Тень дигитайзера

Ингрид размышляла ровно секунду и выбрала путь по грузовому коридору. Но скорее на вбитых в ее память правилах — постоянно путать условного противника, кинеж, используя беспроводное соединение, отыскала управляющий датчик концентрации кислорода, с обратной связью, расположенный в грузовом коридоре и принудительно уменьшила значение содержания кислорода в воздушной смеси до критической величины. Если там кто-то затаился, то ему либо придется ретироваться, либо включить систему жизнеобеспечения скафандра на полную мощь и выдать себя.

А на управляющий контур дверей пассажирского коридора Ингрид сгенерировала сигнал, что к самой двери подходит один человек. При этом кинеж без труда заполонила каналы видеонаблюдения сплошной полосой активных помех.

Дальше развернувшиеся события показали, что отставной телохранитель со своей подстраховкой угадала. Подойдя вплотную к шлюзовому люку, Ингрид приложила кончики пальцев к толстой металлической плите и попробовала вчитаться в показания своих сонаров.

Ее чуткие сенсоры сквозь бронированные створки шлюзового люка засекли двух хорошо вооруженных бойцов. В активированной броне, с включенными на максимум средствами обнаружения, те держали на прицеле саму дверь и чего-то ждали. Если судить по сигнатуре излучений скафандров, то облачены воины были в специальный боевой скафандр класса 'Витязь'.

Вновь был задействован богатейший архив кинежи и на свет извлечена схема специального скафандра 'Витязь'. Через минуту Ингрид уже знала его уязвимые места и была готова действовать.

Обычно шлюзовая створка люка отходит медленно и плавно. Без рывков и ускорений. И мало кто знает, кроме разработчиков-инженеров и обслуживающего персонала, что этот люк по команде может двигаться в разы быстрее.

С диким скрежетом люк ухнул вниз и, пока ошарашенные бойцы пытались сориентироваться и понять, что случилось, кинеж успела прицельно выстрелить целых четыре раза. Два на поражение и еще два выстрела контрольные. Стремительный запрос-обращение к биосонару и ее сенсоры отозвались сообщением, что биологическая активность в скафах угасает.

Ингрид немедля рванула по грузовому коридору к внутренней створке шлюзового люка. Вновь приложив пальцы к нему, кинеж попробовала вычленить сквозь помехи удобоваримую информацию. Но в этот раз четкого ответа не было. Ангар своими размерами рассеивал и путал слабенький сонар Ингрид.

Но выбора не было. Опять по команде люк ухнул вниз с умопомрачительной скоростью. Следом взору кинежи предстала целая команда хорошо экипированных бойцов и, что было значительно хуже, впереди них располагался робот огневой поддержки 'Барсук-4'. Штука вредная и трудно выводимая из строя.

'Грахх' — с громким шипением прорезала ангар молния многозарядного парализатора 'Кобра-5'. И потом на бегу, прорываясь в глубь станции, Ингрид открыла прицельный и частый огонь из своей снайперки. Двадцать выстрелов ей удалось произвести почти за десять секунд.

'Клац' — с глухим металлическим ударом затвор винтовки встал на затворную задержку. Времени менять обойму не было совершенно. И Ингрид спешно рванула за поворот, под треск ответных выстрелов.

Не обращая внимания на завывание аварийных сирен и предупреждающих надписей о разгерметизации, кинеж, сориентировавшись и взяв направление к первой попавшейся венткамере, рванула туда во всю свою доступную скорость.

Затем, с одного удара проломив хлипкие крепления технического лаза, она с облегчением нырнула в пустотный карман и поспешила вновь законнектиться с местной локальной сетью, чтобы начать путать следы, обманывая датчики и взламывая доступные сетевые ресурсы, чтобы понять, куда ей двигаться.

В условиях жесточайшего цейтнота и полной неопределенности, первое, в чем нуждалось Ингрид — так это в информации. Ей было не под силу взломать хорошо защищенные серверы станции. Или точнее для этого требовалось слишком много времени и вычислительных ресурсов, а также наборы качественных боевых компьютерных вирусов. Пришлось пользоваться открытыми источниками и тем, что удалось выудить из слабозащищенных ресурсов.

