1. Шадах. Если хочешь - не верь.

— Это точно, — вторил раскрасневшийся от очередной столовой чарочки отец. — Пользы ни на грамм, вонизма одна да блохи. Говно еще по углам не выскребали. И думать забудь! Посуду, вон, помой, пыль вытри. Выросла на мою голову, ни рыба, понимаешь, ни мясо!

Аля в ответ на обидные реплики вспыхивала, бросалась прочь. Запиралась в своей комнатенке. Накрыв голову подушкой, часами беззвучно рыдала. Как ни пыталась она с родителями объясниться, подбирая самые, на ее взгляд, тактичные, вразумительные доводы собственных взглядов и соображений, они не слышали. Точнее — не желали слышать, отталкивали, открещивались, отметали.

Хроническое отчуждение в кругу собственной семьи... Мне думается, это и для взрослого обернется тяжким испытанием. Чего уж тогда требовать от ребенка?..

...— Мне папа подарил, на день рождения. — Аня от удовольствия раскраснелась, смущенно зарылась носом в кошачий мех. — Его Лунтиком звать. Девочки просили показать, я и принесла. Этих, — запнулась, буркнула с нескрываемой ненавистью, — козлов живодерных нет больше. Они моего Лунтика не обидят.

Аля просияла, попросила, потянувшись к котику:

— Анечка, а можно подержать? Я кошек очень люблю.

— Можно. Только возьми сначала. — Аня, поморщившись от усилия, вновь протянула салфетку. Не посмев отказаться, Аля осторожно приняла. Шагнув на свет, развернула. Уставилась, расширив озадаченно глаза, пошевелила содержимое пальцем. Повернувшись к девочкам, рявкнула:

— Свихнулись, что ли?!

В измятой и замусоленной обертке прятался рулончик из купюр. Довольно толстенький и туго свернутый. Судя по расцветке, присутствовали десятки, пятерки и даже одна бумажка на двадцать гривен. Але едва дурно не сделалось.

— Говорите, я сказала! — топнула ногою, тыча рулончиком в напуганные лица. — А то... а то... По голове счас надаю за приколы дебильные!

— Это н-не приколы! — Прозаикалась Аня шепотом. Жанна, забившись под ступеньки, принялась шмыгать носом и ойкать. — Это мы тебе собрали... от всех нас... — Анюта наморщила лоб, силясь вспомнить нужное слово. — В благодарность!

Аля потеряла дар речи. Некоторое время молча разглядывала, то жмущихся в ожидании горе-подносительниц, то скомканный денежный рулетик. Вздохнув, шагнула решительно к Ане. Засунула деньги ей в боковой карманчик пиджака, вытащила полосатика из рук. Бросила ранец под стену, уселась. Усадила котенка на колени и принялась усердно наглаживать. Котенок изогнул спинку, оттопырил хвостик и умиротворенно звонко заурчал. Аля выждала паузу. Попросила, как можно доверительнее и задушевней:

— Девчонки, вы мне поможете намного больше, если расскажете. Все-все, что знаете. Мне это важно! Хорошо?

Аня с Жанной переглянулись, будто две заговорщицы законспирированные. Одновременно радостно закивали.

* * *

Громоздкое кольчатое тело корчилось в спазмах, хитиновый толстый хвост вслепую метался вокруг, пропарывая камень, окатывая брызгами осколков. Носферату равнодушно отодвинулся, безучастно холодно наблюдая. Обождал, пока чудовище затихнет в изнеможении. Скользнул вплотную, коротким ударом отсек тяжелое, загнутое жало. Взвесив на руке и ухмыльнувшись, всадил его издыхающему фаарру промеж выпученных в бессильной ярости, уже подергивающихся смертною пленкою глаз. Отерев ладони и сплюнув, скорым шагом направился прочь. Настигшие храбреца сородичи смогут сполна налюбоваться оставленным красноречивым зрелищем. И окончательно от злобы осатанеть. Семь — ноль. Продолжайте погоню, ребята!..

