Время премен

— Боже мой, девочка держись! — закричала бабушка и накинула на меня что — то вязаное.

— Алло, скорая приезжайте на пляж " Южный "! — закричала, скорее всего, в телефон бабуля. Видимо " скорая " спросила про моё самочувствие.

— Она вся избитая, полуголая и почти бес сознания, — протороторила она. Вокруг нас скакал мальчик и суетился по хуже бабушки. Я снова почувствовала, как глаза сильно слипаются, боль уходит, а ей на смену приходит сон. Я из последних сил разомкнула глаза и столкнулась с испуганным и обеспокоенным взглядом пожилой дамы.

— Спасибо... — прохрипела я и кое — как улыбнулась. Всё, я её отблагодарила.

Я вновь провалилась в темноту.

— Раз, два, три — разряд! — услышала я, как сквозь вату чей -то вопль, а затем почувствовала вибрацию в области груди.

— Ещё! Раз, два, три — разряд! — после этих слов я вновь почувствовала вибрацию.

— Давай, девочка! — женский голос. Довольно молодой, лет тридцать не больше.

— Мы её потеряли, — произнёс какой — то мужчина.

— Ещё! — неуспакаивалась она. На этот раз вибрацию я не почувствовала. Я почувствовала сильнейший удар в грудь. Я попыталась что — то крикнуть, но вышел судорожный вздох, а после него началось пиканье какого — то прибора. Странно я его раньше не слышала.

— Есть! Молодец девочка! — похвалили меня откуда — то сверху. Я снова провалилась в спасительную темноту и тишину.

Просыпаться не хотелось. Вдруг я снова окажусь где-нибудь на берегу реки вся избитая. Я лежала и прислушивалась к своим ощущениям. Той боли, что была уже нет, но голова, бок и губы всё-равно болели. Я решилась и открыла глаза. Палата. Я была в больнице. Я аккуратно покрутила головой из стороны в сторону, проверяя на сколько сильно я пострадала. Так, проверим всё ли на месте. Я решила начать с самого главного и поэтому покрутила бёдрами. Слава Богу он меня не изнасилывал. Я скинула одеяло, на мне была больничная ночнушко голубого цвета. Я задрала её и увидела бинты. Они были туго затянуты от солнечного сплетения и до самых бёдер. Если я не ошибаюсь, то там швы. Я снова тихонько накинула на себя одеяло, а руки положила сверху и заметила на сгибе, оттуда ещё кровь берут, чёрно — синие синяки, на второй тоже был такой же синяк. Откуда? Неужели врачам одной руки не хватило? Да и насколько я знаю такие синяки не получаются при взятие крови. Может лекарство кололи? На запястьях я заметила следы от рук. Я прикрыла глаза и расплакалась. Кто он такой? За что? Что я ему сделала? Он маньяк какой — то! Боже, что же мне дальше делать? Почему я? Я всхлипывала, у меня начиналась истерика. Мамочка, за что? Почему всё самое плохое мне? Зачем я пошла туда? Маша... ненавижу.... Никогда ей не прощу. Это после её таблетки мне стало плохо и я отключилась! А я ещё думала, почему это она так торопится в этот чёртов клуб, а она с Максимом договорилась, чтобы меня туда заманить и.... и что? Они сатанисты что ли?!! Маша знала, что он меня может убить и всё равно пошла на это. Как она могла? Да она меня просто похоронила заживо!!! Что мне делать?

Я заснула и проспала, по моим меркам, часа четыре. Открыв глаза, я уныло оглядела обстановку. Это была одноместная палата. Ко мне были подключены какие — то приборы. Возле моей кровати была тумбочка, а на ней лежала какая-то бумажка. Я потянулась и взяла в руки визитку. Визитка? Я перевурнула её, надпись гласила, что эта визитка какого-то Алекса, причём имя было написано на английском. Ни фамилии, ни адреса, только имя и телефон. Я положила её обратно. Дверь открылась и в палату зашёл врач. Я внутренне вся сжалась. Что я ему скажу? Меня парень покусал, а перед этим лучшая подруга траванула меня?! Я отчаянно захлопала глазами.

— Здравствуйте, я ваш лечищий врач Светлана Алекандровна, — представилась она и, взяв стул, постаивала возле моей кровати.

