Естественно, первый же кабатчик в Дорсете рассказал нам в подробностях как добраться до дома "индийского генерала, лорда де Буаня". Графом его здесь пока не называли. Видимо итальянский король еще не присвоил это звание савойскому авантюристу.
Мы наняли в Дорсете экипаж и отправились в поместье, расположенное всего в десятке километров. Ясмина порывалась это расстояние пролететь, но надо было соблюдать некоторые приличия. Поэтому мы ехали как нормальные люди конца XVIII века в экипаже, с кучером и лакеем на запятках. Лакей был нужен в основном для того, чтобы отнести владельцу поместья притащенную из будущего, отпечатанную на лазерном принтере визитную карточку Ясмины, где было написано "Ясмина Аздахак, наследная принцесса Дели". Сама Ясмина прекрасно знала, что этот титул устарел на два месяца, но до Англии информация о смерти Аздахак-шаха не могла успеть дойти, и опять же, одно дело когда визиты в компании всего лишь одного спутника наносит принцесса, и совсем другое, когда в таком не соответствующем статусу виде по чужой стране шляется императрица.
Де Буань, сам поспешил навстречу гостье, только прочитав визитную карточку. Это был человек чуть старше средних лет, с коротко стриженными седыми волосами и чисто выбритым волевым подбородком.
Естественно, мы были приглашены к обеду. К обеду вышла и заняла место по правую руку от хозяина невысокая женщина, на взгляд примерно ровесница Ясмины.
— Это Адель, моя жена, — гордо представил ее де Буань.
Ясмина не смогла сдержать своего удивления:
— А где же Нур?
Савоец смутился:
— Ну, понимаешь, такое дело... В общем, она сейчас живёт отдельно. Я купил ей хороший коттедж в двух милях отсюда, и нанял учителя детям...
С некоторым трудом Ясмине удалось перевести разговор с этой неловкой для хозяев темы, и заняться обсуждением тех людей, с которыми она хотела увидеться в Англии.
— Чарльз Уилкинс? Конечно я знаю старика Чарльза. Он живёт в Лондоне, в квартире, совершенно не соответствующей, на мой взгляд, статусу человека, который столько сделал для Британии, и к тому же семейного. Но он всегда был скромнягой и школяром. Конечно, я напишу ему пару строк.
— Корнуоллис-старший? По-моему, он сейчас в Ирландии, но не могу сказать точно. Пожалуй, езжайте-ка вы в Портсмут, это миль семьдесят отсюда, ночь на дилижансе, там сейчас служит младшим флагманом его младший брат Уильям. Он наверняка в курсе, где и что поделывает старший.
— Натаниэль Халхед? Нет, лучше с ним сейчас не общаться. Когда я приехал в Англию, это имя в приличных кругах упоминать не полагалось. Он связался с какими-то сектантами и даже выступал в их защиту в парламенте, за что светское общество подвергло его остракизму. Жалко, толковый был мужик, я общался с ним в начале 80-х в Мадрасе. Возможно, Уилкинс что-то про него знает.
— Гемфри Деви? Это тот молодой поэт из Корнуолла, который бросил поэзию и занялся химией? Нет, с ним я лично не знаком. Мне про него Кольридж как-то упоминал. Вроде бы он сейчас работает в Бристоле.
В общем, покинули мы гостеприимное поместье часа через три, нагруженные рекомендательными письмами и ценными сведениями, и Ясмина решительно скомандовала кучеру править к коттеджу госпожи де Буань.
На звук дверного колокольчика выглянула женщина лет тридцати, одетая скорее в персидском стиле, чем в английском.
— Нур, ты выглядишь совсем как в Дели, — приветствовала её Ясмина на фарси.
— Ясмина, — наконец узнала мою спутницу хозяйка дома. — Как ты повзрослела.
Они крепко обнялись, потом переместились в дом, непрерывно, перебивая друг друга, тараторя на фарси.
Дом, за исключением прихожей, был тоже отделан в восточном стиле. Кругом ковры, подушки, даже и не скажешь что находишься в Англии.
