Господин поручик

— Проверь его... — Доминик не глядя рассовал мои стволы по карманам, дождался пока Серж выполнит приказ, потом пошел к одной из халабуд, бросив на ходу: — Иди за мной.

К моему разочарованию, заселяться пришлось не в хижину, а в довольно тесную камеру, вырубленную в стене зала.

— Посидишь здесь до утра... — Доминик приглашающе махнул внутрь рукой и подтвердил очевидное. — Другого выхода у тебя пока нет. Либо так, либо... сам понимаешь. Если все будет нормально, выпустим и дадим приют. И не беспокойся — мы никого никогда и никому не выдавали. Пока не выдавали.

После чего ушел, оставив меня на попечение Сержа и еще одного клошара, маленького и щуплого, но вооруженного коротким кавалерийским карабином.

'Сам пришел, дурак... — ругнул я себя и переступил порог кельи. — Так что нечего жаловаться...'

— Клопов в тюфяке вроде нет, — доброжелательно прогундел Серж, закрывая за мной склепанную из железных полос решетку. — Правда холодновато, но я скажу Лили, чтобы она принесла тебе плед.

— Сам неси, — фыркнул его напарник, при ближайшем рассмотрении оказавшийся молодой девушкой. — Раскомандовался тут.

Дева наградила меня и простуженного уничижительными взглядами, смахнула со лба выбивающийся из-под вязанной шапочки локон, круто развернулась и потопала прочь, ловко неся свой винтарь на сгибе локтя.

Словно извиняясь за напарницу, Серж развел руками, с хрустом провернул ключ в замке и тоже ушел. Правда, через пару минут все-таки принес одеяло и просунул его мне в решетку.

— А parasha, где? — обозрев свое обиталище, поинтересовался я у него, машинально ввернув русское обозначение соответствующего атрибута тюремного интерьера.

— Что? — немедленно озадачился конвоир.

— Мочится, куда, говорю?

— А-а-а... в угол...

На этом диалог закончился. Я постоял немного и примостился на тюфяк, набитый слежавшейся ватой. Потом схрумкал пару колбасок, запил самогоном и неожиданно быстро заснул. Что и неудивительно — денек выдался просто адский, вдобавок ночные бдения с Люси сказались. Да и здоровье еще полностью не восстановилось.

И проспал мертвым сном до самого обеда следующего дня. Отдохнуть вроде бы отдохнул, но проснулся с такой жуткой кашей в голове, что даже сначала не сообразил где нахожусь. Дело в том, что во сне неожиданно стали прорываться воспоминания, причем не только мои, но и прежнего хозяина тела. Да еще вперемешку, покадрово, как будто перед глазами запустили с громадной скоростью ряд не связанных между собой фотографий. Гребанное подсознание! Я так ничего и не разобрал. Кроме того, что все кадры были связаны с войной и просто пропитаны смертью и кровью. Как у меня, так и у поручика. Признаюсь, жутковато было, хотя я особой впечатлительностью никогда не страдал. Вроде бы.

Ну что же, все равно в кассу пойдет; то что поручик воевал, уже было известно, а теперь знаю, что и я тоже в свое время отметился. А если сопоставить кое-что, к счастью, сохранившееся в памяти, можно даже вычислить где. Правда, очень приблизительно. Слишком уж во многих конфликтах участвовал Советский Союз и Россия за последнее время. Начиная с Афганистана и до Сирии. И это, не считая грызни на постсоветском пространстве. И еще один немаловажный штришок появился: государевым человеком я был. То бишь на службе государевой. Но не чиновником: те все больше поодаль от войны держатся. Вот как-то так...

— Первый раз вижу, чтобы так дрыхли в этой камере, — с восхищением пробубнил Серж, с лязгом ковыряясь ключом в замке. — У тебя что, канаты вместо нервов? Вот же дерьмо, заклинило что ли? Сейчас... ага, получилось. Выходи, парень. Красавчик хочет с тобой побеседовать.

— Подождет, твой Красавчик... — поеживаясь от холода, я не спеша справил нужду в угол камеры, после чего буркнул. — С вещами?

— Чего?

— Ладно, proehali. Идем, воин тьмы.

