Свалка

Одна из чугунных ножек кровати уже была подпилена ножовкой, и, судя по всему, Микки не собирался останавливаться. Малой нервно вытер рукавом мокрый от соплей нос и, с опаской поглядывая на меня, принялся ожесточенно дергать рукой вперед-назад. От противного скрежета ломающегося лезвия ножовки меня передернуло.

— Ники нам разрешила! — вылез передо мной Рикки, заслоняя брата. — Иди отсюда! Вот! Это наше все!

— Разрешила распилить ее вещи? — мрачно спросил я и схватил наглеца за ворот куртки. Тот зло задергался и запыхтел, но особо вырваться не пытался. Так — только для вида. — Что здесь происходит, где Ники?

— Говорю же, ушла! Отпусти меня! — зло ответил Рикки и бросил взгляд на замершего Микки. — А ты — пили дальше, до отбоя нужно успеть...

Тот испуганно переводил взгляд с меня на брата, но, услышав команду, продолжил работу. Дж-ж-дзынь, дж-ж-дзынь — заполнило каморку и отозвалось болью в висках.

Нехотя я отпустил Рикки и раздраженно спросил:

— Что значит "ушла"? Куда она могла уйти?! Где ее вещи?

— Тебе ничего не оставила, — с долей злорадства усмехнулся Рикки, но, увидев мой мрачный вид, испуганно отшатнулся. — Да не знаю я! Пару часов назад сказала, что уходит с концами. Собрала маленький мешок, а остальное нам оставила. Сказала, что можем забирать, ведь ей уже не нужно.

На душе полегчало: раз близнецы видели Ники пару часов назад, значит, вылазка на Арену ничем плохим не закончилось. Но в остальном слова Рикки напоминали бред. Я растерянно еще раз осмотрел комнату и теперь в глаза бросились и мелочи, вроде той, что нигде не было и намека на старые игрушки Томми, на портрет, которые я подарил Ники, на шмотки. Ничерта ценного, дорогого сердцу чокнутой подруги.

— У нее вроде как другой смысл теперь, — пробурчал Рикки, потирая шею.

— Что? — ушатом ледяной воды окатила уже слышанная фраза. — Что ты сейчас сказал?!

— См-м-мысл, — заикнулся мелкий от неожиданности. — Смысл какой-то другой! Не знаю, что за чушь. Странная она была, как обдолбанная, со взглядом стеклянным. Но это точно не порошок и не алкоголь. Совсем от нее не пахло.

— Ага, не пахло, — поддакнул Микки на секунду перестав пилить. — На стекле нас поймала, так спокойно спросила: "Вещи нужны"? и потащила сюда. Дверь открыла и все. Ушла.

— Пили давай! — раздраженно перебил Рикки и угрожающе расправил плечи. — Ты все слышал, теперь уходи! Мы больше ничего не знаем!

Мелкие азартно разбирали мебель Ники на запчасти, совершенно не переживая, куда та делась. Хотя, в отличие от меня, подруга не раз вытягивала близнецов из передряг. Все-таки она пыталась заботиться от Томми и тех, кто его окружал. Глупая затея, учитывая, что слово "благодарность" давно превратилось в атавизм.

— На Арене ее видели три дня назад?

— Ага, после боя Когтя со Смирным! Там та-а-ак-ая драка была! Прям жуть! — возбужденно воскликнул Микки, вновь отрываясь от распилки ножек, но заметив злой взгляд брата, быстро поправился. — Не, ну мы сам бой не видели, конечно. Так говорят...

Тайной, что мелкотня получает проходку на Арену за доставку билетов, не было, так что в другой ситуации быть может я бы и усмехнулся. Но не после новостей об обдолбанной непонятно чем Ники. С такой фразой старина Фрай пошел вешать на крюк Мафиози, что могла вычудить подруга — одному Верхнему городу известно.

— Где ее видели? Она с кем-то говорила во время боя?

— Не, — замотал головой Рикки. — Она даже на свое место на трибунах не села! Хотя за проходку заплатила — говорю же, странная. После драки на выходе ее видели. У соседних гаражей крутилась, а потом ушла.

