Run away\hide away. Part 2. Yesterday You Threw Away Tomorrow

Оглянувшись по сторонам, Билл подошел к парадному входу и поднялся на пятый последний этаж пешком, не решившись воспользоваться древним на вид лифтом. Площадки и лестницы были очень чистыми, на стенах, покрашенных светло-желтой краской, периодически встречался причудливый золотистый орнамент, а окна были украшены кружевными занавесками, красиво присобранными атласными лентами цвета корицы.

Перевернувшись на спину, Билл зажмурил глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы, уговаривая себя быть сильным, но нервная система, практически уничтоженная за последние месяцы "супружеской жизни", не справлялась с напряжением. Соленые капли заскользили по щекам, оставляя следы на бледной коже. Билл уже в который раз плакал по своей разбитой жизни, плакал от обиды за то предательство, которое совершил Том.

Звонок телефона заставил его встрепенуться, Билл сел на кровати и взял с прикроватной тумбочки, покрашенной белой краской, сотовый — звонил Густав. Билл прокашлялся, пытаясь вернуть себе нормальный голос, и только после этого ответил на звонок.

— Да?

— Билл, как у тебя дела? — голос Шеффера был очень озабоченным.

— Нормально. Я уже спать собирался.

— Как прошла встреча с Купером?

— Он сказал, что гражданство мне обеспечено, только документы будут готовы примерно через месяц, — ответил Билл.

— Ты продержишься так долго?

— Я постараюсь, Густ. У меня нет иного выхода, — обреченно ответил юноша.

— Билл, я вот что подумал, — смущенно начал Шеффер. — Я хочу, чтобы ты через три недели приехал ко мне в Фес.

— А как же документы? — изумился Билл.

— Я попрошу Джонатана переслать их дипломатической почтой, — отмахнулся Густав. — Это не проблема. И я тут разузнал относительно работы.

— Работы? — Билл не понимал, к чему клонит друг.

— Да. Тебе же надо будет на что-то жить в Америке. Ко мне как раз приедет один друг из Лос-Анджелеса, я ему говорил про тебя, он обещал устроить для тебя собеседование прямо здесь, в Фесе.

— И какую работу он подразумевает? — Билл был несколько растерян напором Шеффера.

— Переводчика, конечно, — усмехнулся Густав. — Ему как раз требуется человек, знающий арабский, но при этом не имеющий отношения к арабам в плане национальности.

— Хорошо, но я не представляю, как мне выбраться из Парижа незамеченным, — пожал плечами Билл.

— Я постараюсь это устроить, ты, главное, приезжай, — взволнованно сказал Густав.

— Густ, что у тебя там случится через три недели? — Билл сел в кровати, он чувствовал, что у друга что-то произошло.

— Я женюсь, — тихо ответил друг.

— Что?! — юноша почувствовал, как его челюсть встретилась с мягким одеялом.

— Женюсь я, — буркнул Густав. — Что в этом такого?

— И как ее зовут? — азартно спросил Билл, он не мог себе представить, что его друг детства наконец решился на такой важный шаг.

— Амира, — мечтательно ответил Густав.

— Она из арабской семьи? — изумился Билл.

— Да, — подтвердил Шеффер.

— И они готовы отдать девушку за иностранца? — не поверил Каттерман.

— Она младшая дочь, и ее мать немка, — пояснил Густав. — Ее отец — крупный клиент нашего банка, мы познакомились еще три месяца назад.

— Ты ее лицо-то видел? — подколол друга Билл.

— Дурак! — ухмыльнулся Густав. — Я не то, что лицо видел, она даже платок сняла для меня.

— Вас даже оставляли наедине?

— Ага, — Густав смутился. — На пять минут, и дверь оставили открытой.

Билл не выдержал — он немного отодвинул трубку и рассмеялся, откидываясь на подушки и слушая возмущенный голос друга.

— Билл! Ну, Билл! Прекрати! — кричал Густав.

— П-прости, — едва выговорил Билл. — Я приеду обязательно, просто не могу пропустить такое событие.

— Жду тебя, мелкий, — усмехнулся Густав. — Ладно, пока, позвоню тебе через пару дней. А ты развлекись пока.

— Обязательно! Пока, Густ.

