Истоки неприятностей

— Да, я в норме. Он меня просто усыпил, или что-то такое сделал. Спину только отлежала...

— Он? Ты его видела? Того, кто это сделал? Сможешь описать?

Алина честно напрягла память, но та упрямо подсовывала только обожжённое лицо. Шрам настолько приковывал к себе внимание, что всё остальное словно терялось в тумане.

— Смутно... Меня больше интересует, что он хотел. Если ограбить, то почему вломился именно в кабинет? Там и брать-то особо нечего. Разве что... — так и не договорив, девушка бросилась обратно в комнату. И сразу же убедилась в собственной догадке: сейф был пуст. Оттуда забрали совершенно всё, не деля вещи на нужные и ненужные.

А ведь она даже покопаться в бумагах не успела. Вот гадство!

— М-да... — вздохнул подоспевший Перфи. Он уже не шатался, но выглядел всё ещё бледным и даже слегка зеленоватым.

— Вам бы к врачу.

— Да ладно, так оклемаюсь. Жалко, конечно, что вместо приятной вечерней прогулки теперь придётся тащиться в милитию...

Алина погрустнела. Вот куда её совсем не тянуло, так это к стражам порядка. Потому что...

— Они сначала будут смотреть на меня как на дуру, а затем расскажут про всё дяде. И он меня убьёт. А тётя добавит.

— Ну да, родственники такое могут. А меня, видимо, уволят, — с невесёлым смешком поддержал профессор.

— За что? Вы же не виноваты ни в чём!

— О, тут ты не права! С точки зрения господина директора, у меня непозволительно длинный список прегрешений. Правильный преподаватель не должен фамильярничать со студентами, пить с ними пиво вечерами, подсказывать на экзаменах, лазить в заброшенные дома через заборы... В общем, должен быть таким же старым и скучным, как сам директор. Он мне давно говорил, что если ещё раз поймает на чём-нибудь неподобающем, то...

— Тогда, может, лучше будет никому об этом не рассказывать? — задумалась Алина.

— Из твоего дома только что спёрли содержимое сейфа. И на тебя тоже напали. Предлагаешь об этом просто забыть?

Соблазн забыть был очень высок. Да и опыт имелся: после летних приключений Алине так и сказали: 'Не вздумай кому-то рассказывать, что произошло. И сама об этом вспоминай как можно реже'. Она и не вспоминала. Так почему сейчас нельзя поступить точно так же?

И девушка решилась:

— Это содержимое там лежало двадцать лет и за это время никому не понадобилось. Если бы там было что-то действительно важное, дядя давно забрал бы. Скорее всего, этот тип просто забрёл сюда с первого этажа и схватил первое, что попалось под руку. Подумал, что раз было в сейфе — значит, ценное. Логично же?

— Логично, — неохотно признал профессор. — Это твой дом, твоё имущество и тебе принимать решение, но всё-таки...

— Фран, я уже решила! — обрубила Алина. — Ни в какую милитию я не пойду!

— А в кафе? — лукаво улыбнулся Перфи. — Не сейчас, конечно, и, боюсь, не завтра. Но дашь мне возможность реабилитироваться за этот дурацкий вечер?

С точки зрения Алины реабилитироваться должна была как раз она, но учитывая постановку вопроса — отказаться было практически невозможно. Пришлось соглашаться.

Глава 5, в которой жизнь сотрудников разведуправления идёт своим чередом

Андрюха, у нас труп, возможно криминал! По коням!

('Улицы разбитых фонарей')

Судя по всему, для Ракуна было в порядке вещей заваливаться к Лисару как к себе домой. По крайней мере этому не удивился ни его дворецкий, ни встретившаяся по пути кухарка Хильда. Сам Лисар не удивился тем более. Он обнаружился в столовой: флегматично что-то паял внутри металлической шкатулки, так низко склонившись над столом, что только рыжая макушка из-за спинки стула виднелась. Запах жжёного металла мешался с сигарным дымом, и дышать в комнате было совершенно нечем.

