Нежность Пустоты Грядущей

-Не беспокойся, я полноценная женщина, — рассмеявшись, она выхватила рамку и бросила ее обратно, — Или ты сомневаешься в этом?

Ловким движением она потрясла грудями и они покачнулись, неторопливо и противоречиво, ударились друг о друга. Сжав, она поместила между кончиков пальцев соски, не обнажая их.

-Я могу даже зачать ребенка, — спохватившись, она махнула рукой в том жесте, каким на родине Занмара отгоняли злых духов, — Только от мужчины своего народа, конечно же.

-Почему ты сделала это? — вцепившись пальцами в край стола, он пытался представить себя обладающим грудями и теплым углублением, но при одной лишь мысли о том, голова его начинала болеть и кружиться и он, не терявший сознание и от самых сильных ударов, опасался, что сейчас подобное может случиться с ним.

-Стала женщиной? — теперь она смотрела на него с презрением, подозревая в нем существо менее сообразительное, чем казалось ей ранее. — Потому, что это показалось мне интересным.

-А теперь ты должен выбросить в меня семя, — встав, она расстегнула и стянула через голову бюстгальтер, один за другим высвободила тонкие ремни корсета, — Я не должна провести ни дня без мужского семени.

-Да, госпожа, — голос его дрожал и он чувствовал, что слезы готовы потечь из глаз.

Оставив на себе только перчатки и чулки, она лежала, опустив правую согнутую ногу на пол, левой упираясь в стену возле окна, поднимая ее для того, чтобы кончиками пальцев прикоснуться к полке над ней, левую руку спрятав под головой, другой же лаская и сжимая груди. Волосы бредили в полутьме, покачивались, подобно странствующим лунатикам, дразня пол знобящим блеском своим, одним лишь дюймом отделяя от него себя.

Глядя на нее, Занмар вспоминал юношу на фотографии и чувствовал испуганный покой в себе и чреслах своих, но только до тех пор, пока не подумал о том, что видит и чувствует женщину во всей правоте своего сиюминутного естества и тогда плоть и похоть его обрели прежнюю могучую силу и он опустился на Джаннару, скорбя об узости дивана и она немало радовалась количеству семени, которым он одарил ее.

3.

Торговый форпост, бывший когда-то семнадцатой наблюдательной позицией Фаррина, о чем до сих пор сообщала сохранившаяся на полуразрушенном ограждении надпись, состоял из десятка строений, служивших прежде бараками для солдат, а ныне отданных на растерзание смешливым богам свободного предпринимательства.

Ангары для воздушных машин, длинные треугольные строения, стали теперь складами, где временно хранилось все то, что мог предложить этот лист прочим собратьям по ветви а также купцам, пришедшим от самого стебля. Последних, как правило, интересовали мясо и молоко морнов, клыки и шкуры форгов, обработанные, разукрашенные женщинами и покрытые лаком тельца прингов, выделения, собранные смельчаками с тел гнургов, в особенности, гной выделяемый язвами, что оставались на их телах от укусов личинок длонов и все остальное, что могло обитать или существовать только на листьях.

Выбравшись из дилижанса, Джаннара, сопровождаемая Занмаром, страдающим от того, сколь неудобно было ему нести четыре чемодана, немедля направилась к темно-коричневым ангарам.

Пинком ноги, обутой в ботинок на высокой подошве отшвырнув нищего и грязного атра, со множеством трещин и заполненных паразитами пробоин в хитине, уверявшего, что он участвовал в Зеленой Войне на стороне людей, перехватив ловкое щупальце вора — жургана, вознамерившегося забраться в ее карман и скрывшегося бегством, оставив конечность таять в ее руке, она остановилась напротив сцены, где стояли предлагаемые для покупки рабы.

С радостью воспользовавшись возможностью отдохнуть, Занмар по привычке поставил чемоданы между ног и воззрился на несчастных, кому судьба уготовила неволю.