Махнув на близнецов, я задумчиво направился из комнаты. Возглас Микки нагнал уже на лестнице:

— Рядом с ней один из охранников терся! Такой пузатый, мелкий, еще револьвер на пальце крутит. Как его... Бочонок, вот!..

Ругнувшись под нос, я ускорил шаг, узнав описание головореза Суорэ. За десять лет тот, похоже, не особо изменился и все также щеголял открытым пузом.

На мусорном склоне у разрушенного здания стекольного завода, сто лет назад изготовляющего бесцветную стеклотару, стоял привычный шум и гвалд. Ники обычно собирала хлам в бывшем составном цеху, копошаясь в насыпях песка, перемешанных с битым стеклом. В бетонном помещении стоял полумрак, отчего глаза не так уставали, как при работе под постоянным светом потолочных ламп, да и каждый кирпичик впитал в себя крупицы соды — привычная вонь Свалки не резали ноздри. Хорошее место, но только перчатки, рвущиеся при неосторожных движениях, приходилось часто менять.

Не все стекло шло на обычную переработку. Суорэ уже давно планировали заново запустить отдельные цеха завода, но дальше слухов дело не доходило. Да и с последними событиями вряд ли скоро дойдет. Еще слишком остро стоял вопрос нормальной еды и воды, не отдающей затхлым привкусом и не отравленной химическими стоками.

Рядом с Ники обычно копошилась Слепая Бэтти: девчушка с возрастом скачущим от пятнадцати до сорока. Вечно одетая в пестрые, ядовитых расцветок ткани, с всклокоченными волосами различных оттенков и подернутым дымкой пустым взглядом. Ники любила чесать языком и спорить с ней о режиме на Свалке. В отличие от подруги, Бэтти была хоть и слепа физически, смотрела на мир куда более трезво. Но, к счастью, стукачом не была, хоть и считала себя должником головорезов. У слепцов в разрушенном мире шансов обычно не было, но Бэтти смогла обустроить себе место под потолочными лампами в Нижнем городе.

— Бэт, — негромко сказал я, со спины подойдя к закутанной в желтый отрез ткани Слепой.

Та дернулась, распрямляя спину, и приветственно махнула рукой. Голос, похожий на шелест переворачиваемых книжных страниц, пронесся по полу пустому помещению:

— Кристиан. Ники ушла. Знала, что вы рано или поздно прийдете.

Бэтти, пожалуй, единственная из чьих уст мое полное имя звучало гармонично и не резало слух. Для остальных же я был Крисом — коротко и по сути, но не для Слепой, которая сохраняла условную грань "Вы". Да только "выканье" не служило стеной, а наоборот придавала нашим редким разговорам пикантный привкус. Бэтти любила говорить о картинах, щупая их ладонями, принюхиваясь крючковатым носом и будто впитывая каждый элемент кожей как губка. Больше никто на Свалке не любил мою мазню. Наверное, стоит то ли смеяться, то ли плакать раз мой единственный почитатель абсолютно слеп с шести лет.

— Уже слышал. Куда она ушла? Вы что-то знаете?..

Бэтти устало присела на бетонный пол, предварительно пошарив ладонями в перчатках перед собой. Пальцы у нее были ободраны и в паре мест обморожены, из-за чего плохо слушались. Большой и вовсе сгибался с тихим хрустом, как будто деталь металлического механизма.

— Не сказала, думаю, боялась, что у меня окажется длинный язык, — ответила Слепая и чуть улыбнулась тонкими, искусанными губами. — Что-то случилось у Арены, Кристиан. Она изменилась. Сказала лишь, что у Свалки есть и другая сторона, которая в силах приоткрыть завесу тайны о смерти Томми.

Невольно я усмехнулся: сомневаюсь, что Ники могла ляпнуть так высокопарно.

— Ничего больше? — разочарованно выдохнул я.

