Кикимер отправился к Тёмному Лорду, который, не сказав, что Кикимеру надо будет делать, взял его с собой в пещеру нa берегу моря, в которой было большое подземное озеро. Там Волан-де-Морт заставил эльфа выпить жуткое по своему действию зелье из сосуда, который находился на острове, а сам положил в опустевший сосуд медальон и заполнил его новой порцией зелья. После этого Тёмный Лорд бросил домовика в пещере, уверенный, что эльф живёт последние минуты жизни. Однако Кикимер не умер, а вернулся к Регулусу и рассказал хозяину всё, что с ним было. Юный Блэк был потрясён жестокостью своего кумира.

Некоторое время спустя он попросил Кикимера показать место, куда они отправлялись с Волан-де-Мортом. В пещере Регулус достал из кармана медальон. Он велел Кикимеру взять его, а когда чаша опустеет, поменять медальоны; также он приказал ничего не говорить членам семьи о том, что он умер, а вернувшись — обязательно разрушить медальон. После того, как Регулус выпил всю жидкость и, мучимый неутолимой жаждой, был вынужден напиться из озера, его затянули под воду инферналы…

Выполняя приказ хозяина, Кикимер ничего не рассказал о Регулусе ни одному из Блэков.

-Вы же не знали, куда пропал ваш младший сын, и только строили догадки, боясь привлечь к себе лишнее внимание Пожирателей. Сириус, который уже года три как сбежал из родительского дома, считал, что Тёмный Лорд расправился с братом... Или, точнее, кто-то расправился с ним по приказу Тёмного Лорда: не настолько Регулус был значителен, чтобы Волан-де-Морт тратил на него своё личное время.

Однако Регулус Блэк был достаточно умён, чтобы раскусить загадку Тёмного Лорда. Он в одиночку, за весьма небольшой срок высчитал, что медальон, спрятанный в пещере — ни что иное, как крестраж. Правда, он не знал, что этот крестраж не единственный, и не ведал, что простой домовик не имеет достаточно действенного способа уничтожить такую сильную магическую вещь. Взяв чашку я сделал глоток дабы промочить горло.

Блэки сидели как изваяния, бледные, неподвижные. Пришлось достать укрепляющие зелья, не ровен час помрут от потрясения. Заодно проверил их здоровье наложив простые сканирующие чары, но все было гладко, организм хоть и старый, но крепкий, магия, что еще сказать.

На то чтоб заговорить у них ушло примерно минут двадцать, все это время домовик стоял как по струнке, я же любовался иллюстрацией и пил чай.

-Это все правда, произнесла Вальбурга.

-Да, Регулус высокородный болван, произнес я, умный, догадливый, но то что балван этого не отнять, плохо воспитывали, не хватает ремня и сильной отцовской руки, чтоб не делал глупостей.

-Да как ты смеешь, взревел Орион, в то время в мою защиту врезался Ступефай, посланный Вальбургой.

-Экспеллиармус, лениво произнеся и зажал две палочки магов, Я сюда не драться пришел, и если вы не в состоянии услышать колкую правду то могу и откланяться.

Посверкивая глазами старики успокоились и даже взяли чашки.

— Значит Волан-де-Морт создал крестраж, проговорил Ориан.

— И не один, добавил я.

— Конечно мы в неоплатном долгу, перед тобой Альбус, узнать как умер Регулус для нас важно, но чего ты все таки хочешь, Задала свой вопрос Вальбурга.

-Крестраж не один, и если у домовика Медальон Слизерина, то Чашу Пуффендуй он передал Беллатрисе Лестрейндж, которая находится в ее личной ячейке банка Гринготтс, и как ее семья вы можете забрать чашу.

-И что же ты намерен делать с крестражами, спросил Орион.

-Соберу вместе, выну и объединю кусочки души и проведу ритуал изгнания, пожав плечами ответил я, или вам хочется, чтоб Волан-де-Морт возродился, нет, мне то же. У вас есть живой внук и без башенный Сириус. Кстати о нем. Вам надо направить в министерство просьбу о повторном рассмотрении дела, в качестве гаранта буду я, а в качестве доказательств Питер Петтигрю, собственной персоной.