Он вспотел, проведя лишь несколько минут на пылающем солнце, на дощатом тротуаре, в окружении множества незнакомых зловонных запахов, а рабыня, привлекшая его внимание прежде прочих несчастных, вся блестела от пота, но при этом оставались черными соски на бледной коже, что уверяло либо в высоком качестве помады либо в том, что были они такими согласно ее естеству. Справа от нее стоял высокий молодой атр, четыре нижних жгута на чьем туловище были аккуратно срезаны, чтобы мысль о продолжении потомства не мешала ему работать. Занмар неоднократно видел, как делается то, но сомневался, что дикари, поймавшие или захватившие этого воина знали о том, что следует вырезать и маленькие наросты на затылке, где таились железы, ответственные за производство семени и необходимые для деторождения процессы в организме. Третьим был низкорослый мужчина, неустанно чесавшийся и получавший за это удар многохвостой плетью от надсмотрщика, облаченного в черный охотничий комбинезон, такой же, какой носила теперь Джаннара. И последним был журган, чуть моложе того, что пытался обокрасть девушку, о чем говорил более светлый цвет зеленых чувствительных пятен на его приплюснутой голове, служивших ему одновременно всеми органами чувств. В нижней части его раздутого тела размеренно пульсировал полупрозрачный пузырь, полный подвижных темных тел и Занмар, сперва удивившийся тому, что кто-то выставил готовую выпустить потомство самку, лишь после мгновения замешательства вспомнил, что у некоторых жителей Фаррина мясо именно в таком состоянии находящихся журганов пользовалось особым спросом. Считалось, что оно способствует возбуждению мужчин и зачатию плода у женщин, а его особый вкус, от остроты которого у Занмара сводило челюсти, превозносился всеми гурманами города, не исключая и Евгению.

Стоя в толпе, Джаннара внимательно рассматривала рабов, переводила взгляд с одного на другого, больше задерживая его на девушке и Занмар, не устававший радоваться мысли о наслаждениях, неизбежно полнящих его путешествие, вновь ощутил ревность, как нежелание делиться удовольствиями. Впрочем, девица показалась ему красивой, несмотря на то, чтобы были неровно и криво обрезаны ее черные волосы, и он счел возможным для себя принять ее, благо не сомневался он в том, что госпожа позволить наблюдать свои с ней забавы, а, быть может, позволит и ему насладиться молодой рабыней.

Продавец выкрикивал достоинства рабов, превознося их покорный и смирный характер, голос его хриплым эхом разносился вокруг, одолевая шум спорящих, бранящихся, торгующихся людей и существ. Занмару было скучно. Устав рассматривать косы и серьги своей госпожи, он поднял голову к верхнему листу и некоторое время изучал его неровный и тусклый, иногда кажущийся почти прозрачным силуэт, гадая о том, что может ждать их в той неприглядной вышине, неуверенный даже в том, что желает она принять несомое им, ведь отталкивала она, превращая в слезливую отвлеченность, его взор.

-Идем. — госпожа прикоснулась к его руке, пробираясь сквозь толпу зевак, толкнув старика в желтом плаще так, что тот едва не упал, лишь при помощи мужчины в красной униформе Вольных Стрелков удержавшись на ногах.

Удивленный, Занмар подхватил чемоданы и последовал за ней, давая себе слово ни о чем ее не спрашивать.

Купив бутылку холодного фарга, сладкого напитка из внутренних секреций атров, она присела в тени возле стены сгоревшего строения, откуда ей хорошо видны были широкие ворота всех четырех ангаров. Ровное, разделенное на квадраты покрытие, служившее некогда местомдля взлета и посадки летающих машин покрыто было высохшими и свежими фекалиями шарронгов, гнусаво ревевших во множестве повозок, обрывками бумаги, обломками дерева и многих других материалов, сваленными в кучи для видимости порядка, небрежно поддерживаемой администрацией торговой станции. Принги и прыгучие стамманы дрались друг с другом за куски пищи, полуобглоданные кости и крошки хлеба из нунса, торговцы смеялись в ознаменование удачной сделки, охранники караванов обманчиво расслабленными взорами наблюдали за всем, что происходило вокруг и руки их напрягались на оружии, нередко незнакомом Занмару, когда вдали слышались выстрелы, служившие лишь выражением не нашедших согласия в цене споров.