Народу у костра со вчерашнего дня сильно поубавилось: над котлом колдовал всего лишь один мужик, закутанный в потертый плед, словно гитлеровец под Москвой, да еще какой-то белобрысый патлатый пацан помогал ему кашеварить. Больше никто не просматривался.

— Лео когда-то был лучшим шеф-поваром в Марселе! — с гордостью сообщил Серж. — Готовит просто великолепно! А лучше всего у него получается кассуле* и каракатица в собственных чернилах. Правда, только когда он трезвый. Что бывает довольно редко.

кассуле — блюдо средиземноморской кухни. Густая бобовая похлебка с зеленью и мясом.

— Угу...

Ну а что тут скажешь? Некоторых прямым ходом почти на сотню лет назад в прошлое забрасывает, да еще в чужое тело, так что из кулинаров в бомжи — это не особо и удивительно. Жизнь, вообще сложная штука.

— И все из-за чего? Конечно из-за женщины, — умудренным тоном продолжил словоохотливый клошар и остановился у одной из хижин. — Ну все, пришли.

Внутри оказалось на удивление пристойно и уютно. Мебель, ковры, здоровенные часы из черного дерева с мудреным механизмом под прозрачной крышкой и даже роскошное резное кресло с золотой инкрустацией, здорово напоминающее трон. И все расставлено с претензией на интерьер, а не как бог послал.

Доминик сидел за столом с крытой зеленым сукном столешницей и что-то писал. Услышав шаги, он показал мне на стул напротив себя и довольно приветливо поинтересовался:

— Как переночевал?

— Бывало и лучше.

Красавчик пожал плечами и сразу же сменил тему разговора:

— Колючка подтвердил твои слова.

— Я рад.

— Ну и натворил ты дел. Признаюсь, такой паники в городе не было уже давно, — Доминик неопределенно покачал головой. То ли с восхищением, то ли растерянно. — Так что, отсиживаться тебе придется очень долго.

— Можно поподробней.

— Можно, — Красавчик вежливо кивнул. — После того, как ты завалил ребят из союза в борделе мадам Люсьены...

— Союза? — быстро переспросил я. — Извини, у меня некоторые пробелы в памяти.

— Я знаю о твоей проблеме, — спокойно сказал Доминик и пояснил: — Корсиканский союз, в котором заправляет семья Неро. Выходцы из Корсики. Большая половина криминальных денег в городе сейчас под ними. А если точнее, почти все, потому что сегодня утром Сицилийца грохнули. Причем, грохнули свои и тут же нырнули под крылышко Франко Неро. Не все конечно, часть коренных сицилицев не присоединились к нему, но были вынуждены перейти на нелегальное положение, так как их сравнительно мало. Так что, теперь тебя ищут обе группировки. Верней, уже одна. Ну и полиция, соответственно. Правда, она больше занимается тем, что хватает всех подряд. Городская тюрьма скоро лопнет по швам.

Вот тут я немного напрягся, потому что при таком-то развитии ситуации, прятать меня клошарам нет никакого смысла. Себе дороже. Проще выдать.

— И что, зная все это, ты мне дашь приют?

— Почему нет? — Красавчик улыбнулся. — Враг моего врага — мой друг. Даже если не друг, то союзник точно.

— Стволы верни, — потребовал я. Возможно чуть резче чем требовалось. — И проясни насчет врагов и друзей.

И слегка удивился, когда Красавчик стал выкладывать на столешницу мое оружие. Видимо у них самих ситуация не из лучших, если приходится вот так на скорую руку вербовать себе союзников. Впрочем, он прекрасно понимает, что мы теперь в одной лодке, ибо... ибо деваться господину поручику больше некуда.

— До недавних пор, мы никому не мешали, — начал Доминик. — Все началось с того, что...

Но недоговорил, потому что снаружи послышался возбужденный гомон, а потом в дверь хижины просунулся Серж и озабоченно пробубнил:

— Красавчик, там Луку принесли...

— Идем, — Доминик встал из кресла.

Возле очага толпилось несколько человек. После окрика своего предводителя они быстро расступились, сразу стало видно самодельные носилки с неподвижно лежащим на них мужчиной. Доминик присел возле него и резко поинтересовался:

— Кто это сделал?