-Ты, что его, воскресишь?

-Нет просто знаю где скрывается, но говорить никому не буду пока дело не возьмут на пересмотр, а сейчас пусть домовик принесет медальон, мне пора уже идти, дела школы не ждут.

Логики нет

Через три дня мне пришла посылка с чашей и заверением о том, что мои слова приняли в серьезе и будут действовать по предложенному мной плану. Добавив чашу к остальным крестражам я постоял полюбовался на артефакты, еще раз поругал Волди за то, что осквернил такие вещи. И убрав все в созданный мной сейф занялся просмотром заметок Минервы, надеясь выяснить, не разорит ли школу обещанное Помфри пополнение запасов больничного крыла, и гадая, сколько сейчас может стоить хорошая метла. МакГонагалл оказалась аккуратисткой. Ее почерк можно было назвать идеальным — буковка к буковке, циферка к циферке. Еще бы калькулятор под рукой иметь, а то я со школьной скамьи в столбик не складывал. Хотя, можно и в уме складывать благо у меня память как у слона.

Подбив расчеты я решил приготовиться к визиту Малфоя, он как член совета попечителей должен забрать ведомости по Хогу, что бы собрать денежные средства на новый учебный год.

Еще с утра я наложил на себя пару щитов, поупражнялся в магии, даже попробовал выхватывать палочку. Так, что я был готов и во все оружии.

Внезапно в камине вспыхнуло пламя, заставив меня вздрогнуть. Секунду спустя чей-то уверенный голос произнес:

— Директор, к вам можно?

— Заходите! — разрешил я, машинально коснувшись пальцами палочки в рукаве.

Из камина вырвался огромный шар зеленоватого огня, который быстро угас, открывая моему взгляду фигуру высокого статного блондина, одетого в черный камзол с потрясающей золотой вышивкой. В руках гость сжимал длинную трость, набалдашник которой был сделан из серебра, отлитого в форме оскаленной змеиной головы. В общем, ошибки быть не могло — меня почтил своим визитом сам Люциус Малфой.

Бывший Пожиратель Смерти мне с первого взгляда не понравился. Было в нем что-то такое, отталкивающее. То ли надменный взгляд, то ли холеная напудренная мордашка, которая так и просила кирпича, то ли сильное разочарование с толикой презрения, царившие в эмоциях утреннего визитера.

— Приветствую вас, директор! — скучающим тоном протянул щеголь, засиживаясь на гласных. — Надеюсь, вы успели собрать все необходимые документы? Попечители желают знать, все ли в порядке, и готова ли школа к приему первокурсников.

Люциус же является главой Попечительского Совета! Припомнил я.

— Здравствуйте, мистер Малфой. Вот, возьмите, — сказал я, протягивая блондину пухлую папку с подписанными бумагами. — Здесь все, что нужно. Надеюсь, попечители останутся довольны.

— Посмотрим, — важно отозвался Люциус, подходя к столу.

Скрутив набалдашник у трости, который оказался рукоятью волшебной палочки, блондин элегантным взмахом уменьшил папку, спрятал ее в карман камзола и как бы между прочим констатировал:

— Слышал, вам в последнее время нездоровилось.

Ого, как слухи быстро расходятся! Неужто в 'Ежедневном Пророке' появилась статейка о пошатнувшемся здоровье директора Хогвартса? Нет, вряд ли. Просто у Люциуса имеется свой собственный надежный поставщик сплетен из школы — Снейп. Наверняка заложил меня, змееныш слизеринский!

— Ничего серьезного, — отмахнулся я. — По ошибке съел конфеты, у которых вышел срок годности. Как говорится, неприятно, но далеко не смертельно.

Лицо Малфоя осталось бесстрастным, но в эмоциях внезапно появилась злость. Я едва удержался дабы не заржать. И пока гость выбит из колеи, можно опробовать простейший психологический трюк, который так любят использовать сценаристы детективных сериалов.

