Девчушка с радостью согласилась. Мне даже не пришлось ее уговаривать. Мы договорились встретиться в субботу вечером, и в назначенное время я стоял у подъезда ее дома с букетом цветов. Никогда не умел выбирать их для девушек, с которыми встречался, поэтому останавливал выбор на розах. Так поступил и в этот раз. Конечно, эти яркие и сочные бутоны попахивали банальщиной, ибо их дарят всегда и всем, считая розы атрибутом роскоши и красоты. Но тратить время на расстановку приоритетов не хотелось.

Настя была единственной девушкой из тех, которых я знал, кто отличался редким среди представительниц прекрасного пола качеством — пунктуальностью. Поэтому в назначенное время появилась перед моим взором, сияющая и довольная. И начать нашу развлекательную программу, едва ли пронизанную романтикой, мы решили с похода в ресторан...

Вечер пролетел незаметно. Мы веселились, смеялись и разговаривали без умолку. Но где-то глубоко в моих мыслях засело подозрение, что точно так же могли бы развлекаться закадычные подружки, а не влюбленная парочка. И это меня совершенно не устраивало. Мне необходимо было попробовать большее, чтоб понять, чего я хочу от этой несчастной жизни в плане отношений. Говоря банальным, примитивным языком: педик я или не совсем?

Настя все также держала меня под руку, когда мы прогуливались по парку и говорили об издержках своих профессий. Все также тесно прижималась ко мне, лишь изредка поглядывая на мое лицо, пытаясь поймать мой взгляд. И все также ее ясные серые глаза были полны задумчивости и почти колдовской проницательности, словно она может знать тайны мироздания, но слишком умна и хитра, чтобы их раскрывать каждому желающему. Она мне нравилась. Очень. Я встречался и спал со многими девушками, но ни одна не была так умна и занимательна, как Настя.

В который раз поблагодарив Судьбу за знакомство с ней, я предложил продолжить наше общение у меня дома, как заправский Казанова предполагая, чем это общение должно закончиться. Настя только посмотрела на меня внимательно и согласилась.

— Проходи-проходи, сейчас кофе сварю...

Я не заметил, как наши поцелуи становились все настойчивее и настойчивее. Как Настя прижималась ко мне, а я исследовал ее тело сквозь легкий шелк белоснежной блузки. Как мое сознание затуманилось, а руки автоматически начинали расстегивать пуговички на ее одежде. Как мы уже полулежали на диване в гостиной, а кофе, заботливо разлитый в маленькие фарфоровые чашки, одиноко остывал на журнальном столике.

У Насти красивая грудь. И персиковая кожа, бархатистая и нежная на ощупь. И возбуждающий мягкий голос.

— Темочка...

НО ЭТО НЕ ТО! Слишком мягко, слишком нежно. Слишком....обыденно.

Просветления и радостные крики "Эврика!" случаются либо в момент полной расслабленности и глубокого мыслительного процесса, либо в стрессовой ситуации, когда мозг работает в усиленном режиме.

И только у меня просветление в башку хлопнуло во время занятия любовью с девушкой. В какой-то мерзопакостный момент моя противоречивая персона явственно и четко поняла, что это не тот голос, который я хочу слышать, что это не те руки, которые должны меня обнимать, что это не то, что мне нужно.

С Настей я брал больше, чем смог бы отдать, нес большую ответственность за ее удовольствие, должен был быть активным и в то же время заботиться о ее комфорте.

Но я хочу сам отдаваться ощущениям, сам ощущать заботу и ласку. И силу. Мужскую силу партнера...

Я не хочу спать ни с кем, кроме Загородского. Возможно, когда-нибудь мы друг от друга устанем или я перестану испытывать к нему такое иррациональное влечение, но на данный момент мне никто, кроме него не нужен.

Поэтому, оторвавшись от податливых тонких губ, произношу:

— Настюш, извини, я не могу...

Девушка смотрит удивленно, с любопытством, обиженно.

— Почему? — вполне резонный вопрос.

— Потому что это не то....