— С самого утра тут сидит, — пожаловалась Хильда. — Ну разве ж можно такими делами заниматься в месте, где едят? Хоть бы скатерть пожалел!

— Я газетку подстелил, — не оборачиваясь буркнул хозяин дома, и тут же нервно дёрнулся: — А, чёрт! Да что за день такой?!

В воздухе ощутимо запахло горелой бумагой, тканью и деревом. Одновременно. Видимо, газетка стол не спасла.

— И что это будет? — поинтересовался Ракун, тыкая пальцем в шкатулку.

— Ты опять поздороваться забыл.

— Да ладно тебе, — фыркнул магос. — Расскажи, жалко, что ли? А я тогда расскажу, зачем приехал.

— Ты и так расскажешь, — заметил Лисар, откидываясь на спинку стула. Он уже понял, что спокойно поработать всё равно не дадут. — Здравствуйте, госпожа Александра, и прошу прощения за беспорядок. Если он вас смущает, то ужин можно перенести в гостиную.

— А нельзя вот это всё перенести в гостиную? Или лучше сразу в мастерскую? — Ракун обнаружил под столом целый ящик таких же шкатулок и немедленно полез в нём копаться.

— Нельзя в мастерскую, это конфиденциальный заказ. И верни взрыватель на место. Нет, не в карман, а на место. Ну что ты как ребёнок, честное слово!

Магос вынырнул из-под стола без тени раскаяния на лице и дисциплинированно предъявил пустые руки. После чего этими самыми руками сграбастал Нину в охапку, взвалил на плечо и возвестил:

— Хильда, а сообрази-ка нам, правда, что-нибудь вкусненькое. Я со вчерашнего дня не ел.

Нина вырываться даже не пыталась, всё равно бесполезно. Несмотря на внешнюю худощавость, силы Ракуну было не занимать, и проще было смириться, чем объяснить, что нормальные мужчины женщин на руках носят немного другим способом.

Тем более, есть действительно хотелось, потому что завтрак был очень ранним и очень лёгким, а обеда не было вообще. Весь день увлёкшийся очередной авантюрой магос таскал женщину по магазинам в поисках идеального платья, украшений и аксессуаров, а потом вместе со свежекупленными вещами запихал в лодку и отчалил в туман.

И даже там, в тумане, на все попытки Нины объяснить, что она никогда не была на балах, не знает, как себя вести, не умеет танцевать и не горит желанием учиться, в ответ досталось только уверенное:

— Ничего страшного, на месте разберёшься.

Лисар, когда ему это всё рассказали за ужином, неожиданно принял сторону друга.

— Танцы — не та проблема, из-за которой стоит волноваться. Даже если кто-то пригласит, всегда можно ответить отказом, никто силком не потащит. А вот посмотреть на сильных мира сего вам не повредит, тем более, что вы теперь тоже принадлежите к этому кругу.

— И что я там делать буду? Просто стоять в углу и глазеть?

— Можно и так. А можно, например, поиграть в карты, послушать музыку, познакомиться с кем-нибудь... Поесть, в конце концов. — Лисар подхватил с тарелки колбаску и улыбнулся ей как давней возлюбленной. — Власта Мир знает толк в еде, уж поверьте мне на слово.

— Тебе бы только поесть! — Ракун перевёл взгляд с хозяина дома на портрет его деда, украшающий стену. — Скоро станешь таких же габаритов, как старый Лис.

— Я не толстый, просто большой. Это ты доходяга. Не кормите вы его, госпожа Александра.

— Можно просто Сандра? — попросила Нина.

Вся эта напускная церемонность её раздражала. Может, с незнакомыми людьми она и была уместной, но в этом доме и с этим человеком казалась откровенно лишней.

— Хорошо, — легко согласился Лисар. — Тогда я просто Алекс, и давно пора называть меня именно так. В конце концов, вы — достопочтенная магисса, а я — скромный механик.

