Атмосфера немедленно разрядилась. На какое-то время не стало работодателей и безработных, остались только старые университетские друзья, полностью отдавшиеся воспоминаниям о прекрасной, но, увы, оставшейся в далеком прошлом студенческой жизни. Начинали они вместе, а потом их пути разошлись. Михаил Крупьевский с наукой давно покончил и, по слухам, стал крупным банкиром, вращался теперь в атмосфере больших денег, международных презентаций и грандиозных инвестиционных проектов, давно превратившись в "акулу" международного капитала.

Виктору и в голову не могло прийти, что их пути могут пересечься. Даже отправляясь на встречу с Калугиным, он не вспомнил о Крупьевском. И вот они сидели вместе в шикарном микроавтобусе, а Михаил демонстрировал, как его переполняет радость от долгожданной встречи. С уст его ни на секунду не сходила широкая открытая улыбка, он буквально отбил себе руку — с таким энтузиазмом принялся обрабатывать спины своих старых знакомых.

— За встречу не грех и режим нарушить, — провозгласил Крупьевский и достал из расположенного тут же в салоне автобуса бара бутылку безумно дорогого коньяка "Хеннесси". Он плеснул благоухающую жидкость в сказочно красивые бокалы из настоящего тяжелого хрусталя и провозгласил тост:

— Пусть будет не последняя! Жаль, что нельзя повторить. Работа!

Пить коньяк из хрусталя было приятно. Но... очень уж неправдоподобно выглядела байка о том, что крупных финансистов временами переполняют ностальгические воспоминания о безденежной студенческой молодости. Тем более, что особо тесных и дружеских отношений между ними никогда не было. Виктор посмотрел на Махова — тот тоже был озадачен этим неуклюже разыгрываемым спектаклем.

— А я ведь к вам по делу, с просьбой, так сказать, — неожиданно погрустнев, сказал Крупьевский.

— О, ты не по адресу, — грубовато ответил Махов. — У твоего-то фонда дела идут отлично, это сразу видно, а у нас с Виктором совсем плохо — мы остались без работы, потому что нас вышвырнули вон, как надоевших котят. Мы бесперспективные. С нами денег не сделаешь. Неужели тебя может заинтересовать наше умение форматировать дискеты и готовность избавлять переполненные пепельницы от окурков?

— Не набивайте себе цену, — натужно рассмеялся Крупьевский. — Я прекрасно представляю себе ваши возможности, так что ни центом больше того, что вы стоите, не получите!

— А ты уверен, что сможешь подобрать нам работу, с которой мы справимся? — не скрывая иронии, спросил Виктор.

— О да, конечно, вы же разбираетесь в современных научных брендах? А я, честно говоря, за последние годы почти все забыл. Работа занимает слишком много времени, на развлечения — математику и астрономию сил уже не остается.

— Ну? — не удержался Махов.

— Правление нашего фонда решило поддержать инвестициями некоторые научно-исследовательские проекты, естественно, мы заинтересованы в независимой экспертизе, деньги без гарантии мы вкладывать не намерены. Сегодня у нас презентация. Я рассчитываю, что вы потолкаетесь среди гостей, присмотритесь, послушаете, составите свое мнение, а потом доложите мне о своих впечатлениях. Заплатим вам, как консультантам, лишние деньги еще никому не помешали. Ну что, согласны?

— Но мы не одеты соответствующим образом, — сказал Виктор.

Крупьевский рассмеялся:

— Об этом не волнуйтесь, спецодежду я для вас приготовил.

Он достал пакет с одеждой.

— Переодевайтесь прямо здесь, а я пройдусь, не буду вам мешать.

Крупьевский с натугой, словно у него заболели колени, вышел из микроавтобуса, неторопливо отошел в сторону метров на десять и только после этого вытащил из пиджака мобильник. Быстро набрал номер и застыл, с благоговением ожидая ответа.

— Алло! Докладывает Крупьевский. Ваше приказание выполнено. И Кларков, и Махов будут сегодня на презентации, как мы и договаривались. Доставлю их в лучшем виде. Не сомневайтесь. Буду держать вас в курсе дела.

Он спрятал мобильник и нервно закурил, его руки дрожали.

Презентация проходила в отлично отреставрированном трехэтажном особняке XIX века. На него было больно смотреть, приходилось прищуриваться, так он выпадал из общей картины окружавших его со всех сторон обшарпанных жилых домов. Над зданием гордо развивалось знамя фонда — белое полотнище с нарисованным посередине крабом. У входа, возвышаясь над проходящими в здание банкирами и финансистами, застыли богатырского сложения рослые мужики, наряженные в красные ливреи. Их могучие ручищи в белых перчатках были скрещены на груди.

Виктор и Махов выскочили из микроавтобуса и буквально покатились от смеха. В модных строгих костюмах они выглядели как два пингвиненка, по недосмотру попавшие в кают-компанию атомохода.

Крупьевский придирчиво осмотрел их и остался доволен.