— И не жалко вам было денег на 'Сон Разума'? — мерзко улыбнувшись, задал я провокационный вопрос.

Бесстрастная маска Малфоя треснула. Не знаю, что там подумал павлин, но после моих слов его охватил дикий ужас. Аристократ дернулся и попытался наставить на меня палочку, которую все еще сжимал в руке, но я оказался быстрее:

— Экспеллиармус!

Яркий луч ударил блондина в грудь и отбросил от стола. Трофейная указка с серебряной рукоятью послушно прыгнула мне в ладонь, а губы, подчиняясь старому рефлексу, уже шептали слова нового заклинания. Не противясь навыкам тела, я сделал широкий жест, обводя кабинет своим магическим инструментом и щедро вливая в него силу. По помещению пронеслась волна холода, заставившая всех обитателей портретов мгновенно застыть, а сами картины выцвести и покрыться изморозью.

— Инкарцеро! — рванувшегося к камину гостя охватывают прочные путы, оперативно делая из него куколку. — Вингардиум левиоса!

Да-да, то самое, с ударением на 'О'. Память услужливо подсказывает, что можно и не озвучивать названия чар — отточенные годами директорские навыки давно не нуждаются в вербальной составляющей. Но я перестраховываюсь, поскольку колдую левой рукой. К счастью, малфоевский артефакт подчиняется беспрекословно. Повинуясь моей воле, пленник медленно подплывает ко мне. Он постепенно отходит от шока и даже пытается что-то сказать, но кончик Старшей палочки уже смотрит ему в лоб, а с губ срывается требовательное:

— Легилименс!

Из моих пальцев струится энергия, формируясь в одно из сложнейших заклинаний ментальной магии, а взамен приходит иррациональное чувство, словно меня затягивает прямо в широко распахнутые глаза блондина. Появляется дарящее восторг ощущение свободного падения, которое быстро проходит. И вот меня окружает уже знакомый серебристый туман. Однако я не спешу. Незачем. Я сосредотачиваюсь и посылаю в пространство краткую мысль-приказ: 'Покажи мне все, что я хочу знать!'. А желаю я выяснить, каким образом Малфой организовал покушение и причину этого опрометчивого поступка.

И серебристый туман откликается на мою просьбу яркой вспышкой...

* * *

Большой просторный зал с высоким потолком, поддерживаемым массивными колоннами из черного мрамора. В центре — небольшая площадка, от которой трехсторонним амфитеатром поднимаются ряды кресел. Сейчас она пустует. Нет даже массивного кресла с цепями, готовыми по желанию председателя впиться в руки неудачника, которому не повезло предстать перед судебной коллегией в качестве обвиняемого. Видимо, инициатор сегодняшнего собрания решил, что нужный эффект будет достигнут и без этого пыточного атрибута.

Я восседаю на одном из кресел правого крыла, подобно окружающим меня волшебникам облаченный в безвкусную фиолетовую мантию. На лице привычная бесстрастная маска, но внутри бурлит холодная ярость, причина которой вот уже добрые полчаса разливается соловьем с трибуны, потряхивая своей белоснежной бородой. Альбус, Моргана его задери, Дамблдор! Именно он настоял на проведении рядового заседания Визенгамота не в привычном месте, а в зале номер десять, мрачная обстановка которого поневоле навевала воспоминания о недавних событиях, когда многим пришлось ощутить тяжесть цепей на своих конечностях.

Машинально потерев занывшее запястье, я отогнал воспоминания и прислушался к речи председателя:

— ...Но тьма не дремлет! Она терпеливо дожидается своего часа, готовясь в любой момент пустить ростки зла в душах добропорядочных граждан магической Англии. И наша с вами задача — не допустить этого! Визенгамот издревле стоял на защите справедливости, однако трагические события минувших дней ясно показывают, что этого уже недостаточно. Назначать заслуженную кару преступившим закон — это только полдела. Предотвращать совершение преступлений — вот наша первостепенная задача! Ведь изначально Визенгамот создавался именно для обеспечения гарантий соблюдения законности в нашей стране, о чем многие начали забывать. И я со всей ответственностью заявляю, что...

