Часть 4. Руны Судьбы. Планета Предсказания.

Слащавая картинка, не так ли? Слишком мило, гладко и сахарно? Сейчас разбавим. Вы не думайте, пожалуйста, что народ глядел постоянно в сине небушко, раскрыв потрясенно рот, и складывал ручки, умиляясь. Злополучный экран за это время непродолжительное успел познакомиться с массой полезных в быту предметов и вещиц. Причем, швырялись недовольные весьма и весьма прицельно. И с таким размахом богатырским, что многое из подвернувшегося под руку до полотнища радужного долетало. И... тонуло в нем. С концами. Чем еще сильнее раззадоривало толпу. Больше остальных старались, что интересно, женщины и подростки. Хотя, наверное, у стариков силенок просто не набиралось — до цели достать. С удобством расположившись на мягком покрывале травы — со своей стороны — Аля задумчиво провожала глазами шлепающиеся из её небесного прямоугольника экспонаты и лениво подсчитывала улов. На средненький такой музей местного народного хозяйства раритетов уже набежало. Даже если отмести экземпляры для оного бесполезные — по типу камней и палок, а также повторяющиеся, почти одинаковые кастрюльки, кувшинчики и горшки...

— Прибарахляемся по случаю? — явившийся из возникшей напротив кабины лифта Морфей красиво отфутболил обратно в кучу отрекошетившую в него сковородину. Потрусил пышным хвостом. Подошел, уселся рядышком.

— Что с рукою, Алира? Ты поранилась?

Улыбающиеся ему губы на мгновение искривила болезненная гримаса. Но только на мгновение. И вот она опять — само спокойствие и беззаботность.

— Да ерунда, не заостряйся. Денек — второй, и буду как новая копеечка.

— Уверена?

— Железно! — Она дернула плечом, будто сбрасывая докучливую ношу. Поправила повязку. Встретившись с ним глазами, вспыхнула оживлением.

— Ого, да ты раскопал что-то?! А чего молчишь, шифруешься?! Тоже мне — конспиратор! — В последних словах прозвучала обида. Морфей натянуто ухмыльнулся. Тыкнул подбородком девочке в макушку. На полушепоте пробормотал:

— Ничего у меня конкретного, детеныш. Одни догадки. Догадки да предчувствия. Но к делу их не подошьешь....

— Какие?! — Загоревшаяся Аля отставать не собиралась. Морфей фыркнул, прядая ушами, неохотно выговорил, с сомнением:

— Мне кажется постоянно, будто здесь, недалеко совсем, присутствует кто-то из нашего племени. Ерунда какая-то! Тут не может быть итранов. По определению. Даже останков, от былых битв. Мы всех забирали с собой. И живых, и мертвых. Поименно!..

— А пленников Тфинате?

— Я же сказал! — Рыкнул он свирепо. — Отец тогда всю округу в щепки разнес! — Нет, у нас никто не утерялся. Исключено, ручаюсь головой!

— И все-таки, ты сомневаешься. — Аля водила пальцем по губе, размышляя. Поднялась, отошла в сторонку, разглядывая горизонт. — Сущий рай, верно?

— Ну, да, — Хмыкнул единорог. — Когда в пекло не превращается!

— Это от нас зависит, Морфей, — перебила девочка холодновато. — От нас... и хозяев наших. Верно? — Обернулась. Поймала его взгляд. Сузила глаза упрямо. — Прости, но я намерена называть вещи своими именами. Не приукрашивая. Как бы они вас не нарекали, вы им служите. Это не равноправие. И вы не соратники. Вы — слуги.

Итран хмуро глянул, переступая. Тряхнул гривой. Зрачки осветились приплясывающими кровяными звездочками.

— Но с тобою-то мы друзья... Я надеюсь?.. Что происходит, Алира? Что с тобой, маленькая?

Он произнес это с такою подкупающей нежностью. Девочка поспешно прикусила губу, моргнула, подавляя подступающие слезы. Подбежав, обвила руками, прижалась. Чмокнув благодарно бархатную щеку, пахнущую цветочным сеном, попросила, не отрывая губ:

— Не обижайся, ладно?

— А рука? — Нажал он с подозрением.

— Рука... — Аля примяла повязку. — Это не рана, честно. Моей жизни ничто не угрожает.

— А чему угрожает? — Тут же отозвался единорог.

