| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Населявшее его прежде ведомство давным-давно переселилось в Харьков и называлось в настоящее время Центральной информационной службой, сокращенно ЦИС (наверное, поэтому нынешний аналог ГРУ, тоже переехавший куда-то в окрестности новой столицы, имел прозвище "Транс").
Слева виднелись характерные арки Детского мира, который сохранил старое название, но был уже не магазином, а детским информационно-развлекательным и творческим центром. В центре площади, казавшейся сильно забитой бильчиками, беспрерывно катящимися вплотную друг к другу по очень узкой проезжей части, словно вырезанной среди широких обсаженных зеленью тротуаров, виднелся круглый скверик с чьим-то памятником в центре (не Дзержинскому).
Впрочем, все эти архитектурные детали я заметил только мельком, сбегая по лестнице в подземный переход. Сейчас там вместо киосков находились многочисленные кафешки и зоны отдыха, заполненные людьми, но для меня было главным то, что здесь, как и ранее, находился один из входов в метро.
Может быть, это было и глупо — в конце концов, если тот, кто следил за мной, знал, кто я, то наверняка и знал, куда я в итоге поеду и где живу, но я был рад, что избавился от слежки. Продолжать прогулку по вечерней Москве меня уже как-то не тянуло, и я отправился обратно в Щёлково. Только там я вспомнил, что меня до сих пор ожидает на Лубянке покинутый бильчик, и поспешно снял резервирование. В любом случае, мой кошелек это сильно не отяготило.
Вернувшись домой, я поужинал тем, что нашел в домашнем хране (настройки меню я все-таки поменял на прошлой неделе), и, уже успокоившийся, уселся в кресле и развернул виртуальный экран вирта. Наступило самое приятное для меня время дня — время возвращения в прошлое.
В первый же день, разбирая закладки Константина на вирте, я с удивлением обнаружил среди них мой любимый литературный форум "ВВВ", на который я частенько заходил, правда, как гость. Причем, это был не его нынешний аналог, а тот же самый форум, один из старейших ресурсов русскоязычной инфосферы, не так давно отметивший свое двухсотлетие!
Недолго думая, я заказал самый дорогой и емкий накопитель информации — по-здешнему, фумбочку, и за трое суток слил на него все архивы форума за двести с лишним лет. Все тридцать с лишним петабайт, более сорока тысяч литературных произведений и бесчисленные иллюстрации, клипы и випы (veep) — визуализации отдельных эпизодов. Еще один вечер ушел у меня на настройку, зато теперь я каждый вечер на пару часов погружался в прошлое, читая продолжения завершившихся двести лет тому назад дискуссий, за ходом которых я следил до попадания в новый мир, наблюдая за тем, как глава за главой пишутся давным-давно законченные книги, и изучая ранее закрытые для меня разделы. Может, это звучит немного высокопарно, но в том, что я не свихнулся в первую же неделю от одиночества, постоянного напряжения и чуждости окружавшего меня мира, была немалая заслуга этого сайта.
Конечно, по вечерам я читал не только форум. Я очень интенсивно знакомился с миром, куда меня угораздило попасть, и внимательно проглядывал информационные ленты, чтобы знать, что происходит сейчас, и не выглядеть глупо, когда все вокруг обсуждают самые животрепещущие события, — одним словом, вживался. Не меньше часа в день уходило на виртуальное общение. Я писал очередной пост в свой блог, который, как оказалось, обязан был вести как участник экспедиции, и отвечал на вопросы. Хорошо еще, что у нас с Константином оказались сходные стили письма и близкие взгляды на многие вещи, так что никто из постоянных посетителей не заметил подмены.
К тому времени я уже знал, что наше с ним сходство не случайно. Догадаться о том, что мы с ним родственники, можно было сразу: девичья фамилия его мамы совпадала с моей. А чтобы узнать, насколько близкие родственники, хватило получасового поиска. Один из моих правнуков, как оказалось, стал знаменитым писателем. Он родился в 2070 году и прожил больше ста лет, отразив в своих книгах многие бурные события своего века, свидетелем и непосредственным участником которых он был. Под конец жизни он поселился в шумном и веселом городе у моря в собственном доме, где часто гостила его непоседливая правнучка — будущая Костина мама. Таким образом, она приходилась мне четырежды пра внучкой, а Константин, соответственно, был мой пять раз пра внук.
Жаль, что нас с ним так разбросало по временам и пространствам. Я бы с удовольствием поболтал бы с Константином за чашкой чая или бокалом хорошего вина. Нам было бы что рассказать друг другу. Я собирался с духом несколько дней, чтобы открыть его личные файлы, — это казалось мне невежливым и неприличным, словно заглядывать в окно чужого дома или подсматривать поверх плеча в пишущийся текст. Но то, что я там обнаружил, всерьез удивило и заинтересовало меня.