— Она встретила кого-то. Кого-то пахнущего мазутом, — задумчиво проговорила Бэтти запрокидывая голову и словно вглядываясь в полуразрушенный потолок. — Когда она с утра пришла на смену, то вся пропиталась горчащей вонью, а пальцы в паре мест были влажными и вязкими. Я переживаю за нее, Кристиан.

— Это же Ники, — зачем-то ляпнул я ничего не значащую фразу.

Бэтти зарылась руками под отрез ткани и вытащила скомканные, отчасти истлевшие газетные листы, любовно соединенные красными, недавно подкрашенными, скрепками.

— Нашла кое-что. Почитайте, быть может нечто стоящее. Расскажете мне, как найдете время.

— Конечно, Бэтти, — кивнул я, забирая из подрагивающих рук вырезки с кричащими заголавками "Экологическая инициатива против!", "Техническая документация проектов Нижних городов", "Волна забастовок во время войны". Бэтти часто откапывала старые документы, газетные вырезки и приносила мне. Если находилось что-то интересное, то я пересказывал вечерами в своем гараже, пока Слепая осторожно ощупывала подушечками пальцев новые картины.

— Вы рисовали, Кристиан? Не забывайте рисовать. Это важно. Сейчас это очень важно. Чем хуже время, тем ярче картины.

— Помню, Бэтти, помню, — устало кивнул я, запихивая газетные вырезки за пазуху. — Если Ники появится — скажите.

Слепая с кряхтением встала и принялась вновь осторожно водить ладонями по песку, выискивая разбитые стекла.

8. Печатные страницы

Дома стояла гулкая тишина. Сколько бы я не обещал Бэтти, что продолжу рисовать, кисть не ложилась в руку. Алые мазки знака, начерченного на картине неба Верхнего города, давно высохли и теперь то и дело притягивали взгляд. Одному только спятившему Фраю понятно, что это было.

Хотя быть может и следует дать пощупать холст Слепой. Кто-кто, а Бэтти знала многое. Иногда я поражался количеству странной информации о Свалке, которая помещалась в ее голове. Все-таки, наверное, ей было за тридцать или за сорок. Но Бэтти никогда не отвечала на вопросы о возрасте, называя их некультурными по отношению к дамам. К дамам, как же! Тьфу, дамы и джентельмены сдохли от радиации еще сто лет назад.

До вечера идти на Арену смысла не было — все равно никого не застанешь. Потому, присев на кровать, я достал газетные вырезки. Почти всю информацию об эпохе до Последних войн я нашел благодаря Бэтти. Мы были чуть ли не единственными на Свалке, у кого в душе еще копошился интерес к прошлому. Бессмысленное занятие, но после очередной крупицы информации, мне хотелось вновь рисовать. Рисовать, рисовать, рисовать — лишь бы быть не здесь, не на чертовой Свалке...

Статьи датировались концом двадцать первого века. Со слов деда, научившего меня читать, это время начала Последних войн, когда биологическое оружие еще не применили, но от боеприпасов, зараженных бактериальными токсинами, ломились склады на всех континентах. Наверное, мало кто знал, но многие чувствовали, что бурлящая ненависть скоро прорвет плотину и поразит население смертельными вирусами, а после финальным штрихом начавшейся агонии посыпятся атомные бомбы. Но люди писали не только о войне — жизнь будто шла привычным чередом, в которой экологические организации боролись с промышленными магнатами, а корпорации пытались отхватить больше денег. Почему-то я так и представлял, как люди по-прежнему ругали детей за оценки в школе и планировали отпуск. Мир рушился, но всем было насрать.

"Экологическая инициатива против!

Корпорация "WF" предоставила на рассмотрение строительному комитету планировку первого Нижнего города под территорией г. Пейдж, штат Аризона. Выбор обусловлен уже существующей разветвленной сетью заброшенных тоннелей метро, которые, согласно плану, будут переформированы в самый большой склад бытовых и промышленных отходов.

