Жизнь продолжается - Часть 1

Раздалась короткая автоматная очередь. Ещё.

— Ксю, за руль! Алёна, назад! Гони!

Я запрыгнула на переднее сиденье.

"Куга" рванула с места, прицеп болтался сзади.

— Подъедем ближе, остановись и поверни чуть вбок, чтобы мы могли стрелять. Алёна, окошко открыть наполовину. Не больше!

Когда до "шевроле" оставалось метров пятьдесят, два волка бросились в нашу сторону.

— Стой!

Машина резко затормозила и повернулась влево.

— Огонь!

Первого волка мы встретили сдвоенной очередью, во второго стреляла уже только я. Алёна опустошила первой же очередью весь магазин, отщёлкнула, кинула на сиденье, нырнула на пол за вторым. Я стреляла более экономно, по четыре-пять патронов.

— Ксю, давай пока полные!

Пустой магазин в коробку, в ладонь ткнулся полный.

Щёлк, досыл, короткая очередь, ещё.

Боже, как же неудобно стрелять, стоя коленом на сиденье! Левая нога полусогнута и опирается в пол, голова упирается в крышу, прижать автомат толком не получается, отдача долбит по плечу. И я считала свою "кугу" просторной машиной!

Завалили второго.

Водитель "шевроле" убил третьего. Потом он перестал стрелять, видимо, закончились патроны.

Бегемоты! Слоны! Мамонты! Да сколько же вам патронов надо?!

Четвёртого убила Алёна, пока я меняла очередной магазин.

Пятый был мой.

А потом ураганный огонь шести автоматов в мужских руках снёс оставшихся трёх.

Аут.

Из машины выползали, опираясь на чьё-то плечо, оглохшие от стрельбы и кашляя от дыма сгоревшего пороха. Автоматы из рук забрали, разрядили, поставили на предохранители, аккуратно положили на заднее сиденье. Дали фляжки с водой. Несколько мгновений пыталась сообразить, что это и зачем. Полила голову, стало легче. Отдышалась, зафиксировала себя во времени и пространстве, огляделась.

Трое мужчин осторожно ходили между тел волков, добивая раненых. Возле "шевроле" стояли, обнявшись, мужчина с женщиной и два мальчика пяти и восьми лет. Сзади "куги" обнаружились два джипа с распахнутыми настежь дверцами. Один мужчина поправлял сцепку на нашем прицепе, другой стоял рядом и улыбался в усы.

— Ожили? — гортанный голос с акцентом. Кавказ. Как выяснилось потом — черкесы.

— Местами. Вы откуда появились, наши спасители?

— С фермы. Гуля с сыновьями повезла молоко в станицу. Вдруг слышим — сигнал, автоматы. Мы в машины и сюда. А тут уже и без нас почти всё готово.

— Да уж... готово... — растираю плечо и шею, морщусь. — В ушах до сих пор грохот стоит. И синяк будет.

— Это не беда, заживёт!

Подошли Гуля с мужем и сыновьями.

— Спасибо вам, — склоняет голову муж Гули, Касим.

Знакомимся, рассказываем, откуда появились тут в одиночестве и так вовремя, куда направляемся.

— Конвой на восток ушёл два дня назад. Как же вы теперь добираться будете? — спрашивает Гуля.

— Что-нибудь придумаем.

— Жить до следующего конвоя у нас будете, никакой гостиницы, — твёрдо говорит Касим. — Сцепку починим. Раму машины надо укрепить, чтобы большой груз могла везти и плохой дороги не боялась.

— Что с добычей будете делать? — спрашивает усатый.

Вопрос задан мне.

— Мы? Они же несъедобные. А можно мы их так бросим, а кто-нибудь пусть заберёт, если надо?

Мужчины переглянулись и дружно рассмеялись:

— Можно!

В станицу въезжали тремя машинами, нас сопровождал один джип. Так, на всякий случай. Мужчины из другого джипа остались решать вопрос с уборкой "мусора" на дороге.