Через некоторое время, когда первая потребность в обмене новостями между женщинами была удовлетворена, хозяйка дома заметила, что их фарси я не понимаю. И перешла на английский. Английский у неё был безупречным, хотя почему-то чувствовалось, что это язык ей не родной.
— Понимаешь, Ясмина, — рассказывала она. — Я всю жизнь считала европейскую культуру чем-то таким, прекрасным, к чему хочется стремиться. Я выучила английский язык, потом познакомилась с Бенуа де Буанем и прожила с ним почти десять лет. Позволила ему увести себя с детьми в Англию, крестилась здесь и приняла имя Элен.
Но прожив здесь пару месяцев я начала понимать, что я — персиянка. Что наш родной образ жизни мне гораздо милее. Некоторое время мы постоянно ссорились с Бенуа из-за этого. Он-то настоящий европеец, он вернулся домой из нашей Индии, и хотел жить как здесь все живут. А мне вот чего-то в здешнем образе жизни не хватает. В Индии я чувствовала себя человеком Запада, в Англии — человеком Востока.
В конце концов он познакомился с этой Адель, и я даже с некоторым облегчением позволила ему со мной расстаться. Он, конечно меня и детей обеспечил, но у него теперь другая семья и другая жизнь. А я тут вот зависла между Западом и Востоком.
Она замолчала, опустив руки на колени.
Ясмина некоторое время не нарушала тишины, а потом предложила:
— А возвращайся-ка ты в Дели. При моём дворе найдется место для дамы, знающей европейские обычаи и владеющей европейскими языками. Ты знаешь, что такое европейские салоны и чем они отличаются от наших котха, ты способна организовать вокруг себя светское общество.
— Ты фактически предлагаешь мне роль высокопоставленной таваиф. А ты знаешь, что европейцы переводят таваиф словом куртизанка. Хотя это слово происходит от court, в смысле королевский двор, его основное значение — продажная женщина.
— Но ты же прекрасно знаешь, что хозяйки салонов здесь — женщины с прочным положением в обществе. Никакие не куртизанки, а обычно жёны сановников или богатых землевладельцев.
— То-то и оно, что жёны. Ни там у нас, ни здесь, женщина не значит ничего если она не при муже. Замужняя женщина может многое, если муж не возражает. На женщину, которая делает то же самое, не имея мужа, будут смотреть косо.
— На вдову — не будут.
— Ну так то на вдову. А меня Бенуа, можно сказать, выгнал. Что по мусульманским обычаям, что по христианским это репутации не прибавляет.
— Да кто у нас там в Индии будет разбираться, выгнал, не выгнал. Он уехал в другой мир, всё равно что умер.
— И есть ещё проблема с моей роднёй. Ты знаешь, мой отец всегда недолюбливал Бенуа, и считал что я могла бы найти себе лучшую партию. А если он узнает, что я крестилась... Ты ведь знаешь что по исламским законам вероотступник заслуживает смерти.
— Ну исламские законы у меня в Империи будут действовать постольку, поскольку они не мешают её процветанию. Ты знаешь, что Акбар Великий отменил даже джизию. Сейчас для того, чтобы противостоять военной угрозе Ост-Индской Компании, нужно объединить усилия и мусульман и индуистов, и джайнов, и привлечь возможно больше военных специалистов-христиан. Поэтому при моём правлении веротерпимость будет больше, чем при Акбаре. А если кто с ним не согласен...
А твой отец, к моему огромному сожалению, погиб при осаде Джайпура. Так что реально претендовать на какую-то власть над тобой некому. В общем подумай. — Ясмина вытащила из кармана чековую книжку, выданную Бенгальским банком и выписала чек. — Этого явно хватит на дорогу и тебе, и детям.
После этого Ясмина рассказала о своих планах.
— И как же ты тут собираешься наносить визиты в сопровождении только одного спутника мужского пола? Когда юная девушка в Старой Англии путешествует, у неё обязательно должна быть компаньонка, дама средних лет, иначе репутация девушки будет абсолютно разрушена.
— Де Буань по-моему, не высказал никаких сомнений в моей репутации.