— Здраствуйте, — проблеяла я.

— Как самочувствие, Разина? — фамилию она не произнесла, а спросила.

— Да, я Разина.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит, тошнит и дышать тяжело.

— Голова болит очень сильно или терпимо?

— Терпимо.

— А что ты там говорила? Дышать тяжело?

— Да.

— У тебя сломаны два ребра и рваная рана на правой стороне, тебе наложена тугая повязка, поэтому тебе дышать тяжело, — оповестила она меня. Рёбра сломаны? Максим хорошо постарался. Я вспомнила про синяки на руках.

— А вы не знаете откуда у меня синяки? — спросила я врача и показала сгибы.

— А ты что не знаешь? — удивилась она.

— Нет, не знаю.

— Хм. Такие синяки у наркоманов, которые колят наркотик внутривенно, — спокойно сказала она и продолжила что — то писать. Наркоманы??? Я что, наркоманка? Они меня ещё и на какую — то дрянь подсадили!!!

— Головные боли у тебя из-за сотрясения в лёгкой форме, — " обрадовала " она меня.

— Когда меня выпишут? — задала я волнующий меня вопрос.

— Какая выписка? У тебя клиническая смерть была две минуты! Ближайший месяц даже не думай об этом! — разозлилась Светлана Александровна.

— Просто, мне в универ надо, — попыталась нормально сказать, но вышло какое — то мямлянье.

— Уже не надо, — спокойно ответила она, усердно вчитываясь в мою карточку.

— Как не надо? — переспросила я, как попугай.

— Тебя отчислили.

— За что?! — закричала я. Ведь чтобы поступить, я ночами не спала учила, у меня даже нервные срывы были!

— В твоём организме мы нашли наркотики и клафелин, мы были вынуждены сообщить в твой университет об этом, а они приняли решение исключить тебя, — просто сказала она.

— Но...но вы же должны были сначала сообщить родителям об этом, а потом уже в университет!!! — сорвалась я на крик.

— Девушка, не кричите, мы звонили вашим родителям все телефоны выключены, нам нужно было узнать ваши данные, поэтому мы были вынуждены сообщить об этом инциденте в ваш университет, — вот этим меня и добили. Я лежала и просто смотрела в потолок. Всё — это вышак, хуже быть не может.

— Кира, к вам сейчас придёт следователь. — это был контрольный в голову. Меня посадят в тюрму или в психушку. Скорее в психушку, если я расскажу всё, как было на самом деле. Нет, не в психушку, ни в тюрму я не пойду. И мой воспалёный и до сих пор шоктрованный мозг начал усердно работать, то есть придумывать историю. Ох, Кира дожила, врать следователю. Надеюсь он поведётся. " А разве сатанисты пьют кровь?"— тут же проснулся внутренний голос. Так, если рассуждать логичеки, то сатанисты кровь не пьют, они её переливают в какую — нибудь тару, а потом проводят свои ритуалы. " Они её не пьют, а кто пьёт ?"— неуспокаивался голос. Кровь пьют только...Да нет их же не существует! Я ни разу их не видела, да и рассказов о них не так уж и много, тем более по телевизору бы показывали! Да не может этого быть! " Тебе ночи мало было? "— самомнение, по моему сегодня не угомонится! Максим просто...просто...." Просто прокусил тебе бок и пил твою кровь". Так всё! Сейчс всё узнаю от врача, пусть она всё скажет!

— Светлана Александровна, а я много крови потеряла? — немного стыдясь, спросила я.

— Да, очень много, мы тебе переливание делали.

— Даже так, — проборматала я. Получается на меня действительно напал вампир! Вампир. Напал. На меня. Просто шикарно. А я разве не должна превратится в кровососа? Так, какой вампир, какое превращение?! " Ну что убедилась?"— язвительно произнесло самомнение. Я вздохнула и, затолкав подальше свой внутренний голос, попыталась просто отдохнуть. Я прикрыла глаза и начала проваливаться в дрёму, как дверь моей палаты открылась. Сон, как рукой сняло. Я распахнула глаза и увидела мужчину лет тридцати. На нём была голубая рубашка, как у полиционеров, чёрные брюки, а обувь я не видела. " Следователь притопал", была мысль в моей голове.