Степная нам понравилась. Здесь кипела жизнь, ходили люди, проносились машины. Жизнь тут разительно отличалась от размеренного и устоявшегося бытия Западного Форта. Сносились первоначальные мазанки, не выдержавшие напора зимних ливней. Строились добротные кирпичные дома под черепицей. Парники, затянутые плёнкой, заменялись на основательные теплицы с толстыми стеклянными крышами.

Джип свернул с центральной дороги направо, проехал мимо стены деревьев между домами, поставленными в круг, остановился. Мы пристроились сзади. Вышли.

Весь большой внутренний двор был выложен плиткой, в центре — рисунок солнца с лучами. Здесь играли дети, в тени под навесом сидела старая бабушка, что-то вязала на спицах.

К нам уже спешили со всех сторон. Оказывается, Касим на подъезде к станице всем сообщил по рации о случившемся.

Нас утащили мыться с дороги, одежду со смехом отобрали, повесили выветриваться от запаха пороха. Пока дали надеть лёгкие льняные платья. Накормили, напоили травяным чаем.

"Куги" во дворе уже не было, её забрали в мастерскую — чинить фаркоп и укреплять раму. Прицеп загнали под навес от солнца.

Вернулась Гуля, она отвозила молоко на маслобойню. Из упавших бидонов ни один не разбился, на совесть сделано.

Сели разговаривать в тени деревьев, рассказывать о себе, о дороге, слушать хозяев. Телевизора-радио-интернета нет, новости получаются только с приходящими конвоями и путешественниками. Попросили у нас разрешения писать разговор на видеокамеру.

Станице три года, основали её кубанские казаки. Вокруг уже восемь ферм, население почти три тысячи человек. Черкесский клан в станице большой, четыреста человек, здесь они два года. Занимаются разведением овец и мустангов, местных аналогов лошадей. Есть и земные лошади, как без них! Целый табун в два приёма провели через порталы. Мужчины большую часть времени проводят на ферме, но не все. Есть среди них и кузнецы, и врачи, и кожевники. Женщины занимаются изготовлением сукна и одежды. Ещё они привезли с собой лозы виноградника, обрезали побеги в спешке, не все прижились. Ягод ещё нет, рано.

Тут Алёнка вспомнила про ветку пробкового дерева с первого привала. Она, оказывается, сунула её тогда в прицеп, а на Ферме держала в банке с водой. Перед отъездом завернула низ ветки в мокрую тряпку и плотно укутала плёнкой, чтобы не сохло. Гуля принесла керамическую крынку с водой, ветку поставили туда.

За разговорами подкрались сумерки. Нам выделили комнату, и мы пошли спать. Трудный день был.

А у нашего конвоя после расставания с нами резко замедлилось восстановление топлива. Под благовидным предлогом задержали выход, дождавшись полного заполнения баков.

После того, как постепенно начали доставлять по назначению пассажирок, вычислили, кто конкретно так "тормозил" всех. Это оказались три женщины, которые на Ферме Никитича сразу после завтрака ушли загорать, не захотев общаться с другими. Эгоистичные, капризные, высокомерные особы. Они и до этой информации никому не нравились в колонне.

Прибыв в Восточный Форт, Сергей созвал на совещание присутствующих конвойщиков и дежурных из Центра переселенцев, ответственных за отправку людей и грузов, и сделал подробное сообщение о поездке.

В общем, окончательно пришли к выводу несколько мистическому — если есть плохой человек в колонне, то топливо у всех будет восстанавливаться медленнее, чем обычно. Больше таких людей — ещё медленнее восстановление.

Женщин занесли в Серый список и разослали предупреждение в зашифрованном виде по крупным городкам, где есть дальняя связь, для передачи всем начальникам конвоев. Брать этих женщин в поездки, конечно, будут, но и будут готовы к замедленному восстановлению горючего.

А запрос в Исследовательский Центр сделали и через пару месяцев получили необходимую информацию от учёных — какие конкретно признаки указывают на приближение смерчей.

В моем личном деле появились три новых записи и один вопрос.