Хватаюсь руками за голову, боясь больше всего на свете только одной вещи — женских слез и их истерик. Боясь, что сейчас услышу внезапные всхлипы за своей спиной. Но вместо ожидаемого, получаю только добрый взгляд и хрупкую руку с миниатюрными пальчиками и серебряным плетеным браслетиком на запястье, заботливо устроившуюся на моем плече.

— Я думаю, что вам нужно перестать, словно слепым мышам натыкаться на стены... — произнесла Настя, и мне еще подумалось что вместо "нам" показалось "вам".Но: — И почему же вы никак не разберетесь?

— Что?

— Тем, знаешь, сложно не заметить, как вас тянет друг к другу.

— Кого? — я определенно страдаю тупоумием.

— Я видела Мишу всего два раза. И вижу тебя. И прекрасно понимаю ваши взгляды, адресованные друг другу. Думаешь, почему тогда, у ресторана, он так помрачнел? Просто увидел меня рядом с тобой. Ты и сам это понимаешь.

— Это же неправильно! Все не так...

— Так-так. Какая разница, кто — мужчина, женщина....Главное, что любишь....

И тут меня как обухом по голове стукнуло. Чего-чего???

— Что главное?

— Что ты его любишь. Я ведь права? — будто бы заранее зная ответ, поинтересовалась Настя.

Пришлось самому себе и ей позорно признаваться. Слово "любовь" — слишком сильное чувство и никогда не ассоциировалось у меня с этим зеленоглазым монстром. Совсем не ассоциировалось. Но почему-то оно странным образом включало в себя все те эмоции и чувства, которые я испытываю, когда вижу Загородского.

— Угу....

— Тогда звони ему! Срочно!

— Но ты же...

— Все нормально, Тем....— она смутилась и добавила. — Ты нравишься мне больше в роли подружки, а не парня....

— ЧТО???!!! — надеюсь, я голосом выделил все возмущение, в данный момент испытываемое.

— И кстати, помнишь, я говорила, что погадаю тебе, когда придет время? — я кивнул, попутно ища в закромах Родины мобильник. — Так вот. Я готова!

Гудки. Гудки. Гудки. Я их возненавидел за выходные. Размеренные. Бьющие по ушам. Действующие на нервы.

Фраза "Абонент временно недоступен" — врезалась мне в мозг и надолго там засела.

Этот ужасный, противный, невозможный зеленоглазый хмырь не брал трубку! А я бесился от этого и ходил мрачнее тучи.

Телефон Свиридова я, к сожалению, не знал. Иначе вытряс бы всю необходимую информацию из его светловолосой черепушки. И даже встретиться я с ним мог только случайно. Чего естественно, благодаря "доброй тетеньке" Фортуне, не происходило.

Я кое-как проснулся в понедельник, скорее по привычке, нежели потому, что выспался. До офиса добрался быстрее, чем обычно, и игнорируя восторженные вопли Машки, по поводу ее скорого замужества (быстро же они с Прохоренко, однако!), погнал в кабинет посланника Фемиды и Эвномии, чтобы сначала наорать, потом зацеловать, потом....по обстоятельствам.

Но "ледяной горою", бороздя необъятные просторы нашего офиса, "из тумана вырастает" Наталья Вячеславовна, аки самый настоящий айсберг (такая же бледная и холодная), чтобы обязательно сказать свою коронную фразу:

— Калинии! Отчет! Через полчаса!

Теперь я понимаю, почему меня притягивает мужчина. Потому что прекрасная половина человечества, мягко говоря, ненавязчиво и настойчиво все время пьет мою кровь, и мучает мозг. Все. Поголовно. Как сговорились.

— Прискорбно, что мы остались без юриста, — ни с того. ни с сего произнесла Железный Феликс, а я сразу же вспомнил, что такое фамильярность и почти прошипел. Злобно так:

— То есть как без юриста, а?!

— Калинин, что с вами? Просто Михаил Валерьевич отпросился и уехал. По личным обстоятельствам, — шефиня даже побледнела сильнее, хотя казалось, дальше уже некуда. — Что это с вами, Калинин?