— Не знаю. И не хочу знать, Морфей! Не вмешивайся сюда, пожалуйста. Это мое дело,

— Твое и Краасса, сказать хочешь?

— Ну вот, сам все прекрасно определил. И не будем об этом больше. Пожалуйста.

— Алира, я только прошу не молчать, если помощь понадобиться. Слышишь?!

— Конечно. — И опять эта нарисованная воском маска. Узенькие пальчики ласково перебирают гриву. А глаза безжизненны, будто подернувшаяся льдом влага.

Он вздохнул, отряхнулся, боднул её — шаловливо, любовно.

— И огонь, и вода. Пополам навсегда. Не сбрасывай этого со счетов. Ребенок.

Аля снова спряталась лицом в шелковистые, струящиеся пряди. Крепко, благодарно обняла.

* * *

Она осторожно шевелится, освобождаясь из тесных объятий мужских мускулистых рук. Застенчиво, восхищенно, обводит пальцами скульптурный изгиб локтя. Касается воздушным поцелуем гладкой кожи. Вдыхает горьковатый терпкий аромат.... Обожди. Погоди, Алира. Не спеши выныривать из иллюзий!.. Такое же великолепное тело. Такое же совершенное.... До обмирания и муки. Не он. Ну почему, черт меня дери?! Ну, за какие такие прегрешения?!!..

Синие глаза печально заглядывают в душу. Предугадывающе, безнадежно кротко. И её снова пережимает изнутри. И заполняет бурлящей лавою боли. От раздвоения и разброда. Ведь оправдания ждать неоткуда. А испрашивать она не посмеет!.. Но Зэер. Её Зэер!.. Он то, в чем виноват?!.. Нельзя его втягивать. Нельзя губить и заражать проклятием. Ни в коем случае. Ни за что!..

— Я знаю все, девочка. — Он произносит это спокойно и смиренно.

Аля охает, хватается ладонями за лицо. Зэер, настойчиво, терпеливо, будто несмышленыша глупого, обнимает. Через сопротивление, истерику и водопады покаянных слез. И шепчет теплые невинные слова. Убеждая, уговаривая, утешая....

— Не кори себя, Алира. Не истязай. Я не покушусь на большее. И не обижу — ни тебя, ни его. Хоть он и не достоин твоей верности. — Усмехается тоскливо. Вытирает пальцами мокрые дорожки. Трогает краешками губ кончик зареванного носа. Прислоняет к себе ласково, качая.

— Вспомни, малышка. Вспомни, сестренка моя золотая. Что я говорил тебе... раньше... всегда! Я буду с тобою на всех дорогах. Я поддержу любое твое начинание. И я стану защищать тебя до последнего глотка воздуха. Потому, что ты... мой свет. Моя жизнь. Мое отдохновение и смысл. Не смей обвинять себя в том, в чем не виновата!

— Нет! Нет! Нет! — Твердит она горестно, упрямо. — Я не должна была этого допускать. Я сознавала, что не смогу остановиться. Но мне так нужно было участие и ласка. И я тебя использовала. Господи, какая же я сволочь!!!

— Замолчи! — обрывает её рагезт выкриком. Отворачивается, закрывшись ладонями. Продолжает с яростным накалом:

— Прекрати эти глупости, не то, слово чести, я надаю тебе оплеух! Я не мальчик, и соображаю, что делаю. Я соглашался с открытыми глазами. Добровольно, при здравом уме! Ты ничем мне не обязана. Это я тебя должен благодарить. Я с тобою ожил, Алира!.. Девочка моя, мое ты счастье. Ты не понимаешь, глупая, что я со светом всем готов тебя делить!.. Лишь бы видеть ... слышать... прикасаться. Лишь бы нужным себя ощущать!..

— Ты говоришь моими словами. — Пробормотала она упавшим голосом. Рагезт горько рассмеялся.

— Но — в отношении Краасса, верно? Цепочка не имеет завершенья. Какая насмешка! И мы все её заложники. Пожизненные, очевидно.

— И что же нам делать, Зэер?!

— Жить малыш. Идти вперед и по возможности не оглядываться.... И уповать на лучшее. И совершать, что должно. Кривая куда-то, да выведет. На все, моя хорошая, воля Разума!