У скромного механика кроме особняка в центре Викены была ещё парочка домов в этом мире, столько же — в Истоке, а так же несколько фабрик и заводов по производству всего подряд, включая оружие. И велосипедная мастерская для души.

У достопочтенной магиссы был золотисто-жёлтый камень на шее и комната в школьной общаге, которую оплатил Ракун, поэтому Нина в ответ только грустно улыбнулась.

— Скажи-ка, властелин проводов и шестерёнок, — вмешался магос. — Зачем тебе всё-таки тот взрывоопасный ящик?

— Говорю же, заказ. Срочный, между прочим, доделывать надо, а я тебя разговорами развлекаю.

— То есть если на днях что-нибудь взорвут, мы все знаем, кого в этом винить?

— Конечно. Например некоторых безответственных личностей, которая шляются по балам вместо того, чтоб выполнять свою работу и обеспечивать безопасность государства.

— У меня выходной. Что хочу — то и делаю, — Ракун немного покачался на стуле, с расслабленной улыбкой пялясь в пространство, но вдруг посерьёзнел. — А на самом деле?

— Расслабься, всё законно. На юге строят железную дорогу через горы, тоннель пробивают. Естественно, взрывают, не молотками же долбить. Причём взрывчатка у них своя, у меня только механизмы заказали. Завтра сам поеду отдавать, заодно документы проверю.

— То есть можно не бояться, что ночью мы все взлетим на воздух? Сами по себе эти штуки не взрываются?

— Взрываются. Но не сильно. — Лисар расправился с очередной колбаской и блаженно сощурился, как никогда напоминая крупного рыжего лиса, пригревшегося на солнышке. Если бы лисы, конечно, курили. — Даже если столовая рванёт, жилое крыло и гостевые комнаты всё равно уцелеют.

— Вы поэтому именно там этим занимались? — сообразила Нина.

— Нет, там просто светлее. И стол удобный, — отмахнулся механик. — Пирог берите. Очень вкусный!

* * *

— Вот уже более семидесяти лет Исток является парламентской монархией, — вещал очередной преподаватель, но Алина слушала вполуха.

С утра снова зарядил дождь, в аудитории было пасмурно и прохладно, немногочисленные студенты зевали и, кажется, сами не вполне понимали, что заставило их притащиться на лекцию в такую рань. Алина, напротив, чувствовала себя на удивление бодро, хотя поспать удалось совсем немного.

До общежития она добралась глубокой ночью, долго ругалась с комендантом из-за позднего возвращения, а потом просто лежала в кровати и пялилась в потолок. Сон не шёл, в крови бурлил адреналин, в голове роились мысли и воспоминания, и чесалась ссадина на руке — ударилась, когда грохнулась на пол.

Задремать получилось только под утро, да и то ненадолго — через несколько часов девушка вынырнула из сонного марева, убедилась, что пробуждение окончательное, и обречённо пошла на историю. Надо же хоть раз в жизни послушать, о чём там говорят!

Говорили о форме правления и действующей власти, причём в таком высокопарном тоне, что слушатели то и дело начинали хихикать. Особенно когда речь заходила о совете магнатов, которые 'денно и нощно радеют о быте и благосостоянии простых граждан и трудятся на благо общества'.

Собственно, магнаты и составляли верхнюю палату местного парламента. Нижняя, как ей и положено, была слеплена из всех остальных социальных слоёв, но им пафосных речей от лектора не досталось. Существуют — и ладно.

Сложнее всего было вписать в эту систему магов, которые, теоретически, вообще ни к какому сословию не относились. С одной стороны, они были сплошь наследники древних родов, крутые, как варёные яйца павлина. С другой — среди них встречались выходцы из разных миров и семей, разного образования и воспитания. И занимались они после выпуска из школы совершенно разными вещами.

Маги Истока работали курьерами и перевозчиками, лечили больных, трудились в лабораториях и офисах, преподавали и даже ставили спецэффекты в театре. Фактически, представители высшей касты этого мира вкалывали не меньше, чем обычные люди. Те, разумеется, которые вообще где-то вкалывали.