Ирина

4-й год, 3 месяц, 30 день

Станица Степная

С утра зашли в гараж конвоя договориться о цене. Здесь уже знали о вчерашних событиях, но все равно окружили, стали поить морсом и подробно расспрашивать о дороге. Всё тот же дефицит информации.

Двухметровый крепкий начальник конвоя, Александр Шаманов по прозвищу Шаман, чуть смущаясь, спросил:

— Мы через месяц пойдём в Западный Форт, вы разрешите нам воспользоваться вашей находкой и поискать жемчуг дальше по ручью? Обещаю, мы будем очень аккуратны при вскрытии раковин! И положенную десятину привезём сами или передадим с ближайшим конвоем.

— Александр, какая десятина, бог с вами?! — я подумала, что ослышалась.

— Так положено. Вы не знали? Если кто-то находит месторождение, то другие могут пользоваться им только с разрешения первооткрывателя и обязательно десятую часть отдавать хозяину.

— А откуда все узнают, что именно мы — первооткрыватели и хозяева? — спросила Ксюша.

— Вы могли и сами установить табличку с надписью, но я уверен, что Сергей в первом же большом городке с планетарной связью сообщит информацию для всех начальников конвоев. И тот, кто первый будет проходить этот участок, сделает это за вас. Так принято.

— Но ведь это не железо, не медь или золото, — я не унималась, моему удивлению не было предела.

— Да, на Зорюшке такие правила, — улыбнулся Александр. — И здесь лучше быть честным, поэтому не волнуйтесь, свою десятину вы получите.

— Но это устрицы!

Улыбались уже все.

— А вы знаете, что такое горные фонарики или сон— и адреналин-трава? — спросил меня Александр.

— Про траву читали, а что за фонарики?

— Небольшие пышные кустики, растущие в горных расщелинах. На конце каждой веточки — утолщение размером с кулак, формой похожее на китайский фонарик. Днём эти "фонарики" заряжаются солнечным светом, а ночью фосфоресцируют.

— Люминофоры?

— Да, абсолютно безопасные и нетоксичные аналоги фосфора. Хрупкие кустики осторожно выкапывают и сажают в вазы на столбе. Получаются своеобразные городские фонари. У нас в станице уже пять фонарей в центре у мэрии стоят. Сходите, посмотрите. Даже ввели должность фонарщика — регулярно поливать. У нас мэр по совместительству этим занимается по вечерам.

— И при чем здесь фонарики, трава — и устрицы?

— А это всё — тоже месторождения. Кто найдёт такую редкость, обязательно столбит за собой право первооткрывателя. Потому что и фонарики, и трава, и устрицы с жемчужинами представляют из себя большую ценность для всех.

Мы с дочками переглянулись. Я осторожно спросила:

— А что, в степи сон— и адреналин-трава — такие редкие?

— Да. Пытались их разводить, но не получается, что-то с составом почвы связано. Но пока тщательным изучением не занимались, хотя потребность в них большая. Например, сон-трава применяется в медицине на операциях вместо наркоза и как обезболивающее при тяжёлых ожогах, больших ранах. Человек спит, боли не чувствует. Небольшой запасец мы всегда берём в дорогу, мало ли.

Александр внимательно посмотрел на нас.

— А ведь вы не просто так задали вопрос.

— Мы нашли заросли совсем рядом со станицей, у первого ручья перед лесом. Берите месторождение под своё крыло, вам нужнее, — улыбнулась я. — Мы себе ещё найдём.

Мужчины вскинулись, засуетились.

— Костя, Миша, слетайте. И табличку прихватите! — скомандовал Александр. — Ну, если вы правы...

— Ребята, там ещё следы колёс от машины! — крикнула я вслед уезжающему квадроциклу. — И запах, — добавила тихо, потому что они уже уехали.

— Так вы по запаху нашли?

— Да, свернули с дороги умыться, а запах стоит одуряющий. Вот и нашли.

— Вы нас просто спасёте. Профессия у конвойщиков опасная, в дороге разное случается.

— А рогами рогачей вы пользуетесь?

— Обязательно, но первый болевой шок снимать лучше сон-травой, она мощнее, хотя лечебных свойств у неё нет.