...Безмятежно дремлющие залы, напоенные успокоенностью и теплом. Ажурные плетения живых цветочных барельефов. Лениво дрейфующие под сводами светильники. Шлейфы радуг над изгибами фонтанчиков. Переливы птичьего щебета и прозрачных, каплющих росой, музыкальных ненавязчивых нот. Их украденный оазис счастья!.. Обернувшийся роковою западней.

Они уснули, тесно сплетя объятия. Насытившись страстью, вволю наговорившись о любви. Это был самый светлый, самый радостный, самый драгоценный их день. Они чувствовали себя вольными — от предрассудков и опутавших тенет. И свято верили — им удастся изменить судьбу. Они отыщут решение, обретут независимость, станут жить долго и счастливо — исключительно друг для друга. И того не ведали, что судьба эта уже сама стучалась к ним в двери. Но не воздушными пальчиками феи. А железною перчаткою палача.

Ослепляющий ртутный свет, в котором сначала плаваешь и сориентироваться не можешь. Громыхание и звон осыпающихся хрустальных завес. Черные тени стражников, опоясавшие периметр захлопнувшимся капканом, будто слетевшееся к добыче воронье. И раздвинувшая строй, задрапированная в белое фигура, неторопливо выплывшая в центр. С лицом, походящим на маску и нестерпимо алыми зрачками.

Его величество, собственной персоной.

— Моя маленькая сестричка решила отменно позабавиться? — Вопросил сладко, улыбаясь одними губами. Улыбка дрогнула, на доли секунды ее заменил оскал. — Моя глупенькая маленькая сестричка... — добавил с горечью, тоскливо. Отступив и отвернувшись, махнул андроидам рукой.

— Именем Закона, вы арестованы!..

Это последнее, что отпечаталось в памяти четко. Потом окружающее затрещало по швам. Смешав краски, утратив привычные очертания. Словно его дернули из жизни, зашвырнули в черную дыру. И он бултыхается в хаосе. В неизвестности. И в кошмаре!

Стальные кандалы бездушных рук. Лязгающий, нарочито лишенный эмоций голос Краасса, скупо роняющий казенные слова обвинения. Безмолвные рыданья Аттали, упавшей перед братом на колени. Его собственные безуспешные попытки вырваться, защитить любимую. Электрический разряд, плетью прошивший тело... Сознание меркнет.

Очнулся в камере — сплошной металлической коробке. Сколько провел там — часы, дни — неизвестно. Метался, колотил в стены, кричал что-то, звал, падал без сознания и лежал, пока способность чувствовать не возвращалась неистовой болью. Но вот двери распахнуты. Перед ним стража. Безлико зачитывается обвинение, итоги расследования. И приговор: смертная казнь, которая состоится на Нордоке, родной планете Носферату. Известие становится еще одним ударом. Нет, он не сомневался, что будет казнен. Но только не Нордок! В глазах соплеменников он отщепенец, изгой, продавшийся ненавистным оккупантам. Выходит, напоследок ему придется пережить еще и этот позор, эту муку.

А потом — самое страшное. Ровным благожелательным тоном андроид зачитывает, что: 'за непростительное преступление против нации, единокровная сестра императора приговорена к смерти через аннигиляцию и ... казнь (уже!) состоялась...' Тут Носферату будто впал в ступор. Без малейшего сопротивления дал сковать себя и безвольно побрел, куда велели. Его погрузили на скоростной военный модуль в сопровождении усиленной охраны. Хозяина он так и не увидел. Тот ни разу больше не появился, не пришел поглумиться или проклясть. Носферату и не знал теперь, кого ненавидит сильнее — императора или себя. Выходит, они оба погубили Аттали. Так сказать: поровну вложились. Носферату не смог от нее отказаться. Краасс — не пожелал пощадить.

Носферату помнит, как ступил на платформу и... очнулся! Разорвав кандалы, разметал охрану. Кромсая, расшвыривая и круша, пробился в рубку управления.

На бешеной скорости катер вырвался из магнитных полей космобазы, следом тут же помчались перехватчики. Начался яростный обстрел. Носферату наугад, интуитивно, запустил функцию гиперпрыжка. В следующее мгновение его отчаянно замутило, голова пошла кругом, все слилось в дрожащие полосы....

Когда оборотень пришел в себя, катер мирно покачивался в плывущей ленте метеоритных осколков. Бросок через гиперпространство закончился в трех космосутках пути от желтой звезды по имени Шир.