— Здравствуйте, вы Кира Разина? — поинтерисовался он и сел на стул, который стоял возле моей кровати.

— Да, это я, — прохрипела я и тут же прокашлилась.

— Меня зовут Виктор Генадьевич Смолёв, я следователь, — коротко представился он и открыл какую — то папку. Порывшись там, он выудил тоненькую папочку и лист бумаги.

— Кира, мы пытались связаться с вашими родителями, но все телефоны выключены... — начал он, но я его перебила.

— ...И поэтому вы сообщили в мой университет, — закончила я.

— Да, нам пришлось, — без сожеления сказал он.

— Молодцы.

— Я должен вас опросить по поводу случившегося, — чеканя каждое слово признёс Виктор Генадьевич.

— Спрашивайте, — разрешила я.

— Как всё случилось, как вы оказались на пляже " Южный "? — спросил так, как будто уже всё знает и вопрос задаёт из вежливости. Я вдохнула.

— В пятницу я с подругой пошла в клуб " Неон ", там мы с ней выпили, мне стало плохо и я потеряла сознание. — закончила я, умолчав почти всё. Не хочу никого подставлять, а с Машей всё и так уже всё ясно. Но тут мне почему-то стало очень обидно. Не знаю почему и я, отвернувшись лицом к окну, произнесла самую дурацкую фразу.

— Я всё помню,— это и была та самая фраза. Следователь, по моему, ручку уронил. Впечатлительные нынче хранители порядка. За окном было солнечно, как никогда, а солнечные лучики слепили глаза. По щеке скатилась одинокая слеза, которую я тут же смахнула.

— И что же вы помните? — вкратчиво поинтерисовался он. Я сбралась с силами, вздохнула и выдохнула.

— В клубе мне что — то подсыпали, к этому моя подруга тоже руку приложила. Потом мне стало очень плохо, скорее всего это и был клафелин, про который мне сказала Светлана Александровна. Парень, который пригласил нас туда, взял меня на руки и я потеряла сознание. Очнулась я в тёмной комнате. Там была лишь кровать и открытое окно. Пришёл он. Он разбил мне губу и разодрал мне бок... Я тогда с жизнью простилась. Этот.... присасался к моей ране. Дальше, я снова потеряла сознание. Очнулась на берегу реки. Я бы наверное там и умерла, но пожилая женщина со своим внуком нашли меня и вызвали скорую, — со слезами на глазах закончила я, так и не повернувшись к следователю лицом. Он сидел молча и даже ничего не писал.

— Как же звали того парня? — задал он вопрос.

— Максим, а подругу Маша, — ответила я и добавила, — фамилии я называть не буду, мне проблеммы не нужны, и создавать их другим я не хочу.

— Тогда зачем ты мне всё рассказала? — без этой официальной шелухи спросил он. Я повернулась к нему лицом.

— Я не хочу чтобы меня считали наркоманкой, — глядя ему прямо в глаза, сказала я и отвернулась.

— Мы запишим в твоё дело, что тебе насильно вкололи наркотики, — следователь вошёл в моё положение и дал мне исписанный лист бумаги. Я прочитала его и немного удивилась. Там была вообще другая история, ну не совсем другая, просто события изменены. Оказывается, я пришла в клуб одна, там меня обпоили и увезли в неизвестном направлении, а когда я очнулась мне что — то вкололи в руку, после чего я и потеряла сознание. Дальше я ничего не помнила. В принципе, пусть лучше будет так. Но следователь меня удивил.

— Внизу напиши :" С моих слов написано верно, мною прочитано ", дата и подпись, — проинформировал меня Виктор Генадьевич. Я вздохнула и сделала, что от меня требовалось, нот когда очередь дошла до даты, я задумалась.

— А какое сегодня число? — спросила я следователя.

— Одиннадцатое мая.

— Какое? — переспросила я.

— Вторник, одиннадцатое мая, — повторил он. Я написала дату и снова отвернулась. Как? Я валялась четыре дня в отключке! Идеально, просто класс! Следователь остановился в дверях.

— Ты не замечала не каких изменений? — задал он вопрос и посмотрел на меня.

— В каком смысле?

— Ты себе странно не чувствуешь? Может что -то новое.... не замечала? — странный вопрс. Очень странный вопрос.

