Ленинградский меридиан

При этом Кюхлер не пытался скрыть своей неприязненной настороженности к гостю, бывшему потенциальным претендентом на его место командующего группы армий "Север". Равно как и бывший до него на посту командующего фон Лееб, был сдержано, холоден к самому Кюхлеру до самой своей отставки.

В глубине души оба военные презирали Гитлера, считая его младшим чином, выкравшим генеральские сапоги, однако высокие звания, награды и прочие материальные блага, пожалованные им фюрером, заставляли генералов служить ему не за страх, а на совесть.

Для обоих взятие Ленинграда было сходно с трамплином в большую жизнь. В случае падения большевистской твердыни на Балтике Кюхлер мог вписать свое имя золотыми буквами в историю немецкой армии как покоритель второй русской столицы, а Линдеман получал заветный маршальский жезл. Поэтому, они приступили к обсуждению штурма города на Неве, если не с радостью, то с циничным прагматизмом.

Ничего нового они не изобрели, да и этого не требовалось. В штабе группы армий "Север" имелся старый план фельдмаршала Лееба, который тот не смог выполнить осенью сорок первого года.

Тогда, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением советских войск в районе Пулковских высот, немецкие войска остановились для перегруппировки сил. Многим тогда казалось, что эта заминка всего на несколько дней, а оказалось, что почти на год. Гитлер забрал танковые соединения для битвы за Москву и фронт остановился. Теперь, Кюхлер намеривался довести до конца намерения фон Лееба и захватить эти проклятые высоты.

Нет, для этого Кюхлер не получал для группы "Север" ранее забранную Гитлером бронетехнику. Танки были необходимы на юге, где под напором группы армий "Юг", русские были отброшены за Дон и теперь отходили к Сталинграду и Кавказу.

В помощь своим генералам фюрер был готов предоставить осадные орудия крупного калибра, хорошо себя показавшие, по его мнению, при штурме Севастополя.

— В том, что Севастополь не пал в конце июня — это полностью вина Манштейна, несмотря на то, что он получил ранение, — говорил Кюхлеру Гитлер во время их встрече в походной ставке. — Ещё немного и город бы пал к ногам немецких солдат, но сейчас это уже не так важно. Танки Клейста уверенно рвутся на юг и к началу августа займут Тамань. Это будет концом русских войск засевших в Керчи и Севастополя. Полное кольцо блокады замкнется вокруг них, и они будут вынуждены капитулировать!

Забыв, что он не на трибуне, а в кабинете фюрер взмахнул рукой, пытаясь придавать мощный энергетический импульс сказанным им словам.

— Наши славные пушки не виноваты, что генералы их плохо использовали. С ними надо просто умело обращаться. Манштейн не смог взять целую крепость, я искренне надеюсь, что вы Кюхлер окажитесь удачливее его и с их помощью сможете привести к покорности Петербург. В ваше распоряжение будут переданы лучшие крупнокалиберные мортиры и гаубицы находящиеся на вооружении вермахта. В том числе и главный бриллиант всей нашей артиллерии самоходное орудие знаменитый 628 мм "Карл", чей один только снаряд способен до основания разрушить большой бетонные бункер.

Список артиллерийских орудий, представляемый фюрером в распоряжение фельдмаршала, был действительно внушителен. В него кроме "Карла" входили 305 мм и 220 мм французские и немецкие мортиры, батарея 400 мм чешских гаубиц, двадцать две 155 мм полевые гаубицы и многое другое.

Когда Кюхлер знакомился со списком, он уже видел, как собранные в одно единое соединение они своим ураганным огнем сметали русскую оборону на Пулковских высотах и открывали солдатам вермахта дорогу к Неве и финнам, топтавшимся на берегу Онежского озера. После этого город со всеми защитниками был обречен и весь вопрос состоял в том, насколько у них хватит продовольствия и боеприпасов.

Показывая Линдеману список осадных орудий выделяемых Гитлером, командующий подумал, что у того возникну схожие с ним мысли, но тот оказался верен себе.

— Я рад за генерала Мортинека, что получит под свое командование столь мощную свору мортир и гаубиц, но присутствие в нем "Карла" меня честно говоря — не радует. Он слишком громоздкий, медленно стреляет, и было бы лучше вместо его убойных "чемоданов" иметь батарею 14 дюймовых орудий — подал голос правды, командующий 18-й армии, но она не пришлась ко двору.

— Не советую сильно распространять свое мнение относительно самоходного орудия "Карла", — менторским тоном произнес Кюхлер. — Фюрер души в нем не чает и любой недружественный выпад в адрес этого орудия воспринимает исключительно как личное оскорбление и никак иначе.

— Сколько нужных для армии орудий можно было создать вместо одного монстра, в чьей эффективности крушить вражескую оборону я сильно сомневаюсь!

— Я тоже испытываю определенные сомнения, но решение об отказе он "Карла" может принять только сам фюрер. Нам остается только ждать, когда он наиграется этой игрушкой — фельдмаршал выразительно повел кофейной чашкой.

— Пушки пушками, но брать штурмом Пулково и идти навстречу этим ленивым финнам придется нашим солдатам. Было бы неплохо, если бы эти наши бравые союзники сделали, хотя бы шаг навстречу нам и тем самым отвлекли бы на себя русских — Линдеман подошел к карте и с негодованием постучал по ней пальцем.