— Извините, Наталья Вячеславовна, — как уехал? куда уехал? с кем уехал? зачем уехал?

Мерзавец! Сбежал от меня! — хотя вообще-то я честно признаюсь, что немного себе льщу. Прям уж, я такой незаменимый у него. (Ну, хотелось бы верить!)

В середине недели я заскучал. Я скучал по нему. По его ухмылке. По его глазам. По его губам.

Я даже по Свиридову соскучился! Он был единственным, кто мог что-то знать, но не попадался мне на пути. Однако Судьба почему-то решила смилостивиться надо мной. Наверное, не с той ноги встала...

В пятницу вечером мы с Настей пошли в кино. Как самые добрые закадычные "подружки". Я наглым образом уснул на середине этого несуразного кинопроекта, как всегда пустого, но многобюджетного, чтобы потом слышать от приятельницы, какой я невоспитанный чурбан.

Мы как раз гуляли по улице, лавируя в потоке людей, решая заходить или нет в какую-нибудь кафешку, когда уже до зубного скрежета знакомый, и как минутой позже выяснилось, такой долгожданный голос задорно прокричал:

— Аллоха, приятель!!!

Мефистофель Никита сидел за столиком одной очень уютной кафешки, под открытым небом, и приветливо махал нам рукой.

— Присоединяйтесь!!!

Конечно, мы присоединились. Конечно, первым делом я спросил:

— Где, черт возьми, твой дражайший друг!?

— О, это секрет фирмы, — хитро прищурившись, произнес Никита и продолжил: — Тебе зачем?

— Он не берет трубку! Он пропал! А он мне нужен! Я, между прочим, с ним поговорить хотел!

— Опять разговоры. Разговоры. Разговоры. Настенька, не кажется ли тебе, что этот вид коммуникативной деятельности иногда до жути раздражает?

— Определенно, Никита, — улыбнувшись, согласилась Настя и добавила, заставив меня подавиться заказанным кофе с корицей. — Но сейчас все просто. Тема хочет сказать Мише, что любит его.

Сказать, что глаза прислужника Эскулапа округлились — значит не сказать ничего.

— Это правда? — надо будет потом поинтересоваться, как он так быстро и неожиданно превращается из раздолбая в серьезного представительного мужчину.

— Да.

Я думаю в следующий миг не только мы с Настей, но все кафе вздрогнуло от дикого приступа хохота, которым в очередной раз накрыло Свиридова.

— Ой, я больше не могу!!! — в перерывах между истерическим смехом, похрюкиванием и поцокиваением говорил он: — ДВА ДЕБИЛА — ЭТО СИЛА!!!

— Чего?

— Ой, блин! Четверть века живу — таких тугодумов еще не видел. Один страдает, другой страдает. Один любит. Другой любит. А никак! Уф! Вообщем так, дражайший. Пиши адрес. Но я тебе ничего не говорил...

-8-

В субботу утром я проснулся со стойким ощущением, что день сегодня будет хороший. Можно даже сказать — знаменательный. Ничто не могло его испортить. Даже припершийся ко мне в десять утра Прохоренко, с приглашением на свою свадьбу. Пьяный, как сапожник и довольный жизнью. Рассказал, как отмечали с родственниками, их родственниками и родственниками их родственников сие великое событие. Поведал, как сильно понравилась Машка его маме и много-много прочей ерунды, вручил приглашение и уснул. Нагло. В гостиной. На моем любимом диване.

Но поскольку дождаться, когда это скопище алкогольных паров придет в себя не представлялось возможным в ближайшее тысячелетие, а до пункта назначения, где протирал штаны Загородский, путь был неблизкий, пришлось оставить Прохоренко в крепких объятиях Морфея, написать записку и тихонечко ретироваться.

Свиридов сказал, что Михаил уехал к родителям в гости. Какое-то празднество семейное там намечалось. Я помнил, что они жили в другом городе. И путь по времени занимал часа четыре на автобусе.

