проезда пассажира. В нашем королевстве за подобное вешают, но любители недоплатить в казну не переводятся. Лишь на виселице они осознают ошибку.

— Я не есть никакой матрос, — решительно возразил я. — Я есть охранник, секьюрити.

— Ты есть палубный боец, не так ли?

— Да.

— По рукам. Ты есть имеющий имя, не так ли?

— Моё имя есть Шмит, — предложил я, вспомнив пленного.

* * *

Судно называлось "Копыто кентавра". Кентавр — это лошадь с человеческим торсом вместо головы. В наших летописях и мифах о них ни слова, учёные в них не верят, хотя за последние пять лет их с десяток раз видели. Правда, видели или сумасшедшие, или отъявленные лгуны. Драконов видят куда чаще, да и в мифах о них сказано немало, но наши учёные не верят и в них.

Моя каюта оказалась на редкость вонючей, и как я её ни драил, мерзкий запах не исчез. Спал я в гамаке, таком же, как натягивают при ночёвке на отвесной скале — дело привычное. Пару дней всё шло хорошо, но потом появились волны с пеной на верхушке, "Копыто кентавра" начало подниматься и опускаться, и стало совсем не хорошо. Шкипер и боцман отвели меня к борту. Моряки, хихикая, говорили "горец кормит рыб", хотя в книгах этими словами называли совсем другое.

На рассвете волнение улеглось, и я смог отпустить перила. Добравшись до каюты, я заснул раньше, чем коснулся подушки, и тут же кто-то принялся орать мне в ухо "Шмит", повторяя без остановки. Мне захотелось убить того, кто меня разбудил, но я сдержался. Едва открыл глаза, боцман прекратил орать.

— Шмит, ты есть обязанный выйти на палубу сейчас, — заявил он.

Тут я вспомнил, что Шмит здесь я.

— Происходящее есть необычно, так ли это? — поинтересовался я, мне ужасно не хотелось вставать, и я тянул время, ещё теплилась надежда, что меня оставят в покое.

— Это есть так! — рявкнул боцман. — Пираты есть появившиеся! А ты есть палубный боец!

Вроде бы Береговая Охрана, объединённый флот Лиги Побережья, уже лет сто как покончил с пиратами. Но раз флот не распустили, наверно, покончил не совсем. Что ж, будем отбиваться. Попадать в плен не хотелось, да и берут ли они пленных? Я вылез из гамака, натянул брюки и рубашку, и принялся собирать лук. Когда я чувствую себя нормально, сборка занимает четыре минуты, но сейчас наверняка получилось бы минут шесть. Боцман не дал мне не то что закончить, но даже начать.

— Лук, шпага и кольчуга есть не нужные, — заявил он.

Против сапог боцман не возражал, так что я обулся и вышел на палубу. Там собралась вся команда, кроме рулевого. Шкипер и его помощник, что назывался суперкарго, держали в руках кипы бумаг.

Пиратский корабль стоял рядом, и от них к нам плыла лодка с вооружёнными людьми. Но это были не совсем пираты. Флаг не чёрный с черепом, а голубой с волнистой линией. На борту выделялась надпись на торговом "Стремительный", а чуть ниже и буквами поменьше — "Береговая Охрана".

— Они есть Береговая Охрана, так ли это? — на всякий случай уточнил я у боцмана.

— Ты есть горец, что есть умеющий читать, не так ли? — удивился тот. — А, ты есть знающий их флаг! Береговая Охрана есть хуже пиратов. А мы есть готовящиеся к ограблению.

Я не стал вникать. Нравятся ему пираты больше, чем Береговая Охрана, мне-то что? Лишь непонятно, зачем меня сюда вытащили, сражаться с военным кораблём — дело безнадёжное. Их абордажная команда — морские пехотинцы, морпехи, а это бойцы уровня наших десантников, почти не уступающие спецназу.

Команда "Копыта кентавра" сражаться не собиралась. Все смирно стояли на палубе и выглядели подчёркнуто безобидно. По штормтрапу к нам на палубу поднялись пятеро бойцов, среди них один офицер, и пожилой толстячок в штатском. Судя по лицам, все шестеро из разных народов. Между собой говорили на торговом — значит, разные не только народы, но и королевства. Толстяк тем временем провозгласил:

— Мы — объединённый флот Лиги Побережья. Настаиваете на предъявлении документов, или сразу позволите досмотреть судно?

— Я есть позволяющий, — разрешил шкипер. — Я есть не имеющий сомнения, что вы есть таможенник.

— Покажите, пожалуйста, пассажирскую ведомость.

— Я есть не возящий пассажиров, — шкипер соврал, не моргнув глазом.

— Позвольте вам не поверить. В Каменном порту вы взяли на борт одного человека. Оспаривать бессмысленно.

— Я не есть оспаривающий. Но Шмит не есть пассажир. Он есть палубный боец.

— Вот как? Позвольте взглянуть судовую роль, — шкипер сунул ему листок бумаги, и таможенник впился взглядом в последнюю строку списка. — Действительно, в роль внесён палубный боец Шмит. Шкипер, зачем он вам? Пиратов гонять?