Второй задачей было составить хотя бы примерную схему орбитальной станции. Разумеется, обычный путь на станцию теперь для нее был заказан. Но шлюз, в технических катакомбах которого она сейчас пряталась, представлял возможность воспользоваться крайне удобным путем проникновения — по ее внешней обшивке, передвигаясь в безвоздушном пространстве. Навыков на перехват управления датчиков и камер слежения у нее должно было хватить, чтобы невидимкой проникнуть, куда ей будет нужно.

Тем временем в сети стали появляться первые непроверенные новости о боестолкновении в шлюзовом отсеке. Утверждалось, что погибло более пяти полицейских. А капитан звездолета 'Надежда' забаррикадировал вход на корабль и требовал прибытия на борт представителей торговой палаты Единой федерации, членом которой он имел честь состоять. Угрожая в противном случае включить маневровые двигатели на форсаж и уйти в пространственный прокол прямо рядом со станцией.

Разгорающаяся шумиха сильно подсобила Ингрид. Пока опешившие инициаторы силовой акции решали, что делать, блогеры, свидетели и журналисты подняли целую информационную волну, смакуя добытые факты. Это помогло кинежи разобраться в местных политических хитросплетениях и понять, как ей действовать. Всего-то требовалось преодолеть около километра по внешней оболочке станции, а затем незаметно проникнуть в одну из самых охраняемых ее зон.

Дело было трудное, но вполне выполнимое. На которое Ингрид отвела себе всего тридцать минут.

Если бы кинеж была человеком, то ее наверняка заворожил бы фантастический вид открывшегося звездного неба, когда она шагнула на внешнюю обшивку шлюза.

Нависший справа край метеоритного потока в зеленом свечении и две недалекие звезды ярко голубого спектра со своими выводками-планетами могли впечатлить любого смертного. Но Ингрид лишь позволила себе сделать сотни две панорамных снимков, чтобы потом, если будут свободными ресурсы, вспомнить значение подзабытого слова 'красота'.

Впереди ее ждал увлекательный забег по хаотичному нагромождению из строительных материалов и конструкций, обломков технологического оборудования. При этом Ингрид было необходимо на ходу выявлять наличие датчиков и камер систем безопасности и стараться блокировать их.

Впрочем, здесь кинеж была в родной стихии. Это было как раз то, что кибернетические бестии умели лучше всего.