— Если не считать того, что мне разодрали бок и сломали рёбра, то чувствую себя как прежде, — немного подумав ответила я.

— Поправляйся. — и вышел из палаты. Мда. Пищи для раздумий у моего мозга появилось куча и маленька тележка. Я горько усмехнулась и снова посмотрела в окно. Вот так бы вечно лежала и смотрела в окно. Птицы уже давно очнулись от холодной зимы и теперь, сидя на ветках, пели свои незамысловатые песни. Я снова прослезилась. Почему я? За что? Неужели я когда-то сильно согрешила?

Вскоре пришла медсестра и принесла, как оказалось, ужин. Я к нему даже не притонулась. Незнаю, но есть мне просто не хотелось, я просто закрыла глаза и провалилась в сон.

Сон был тревожный и мне снились какие — то люди. Они все были одеты в тёмно — коричневые балахоны. Лица были закрыты капюшонами. Они что — то делали, я наблюдала за ними, как через чужие очки. Все было размыто, я слышала лишь своё дыхание и сердцебиение. Наблюдала я за ними довольно долго, но тут они резко повернулись в мою сторону, я дёрнулась и проснулась. Палату заливал солнечный свет, был уже день. Я испуганно посмотрела по сторонам. Сон — это всего лишь сон. Я судорожно вздохнула. На столе стоял обед. Суп, котлета с пюре, яблоко и чай. Я поморщилась и взяла яблоко. Я посмотрела в окно. Хочу домой. К маме и папе. Где же вы?

— Таблетки! — послышался голос из коридора. Я поморщившись откусила яблоко и тут — же его выплюнала. Фу, что за гадость. Вкус какой-то кисло — вяжущий. Я положила его на стол и решила запить чаем. Выпив его полностью, я снова бросила взгляд в окно.

— Разина? — заглянула в палату полная женщина.

— Да.

— Таблетки, — оповестила она меня. Мне полагалось две большие таблетки, одна маленькая и капсула. Всё это мне пришлось выпить под чутким надзором тётеники " таблетницы ".

— Ну вот и молодец, — похвалила она мнея.

— Ты бы лучше кушала, иначе будут кормить внутревенно, — предупредила она меня.

— Я просто не хочу есть, — тихо произнесла я.

— Не хочешь? А надо, — рассмеялась она.

— Ты и так целыми днями спишь.

— Как целыми днями? — не поняла я.

— Прошло уже три дня с тех пор, как следователь приходил, — заботливо оповестила она меня. Три дня? Да как, так— то? Я помню, что Виктор Генадьевич приходил вчера.

— А вы уверены? — осторожно спросила я.

— Конечно! — давольно громко ответила она и добавила, — К тебе тут каждый день бабушка с внуком приходит!

— Бабушка с внуком? — как робот повторила я.

— Да.

— А они давно приходили?

— Говорю же каждый день приходят, — и посмотрев на часы добавила, — уже пять, они скоро придут.

— А ко мне можно? — осторожно спросила я и поглядела на женщину.

— Конечно! Ты на поправку пошла, — рассмеялась она. Она развернулась и вышла из палаты. Меня ещё кто — то помнит. А я думала, что хоть одногруппники придут проведать, а оно вот как повернулось. Я не кому не нужна, кроме незнакомой бабушки с внуком. Я вдохнула. Кстати, из меня вынули все иглы. Я больше не привязана к постели капельницами и всякими приборами. Я решила провернуть гениальную операцю. Я кое — как села в постели. Я начала разминать затёкшие ноги. Бок почти не болел, что не могло ни радовать. Почему? Я ведь по приблизительным подсчётам должна ещё около месяца проваляться в больнице. И лолова не болтит. Странно. По моему я это слово стала повторять всё чаще и чаще. Я свесила ноги с кровати и аккуратно встала на ноги. С непривычки ноги подгибались и не слушались. Я прошлась к окну и обратно. Нормально. Голова не кружится. Распахнув окно, я аккуратно присела на подоконник и посмотрела на улицу. Спешащие с работы, люди ходили туда — сюда, дети резвились на площадке, весело перекрикиваясь, а их родители сидели на лавочках, разговаривая друг с другом. Весна, кончается, а ей на смену приходит знойное лето. У многих сейчас в голове только " Море, солнце, белый песок".