Автопилот оповестил Носферату, что запасы энергии на нуле, но в пределах досягаемости имеется Ралиос, вторая планета Шира. Условия для выживания там вполне приемлемы. Особо опасных бактерий, вирусов и организмов нет. И оборотень отправился на Ралиос. Зачем, почему, не знал, не задумывался. По правде говоря, ему было уже безразлично.

Приземлившись, Носферату первым делом уничтожил модуль, но вовсе не затем, чтобы следы замести. Умирающий корабль отошлет владельцам точные координаты гибели. Следовательно, долго ожидать преследователей беглецу не придется. А все, чего он желает — сойтись с противником на равных и умереть достойно, в бою.

Дни бежали за днями. Носферату охотился, машинально поглощал пищу, забывался без сновидений и... ждал.

Дождался наконец, явились. Только не трансформеры, а верные их служаки. Краасс мараться не пожелал, пустил по следу фаарров. Эти громадные разумные пауки ходили у рагезтян в карателях, поскольку славились изощренной жестокостью и неутомимостью в преследовании добычи. Любому другому, кроме рагезта, подчинить фаарров нереально. Зато померяться с ними силою Носферату способен вполне. Хозяин об этом знал, и все равно на пауках остановился. Явный подвох, знать бы еще — какой?

* * *

— Как-то по-дурацки все наслаивается. — Трансформер по имени Краасс поддел ногою зарывшееся ничком в ковер, изломанное маленькое тело. Безжизненное синюшное личико с мелкими и острыми, птичьими будто чертами, запрокинулось, уставив ввысь мутные, утерявшие краску глаза. Рагезт скорчил кислую гримаску, обернулся к подиуму, где за силовой ограждающей сетью сжалась на полу клубочком, прикрываясь руками, последняя живая пока игрушка. С минуту тяжело рассматривал, разочарованно качнул головой.

— Нет. Сыт. Заберешь себе?

— Ага! — Откликнулся благодушно развалившийся в кресле напротив русоволосый смуглый великан. Прижмурив золотистые глаза, озорно и хищно усмехнулся. — Что, цыпочек домашних душа уже не принимает? Природного просит, дикорастущего и жилистого? Чтоб долго жевалось и длинно икалось? Извиняйте, с дичью напряженка. А в питомнике, из последнего выводка, между прочим, лучшее отбирал. Жаль, если по вкусу не пришлись. Ну да чем богаты!

— Не в том суть! — Краасс отмахнулся, прошествовав к столу, плеснул себе щедро в чашу из рубиновой тонкошеей амфоры, укрытой вязью затейливой резьбы. — У них кровь рыбья, понимаешь? Жара нет, силенки еле тлеют. Они себя хоронят заранее, еще до контакта с нами. Вроде и насыщаешься, а настоящего удовольствия не приходит. Тут не важно, дикая — домашняя. Сильная нужна. Чтобы жить хотела, противостояла... или откликалась... например.

— Ну, ты загнул, брат! — Денио от изумления даже присвистнул. — Откликалась!.. Это ж постараться надо выдумать. Еще закажи, чтоб не помирала и хвостиком за тобою бегала. Бери меня, я вся твоя. А что?! Идеальный, понимаешь, вариант! — Он оглушительно захохотал. Краасс поглядел мрачно, сунул нос в чашу, оторвавшись, проговорил задумчиво:

— Почему бы нет? Иногда подобное бывало, есть свидетельства.

Денио скептически фыркнул:

— Слушай, разочаровывать не хочется, но мне это сказки напоминает. Славные саги о древних временах, щедро приправленные буйным воображением. Может, тогда что и случалось. Может, предкам нашим требовалось меньше, а разумные были выносливее. Выглядит заманчиво, но с реальностью не вяжется. Никак... Скажи лучше, что делать планируешь?

— Пережидать. По закону ей отсрочка положена. Этим и воспользуемся. Три цикла достаточный срок. Чтобы повзрослеть и одуматься.