Она запрокинула к нему лицо, улыбаясь сквозь наползающие крупные слезинки. Задержала дыхание, колеблясь. Потом придвинулась — решительно и быстро. Обвила за талию, прижалась. Зэер вздрогнул, сорвался на тихий стон. Огненные стрелы каскадами пронизывали тело, разбегаясь, оплетая, затягивая.... Удовольствие на грани сумасшествия! Торнадо, разносящее в клочки плоть, выжигающее душу каленым железом!. Умереть бы вот так. В её объятиях. Утопая! Блаженствуя! Забывшись!

"Еще мгновение!.. Немножечко. Малость самую.... Не отпускай, прошу тебя, умоляю!.. Мой ангел желанный! Запретный кусочек рая!.. Алира. А-ли-ра!.. Какое же это счастье, что ты у меня есть!!!"

* * *

— Да что с тобою? В самом деле, Раэн?!.. В конце концов, это уже, даже, не смешно!

Опершись спиною о стену, девушка, как затравленный зверек, перебегала дикими глазами с пышущего праведным гневом отца на безмолвствующую фигуру поодаль, и обратно. Личико её все больше бледнело, наливаясь неестественной синевой. Пальчики быстро-быстро комкали поясок охотничьего платья.

— Нашей семье, в твоем лице, оказана высочайшая честь! Ты позоришь меня своим поведением. Я к тебе обращаюсь! Отвечай немедленно!

Синева схлынула со щек девушки, и теперь на них медленно разгорался пожар. Вздохнув несколько раз и утерев кулачком губы, она снова обратила взгляд на иронично созерцающую её, окаменевшую бесстрастием маску. Полностью игнорируя повторяющиеся окрики и смущенные извинения отца, спросила безликим, громким шепотом:

— Боги Космоса!.. А она как же?.. Что с нею будет, она же любит вас?!

— Да как ты смеешь?!— Немедленно взорвался отец. Краасс же лишь усмехнулся кривовато уголками губ. Обвел её глазами с головы до ног. Проговорил спокойно:

— При всем моем уважении, Алвер, я подозреваю, что леди Раэн требуется время. На обдумывание. Ну, и принятие решения, конечно. Не нужно сверх меры торопить события. Я согласен обождать, сколько потребуется. В пределах разумного и рационального.

— Ваше величество! Сир! Не извольте беспокоиться! Это же ясно, что она рада и счастлива. Такая небывалая милость!.. У девчонки шок. Переволновалась, знаете ли. Но назавтра же она будет в норме. Обещаю. Гарантирую!

Краасс скептически хмыкнул. Повернувшись к Раэн, отвесил короткий, выразительный поклон. Прошил опять придирчиво глазами. Холодно, тонко улыбнулся.

— Мое вам искреннее почтение, миледи, — вымолвил бархатисто, нараспев. — И я буду смиренно ожидать вашего окончательного решения. Как годится и принято — при уполномоченных свидетелях. И пускай вас не беспокоят несущественные и не относящиеся к делу мелочи. Вас они не затронут. Даю слово.

Пристукнул церемонно каблуками. Изобразил почтительный реверанс. Кивнув на прощанье глядящему на него жадно Алверу, двинулся на выход.

Раэн смотрела во все глаза. Потом, вдруг, сорвалась с места и припустила следом, увернувшись от попытавшейся удержать её отцовской руки. Выбежав в коридор, окликнула, тоненько, испуганно:

— Господин Император. Господин!..

Не оборачиваясь, он замедлил шаг. Остановился. Неохотно, тяжело повернул голову. Поглядел устало, без малейшей заинтересованности.

Догнав его, Раэн натолкнулась на это ледяное выражение, словно на ограду чугунную. Сникла. Замялась, растеряв слова и не зная, с чего ей начать.

— Я вас внимательно слушаю, леди. — На удивление, прозвучало это вполне доброжелательно. Участливо, даже. И девушка отважилась. Обойдя по кругу, загородила собою путь. И заговорила торопливо, чтоб не изменило мужество:

— Господин, я действительно обескуражена вашим предложением, ибо абсолютно не понимаю его причин. Мы никогда не общались, я не вхожу в число вашего окружения. Я и видела-то вас вживую считанные разы и исключительно издалека. Вы же ничего обо мне не знаете! А что, если я вам не подойду? Если не справлюсь с ответственностью?!