* * *

Центральный сектор встретил бывшего посла Хэлвига Астронга по-настоящему настороженно. Едва только промелькнуло информационное сообщение в локальной сети военного звездолета, о том, что командир корабля поздравляет всех с удачным перемещением в родной сектор, как ожила иконка цифровой паутины, на коммуникаторе Хэлвига. Но привычная галасеть оказалась видоизмененной до неузнаваемости. Тут везде теперь стояли ограничители и фильтры. Грозные предупреждения о недопустимости и санкциях выскакивали почти от каждого запроса. Иные ресурсы были заблокированы наглухо и требовали особого допуска. Не успел Хэлвиг толком разобраться в этой мешанине всплывающих сообщений и связаться с домом, порадовав близких об окончании ссылки, как неожиданно поступил категоричный приказ доставить высокопоставленных пассажиров на бывшую военную перевалочную станцию, расположенную на самой границе сектора, для проведения неких проверочных действий. Попытки прояснить ситуацию результатов не дали. Заместитель министра по делам колоний Эгрер Дорс начал заметно нервничать. Выдумывая невесть что. Ведь военные, чье поведение до этого было просто подобострастным, теперь просто отказывались идти на контакт и раскрыть детали приказа. К исходу следующих суток после прокола пространства фрегат неторопливо приблизился к причальным мачтам указанной орбитальной станции и замер, опутавшись швартовочными канатами. Как только позиционирование относительно орбиты космической станции было завершено, тут же заработали гигантские платформы гравитационного захвата и фрегат надежно пристыковался к переходному шлюзу. Встречающих было двое. Они сразу выделялись среди разношерстной массы технического персонала, набившейся в шлюз, как сельди в бочку. — Чтобы через три часа фрегат был полностью готов. — Рев ответственного инженера обеспечения, усиленный встроенным громкоговорителем, доносился даже сквозь упругий пластик скафандра. Но встречающие даже не поморщились, четко определив, кто есть кто. — Господин Хэлвиг Астронг? Я помощник обер-секретаря сената Глэн Томпсон. — Представился первый худой и нескладный мужчина с резкими чертами лица и черными, как смоль, волосами. — Это Баха Нинадзе, офицер по особым поручениям из отдела внутренней безопасности сената. Прошу следовать за нами. — Если не секрет, то куда мы идем? — Озадаченно просил бывший посол. — На встречу. Здесь на самой станции, временно превращённой в своеобразный лагерь для проживания, находится неимоверное количество вынужденных переселенцев. — Пояснил с усмешкой помощник обер-секретаря сената, когда к ним по ходу движения присоединился отряд хорошо экипированных полицейских, взявший всех их в защитное кольцо. — Тут в воздухе витает неосязаемое напряжение. — Поделился своими наблюдениями Хэлвиг. И действительно, взгляды людей здесь не предвещали ничего хорошего. — Сейчас огромное количество беженцев стекается к нам в центральный сектор Единой федерации в надежде добиться справедливости и личного благополучия. Разумеется, местные жители отвечают на такой наплыв чужаков глухим ропотом и активным саботажем. От чего уже бесятся приезжие, грозя властям беспорядками. А на носу выборы. — Думаете, такие станции помогут снизить градус напряженности? — Сенатская комиссия сейчас как раз с этим вопросом и инспектирует станцию. А нам... — Глэн Томпсон не договорил. Впереди вспыхнула яростная потасовка с криками и явной поножовщиной. Но полицейские вообще проигнорировали свару. Два выстрела из оглушителей почти в упор и бывшему послу пришлось просто перешагивать через потерявших сознание людей, многие из которых были окровавлены. — Скоты, потерявшие всякое чувство меры. — Сердито пробурчал второй встречающий, представленный, как Баха Нинадзе. Хэлвиг благоразумно промолчал, гадая кто же этот высокопоставленный сенатский чин, организовавший такую встречу. Наконец они достигли точки назначения. В отдельном отсеке под усиленной охраной кучковались степенные и весьма упитанные чинуши. Их породу Хэлвиг изучил прекрасно. Тут вперед выступил Баха Нинадзе и кивнул преградившим вход бодигардам. Это помогло