— Краасс, послушай. — Денио говорил медленно, тщательно подбирая слова. Момент получался ответственный и трудный. Его венценосный братец натурой был из тех, кто в обиходе мягок и дружелюбен, но ровно до момента, пока ему на мозоль не наступаешь. — А что, если тебе и впрямь Аттали отпустить на все четыре стороны и ситуацию наново пересмотреть? Ты потратил на нее бездну времени, хотя вполне мог этим не утруждаться. Она не маленькая девочка, глубину ответственности знает. Но у нее хватило дерзости заявить, что не готова к миссии, да еще и ввязаться в историю эту глупейшую с укрывательством подружки твоего пса. Такое поведение противоречит не только статусу, оно предполагает полную и окончательную непригодность... Краасс! — Денио прервался, выставил вперед ладони. Увидав, как приподнятая оскалом губа обнажает удлиняющиеся клыки, эбеновая радужка светлеет в ядовито лимонный, а зрачки на ее полыхающем фоне стягиваются заостренными вертикальными лезвиями. — Брат! Дослушай же, прошу! Я говорю это не с целью уязвить тебя или указать какие-то ошибки. Ты все делал правильно. Аттали оказалась негодной, но твоей вины в этом нет. Единственно, я бы за такое ее не в путешествие по окраинам отправил, а на выселки куда-нибудь на всю оставшуюся. Соответственно, лишив титула и привилегий. Она не достойна твоей заботы. Так же как и мать ее, наглая выскочка, не была достойна нашего отца!..

— Хватит! — Кулак с силой вонзился в столешницу, по янтарной плите разбежалась сеточка трещин. — Ни мне и не тебе судить о деяниях отца нашего! Не забывай, что он добровольно покинул престол, и жизнь саму, лишь бы дать продолжение роду. И он не принуждал меня выбирать для этой цели сестру, это сугубо мое решение. Если оно неудачно, ответственность тоже на мне.

— Извини. — Денио понурился. Пожал плечами, не глядя. — Не прав, признаю, погорячился. И Аттали, возможно, не настолько виновна. В конце концов, она всего лишь женщина. А женщины редко бывают благоразумны. Я другое пытаюсь донести. Почему тебе не поразмыслить на досуге?

— О чем?!

— О собственной женитьбе, о чем еще?

— Незрииимый! Снова-здорово. Эвфалия напрашивается, да?

— Но ведь это наиразумнейший выход, брат. Тут тебе и взаимность, и потомство, и одобрение всеобщее ... Ты же знаешь, народ к тебе благоволит. Ты лидер, герой национальный. Твои потомки должны явиться наследниками. Твои, а не какой-то ветки побочной!

— Мои и благородной Эвфалии? Договаривай уже, будь добр.

— Зря иронизируешь. Не желаешь Эвфалию, другую бери. Только я лично не понимаю, чем она тебя устраивать перестала. Воспитана в лучших традициях, образована, красива. Род древнее нашего. Умом не обделена.

— Заканчивай оду, я о корнях Эвфалии не меньше твоего осведомлен.

— В чем тогда дело?

— Надоела! — Краасс это рявкнул с такою злобою, что Денио поспешил отодвинуться и напустить отсутствующий вид. — Вцепилась как пиявка, неймется ей, видишь! Была бы такая умная, как ты мне тут распинаешься, буром бы в глаза не лезла. Переждала, потерпела. Возможно, я и передумал бы... Возможно и передумаю... потом.— Сбавил тон. Примолк, глядя под ноги, сведя шатром пальцы. Ругнулся вполголоса. — Щенок еще этот бешеный. Сразу пристрелить надо было. Рука не поднялась, а зря... Тэо! — Окликнул, вскинув голову к затуманенному полотнищу потолка, — отложи вылет. От Стэуна вести есть?

— У них потери. — Равнодушно сообщил невидимый осведомитель.

— Кто бы сомневался! — буркнул рагезт саркастически. — А по существу?

— Загнали на плато. На верхних террасах. Интересуются, в каком состоянии доставлять.

— Живым. А если не уберегут стервеца, я с них самих шкуры на ремни поспускаю. Так и передай, дословно.

— Пауки справятся? — Вклинился Денио с сомнением. — И почему ты андроидов не подключил? Вооружить как следует, уже бы доставили. Запакованным и в ленточке.