— Справишься. — Перебил он спокойно. — И ты не права, Раэн. — Я о тебе знаю. Знаю больше, чем ты себе представляешь, и ровно столько, сколько мне требуется. И я осведомлен о твоей лояльности в отношении моей постоянной наложницы. Вы умудрились найти общий язык и очень неплохо ладите.... Надеюсь, — уставился на нее, как кирпич уронил, — смею надеяться, что отношения ваши таковыми и останутся. После всех этих официальных церемоний. Меня бы это порадовало, миледи. И, разумеется, весьма благоприятно отразилось бы на вас. Да и на всей вашей семье, бесспорно.

— Но вы же меня не любите! — Простонала она убито, заламывая руки в отчаянии. — Я вам даже не нравлюсь ни капельки!.. Зачем же вы это делаете?!! Зачем ломаете жизнь — и мою, и Алиры?!.. Она ж с ума сойдет, когда узнает! Она меня возненавидит, до конца дней моих! А я... я не хочу враждовать с ней, не хочу становиться причиной ее терзаний! И я хочу настоящую семью. С тем, кому буду нужна по-настоящему. А не только как удобное прикрытие!..

Он выдохнул шумно. Почти рыком. Раэн споткнулась на полуслове. Сжалась, отступая медленно. Хищно вытянув шею, тронулся следом, словно приготовившийся к нападению коршун. И глаза его, лимонно-желтые, сощуренные, источали настоящий яд.

— Маленькая миледи, — вымолвил сухо, с явным усилием, наклоняя низко лицо и, одновременно, смыкая пальцы на хрупких девичьих запястьях. Он сдавил их настолько сильно, что Раэн перекосило от боли. А закричать не дал лишь пережавший горло страх. — Пожалуйста, давайте не опускаться до нелепостей и придерживаться простых правил. Этикета. Если тебя что-то не устраивает. Или же ты намерена отказать. Передай это через своего родителя. Я пойму, приму, и настаивать, конечно же, не буду.

— Но вам же известно, что я так поступить не могу! — Воскликнула она, рыдая. — Моя семья меня не простит! Они заявят, что я их опозорила. Они откажутся от меня!

— Ну и как нам с вами быть прикажете? — Поинтересовался он с заметною насмешкой. — Видишь ли, Раэн, меня все устраивает. Притом, что я, в отличие от многих, необдуманных решений не принимаю. И причин отказываться не нахожу. Как это ни странно для тебя, но ты подходишь мне. По всем статьям. Согласно подробностям генетических данных, у нас все шансы произвести на свет здоровое, крепкое потомство. Я нуждаюсь в наследниках. А тебе этот брак подарит высоту и возможности, о каких ты и помыслить бы не мечтала. По-моему, уговор получается вполне справедливый. Все должны быть довольны. Никто не обделен.

Такого откровенного цинизма Раэн стерпеть уже не могла. Маленькие кулачки сжались так, что костяшки побелели. Презрительно глядя прямо в немигающие насмешливые глаза, она раздельно и взвешенно произнесла:

— Великий Разум покарает вас за это злодеяние. Нарий Эрвинг... Влас-ти-тель! — звенящие тона окрасились издевкой. — Вы, мужчины, незаслуженно и несправедливо возомнившие себя центром Вселенной, привыкли распоряжаться нами, будто немыми безответными куклами. Но так будет не всегда, понятно?!.. И за меня, которую вы вынуждаете отдаться силой и сгубить себе жизнь, не имея ни капли жалости! И за эту несчастную, всем сердцем преданную вам девушку!.. Настанет день, и вы ответите! Вы ответите сполна, я клянусь!!..

Краасс слушал её, кипя злостью и удивлением одновременно. Но на последних словах, вдруг, оттолкнул от себя и расхохотался:

— Ох, так у тебя коготки прорезаются, да? У милейшей глупышечки Раэн, оказывается, имеется характер?!.. Тем интереснее будет тебя приручать. И приучать. О, да, это может оказаться занятным. — Качнувшись вперед, снова поймал её руку. Подтащил грубо. Прошипел в синюшное от страха личико: — С нетерпением ожидаю прелестей нашей первой законной близости. Я люблю... нет! Обожаю! Укрощать таких вот строптивиц, свеженьких и аппетитных. У меня к этому особый... дар. Ненаглядная моя будущая госпожа! — Невзирая на отчаянное сопротивление, привлек её, мазнул по губам фамильярно поцелуем. Выпустил с колким пренебрежительным смешком. Пошел прочь, что-то весело насвистывая.