сразу. — Проходите. — Охранники расступились и, под возмущенный гул ожидающих аудиенцию, Хэлвиг прошел дальше. В следующем отсеке уже царила вполне рабочая обстановка. За офисными столами сидели молоденькие мальчики и девочки. И усиленно работали. На виртуальных голоэкранах вихрем проносились какие-то графики и цифры. Сухо щелкали вызовы входящих сообщений и раздавались звонки невидимых собеседников. — Вам сюда. — Глэн Томпсон вытянулся в струнку, втянул несуществующий живот и распахнул дверь ведущий в следующий отсек. Едва переступив порог, Хэлвиг сразу узнал хозяина этих временных апартаментов. Барон Людвиг Август фон Цер. Бывший кадровый дипломат, который во многом теперь определял политику Единой федерации в отношении колоний и независимых систем. За принципиальный отказ от министерского портфеля или любой другой государственной должности получил прозвище 'великий отказник' и являлся, по сути, доверенным и влиятельным советником нынешних хозяев мира. Можно сказать, играл роль независимого арбитра. Как помнилось Хэлвигу, барон имел всего лишь скромный статус приглашаемого эксперта сената, что впрочем, не мешало ему чувствовать себя в нем полновластным хозяином положения. — Глэн, спасибо и подождите в приемной Астронга. Я его долго не задержу. — Здравствуйте, господин советник. — Хэлвиг пожал руку барона, теряясь в догадках, зачем он потребовался всемогущему серому кардиналу, да еще таким способом. Людвиг Август фон Цер взял паузу и пристально рассмотрел своего коллегу по дипломатическому корпусу. Затем, словно все для себя решив, он заговорил: 'Я рад вас видеть Хэлвиг. Надеюсь, полет протекал без приключений'. — Барон на секунду отвлекся от разговора. И вскоре по кабинету расползлось белое облако шумоподавления. — Это для нашей безопасности. Тема предстоящего разговора очень деликатна. Да и времени ходить вокруг, да около нет совершенно. — Порталы? — Осмелился спросить Хэлвиг. — Они самые. Ваша репутация и самое главное гражданская позиция, когда вы яростно призывали сохранить благоразумие и не растаптывать разгромленный орден портальщиков, только сейчас нашли понимание у глав корпораций. Они боятся друг друга и не доверят полномочия по поиску решения проблемы кому-то одному. — Я компромиссная фигура? Боюсь представить, какая это ответственность. — Хэлвиг, вам всего сорок три года. У вас светлая голова и бесценная практика достигать компромиссы. Не спешите. Изучите все наши наработки. Тщательно поработайте с документами. Накидайте хотя бы меморандум по предполагаемым действиям. — Легко сказать, я был оторван от новостей почти четыре года. Да и допуск. Тут галасеть — один большой запрет. — Это ерунда. Через час, самое большое, у вас будет абсолютный доступ к мировой паутине. Мне нужно хотя бы понимание куда двигаться и за что хвататься. Нужен взгляд не зашоренного человека. На кону судьба нашей цивилизации. — Сроки? — Неделя, не больше. Здесь на станции сенатская комиссия пробудет ровно неделю. Затем мы возвращаемся. А вам предстоит встреча с премьер-министром правительства, разумеется, частным образом. Он единственный кто еще сомневается в вашем назначении. — Хорошо, господин барон, но окончательное согласие я смогу дать только после изучения всех материалов. — Тогда до встречи через неделю. Разумеется, я понимаю, что вы немного соскучились по дому. Постараемся создать здесь на станции вам комфортные условия для плодотворной работы. У вас будет квалифицированный помощник во всех смыслах. — Барон иронично изогнул брови, намекая, что аудиенция закончена. Едва покинув апартаменты барона, Хэлвиг вновь оказался вверен заботам помощника обер-секретаря сената. А следом появилось неизменное полицейское сопровождение. — Слушай Глэн, поясни, что тут делает сенатская комиссия? — Это запутанная история. Если вкратце, то помимо обычных граждан федерации тут на станции есть специальная зона, именуемая по документам 'Особый фильтрационный лагерь ?0038. Собственно из-за него мы и тут появились. Там обитает спецконтингент из числа неблагонадежных. — Политические? — Вздрогнул от своей догадки Хэлвиг. — Да нет. Скорее