Она протянула ему бутылку, набрав полный рот напитка и постепенно глотая его так же тяжело и громко, как делала то ночью с его семенем и он, стараясь прогнать неуместное возбуждение, поднес к губам узкое горлышко, впустил в себя оглушающий сладкий вкус, приятный ему с самого детства.

Глядя на нее, сидящую, положив руки поверх коленей, свесив безвольные кисти, он не сомневался в том, что она была когда-то мальчиком, ведь именно так сидели герои его детства, те нахальные и всесильные подростки, на которых он, слабый и задумчивый, мечтал походить и которые, покуривая мидранг, с такой невинной легкостью разговаривали о женщинах, что последние становились существами слишком эфемерными, чтобы испытывать к ним что-либо, кроме жалости.

Резко поднявшись, она, сжав кулаки направилась к одному из складов и он, повторяя жест все тех же героев, отбросил прочь бутылку, разлившую в воздухе зеленым блеском остатки напитка и упавшую с золотым звоном, разбившуюся на множество безликих осколков, к которым с надежной бросились принги, надеясь обнаружить съестное или полезное, но претерпев из-за поспешности своей глумливое разочарование.

Встав возле мужчины в черной нагрудной броне поверх синего комбинезона, чью голову скрывал летный шлем с оборванными проводами и трубками, она воззрилась на него так, как будто он был ее провинившимся сыном. Некоторое время он старался не обращать на это внимания, продолжая свой разговор с атром неизвестного на этом листе, отличавшегося серыми пятнами на хитине племени, но вскоре не смог уже терпеть ее взор и, прекратив атрианскую речь, повернулся к ней.

-Что тебе нужно, красавица? — его ухмылка предназначалась ее грудям.

-Караван до ствола.

-Захотелось чего-нибудь твердого, женщина? — он сжал рукой свою промежность: -Могу предложить...

-Не дерзи мне...— точно так же она просила Занмара в третий раз за ночь отдать ей семя.

Наклонившись, чтобы увидеть стоявшего за Джаннарой юношу, мужчина улыбнулся ему и, махнув в приветствии рукой, крикнул.

-Твоя самка слишком многое позволяет себе, парень! Держи ее...

Правой ногой она ударила его в грудь и броня загремела, когда он упал вдали от своего собеседника — атра. Затрещав жвалами, тот взмахнул правой верхней конечностью, изгибая ее, одновременно разворачивая левую, но она, к удивлению Занмара, была знакома с тем, как сопротивляться атрам в ближнем бою и, повернувшись вокруг себя, одновременно изгибаясь и смещаясь в сторону, ударила его левой ногой по выступающей коленке, одновременно нанося удар локтем в его бок, где имелось уязвимое место между спинной и нагрудной пластинами.

Заскрипев, широко разведя жвалы, он тяжело повалился вперед, а Занмар уже бежал к нему для того, чтобы, подпрыгнув, пнуть в голову, выхватывая пистолет и осматриваясь вокруг в поисках следующего противника.

Они не преминули появиться. Люди, журганы и атры вооруженные, покрытые шрамами, отверстиями и оплавленными углублениями в хитине, пятнами иного цвета на мембранах, следами недавных пулевых ранений, их было слишком много для того, чтобы они вдвоем могли противостоять им и тогда Занмар в первый раз вспомнил слова своего старого учителя.

Мужчина, пораженный Джаннарой, подошел к ним, хромая и смеясь, опираясь на своих соратников, качая головой.