— Да, ребята, если вас откормить, приодеть да причесать, с вами еще можно иметь дело. Впрочем, вы и сейчас выглядите вполне пристойно. Можно и философские проблемы пространства — времени толковать и с девицами плясать. В такой упаковке можно делать, что хочешь.

— У вас на презентациях бывают девицы? — поинтересовался Махов.

— Обя-за-тель-но!

И вот они проскользнули мимо ряженых охранников, прошли в конференц-зал и оказались в толпе одинаково элегантно одетых мужчин и их очаровательных спутниц, словно бы сошедших со страниц модных женских журналов.

— Что будем делать? — спросил Махов шепотом. — Мне с тобой выглядим, как два чучела.

— Будем веселиться и радоваться выпавшей на нашу долю удаче, — ответил Виктор. — Мы здесь на работе, так что готовься к научным беседам и не обращай внимания на недоброжелателей.

Прошло полчаса. О науке никто не говорил. Собравшиеся сплетничали, обсуждали качества модных горнолыжных курортов, делились впечатлениями о последних кинофестивалях и шумных театральных премьерах, рассказывали скабрезные анекдоты. Несколько раз в толпе промелькнул Крупьевский, но у него, видимо, были неотложные дела, он приветственно махал рукой, но к своим новоявленным научным консультантам не подходил.

— Что-то у меня сегодня не получается веселиться, — процедил сквозь зубы Махов. — Знаешь, ты здесь осмотрись, а я пошатаюсь возле бара, алкоголь, как известно, делает людей говорливыми, может, кто-нибудь и проболтается, за каким дьяволом они здесь собрались. Не нравится мне наша новая работа.

Он стал решительно пробирать сквозь толпу. Богатенькие расступались, с интересом посматривая ему вслед, чувствовали, что он здесь чужой. Виктор вынужден был согласиться со своим другом. Здесь было не хорошо. События развивались слишком нарочито, словно были заранее прописанные в каком-то тайном сценарии. Цели собравшихся наверняка были порочны. Но пока никто не призывал их подделывать доллары или ликвидировать конкурента — это были всего лишь предчувствия. Да и, честно говоря, какие из них с Маховым подделыватели и ликвидаторы!

— Молодой человек, предложите даме бокал шампанского.

Виктор обернулся и увидел перед собой очаровательную женщину в строгом вечернем платье, из тех, что привыкли быть хозяйками положения в любой ситуации. Она мило и открыто улыбалась, а потом неожиданно едва заметно подмигнула.

Виктор остолбенел, он был потрясен. Эта светская дама, вне всякого сомнения, не имела никакого отношения к массовке, к приглашенным для оживляжа королевкам и мисскам, прошедшим отбор на многочисленных конкурсах красоты. Ее благородство было врожденным, а не приобретенным у домашнего репетитора за умеренную плату. Более того, Виктора не покидало чувство, что он встречал ее раньше. Взгляд — знакомый, мимика — знакомая. Боже мой, неужели это Светланка? Следовало признать, что годы пошли ей на пользу. Оставалось только решить, как с ней говорить: как со своей прежней подружкой или как с королевой бала?

Чтобы немного успокоиться, Виктор отправился к стойке бара и заказал два бокала шампанского. Махов, устроившийся на крутящемся сидении, проводил его неодобрительным взглядом.

— Ты что это затеял? — спросил он.

— У меня все в порядке: общаюсь, веселюсь. Потом поговорим, — ответил Виктор.

И только тут он сообразил, что в ответ на просьбу красавицы не издал ни единого звука. Позор! Как это невоспитанно и грубо. Виктор растерялся и не знал, что делать дальше. Он остановился возле стойки, сжимая в каждой руке по бокалу с шампанским, и попробовал издали рассмотреть незнакомку. Красавица приветливо помахала ему. Это действительно была Светлана. Они учились вместе, дружили. Виктору было приятно, что Светлана помнит его. Как же сильно она изменилась. В хорошую сторону, разумеется.

Все происходящее напоминало волшебную сказку. Виктор возблагодарил судьбу за то, что попал в это чудесное место. Единственное, что его настораживало — это подозрительно высокая концентрация бывших однокурсников, собравшихся словно по мановению волшебной палочки в таком неожиданном месте. Просто вечер встречи астрономической группы получился. Но что-то мешало ему беспечно радоваться возвращению былых товарищей. Пожалуй, он не поверил бы, что они принадлежат к его карассу, даже если бы ему на руки выдали гарантийное письмо.

Ребята явно задумали какую-то прибыльную комбинацию. Другого объяснения тому факту, что они дружно, как по команде, вспомнили о своих бывших друзьях, Виктор придумать не сумел. Крупьевский прямо сказал, что заинтересовался потерявшими работу астрономами именно потому, что они не прерывали самостоятельных занятия наукой. Не исключено, что фонд собирает информацию о фундаментальных исследованиях, проводящихся в России, а потом за очень большие деньги переправляет ее заинтересованным представителям международных корпораций. Неужели вульгарный шпионаж! Он внимательно посмотрел на Светлану. По устоявшимся еще в детстве представлениям, почерпнутым из книг и кинофильмов советских времен, шпионки должны быть похожи на нее, как две капли воды. Да-да, таким самообладанием и шармом могут обладать только шпионки, английские, например... Одна незадача, поскольку ему не был известен ни один стоящий секрет, эта версия скорее всего так же глупа, как и все предыдущие.