— Бенуа знает тебя ещё по Индии. Там весь Дели знал, что падишах воспитывает наследницу для своего трона, и никого не удивляло, что ты ведёшь себя по-мужски. В конце концов Раззию в Дели помнят. Но здесь, в Англии, ты пока никто. Абстрактная индийская принцесса, мало ли их там, на Востоке.
— Н-да, — задумалась Ясмина. — Пожалуй, ты права. Но где ж мне взять такую компаньонку. Разве что ты согласишься... Но у тебя же дети...
— Дети — как раз не проблема. У них есть гувернантка, есть учителя. Бенуа хорошо позаботился об их образовании, так что оставить их на неделю-другую, или сколько ты планируешь пробыть здесь, я вполне могу.
Принцесса порывисто вскочила с подушек и обняла хозяйку дома:
— Спасибо, я была уверена, что ты мне поможешь.
После этого мы рассчитались с кучером, заявив что останемся здесь ночевать, а потом нас отвезут куда надо на коляске из поместья. А через полтора часа уже входили в дверь небольшой, но приличной гостиницы на северной окраине Портсмута. Ясмина решила не скрывать от Нур свою драконью сущность. Та, хотя для неё превращение девушки в огромного монстра и было несколько неожиданным, быстро привыкла, и прекрасно перенесла перелёт.
Дым над портсмутскими доками
23 августа 1798, Портсмут
Наутро мы отправили с мальчишкой-слугой из гостинцы письмо адмиралу Корнуоллису. Ответ последовал быстро. Адмирал приглашал нас отобедать в ресторан "Подзорная труба" в три часа пополудни.
Не то чтобы совсем великосветское поведение, но, похоже дома у него здесь нет, не в каюту линкора же приглашать гостей.
До этого времени делать было особенно нечего, и мы отправились осматривать город. И мне и Ясмине было интересно увидеть вблизи одну из главных баз Royal Navy.
Выйдя к бухте мы неожиданно увидели столб чёрного дыма. Присмотревшись, я понял, что дым поднимается над небольшим корабликом с высокой трубой, который, шлепая по спокойной воде бухты плитцами колёс, разворачивает огромный трехдечный корабль к выходу из бухты.
Что за ерунда? Не должно быть в Англии в 1798 году паровых буксиров.
Мое удивление заметил ошивавшийся неподалеку человек в поношенной матросской фуфайке с красным от неумеренного употребления алкоголя носом.
— Благородных господ заинтересовал пироскаф? Если вы дадите старому Тому возможность промочить горло, старый Том расскажет вам всё про это чудо науки.
Я протянул нищему шестипенсовик.
— Вы знаете, господа, что для флота Портсмутской базе огромная проблема вовремя выйти в море. Если дует западный ветер, французы легко выходят из Булони, а кораблям Его Величества приходится идти в лавировку, чтобы их перехватить. А в бухте это неудобно.
А тут один гениальный американский механик, Фултон его фамилия, предложил французскому, этому, как его, Директору, или кто у них там нынче вместо короля, в общем генералу Бонапарту, корабль, способный идти против ветра силой огня. Бонапарт, к счастью, не заинтересовался, а вот адмирал Джарвис сумел переманить этого американца сюда. И вот, смотрите, первый в мире буксир-пироскаф ворочает корабли в гавани. Когда у нас их будет десять, они смогут быстро вытащить флот из бухты на перехват французам.
— Фултон в Англии? — повернулся я к Ясмине. — Вот интересно, это независимые события или поражение, нанесённое Надир-Шаху под Шикарпуром шестьдесят лет назад привело к изменению маршрута движения американского изобретателя?
— Думаю что дело в Джарвисе. Уважаемый Том, — обратилась она к нищему. — Не могли бы вы уточнить, когда адмирал Джарвис занял пост командующего флотом Канала?
— 16 ноября девяносто шестого, — отрапортовал тот. — После того как адмирала Худа убило шальным ядром в том бою, когда Виларет Жуайёз пытался прорвать блокаду Бреста.