-Прости меня, женщина, я слишком много времени провел вдали от листьев. — теперь он смотрел на нее иначе, так же, как на любого рядом с собой, исключая лишь Занмара из числа равных себе. — Кто ты и откуда?

-Ты не поверишь мне, но я пришла от корней. -она опустила руки, расслабила пальцы.

-Я так давно странствую по этому гнилому Дереву, что верю всему.

-Меня зовут Джаннара, я шестнадцатая...

-Только имя, ничего другого. — он махнул перед собой рукой, останавливая ее речь и она кивнула, уважая в нем отсутствие любопытства.

-Мне нужно добраться до ствола в безопасности. — подняв руку, она махнула ею и Занмар, схватив разбросанные чемоданы, подошел к ней, стараясь в то же время быть готовым к нападению, из за чего лишь выглядел глупо и едва не выронил свою ношу.

Присев на одно колено, она открыла чемодан и достала из него несколько плоских металлических восьмигранников с переливающимся узором на них. Один из них она бросила мужчине, но тот оказался недостаточно ловок и уронил его. Стоявший рядом журган, сопроводив сие булькающим хрипом, принятыми Занмаром за усмешку, подхватил тонкую пластинку липким щупальцем и передал своему предводителю.

-Ты знаешь, что это такое? — наклонив голову, она спрашивала его с таким подозрением, как будто сомневалась и в том, что какая бы то ни было женщина позволила ему себя.

-Нет...

-Знаю я...-доносившися снизу голос принадлежал длонгу, панцирь которого, зубчатые и неровные имевший края, украшен был множеством крошечных разноцветных пирамидок, белесых и золотистых раковин, зеркальных, черных и металлических заплат, гравированных головокружительными символами и знаками, прозрачными шарами, фигурками людей, атров и прочих существ в самых разных, но, в большинстве своем, непристойных позах, расплющенными, застрявшими в нем пулями, остатками пищи и воспоминаниями о тысяче странствий, на любое из которых Занмар не колеблясь обменял бы ночь с его госпожой.

-Простите меня, господин, но она...-мужчина склонился, убрав руки за спину, жест возмутившей Занмара покорности, лишь дважды ранее увиденный и совершавшийся им самим лишь по требованию Евгении.

-Я Глунакк, вождь этого каравана, — и сколько не смотрел юноша, так и не мог он понять, который из трех разбросанных по панцирю ртов говорил те слова, — Я догадываюсь, кто ты, Джаннара. Четырех шрангов будет достаточно за то, что мы сопроводим тебя к стволу.

-Трех, — ей не было нужды торговаться и Занмар знал это, как и ту улыбку, с которой она смотрела на властного длонга.

Шевельнув трубчатыми отростками, кои заменяли ему руки, Глунакк чуть повернулся вокруг своей оси.

-Я согласен. — голос его казался юноше одурманенным, но он помнил по записям, что так говорят все длонги и был доволен как самими знаниями своими, так и тем, что, считавшиеся ранее ненужными и почти забытыми, нежданную пользу приносят они.

Они отправились в путь следующим утром. По желанию госпожи они провели ночь в обществе караванщиков, сидя возле костра, поедая жареных стамманов, запивая их фаргом и прингами, пресными здесь, вдали от гнургов, внимая пошлым шуткам и лживым рассказам тех, кто желал перед новыми слушателями выглядеть опытными и умелыми воинами. Но Джаннара смеялась и почти всем, кто того захотел, позволила прикоснуться к ее груди, а чуть позже, когда один из атров достал мунарк и музыка возникла в ночи призрачным гостем, встала, приняв протянутую руку того, кто ощутил на себе ее удар и направилась с ним в темноту ангара, где хрипели шарронги и вспыхивали зелеными искрами огни ремонтных мастерских.

-Госпожа?! — возмущенный и удивленный, Занмар догнал ее и она, обернувшись, не выпуская руки мужчины повернулась к нему, недовольная и готовая ударить.