Мужчина, а точнее молодой парень, ничего не ответил, он только тихо стонал и, судя по всему, был без сознания. По худому чумазому лицу с заострившимися чертами, пробегали редкие капельки пота. Грязное тряпье, которым поверх одежды его перевязали, прямо на глазах набухало кровью.

— Кто, я спрашиваю? — так и не дождавшись ответа, заорал Красавчик.

Клошары разом загалдели, наперебой перебивая друг друга.

— На рыбном рынке...

— Ни с того ни с сего...

— Корсиканцы...

— Затащили нас в переулок и избили...

— Лука пытался сопротивляться, его пырнули ножом...

— А Лиона Рыбку с Хромым Гийомом, уволокли с собой...

Честно говоря, мне было абсолютно плевать, кто там кого побил и пырнул. И кого уволокли с собой. Но вот паренек, похоже, доживает свои последние минуты. Жалко. Молодой совсем...

— Лампу несите! — совершенно неожиданно для себя рявкнул я. — Остальные пошли нахрен!

Все мгновенно заткнулись, но никто даже не подумал тронуться с места. И только после того, как Красавчик продублировал команду, быстро прыснули по сторонам. А через мгновение, рядом с носилками присела Лили, с керосиновой лампой в руках.

— Доктор будет где-то через сорок минут... — тихо сказал Доминик. — Ну... бывший доктор... мэтр Гинадон. За ним уже послали. Сделай так, чтобы Лука не умер за это время. Прошу тебя!..

'Если бы я знал, как это делать... — буркнул я про себя. — Вроде бы никаких медицинских талантов пока не было обнаружено...'

Но в итоге решил доверится инстинктам. Или чему-то там еще. Увы, не разбираюсь.

Для начала, срезал тряпье вместе с одеждой, обнажил парню грудь и, абсолютно не соображая, как поступать дальше, уставился на колотую рану, из которой толчками пузырилась алая кровь. Весело... Странно, что он еще живой.

— Давно так кровь идет? Не слышу!

— Не-ет... — робко проблеял кто-то за моей спиной. — Сначала не так... Не особо сильно. А уже здесь, как хлынет... Мы его того... уронили слегка... Вот потом...

'Идиоты! Как не крути, надо артерию пережимать. А какую? Подмышечную, сонную или подключичную? Вот же... — я недолго поколебался, потом посадил Луку, завел ему левую руку за спину и как можно сильней нажал пальцем на впадину за ключицей. — Ну... останавливайся, твою мать...'

И едва не завопил от радости, когда кровотечение стало утихать. Ну и ну... умею, однако. Впрочем, с моими-то похождениями на разных войнушках и не такому научишься.

— Пока так. Но, если в ближайшее время не появится доктор, вашему парню уже никто не поможет. Тебя зовут, Лили? Хорошо. Быстро принеси мне чистые бинты или вату. А лучше все вместе. И крепкого алкоголя. Надо продезинфицировать и закрыть ему рану. Ты еще здесь? Begom marsh, pigalitsa!

Глава 5

Франция. Марсель. Тоннели старой канализации. 'Община' клошаров.

12 декабря 1919 года. 16:00

Длинный, костлявый и жутко похмельный мужик, появился ровно через сорок минут. Засаленное пальто, растоптанные опорки, недельная неряшливая щетина, седые грязные патлы до плеч, — персонаж выглядел очень колоритно и прямо-таки олицетворял собой образ клошара. Но никак не доктора. Правда, справедливости ради, надо отметить, что кое-какое сходство с эскулапом ему все-таки придавали скрепленное проволочкой пенсне и облезлый медицинский саквояж.

Но как только он открыл рот, все сразу стало на свои места. Общая зачуханность быстро отступила, а на первый план выступил жесткий и злой профессионал высшего класса.

Я выслушал скупую похвалу за умелые своевременные действия, после чего, с чувством выполненного долга свалил обратно в хижину.

— Спасибо, что спас Луку, — с чувством поблагодарил меня Доминик. Левая скула у него заметно подергивалась, а родимое пятно стало еще ярче. Чувствовалось, что клошар сильно нервничает.

— Я его не спас, — честно признался я. — А только помог прожить эти сорок минут. Дальше все в руках вашего доктора и высших сил.