Виктор подошел и галантно протянул бокал с шампанским. Светлана приняла его легко и непринужденно, как только секретные агентки могут это делать, и опять подмигнула.

— Разрешите представиться, — начал Виктор, но незнакомка его прервала.

— Витюша, хватит валять дурака, давай лучше выпьем за встречу.

Он вздрогнул и буквально сложился от смеха пополам. Как это было похоже на Светлану...

— Ну, Светлана, нет слов. Как же я рад тебя видеть. Давненько мы не встречались. Выглядишь ты преотлично, просто потрясающе. Теперь понимаю, что такое настоящий уход за своим лицом и частный парикмахер. Сознаюсь, что не сразу узнал... Что ж, богатой будешь.

— А я уже богатая, Витенька.

Когда-то давным-давно, в годы студенческой неустроенности Виктор переболел по-детски острой формой влюбленности в Светлану, даже сделал ей официальное предложение, но она отказала. И, как оказалось, поступила правильно. Не прогадала.

— Ты очень красивая, — выдавил он из себя. — Богатство пошло тебе на пользу.

— Не жди ответного комплимента, на тебе костюм висит, как на корове седло.

— Это не костюм, а спецодежда. Выдали для презентации. Никогда не жалела, что отказала мне тогда?

— А знаешь, бывали дни, когда я о тебе вспоминала с нежностью. И это были не самые плохие дни в моей жизни.

Они замолчали.

— Надеюсь наша встреча не повод для грусти? — спросила Светлана.

— Нет, конечно. Я грустить не приучен, знаешь ли.

Светлана улыбнулась.

— Мне пора трудиться, презентация — самая нудная часть работы, но обязательная, — она протянула свою визитную карточку. — Но мы еще встретимся? Правда?

— Э-э-э..., да ты главный менеджер этого богоугодного заведения!

— Позвони как-нибудь.

Светлана ушла, оставив Виктора наедине с воспоминаниями. Нельзя сказать, что эта негаданная встреча огорчила или расстроила его, наоборот, он словно бы вернулся с помощью машины времени в свою далекую студенческую молодость. И это были прекрасные воспоминания — трогательные и нежные. Все плохое забылось, не оставив никакого следа. Осталось только светлое и радостное. Виктор обрадовался, повстречав Светлану, и был искренне рад, что она сумела сделать головокружительную карьеру в своем фонде. Ему достаточно было воспоминаний, а вспомнить было что, вот ведь в какую красавицу он был влюблен.

Незаметно новый образ Светланы стал вытеснять из памяти прежнюю смешную и трогательную девчонку, испытанного и надежного товарища. Виктору стало казаться, что она всегда была такой блестящей и ухоженной. Вот, например, они в Казахстане возводили стройотрядовские коровники, а Света подносила ему гвозди... Виктор закрыл глаза и представил себе целинный совхоз и гвозди, которые подносила ему Светлана — в своем длинном тысячедолларовом платье со своей пятисотдолларовой прической...

Неожиданно по залу пронесся тихий ропот, словно ветерок прошуршал по портьерам. Виктор моментально среагировал на звук — оказывается, всеобщее внимание привлекло появление эффектной девицы в мини-юбке и довольно открытой кофточке. Она широко и призывно улыбалась, пожалуй, в зале не осталось ни одного человека, который бы не обратил на нее внимания. Виктор не мог отвести своего взгляда от ее ножек — длинных и стройных, за каждым их движением чувствовались часы напряженной работы. Никогда до сих пор он не задумывался, что простое перемещение из одной точки пространства в другую может быть произведением искусства.

Девица высоко подняла над головой свою руку. Ее ножки, и без того привлекательные, открылись еще сильней. Деловые разговоры окончательно смолкли и в воцарившейся тишине раздалось мелодичное позвякивание колокольчика — в этом, собственно, и состояла ее работа. Красотка, надо признать, отлично трудоустроилась. Вот она подошла к микрофону и, еще раз звякнув колокольчиком, почему-то нежно и проникновенно заявила:

— Мяу, мяу, мур-мур-мур, — так, по крайней мере, послышалось Виктору.

После чего благополучно отбыла. Скорее всего девица произнесла что-то более информативное, но дикция у нее была настолько ужасная, что понять смысл ее выступления не удалось. Впрочем, как отметил Виктор, ни один человек в зале переживать по этому поводу не стал. Ее место немедленно занял разбитной молодец с гладко прилизанными светлыми волосами и развязными манерами, что безошибочно позволяло распознать в нем шоумена, призванного привносить порядок в текущее мероприятие.

— Прошу внимания, господа. Вечер продолжается. Я вижу в самом факте нашей презентации гарантии продолжения радикальных экономических реформ!

Аудитория ответила на его это заявление громом аплодисментов.