просто отстойник для человеческого мусора, так сказать дополнительный фильтр. Там кого только нет. Всякой твари по паре. Дезертиры, военные преступники, коллаборационисты, обычные уголовники, радикалы... Но так вот, кто-то хитрожопый, из числа ответственных в системе исполнения и наказания, решил это обстряпать к своей выгоде. Рядом проходит край богатого рудами астероидного пояса. Ну и на время специальных проверок тутошние начальники решили занять подневольных людей настоящим рабским трудом. Основной вид производимых работ — это работа в астероидном поясе по добыче любой полезной руды. Так здесь появились крошечные шахтерские перерабатывающие комплексы, раскиданные от станции на расстояние до пары тысяч км. И дело завертелось. — Коррупция. — Понимающе протянул Хэлвиг. Корпорациям в принципе наплевать на людей. Но вот незаконное получение прибылей, видимо их взбесило. — Ага. Незаконное предпринимательство и все такое. Работы велись с размахом. По восемь часов в три смены. Но условия были не очень. Скудная кормежка: просроченные пищевые пайки и слабо отфильтрованная вода из замерзшего льда, а также еще более некачественное медицинское обслуживание. Я тут вчера был с инспекцией в этой спецзоне, полюбопытствуй. — И Глэн Томпсон скинул Хэлвигу отчет о проверке. По ходу движения бывший посол не поленился и открыл полученный документ. Бегло пробежался между строчек: 'К моменту прибытия комиссии в специальной зоне находилось 8563 человека, из них женщин — 357 человек, детей — 10. Правда надо было заметить, что численность спецконтингента постоянно изменялась — то возрастала, то убывала. Территория специальной зоны состоит из двух частей. Так называемой жилой зоны и зоны общего назначения. Территория обеих зон из-за отсутствия качественного покрытия крайне загрязнена. Спецконтингент бетонную пыль и грязь с общей территории заносит в жилые отсеки, которые из-за резкого недостатка воды не моются и не убираются. Спецконтингент в течение последних двух месяцев в бане не мылся, стрижка волос так же не производилась. Все встреченные мной лично неблагонадежные оказались массово завшивленными... Из-за завшивленности и загрязненности спецконтингент поражен в значительном количестве кожными заболеваниями, что крайне накаляет и без того нездоровую обстановку в лагере. Питание абсолютно не пригодно к употреблению. Во время пробы по прибытию завтрака установлено, что пища была приготовлена отвратно, а именно каша приготовлена из просроченного, неочищенного пищевого концентрата для автоматической кухни и частично гнилых армейских пайков и поэтому имела кисло-гнилостный запах и была крайне неприятна на вкус...' — Да уж. Видимо у здешних перцев была такая крыша, что вызвали вас? — Когда корпорации схлестываются в смертельных объятьях мы, как третейские судьи. Ладно, еще поговорим об этом. Мы почти пришли. Вот здесь мы все обитаем. Типа гостиничного комплекса. Это ваш отсек. Вот ваш номер. Тут надежная круглосуточная охрана. Прислуга, обслуживание прямо в номерах. Посторонних никого нет. Примите душ, отдохните. Есть распоряжение — в течение двенадцати часов вас не беспокоить. — Глэн Томпсон подошел к одной из неприметных дверей отсека и чуть натужено распахнул ее. Сама комната была вполне обычна. Ни чем не отличаясь от миллиона себе подобных. Но вот на кровати Хэлвига поджидал сюрприз. Там обиталась длинноногая полураздетая красотка, которая делала вид, что поглощена чтением какой-то корреспонденции на виртуальном голоэкране. — Это Барбара. Твой персональный помощник. Она введет тебя в курс дел. — Глэн Томпсон поспешил ретироваться, а девушка, дождавшись, когда они останутся вдвоем, отбросила показное равнодушие, перестала заниматься чтением и небрежно откинулась навзничь, как бы намекая, что готова начать вводить в курс дел своего босса прямо сейчас. Хэлвиг с интересом посмотрел на девушку. Черные роскошные волосы, смуглая кожа, изумительная по красоте грудь, которую совершенно не скрывал черный кружевной бюстгальтер и чуть раскосые глаза, в которых плескался целый океан соблазнов. Через час утомлённый, но чрезвычайно