— Увы. Фельдмаршал Маннергейм только и твердит, что его войска понесли серьезные потери, пытаясь прорвать русский укрепрайон на северных подступах к Петербургу. По словам генерала Гальдера, они так велики, что финны полностью отказались от наступательных действий. Они с головой ушли в оборону и даже не хотят поддержать наше наступление на Мурманск. Боюсь, что если они и сделают шаг нам навстречу, то только после того как мы выйдем к Ладоге — скептически усмехнулся Кюхлер.

— Хорошо, раз от финнов помощи не будет, тогда пусть дадут в помощь, что-либо другое. Чем прикажите штурмовать укрепления русских? Имеющиеся у моей армии силы позволяют сидеть в обороне и удачно отбивать атаки врага, но вот идти с ними на штурм укреплений — невозможно.

— Изначально предполагалось, что нам будут переданы основные силы 11-й армии после падения Севастополя, но теперь как вы понимаете, подобный вариант отпадает. Мне удалось убедить Гальдера отправить к нам часть сил корпуса генерала Фреттера-Пико, остальное придется изыскивать на месте.

— Вы хотите забрать часть войск из "бутылочного горлышка"? Но это серьезный риск и вы знаете это не лучше меня. К тому же нельзя исключить, что русские готовят новый штурм наших позиций. Настырность и упрямство — неотъемлемая черта этих фанатиков и дикарей.

— Да, знаю, но боюсь, что обстоятельства не оставляют нам выбора дорогой Линдеман — вздохнул фельдмаршал и взял кофейник. — Вам ещё чашечку?

— Нет, благодарю, господин фельдмаршал — генерал решительно отставил чашку в сторону, готовясь биться до конца за целостность 26-го армейского корпуса защищавший восточный периметр блокадного кольца.

— Зря. Натуральный бразильский кофе, подарок генерал Цейтлера — похвастался Кюхлер и, взяв чашечку, с удовольствием отпил из неё глоток.

— А что касается 26-го корпуса, то никто не собирается полностью оголять его боевые порядки. Просто на время проведения операции предполагается провести ротацию войск. Естественно частичную, — упреждая собеседника, уточнил фельдмаршал. — По решению фюрера нам передаются иностранные части ваффен-СС. Испанцы, голландцы, бельгийцы и норвежцев. Они временно заменят часть наших соединений на восточном фасе укреплений "бутылочного горла".

— О какой замене может идти речь, господин фельдмаршал! Ведь перечисленные вами подразделения — это просто вооруженная банда. Они способны хорошо воевать с мирными жителями, иногда неплохо с партизанами и откровенно плохо с регулярными войсками русских!

— Вы излишне строги к нашим союзникам. Да, они и пальца не стоят немецкого солдата, но держать оборону они могут. Их всех объединяет ненависть к русским, особенно испанцев.

— По-моему излишне превозносить боевые способности этого сброда, за плечами которого нет ни одной важной победы. Замена ими немецких частей создаст слабые стороны нашей обороны, ударив по которым русские смогут прорвать её.

— К сожалению иного нам не дано и придется исходить из того, что есть, — расставил все точки Кюхлер. — Кроме соединений ваффен-СС, ОКХ дает нам дивизию венгров, дивизию словаков и бригаду хорватов. Это конечно не германские части, но смею заверить, что дерутся они ничуть не хуже немцев. Я прекрасно понимаю, какой тяжелый выбор вам предстоит сделать и потому, предоставляю вам полную свободу рук в выборе соединений попадавших под ротацию.

— Я категорически против того, чтобы трогали полицейскую дивизию СС держащий участок обороны на отрезке Арбузова — Шлиссельбург. У меня есть подозрения, что русские предпринят новую попытку высадки десанта в этом районе.

— Хорошо. Я согласен с этим решением, хотя сказать честно у меня есть свои виды на использование этой дивизии — согласился с собеседником фельдмаршал с таким видом, как будто давал согласие на отсечение пальца на руке.

— Благодарю вас, — зло откликнулся Линдеман, быстро просчитавший маневр Кюхлера, уступая в одном, он обязательно настоит на своем в чем-то другом. — Я также против ротации сил обороняющих южное побережье озера. Здесь самое тонкое место блокады и мне кажется, что у русских может возникнуть соблазн ударить в этом месте, забросав наши окопы трупами своих солдат.

— Хорошо, мы не будем трогать группу "Восток" фон Скотти, равно как и соединения 223-й дивизии на участке Тортолово и Вороново, — Кюхлер с трудом выговаривал варварские названия русских поселений. — Тогда остаются тыловые соединения Мги и Синявино. Они на данный момент не задействованы в борьбе с русскими и в случае необходимости мы сможем легко перебросить подкрепление по железной дороге.

Фельдмаршал ловко подвел Линдемана к нужному для себя варианту, не оставляя тому возможности отказаться или предложить другой вариант. Как говориться — у него все ходы были просчитаны.

Командующий 18-й армией некоторое время ради приличия постоял над картой, а потом был вынужден согласиться. В Синявино было решено отправить испанцев, а в Мгу венгров и хорватов.