— Том, — Йорг все же подошел к сыну. — Где Билл?

— Пап, — молодой мужчина пытался выглядеть как можно более убедительным. — Все под контролем. Билл скоро вернется.

— Я спросил, где он, — повторил Каулитц-старший.

— Он в Венеции, — Том сказал последнее известное место пребывания беглеца, которое ему сообщили нанятые сыщики. — Там у него есть друзья, которые начали проект по изучению творчества местного художника, и Билл решил задержаться там и помочь.

Только к вечеру третьего дня после приезда, Билл почувствовал в себе силы заняться необходимыми делами, которые уже просто нельзя было откладывать. Во-первых, он хотел, наконец, привести в порядок свою прическу — юноша каждый раз вздрагивал, когда ловил собственное белобрысое отражение в зеркальных поверхностях. Билл, конечно, хотел замаскироваться, но и дальше ходить в образе трэш-модели или пятнадцатилетнего панка с плохим вкусом, он не желал. Вторым пунктом необходимых дел стал поход в магазин — Биллу понравилась пышная выпечка, но он сомневался, что ей можно заменить нормальную еду. Также юноша собрался пройтись по магазинам и купить немного вещей — те, что он взял с собой в дорогу, к его удивлению, изрядно пострадали — на куртке красовалось пятно от краски, от ремня отлетела пряжка, а подошвы его обуви не выдержали пеших прогулок по городам Европы.

Билл довольно часто бывал в Париже, когда отец был жив и еще принимал активное участие в разных исторических исследованиях. Но на данный момент огромное количество знакомых в этом чудесном городе не казалось юноше преимуществом — его могли узнать в любой момент. Единственное, на что рассчитывал Билл в этих условиях — темные очки и головные уборы (юноша не был готов и дальше жертвовать собственной психикой, оставаясь блондином). К тому же его редко принимали за иностранца — Билл говорил по-французски с едва заметным акцентом, и, обычно, жители Парижа думали, что он приехал из провинции Шампань или Коньяк, где выговор немного отличался от столичного, и только самые проницательные иногда спрашивали — "Вы немец?".

Достопримечательности Парижа не очень интересовали юношу — тот так часто бывал в этом городе, что сам с успехом мог бы устраивать экскурсии, так что непреодолимой тяги прогуляться Билл не испытывал. Но, с другой стороны, ему еще три недели предстояло провести в этом городе, и юноша просто не представлял, чем еще себя можно занять. Сидеть в квартире, пусть и такой чудесной, Билл не мог — стоило ему хоть на минуту отвлечься от дел, как его одолевали мысли о Томе. Юноша с горечью вспоминал, как уговаривал супруга поехать в столицу Франции на выходные, желая устроить для любимого романтическое путешествие, а тот отговаривался занятостью на работе. "Теперь я знаю, что это была за работа" — болезненно усмехнулся юноша в ответ на свои мысли.

Билл не замечал сначала, как его чувства к Тому в частности, и к ситуации в общем, стали меняться. Изначально он не чувствовал ничего, кроме боли — предательство мужа было таким неожиданно страшным, что все остальные чувства просто притупились. А потом... Билл начал понимать, что Том просто уничтожит его, если он не сумеет освободиться. Вслед за этой мыслью пришло желание бежать — и не столько от физической угрозы, сколько от собственного мазохистского желания быть с Томом во что бы то ни стало.

С самого начала их отношений Билл отдавал Тому всю свою любовь, даже не задумываясь, что не получает взамен и десятой доли отданного. Теперь, глядя сквозь призму времени, юноша замечал все те сигналы, говорящие о том, что не все так чудесно, как представлялось, но он, ослепленный любовью, застлавшей его глаза непроницаемой пеленой, пропускал все это мимо своего внимания. Ласка, нежность, страсть — Билл теперь не знал, что из всего, существовавшего в его отношениях с Томом, было не притворным. Муж никогда не был груб или жесток в постели, всегда заботился о том, как себя чувствует Билл. "Всегда?.. А всегда ли?" — внезапно пронеслось в сознании. Один единственный раз, воспоминания о котором Билл тогда предпочел похоронить под огромной лавиной невероятных ощущений от страстных ночей в объятиях супруга.