Дальше пошёл разговор о полезных травах, минералах, драгоценных камнях, которые находят в горах и за которыми прилетают перекупщики со всей Галактики.

Разговорились о бандах.

— Тут была ситуация, полезли в пещеру и заблудились пятеро из городка на севере, — рассказывал Шаман. — Солидно заблудились. Блукали по лабиринтам восемнадцать дней. Их уже не чаяли найти, но они вышли на другой стороне хребта, оголодавшие, еле живые. И рассказали — на десятый день один из них вдруг упал на пол пещеры и потерял сознание, а потом очнулся, но говорил, как ребёнок лет шести-семи, забыв начисто предыдущий опыт. Они, конечно, испугались поначалу. Шутка ли, человек с ума сошёл! Пытались с ним говорить, как отцы или, там, старшие братья. И потом заметили, что через три дня он стал в себя приходить, вспоминать всё. Но изменился очень. Раньше был надменным, нетерпимым, злым. Дай ему волю, точно бы бандитом стал. А тут — будто изменило что-то человека, стал адекватным, вменяемым. После этого пойманных бандитов попробовали заточать в пещере, воспроизводя те условия — свет фонаря, без доступа солнца, полуголодное состояние. И бандиты менялись, становились нормальными людьми. Да, со своими причудами и странностями, как и у всех, но — нормальными. Потом поняли, что голод не при чём, а именно длительное отсутствие солнечного света меняло людей. Местного солнечного света. И держать их там надо две недели. Так и перевоспитываем тех, кто попадает к нам в руки.

— Удивительно, — задумалась я.

Сидели мы в тени навеса в углу конвойной площадки и пили холодный морс. Дело шло к обеду, припекало уже по-летнему.

В какой-то момент разговора Алёна встала и подошла к растущему у забора невысокому дереву. Деревце чахло без воды, земля вокруг была утоптана до каменного состояния. Погладила шершавую кору, потёрла сорванный листик между ладонями, понюхала. Стала собирать валяющиеся вокруг камешки и выкладывать ими круг на метр от ствола.

— Простите, а что делает ваша дочь?

— Алёна, слышишь вопрос? — улыбаясь, спрашиваю я. После того, как она проявила повышенное внимание к какому-то дереву, я тоже присмотрелась. Молодец, дочка!

— Я помечаю новое месторождение, — неторопливо ответила Алёна, продолжая собирать и выкладывать уже второй круг камешков. — Раз уж вы не хотите сами, придётся присвоить его себе. А вас обязать ухаживать за ним и поливать. И десятину от урожая привозить к нам в Скалистый.

Лица мужчин надо было видеть. Три года на этом месте стоит местный караван-сарай — вотчина конвойщиков, и три года никто не обращал внимания на растущее молодое дерево. В сезон ливней оно оживало, пыталось ещё подрасти, в сухой сезон начинало чахнуть.

— Да что же это? — спросил кто-то.

— Зонтичная пальма, — смилостивилась Алёна. — Растёт в заболоченных местах Синего и Голубого материков, и на островах между ними. Воду обожает, а вы её не поливали. Бяки.

Побежали за потрёпанным справочником, дружно искали страницу с фото. Ахали, найдя. Тут же нашлась лопата, землю внутри выложенного каменного круга осторожно вскопали, принесли несколько вёдер воды. Решили поливать обильно каждый день и дальше по периметру, чтобы не задеть корни, вкопать черепицу, чтобы налитая вода оставалась у ствола.

Зонтичная пальма славится своими свисающими вниз узкими метровыми плодами, которые, созревая, раскрываются, как спицы большого зонта. Спицы — очень красивые, гладкие, каштанового цвета с бежевыми разводами — держатся в центральной короткой трубочке мягкими тяжами. С побережья больших островов недалеко от Голубого материка рыбаки иногда привозят созревшие плоды, мастера пропитывают тяжи маслом для сохранения эластичности, приделывают ручки-трости и обтягивают каркас непромокаемой тканью. Мы видели такие зонты на рынке в форте. Модницы в восторге раскупают их за большие деньги. А листья, если помять, пахнут полынью.