Константин действительно увлекался историей конца XX — начала XXI века. Может быть, он не был профессиональным историком, но его комментарии и статьи, написанные, похоже, между делом для какого-то сайта или форума по интересам, поразили меня пониманием духа этого давно прошедшего для него времени. Порой возникало впечатление, что некоторые вещи были написаны моим современником, только очень хорошо информированным и обладающим даром прозрения о том, что будет дальше.
Многие ли специалисты, скажем, по Отечественной войне 1812 года могли бы через двести лет после ее окончания не просто перечислять факты, а разбираться в мотивах действий ее героев и понимать внутреннюю логику их поступков? А вот Константин, как мне казалось, мог. И чем больше я прочитывал написанных им текстов, тем сильнее мне думалось, что именно его попадание в двадцать первый век и было главной целью тех самых сил, что поменяли нас местами.
Это Константин со своими знаниями тенденций, ключевых персоналий и будущих событий мог стать настоящим прогрессором, повернувшим историю мира в нужном направлении! Может быть, это благодаря его вмешательству и возник тот самый мир двадцать третьего столетия, породивший его самого!
Что же, положа руку на сердце, я был совсем не против этих изменений. В мое время не надо было быть провидцем, чтобы понять, что будущее, скорее всего, не несет нам ничего хорошего. Мир, возможно, ставший реальностью благодаря переносу Константина на двести с лишним лет назад, мне нравился. Это был разумный, благоустроенный, уютный мир, в котором было приятно жить и не могло произойти ничего по-настоящему опасного и дурного. По крайней мере, со мной — гражданином одного из ведущих его государств. Странный сегодняшний инцидент, конечно, не забылся, но казался чем-то незначительным, малозначащим, нетипичным...
Мое появление здесь и будущее участие в межзвездной экспедиции уже представлялись мне чем-то вроде компенсации — извинения со стороны неких могущественных и неведомых сил, выдернувших меня из моего мира и моего века, чтобы занявший мое место Константин изменил историю.
Тогда я действительно так думал. И как же я ошибался!
Глава C. Тени в раю
— Константин, у меня есть к тебе вопрос! — Марк Брайтон снял очки-инфор, демонстративно перевел вирт в режим "не беспокоить никому" и внимательно оглядел меня долгим изучающим взглядом с высоты своего почти двухметрового роста. — Что с тобой происходит в последнее время?!
Хотя я уже давно ждал чего-то подобного, слова Марка погрузили меня в ступор. Ну, что я мог ответить?! "Ничего особенного, Марк! Просто хорошо знакомый тебе Константин сейчас прогрессует (или прогрессирует?) в начале двадцать первого века, а я тут обживаю его место", — так, что ли?
Самое интересное, что со мной и после такого откровения, скорее всего, ничего бы не сделали. Ну, кто бы решился менять пилота или снимать весь экипаж за полторы недели до старта?! Тем более, я успел заметить, что Марк как бы ни больше всех окружающих желает, чтобы экспедиция отправилась вовремя и в полном составе. Будто спешит он куда-то, честное слово...
Однако так рисковать я все-таки не решился.
— Мне сложно сказать, Марк, — промямлил я прежде, чем молчание стало гнетущим. — Я ничего особенного не замечаю. Со стороны всегда легче судить... Может, это потому что старт приближается? Ты ведь в последнее время тоже чего-то нервничаешь...
Марк бросил на меня еще один подозрительный взгляд.
— Ты изменился! — заявил он, проигнорировав мою попытку "перевести стрелки". — Ты по-иному ведешь себя во время вводных. Ты перестал доверять кораблю!
— Что?!
Оценка Марка стала для меня неожиданностью. Мое поведение в последнее время действительно изменилось — в этом я отдавал себе отчет. Прошло больше месяца с момента моего попадания в двадцать третий век, и период адаптации, когда мне было просто интересно изучать новый для меня мир, неожиданно сменился депрессией. Прежнее ощущение, будто я нахожусь в командировке в странном и необычном месте, ушло. Я полностью осознал, что попал в этот мир не на месяц, не на год, а навсегда, и от этого мне было тяжело и некомфортно. Не помогала даже личность Константина — маска, полностью сросшаяся с кожей. Даже несмотря на ее помощь я все больше ощущал себя чужаком, а необходимость постоянно контролировать каждое слово и тщательно скрывать свои переживания откровенно угнетали меня. Неоднократно мне приходилось замечать, что я становлюсь нервным и раздражительным и оттого еще сильнее замыкаюсь в себе.
Как ни странно, лучше всего я чувствовал себя во время вводных. Решение задач, пусть даже не настоящих, а имитированных, отвлекало меня от привычных проблем и позволяло реально применять свои новые знания — в этой области мое слияние с Константином прошло наиболее гладко и даже приносило мне подлинное удовлетворение. Поэтому слова Марка меня откровенно удивили.
— Ты не доверяешь! — повторил он с нажимом. — И это нерационально. Человеческий мозг просто физически не способен воспринять и осмыслить информацию быстрее, чем автоматика. Прежде чем ты успеешь что-то понять, она не только примет решение, но и выполнит его!
— М-м-м... Марк... Мне это известно, — осторожно произнес я.