Этот вид транспорта я всегда терпеть не мог. Душно. Пыльно. Впереди сидящий обязательно захочет опустить сидение и насладиться здоровым сном за счет твоих скрюченных и отдавленных коленей. И я отнюдь не придираюсь. Таковы реалии современного общества.

Чувствуя, что еще хоть минута мысленных стенаний и я обнаружу у себя коллекцию из различных фобий и никуда не поеду, я мысленно, командным голосом приказал себе заткнуться и продолжал воодушевленно следовать к автовокзалу.

Через час я уже сидел в раздолбанном чуде транспортной техники (как по заказу голубого цвета!) и, позевывая, принялся рассматривать пейзаж за окном. Я не очень сильно хотел спать, но, наблюдая за проносящимися мимо деревьями, полями, небольшими деревеньками и перевалочными пунктами, чувствовал, что веки тяжелеют и сознание погружается в дрему.

А снился мне ужасный сон. Ужасный, потому что лишил меня остатков мужского достоинства. Я и так с некоторыми душевными страданиями принял тот факт, что я, как когда-то на судьбоносном выпускном вечере сказал Загородский, "голубого оттенка". Но расхаживать по неизвестному мне помещению в свадебном платье — это уже перебор! Еще хуже то, что я был невестой. Невестой постоянно улыбающегося зеленоглазого хмыря, который весь вечер за праздничным столом щупал меня везде, где только можно...

Проснулся я от продолжительного, звонкого, раздирающего мозг на части гудка и смачного "Куда ты прешь, уе..к!!!" от водителя нашего автобуса. И хорошо, что проснуться я успел до того, как холодный пот мощнейшим цунами пробежался бы по моему телу. Говорят, что сны отражают наши подсознательные желания, просто проецируют их хаотичные и обрывочные фрагменты в четко оформленную цветную или черно-белую картинку. Значит, если включить самую сильную вещь в умственном наборе мужчины, а именно — ЛОГИКУ, то я хочу замуж за Загородского.

Абсурдность этой мысли чуть не превратила меня в ржущего Свиридова. Но зато, до конца поездки, я пребывал в приподнятом настроении. Потому что вдруг вспомнилось, что мне говорила Настя в наш несостоявшийся романтический вечер, с серьезным выражением лица рассматривая карты:

— Темка, Загородскому от тебя не отвертеться! Стопроцентно! Посмотри, — начала она, тыкая пальчиком в пикового короля. — Он же у тебя на протяжении всего твоего жизненного пути попадается! Темноволосый мужчина, а я знаю, что это именно Загородский! И не смотри на меня, как Ленин на буржуазию! Причем в прошлом он задевал тебя сильнее, чем сейчас.

Сероглазая гадалка продолжала вещать, то и дело швыряя в меня какие-то короткие, но к моему удивлению, правдивые фразы.

— О! У тебя было какое-то потрясение. Давно. Что отложилось в твоем сознании, и благополучно там и находиться по сей день. Что-то, связанное со школой.

Положа руку на сердце, ситуация меня очень забавляла. Но не обижать же Настю, говоря, что все это бред собачий. Поэтому, стараясь придать лицу, как можно более задумчивое выражение, я поинтересовался:

— Скажите, пожалуйста, а в будущем-то что?

— Щас. Не мешай! А то укушу! — она долго смотрела на карты и пророческим голосом изрекла:

— А в будущем придется попотеть, чтобы сохранить свое счастье. Но возрадуйся. Потеть ты будешь не один, — и Настя засмеялась. — Нет, серьезно. Видишь. Одна сплошная червовая масть. И никаких женщин на горизонте...

Я быстро сориентировался на улицах приветливого города и отправился по указанному адресу. Тот район, про который обмолвился Свиридов, оказался частным сектором, состоящим из нескольких маленьких коттеджей, стоящих на небольшом расстоянии друг от друга. Воздух здесь был на удивление свеж и прохладен, поэтому, сделав глубокий вдох и преисполнившись терпением, я начал искать среди всего этого кирпично-деревянного великолепия нужный дом.