— Вот. А у вас когда я читала биографию Джарвиса, я мне резануло глаз что он получил это назначение позже того момента, который я считала "сейчас". Я же точно помню что до Дели информация о его назначении дошла.
Я достал из кармана небольшую книжечку, на составление которой убил несколько вечеров перед отлётом. Это были распечатанные на лазерном принтере 8-м кеглем краткие биографии всех заслуживающих внимание деятелей рубежа XVIII-XIX века. Ага, вот французский адмирал Луи-Тома Виларет де Жуайёз.
— Похоже, что как раз Виларет де Жуайёз постарался. Он же служил в Индии под началом Сюффрена. А значит изменения реальности, происходившие в Индии, могли как-то его коснуться, и в результате он не попал в ссылку в сентябре 96. Вот в ноябре и повоевал.
Старина Том с интересом вслушивался в наши рассуждения. Я было хотел потихоньку увести разговор на более нейтральную тему, но махнул рукой. Даже если нищий и передаст наш разговор сотруднику какого-нибудь местного Сикрет Сервис, тот ничего не поймет.
* * *
Так мы прогуливались втроём по Портсмуту. Ничего особенно интересного я не увидел. Возможно, просто не знал, куда смотреть.
Наконец, настал назначенный час обеда и мы пошли в "Подзорную Трубу".
Это был весьма приличный ресторан, расположенный прямо на набережной. Адмирала мы опознали сразу, благо он сидел за столиком в мундире. Это был слегка располневший, загорелый пышущий здоровьем человек старше средних лет.
— Сэр Уильям, — обратился к нему я. — Я Рихард Беринг, советник принцессы Ясмины. Позвольте представить вам принцессу и её компаньонку Элен де Боань.
Адмирал встал из-за стола и поклонился:
— Принцесса, очень рад познакомиться с вами. Брат о вас немало рассказывал. А я только однажды был представлен вашему отцу. Присаживайтесь.
Он тут же посоветовал что выбрать из меню, а потом разговор пошёл о каких-то не очень известных мне людях. Сначала они вспоминали каких-то общих знакомых по Индии, потом Ясмина стала у него выяснять, что за человек Питер Реньер, командующий Ост-Индской станцией Британского флота.
Адмирал почти не пересекался с Реньером. Тот получил пост командира базы на Ямайке как раз тогда, когда Корнуоллиса перевели в Англию, командовать королевской яхтой, и в Мадрас "Саффолк" Реньера прибыл буквально за несколько дней до отплытия Уильяма в Европу.
Потом речь всё же зашла о старшем брате адмирала.
— Вы знаете, принцесса, Чарльз вряд ли сможет сейчас уделить время общению с вами. Юмбер высадился в Ирландии с двумя тысячами французов, и Чарльз сейчас спешно собирает войска для подавления инспирированного французами восстания ирландцев. Думаю, что к тому моменту, как вы доберетесь до Дублина он как раз выдвинeтся куда-нибудь в Коннахт, а полевой лагерь это не место для юных принцесс.
— Ну почему же? — пожала плечами Ясмина. — Будь я принцем, вы бы вряд ли стали меня отговаривать посмотреть вблизи на настоящую европейскую войну. А ведь я наследница, мне придется править страной и иметь дело и с высадкой вражеских войск, возможно даже тех же французов, и с восстаниями.
Вдруг в ресторан зашли двое мужчин, лет примерно тридцати, в штатских сюртуках с засученными до локтей рукавами.
— А вот и сэр Уильям! — громко сказал один из них. — Вот мы сейчас и выясним у него кто из нас прав.
И оба решительно направились к нашему столу.
— Сэр адмирал, позвольте мне вас отвлечь, — сказал тот, который помоложе.
— Присаживайтесь, господа, — ответил тот. — И давайте я сначала представлю вас своим гостям. Это, — он указал на того который постарше, — Роберт Фултон. А это — Изамбар Брюнель. Они инженеры нашей верфи, оба талантливые изобретатели. А это Ясмина Аздахак, наследная принцесса Империи Великих Моголов, её придворная дама Элен де Буань, и советник Рихар Беринг.