Потому что магнаты подобными занятиями себя, понятное дело, не утруждали. И вот как раз они почти поголовно были либо магами, либо наследниками-клиссами.

Чтоб хоть как-то уложить это в голове, Алина мысленно поделила магов на высокопоставленных (типа Тивасара и его жены) и обычных (как Ракун и тот же Перфи). Стало немного понятнее, но всё равно странно.

С гораздо большим интересом она послушала бы не про парламент, а про монарха, но эту тему препод так старательно обходил стороной, что студентка даже не поняла, как зовут местного главу государства и какого он пола. И кстати, маг ли вообще? И где живёт? Ничего, хотя бы отдалённо похожего на дворец, поблизости не было. Да и вообще, ничто в Истоке не указывало на то, что в этом мире есть король. Или не король? Царь? Император какой-нибудь?

Лиза наверняка знала ответ, но сейчас она так прилежно внимала лектору, что отвлекать казалось кощунством. Поэтому Алина решила отвлечься сама: вытащила из сумки подаренную Перфи фотографию и задумчиво на неё уставилась. И почти сразу же вполголоса выругалась, проклиная собственную невнимательность.

— Госпожа Эллерт, вы что-то хотите спросить? — Слух у преподавателя, как выяснилось, был отличный.

— Нет, господин профессор. Вам показалось, — пробормотала студентка, торопливо прикрывая фото тетрадью.

Спросить-то она хотела, причём срочно, но совсем у другого человека.

В итоге Алина еле-еле досидела до конца занятия. Минуты казались бесконечными, слова лектора пролетали сквозь голову минуя мозг, а фантазия в это время подсовывала совершенно шальные гипотезы, подтвердить или опровергнуть которые мог только Перфи.

Но его, как назло, не оказалось ни на кафедре, ни в кабинете. Висевшее в коридоре расписание тоже ничем не помогло: занятий по географии внешних миров ни у кого не было не только сегодня, но и завтра, и в свой законный выходной профессор мог оказаться где угодно. Даже, например, дома. Но студентка, выбивающая из окружающих адрес преподавателя, выглядела бы более чем странно. Да и не скажут ей.

Но вдруг с ним что-то случилось? Он же вчера по голове получил. Может, валяется где-нибудь без сознания, и даже на помощь позвать не может? Или на него опять напал тот тип...

Алина снова вытащила фотографию, всмотрелась в неё, убедилась, что не ошиблась, — и, отбросив последние сомненья, поспешила в город. К одному из немногих зданий, дорогу до которых помнила совершенно точно.

Она, конечно, обещала в милитию не ходить... Но для того, чтоб увидеться с милитом, пусть и бывшим, нарушать обещание вовсе не обязательно.

И пусть Долан отчитает её за вечернюю вылазку, но всё равно поможет. Не может не помочь! А если повезёт — ещё и куртку заберёт наконец-то.

* * *

После увольнения из милитии жизнь Виктора Долана не особо изменилась. Он всё также вставал на рассвете, делал зарядку, читал утреннюю газету, гладил свежую рубашку и отправлялся на службу.

Исключения из привычного графика, конечно, случались: тогда бывший милит просыпался на диване в кабинете, торопливо умывался и брился, вливал в себя кофе и возвращался к куче важных и совершенно неотложных дел. Но такие дни и на прошлой работе встречались, только там дивана не было. И личного кабинета тоже.

Да и вообще в управлении разведки о сотрудниках заботились явно больше, чем в милитии. И измерялась эта забота, конечно, не в диванах с кабинетами, а в своеобразном взаимном доверии.

Долан почувствовал разницу в отношении почти сразу, только долго не мог понять причину, списывая её на личное знакомство с руководством. Хотя какое там знакомство? Наворотил ошибок, показал себя с самой дурацкой и уж точно не с самой профессиональной стороны, спросил у будущего начальства 'Эй, пацан, не подскажешь, кто здесь главный?', за что внезапно получил место и должность. И кабинет с диваном.