— Если бы не ты, — Красавчик покачал головой, — Луки уже не было бы с нами. А он мой младший брат. Выпьешь? — не дожидаясь ответа, клошар встал и достал покрытую пылью бутылку из шкафчика. — Арманьяк, двадцать пять лет выдержки. Храню для особых случаев.

— Пожалуй, не откажусь.

— Рад что ты с нами! — Доминик поднял рюмку и не чокаясь со мной, пригубил ее.

— Не спеши, — я сделал глоток янтарной жидкости с терпким, слегка резковатым вкусом и едва не зажмурился от удовольствия. А что, неплохо, весьма неплохо. Чуть ли не на следующий же день после моего переноса, к своему немалому разочарованию, я узнал, что организм поручика, то есть мой организм, вообще не переносит вина. Никакого, пускай даже очень качественного. После первой же капли начинается сплошной ад: изжога, тошнота, мигрень и прочие прелести, А вот более крепкие напитки — идут за милую душу. Не знаю почему так, но факт есть факт. С тех пор, я успел здесь попробовать только коньяк, кальвадос и виноградный самогон. И вот сейчас этот арманьяк. Пожалуй, последний выбился в лидеры по моим предпочтениям. А вообще. здесь в прошлом, очень неплохое пойло. Уж куда лучше, чем современная бодяженная дрянь.

— Что не так? — встревожился Доминик.

— Все не так. Извини, но я должен знать во что ввязываюсь.

— Спрашивай, — с готовностью предложил Красавчик. — Я тебе все расскажу. Это нормально.

— Кто вы такие?

— Бродяги, нищие, попрошайки, воришки, словом, все те, кого называют клошарами, — с улыбкой сообщил Доминик. — Мы предпочитаем называть себя вольными людьми, но и это прозвище признаем.

— А ты, значит, у них главный?

— Да, — пожал плечами француз. — Все считают меня своим лидером.

— С чего вы живете?

— Со всего понемногу, — уклончиво ответил Доминик. И тут же поспешно добавил: — Каждый торговец в Марселе считает, что если дать пару франков в неделю на нужды клошаров, то это принесет ему удачу.

'Конечно, удачу, — я про себя улыбнулся, — потому что, если не отдашь бомжам дань, тебе каждую ночь будут срать на крыльцо и мазать дерьмом окна. Или чего еще похуже. А это уже явная неудача...'.

— На эти деньги, к слову, совсем небольшие, — продолжил француз. — Мы помогаем всем клошарам Марселя. Подкармливаем в голодное время, зимой обеспечиваем одеждой, лечим и даем приют. Каждый из них знает, что в случае необходимости, он может обратиться в 'общину'. И ему здесь помогут.

'Как благородно. Только ты забыл упомянуть, что взамен, каждый член 'общины' платит десятину со своих доходов, — опять отметил я. — И только попробует не заплатить, так сразу лишится покровительства. Как в любом закрытом обществе. Криминальном и не очень. Так было и так будет всегда...'.

— Хорошо, я понял. Что пошло не так? С какой стати вы поссорились с корсиканцами?

— До недавнего времени нас никто не трогал, потому что мы никогда не лезли в чужие дела, — Доминик добавил арманьяка в рюмки, — и по сути, никому не мешали. Но все изменилось с того момента, как Неро решил баллотироваться в городской совет. Знаешь, каким был один из пунктов его предвыборной программы?

— Откуда?

— Ах, ну да, прости... — Доминик виновато улыбнулся. — Неро провозгласил лозунг: дадим каждому клошару Марселя шанс на новую жизнь. После чего, на свои деньги открыл несколько ночлежек, устроил бесплатные раздачи одежды и пищи, словом, принялся активно воплощать идею в жизнь. Одновременно, развернул широкую компанию в прессе, и под шумок даже выбил финансирование на программу социальной реабилитации бездомных. Надо сказать, наши дурни поначалу повалили к нему толпами. Вот только, все было не так-то просто. Приюты оказались настоящими тюрьмами, где клошаров заставляли работать за миску пустой похлебки и при малейшем неповиновении нещадно избивали. Мало того, самые молодые и здоровые мужчины, да и женщины тоже, со временем исчезали. За первых два месяца пропало около сотни человек. Мы долго не знали, что с ними случилось, но потом один парень сбежал и все рассказал...