Складно говорит! Да уж, в чем-чем, а в умении строить красивые фразы Альбусу не откажешь. Ему бы в писатели податься, как Локхарт, а не политикой заниматься. Многие бы вздохнули спокойно. Вон, Огден тоже досадливо морщится. Оно и понятно — давненько на собраниях не слышали подобной чуши. Стоял бы за трибуной рядовой член Визенгамота, его бы давно заткнули, но прерывать Верховного Чародея никто не осмеливается. И, что удивительно, из более чем полусотни собравшихся магов едва ли не третья часть смотрит на несущего ересь Дамблдора, приоткрыв рты от восхищения.

Тупоголовые бараны! Неужели до них не доходит, что за всей этой словесной мишурой кроется банальное стремление лишить старые семьи остатков влияния? А новый законопроект, почву к которому старательно подготавливает Альбус, к тому и ведет. Сначала расширение и без того не узких полномочий аврората, потом нивелирование прав неприкосновенности жилища... Мерлин побери, да если так и дальше пойдет, через год любая аврорская сошка сможет без объяснения причин устраивать обыски в родовых поместьях, хозяевам которых даже нельзя будет пожаловаться на произвол! Ведь только рот раскрой — получишь обвинение в препятствовании правосудию, а это — прекрасный повод для немедленного ареста и допроса с веритасерумом, что автоматически гарантирует продолжительное соседство с дементорами.

И как же грамотно все подстроил, гад! Весь этот бред о надвигающейся тьме можно с легкостью разнести в пух и прах, однако никто не рискнет высказаться против. Нейтралы не захотят портить отношения с Дамблдором, сторонники Альбуса принимают за божественное откровение каждое его слово, а наши тем паче не станут привлекать к себе внимание, чтобы не спровоцировать очередной виток жесткой травли. Тут ведь только дернись, и у половины присутствующих в головах сразу появятся мысли типа: 'Ага, занервничал Смертожорец! Ничего-ничего, мы всех вас недобитков к ногтю прижмем, дай только повод!'

Я поймал на себе полный надежды взгляд Гойла. Он был готов поддержать меня. Впрочем, как и всегда — союзнический договор между нашими семьями действовал не одно столетие. Рядом сидел Нотт, задумчиво кусавший губы. Старый друг тоже понимал, куда ветер дует, и был готов драться до конца. Однако я отрицательно качнул головой и покрепче вцепился в трость, чтобы сохранить маску на лице, постепенно подтачиваемую разгоравшимся гневом.

Увы, сейчас мы бессильны. Любое слово в защиту наших законных прав способно сплотить противников и лишь ускорит проведение затеянных Альбусом реформ... Но делать что-то нужно. Причем незамедлительно. Мы уже упустили время, позволив Дамблдору представить на рассмотрение свой законопроект, и вот, во что это вылилось. Политические игры бесполезны — у меня не настолько хорошая репутация, чтобы открыто противостоять седовласому старцу и надеяться на поддержку общественности. Действовать нужно иначе. Радикально.

Дамблдор — великолепный интриган, это даже я признаю. Однако есть у него один существенный недостаток — любит старик окружать себя послушными исполнителями, тогда как организационные моменты старается не доверять никому. Возможно, опасается конкуренции или просто не любит делиться властью — это не столь важно. Главное — без Альбуса эта кучка фанатичных магглолюбцев уже не будет представлять угрозы. А остальные, я уверен, достаточно разумны, чтобы понять опасность затеянных Дамблдором реформ.

— И я надеюсь, что все вы поддержите мое стремление сделать наш мир лучше, светлее и безопаснее! — продолжал распинаться кандидат в покойники. — Ведь от наших с вами решительных действий напрямую зависит благополучие наших детей, которые должны спокойно и счастливо жить в обществе, воспевающем идеалы добра и справедливости. Именно мы должны...