довольный Хэлвиг с удовольствием растянулся на синтетических покрывалах. А Барбара продолжала ласкать мужчину, продлевая эффект наслаждения: ' Проголодался? Я закажу еду'? — И вина. Закажи самое дорогое. — Хэлвигу было сейчас глубоко наплевать, кто будет платить за доставку. Он проголодался и хотел выпить. — Конечно дорогой. Центр обслуживания? Номер 1401. Пожалуйста, жаренный стейк средней прожарки, картофель фри и какое у вас самое дорогое вино? — Себе шампанского закажи. — Прошептал Хэлвиг, буквально нежась от движений одной единственной руки Барбары. — А шампанское? Тогда и вина и шампанского. Да и заказ на двух человек. И чипсы пусть еще будут чипсы. Спасибо ждем. — Иди ко мне. — Хэлвиг вновь поманил Барбару к себе. Девушка горячила ему кровь одними своими изгибами тела. — Ты ненасытен. — Лукаво и соблазнительно прогнувшись, она поспешила покорно прильнуть к мужчине. Он лег на нее сверху, став на локти, и начал целовать ее шею. Кожа девушки была невероятно нежной, и чем ниже опускались губы мужчины, тем в больший восторг он приходил только от одной мысли, что ему досталось такое чудо. Когда губы мужчины коснулись первый раз соска, Барбару словно ударило током. Язык Хэлвига описал круг вокруг него, потеребил его в разные стороны, а губы засосали страстно и глубоко. Мужчина чувствовал, как сосок увеличивается и становится твердим прямо у него во рту. В этот момент рука мужчины прошлась между ее ног. Он слышал, как дыхание Барбары становилось все тяжелее, как вздохи были все глубже... Чуть позже и очень вовремя принесли еду. Хэлвиг воздавал должное отменному полусухому красному вину, а Барбара уничтожала шампанское бутылку за бутылкой. Наконец наступил момент, когда Хэлвиг и Барбара насытились практически во всех смыслах. — Расскажи о себе. — Хэлвиг ловким движением уронил девушку рядом с собой и стал нежно мять ее роскошную грудь. — Я смотрю, ты еще силы сохранил. — Барбара рассмеялась, но затем послушно принялась рассказывать. — Я студентка пятого курса юридического факультета Академии Управления. — Гасхолмен? — Хэлвиг сразу же представил второй по величине город родной планеты. — Да. Смогла окончить среднюю школу с отличием и прошла отбор на бесплатную квоту. — Кто помог? — Хэлвиг прекрасно понимал, что так просто на бесплатное обучение в институт попасть невозможно, даже самому талантливому ребенку. — Директор школы. Ему всегда нравились мои сиськи. Надо отдать ему должное. Все оказалось даже неплохо. Я с ним встречалась пару раз. До начала учебной сессии. Потом пошла учеба. Я стабильно входила в первую десятку на своем факультете. Участвовала практически во всех общественных программах и акциях. И когда год назад Сенатский совет по образованию объявил о проведении конкурентного конкурса для прохождения стажировки в сенате, я поняла это мой шанс. — Условия? — Стандартные. Не старше 23 лет. Наличие рекомендаций, оценки не ниже 90 балов из 100. Всего было набрано шестнадцать человек. Обещали по итогам стажировки принять на работу четверых. — И ты решила таким вот образом повысить свои шансы? — Нет, конечно. — Барбара вновь рассмеялась. Я была очень целомудренной девушкой для сенатских. Иначе нельзя. Но все решил случай. Ты же знаешь, что сенатскую комиссию возглавляет 'Великий отказник'? — Знаю. — У него тут своя команда. Среди них есть одна его помощница. Я назову тебе только ее имя. Стэфани. Красивая и умная стерва. И чертовски страстная. — Даже так? — Ну а почему нет. С ее-то опытом и харизмой соблазнить двадцатиоднолетнюю соплюшку. — И сколько продолжался ваш роман? — Не ерничай. Уж лучше она, чем кто-то из мужиков. Месяцев пять. А три недели назад она мне предложила, как там она выразилась 'объективную перспективу на успех'. — Сильно. — Ну, вдаваться в детали не буду. Если суммировать, то ты одинокий харизматичный, страстный мужчина, которому не помешает умная помощница. — Умная? — Я докажу... Я..., Хэлвиг..., ты... — Барбара взвизгнула и оказалась опрокинута на спину вновь возжелавшим ее мужчиной. Пальцы Хэлвига сделали несколько кругов вокруг ее пупка и медленно приблизились к груди. Сначала