— Тогда почему ты постоянно ставишь все под сомнение?! Пытаешься действовать сам вопреки тому, что делает корабль?! Устраиваешь эти странные проверки и перепроверки?!
И в самом деле, почему? За последний месяц мне неоднократно предоставлялась возможность убедиться в потрясающей эффективности и надежности здешней автоматики. Иначе, наверное, и быть не могло — ведь как тогда управлять миллионными стадами бильчиков и почти без участия человека организовывать поставки продуктов в тысячи домов? Но я-то был родом из другого времени! И для меня полнейшее, исключительное, слепое доверие, которое питали к компьютерной и дистанционно управляемой технике местные жители, слегка напрягало. Как-то к месту и не к месту постоянно вспоминался эпизод из "Полдня", когда служба доставки перепутала двух адресатов. Очевидно, именно поэтому я всегда старался, по возможности, проверить любое решение автоматики и убедиться, что в нем нет ляпов. В конце концов, во время полета от этого зависела судьба всей экспедиции!
Вот так жизнь и напоминает, что заваливаются всегда на мелочах.
— Понимаешь, Марк, тот... м-м-м... инцидент со мной в прошлом месяце показал, что нельзя полностью доверять технике, — я говорил совершенно серьезно. — Поэтому я и начал подстраховываться... на всякий случай. А насчет доверия... Знаешь, Марк, был у вас в двадцатом веке один президент, так его любимой поговоркой было: "Доверяй, но проверяй", — последние слова я произнес по-русски.
— Константин, прекращай свои отговорки! — Марк продолжал сверлить меня своим взглядом. — Скажи, что тебя действительно беспокоит!? Не держи все в себе! Мы же один экипаж, мы должны помогать друг другу. И я надеюсь, что я не только твой босс, но и твой друг!
Я непроизвольно опустил взгляд. Интонации Марка были совершенно искренними. Кажется, он был действительно огорчен и очень хотел помочь мне, облегчить мое бремя, разделить мои проблемы. Вот только это Константин, а не я провел бок о бок с ним четыре с лишним года отбора и подготовки. Это Константин мог, наверное, назвать его своим другом, а вот я — нет. Будь на его месте кэп, я бы, возможно, прислушался к его словам, но я категорически не мог заставить себя доверять американцу!
К тому же, Марк чем-то напоминал мне одного моего давнего знакомого — тоже из Штатов, с которым мы повстречались и даже немного подружились на одном семинаре для восточноевропейских журналистов в Праге году этак в девяносто седьмом. Потом он в качестве представителя некой международной конторы приезжал к нам в Киев, я несколько дней устраивал ему экскурсии по городу, мы много общались, обсуждая самые разнообразные проблемы. Тогда я был еще, как говорится, правоверным демократом, но имел свою, весьма отличную от общепринятой в тех кругах, точку зрения на события в Югославии и первую чеченскую войну. Об этом я как-то и поведал своему другу-американцу. Мы немного поспорили, ни в чем не убедили друг друга и как ни в чем не бывало продолжили наше дружеское общение. Потом американец уехал, а через пару недель моя запланированная стажировка в США вдруг накрылась одним местом, а потом меня перестали приглашать на различные мероприятия под эгидой USAID и других родственных организаций. Как мне намекнули в одном месте, меня посчитали недостаточно политически благонадежным.
Наверное, и к лучшему. А то стал бы грантоедом, еще бы и пошел в четвертом году на Майдан... Так или иначе, эта история научила меня тому, что американцы могут быть сколь угодно славными парнями, но служебные отношения они всегда очень четко отделяют от личных. Поэтому слова Марка о нашей дружбе, скорее, насторожили меня, чем настроили на благодушный лад. Конечно, за двести лет многое могло измениться, но вот мои предубеждения из двадцать первого века против "пиндосов" никуда-то не делись!
Поэтому я сказал совсем не то, чего, возможно, ожидал Марк.
— Может быть, мне уже слишком поздно говорить об этом, но меня беспокоит наша программа подготовки. До старта неделя с небольшим, а мы все еще сидим здесь! Изучаем корабль на моделях и тренажерах, вместо того чтобы облазить его в натуре сверху донизу и заглянуть во все углы — что там на самом деле. Потом же не будешь говорить, что на модели было все по-другому! Да и вводные в последнее время стали какие-то однообразные. Такое впечатление, будто вы заранее знаете, какие неожиданности встретятся нам в полете!
На мгновение мне почудилось, что мои слова привели Марка в замешательство. Мы говорили по-английски, а в этом языке и теперь не было разницы между "ты", "вы" и "Вы", поэтому мне показалось, что он принял мои слова на свой счет. Но это наваждение быстро прошло.
— Сожалею, Константин, но твои предложения действительно немного запоздали, — произнес Марк с легкой улыбкой. — Боюсь, что внести коррективы в программу подготовки уже невозможно. Но если тебя это волнует, уверяю, что твои опасения не имеют под собой оснований. Наша техника исключительно надежна! Корабль не подведет тебя, Константин!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