Экологическая инициатива выступает радикально против, пытаясь лоббировать дорогостоящий и энергозатратный проект перерабатывающих баков. Однако комментарии сенатора были однозначны: "Риск военного вторжения в предстоящем году высок как никогда, поэтому в первую очередь финансированию подлежат военные ведомства, а не программы защиты окружающей среды. Заявление участников Зеленого движения про отравление почвы и подземных вод сильно преувеличено и не имеет под собой подтвержденной статистической основы. Современные промышленные технологии "WF" полностью соответствуют стандартам SMO, а потому не опасны для экологического состояния территорий". При этом следует отметить, что "WF" , по недавно опубликованным анонимным источником сведениям, стала основным частным спонсором государственной программы вооружения, продвигаемой сенатором".

Забавно, что Нижние города, против которых тщетно выступали экологические организации, стали спасением. Иногда мне казалось, что Свалки создавали не только как склады отходов, а и как возможное убежище, когда полетят боеголовки. Но так ли это у политиков уже не спросишь.

"Забастовки во время войны

Несмотря на разрушительные удары террористических организаций, Зеленая инициатива выступает с митингами против открытия очередного стекольного завода в Нижнем городе. Коэффициент загрязнения воздуха превысил нормативы в 5,6 раз, в частности, выбросы оксида алюминия — в 4 раза, сульфата натрия — в 10. Забастовки стали носить массовый характер, заблокировав движение в столицах штатов. Врачи также бьют тревогу: статистика заболеваний бронхо-легочной системы в городах с Нижними Свалками в детском возрасте возросла в 10 раз, у взрослых — в 5. Корпорация "WF" официально заявила о возможности установки перерабатывающих баков, которые при помощи компрессии сделают отходы пригодными для вторичной переработки. Организация "Искусственная еда" также предложила для реализации патент по переработке органических отходов в пищу".

И без заметки я знал, что было дальше — Слепая Бэтти уже приносила более поздние газеты. Корпорации "WF" все же пришлось пойти на уступки, несмотря на правительственную поддержку, и установить одиночные перерабатывающие баки. Да только сделано это было поздно: Нижние города уже ломились от отходов, а воздух напоминал отравленный кисель из-за расплодившихся подземных заводов. Как я понял из путаных сведений, стандарты и нормативы для промышленных предприятий под землей отличались мягкостью, а потому требовали меньших финансовых затрат. Так что все спешили запихнуть производство под землю. Так спешили, что завалы мусора мы разгребаем до сих пор, хоть с эпохи войн прошло больше ста лет.

Но с другой стороны это было хорошо. Нет отходов — нечего закинуть в перерабатывающий бак — нет ни еды, ни воды. Можно сказать, что предки оказали нам услугу. Хотя жаль, что им не хватило мозгов, остановить массовый геноцид. Но все неидеальны.

На последнюю статью с подробным планом Нижнего города я глянул лишь мельком. Разбираться с хитросплетением улочек и воздуховыводящих систем настроения сейчас не было. Но я спрятал заметку под стол, прикрепив кусочком скотча. Моя стандартная заначка, незаметная прохвостам вроде Рона.

Встав, я направился прочь из гаража. Пора было идти к месту, от которого я старался держаться подальше вот уже десять лет. К слову, вполне успешно держался. Но, как и в прошлый раз, сейчас предстояло тащиться на Арену из-за Ники.

Близилось время отбоя и потолочные лампы тускнели с каждым шагом. Налететь на патруль — вещь неприятная, но доставать проходку на Арену, которая давала право шляться даже в полнейшей темноте, ни желания, ни времени не было. В конце концов, потом добраться до гаража окольными путями — не такая большая проблема, когда знаешь Свалку как свои пять пальцев. Вот Ники устраивала подобное почти каждую ночь и ничего, живая.

На Свалке, одному Верхнему городу понятно почему, действовала странная, но убийственно четкая закономерность: нарушишь режим один раз и по глупости забредешь в металлический коридор — сдохнешь, а вот будешь словно умалишенный рисковать шкурой каждую гребаную ночь — припрешься домой здоровым. Удача явно благоволит то ли смельчакам, то ли идиотам.