коснулись впадинок под грудью. Потом очертили несколько окружностей вокруг них. Каждая новая окружность становилась все меньше и меньше, приближая его пальцы к ее сосочкам. Первое касание к ним заставило тело Барбары вздрогнуть, в который раз за это время. Пальцы едва дотронулись до ее вишенок, как они мгновенно ответили на это прикосновение, становясь вновь более твердыми. Что скрывать, ей нравилось все, что делал Хэлвиг. Это было совсем по-другому, чем со всеми предыдущими мужчинами, стремившимися поскорее загнать в нее свой член, не думая о ее собственных ощущениях и переживаниях. С ним она то проваливалась куда-то и теряла счет времени, то возвращалась обратно, издавая громкие стоны удовольствия. А он продолжал все делать медленно, словно у них в запасе была целая вечность. Тело девушки изгибалось под ласками рук и губ ставшего неожиданно желанного мужчины, как бы призывая к большему... Когда на следующее утро, по времени станции, Хэлвиг разомкнул глаза, то почувствовал себя просто великолепно. Настроение зашкаливало. А Барбара уже одетая в строгий брючный костюм возилась с сервировкой завтрака. Душ, легкая разминка-зарядка, затем сытный завтрак пролетели для бывшего посла в течение мгновения. — Ну что ты готов к выходу в свет? — Барбара сделал последний глоток чая и добавила. — Вперед знакомиться с обстановкой. Рабочая зона сенатской комиссии была оборудована с размахом: десятки рабочих мест, стеклянные перегородки и множество деловых снующих людей. — Здесь зона отдыха. — Барбара уверенно вела Хэлвига по коридору. Там склад хозтоваров. От чашек и ложек да рабочих коммуникаторов и принтеров. Вот этот кабинет, под номером 12 принадлежит Джону Тарику. Он второй по степени влияния в сенатской комиссии после барона. Это его помощник Карсон. — Рад знакомству, Астронг. — Представился Хэлвиг. — Там идут кабинеты главных помощников. Тут места работы референтов и стажеров. Вон там отсек айтишников. Это зал для конференций. Вот этот закуток типа мини столовой. Там же и туалет. — Джон Тарик. Откуда он? — Работает в сенате уже восемь лет. Пришел к нам из бизнеса. Сейчас возглавляет отдел аналитики и информационного обеспечения. Креатура крупнейшей холдинговой корпорации 'Особый путь'. А вон и сам господин барон. Давай переждем немного. Рядом с ним заместитель министра внутренних дел. — Хэлвиг с Барбарой тормознулись, а бывший посол по привычке навострил уши. Людвиг Август фон Цер был чуть на взводе: 'Скажи им, что необходимо решить ситуацию путем наименьших затрат'. Но собеседник был еще в более взвинченном состоянии: 'Сам и скажи, я тебе не сраный помощник'. 'Лихо' — успел только подумать Хэлвиг. Барон же, проводив немного рассеянным и колючим взглядом замминистра, шуганул было сунувшегося к нему клерка: 'Я занят. Все потом'. Но увидев своего протеже, тут же позвал его к себе: 'Здравствуй, Хэлвиг. У нас возникли непредвиденные проблемы. Тебе придется отложить на время мозговой штурм бастионов ордена 'Круга'. На Циркуре, который вы так удачно покинули всего трое суток назад, произошло грандиозное восстание кинежи. Счет жертв среди местного населения пошел на десятки тысяч человек. Там сейчас форменный ад. На планете введено военное положение, а вся зона вокруг планеты объявлена карантином. Военные обещают зачистить все в течение следующих суток. Нашу комиссию спешно перебрасывают туда. Я вылетаю обратно в метрополию. Ты летишь со мной. Сдашь дела по своей дипломатической линии. Повидаешься с родными. Пока все не уляжется. Потом снова за дело. Как тебе Барбара? — Я думаю, сработаемся. В ней есть искра. — Ну и отлично. Я сторонник того, что социальные лифты должны работать. Ты удивишься. Но в этом нет для меня никакой выгоды. Найти талантливую и трудолюбивую, но обделенную жизнью молодую девушку из простой семьи и дайте ей шанс. Устроить ее на хорошую работу. Дать ей отличную рекомендацию. Сделать все то, что идет вразрез с интересом сохранения своего статуса и привилегий. Это не принесет выгоды, но две вещи произойдут точно — моя карма улучшится, а другие меньше станут переживать о всеобщем неравенстве.