В царствование императора Николая Павловича

В тени деревьев Антон и Александр стали прикидывать, как им построить предстоящий разговор с князем Одоевским. Ведь друзьям надо было ни много ни мало, а завербовать князя для того, чтобы что-то значить в здешнем мире.Ведь дажепрочтихоть вагон книг об эпохе Николая I, все равно они так и остались бы чужеродным телом в здешнем петербургском обществе.И светила им роль, в лучшем случае, забавных иностранцев.

Чтобы стать в этом обществе своими, надо родиться, вырасти, быть воспитанным английскими боннами и французскими гувернерами. А самое главное, быть своим по происхождению. Ведь все знатные дворянские фамилии Российской империи давно уже перероднились и перекумились друг с другом.

В этом отношении князь Одоевский мог стать идеальным ключиком, с помощью которого пришельцам из будущего сумели бы проникнуть в салоны петербургской знати, где, собственно, и решались все важные дела в государстве. Поэтому, как решили друзья, надо играть с князем в открытую, и прямо рассказать ему, кто они такие и откуда явились. А дальше должно сработать природное любопытство и пытливый ум Владимира Федоровича, которых, судя по его книгам, у Одоевского было в избытке.

Антон и Александр встали со скамьи, и уверенным шагом пошли по Невскому в сторону Фонтанки. Пройдя мимо Аничкова дворца, они свернули направо и, отойдя пару сотен метров от уже воспетого Гоголем проспекта, увидели дом номер 35. Переглянувшись, хронопутешественники решительно вошли в парадный подъезд. Выскочившему им навстречу швейцару с огромными бакенбардами Шумилин коротко бросил, — К их сиятельству князю Владимиру Федоровичу. Проводи нас, любезный.

Швейцар, профессионально оценив одним быстрым взглядом нарядные, пошитые по последней европейской моде костюмы незнакомцев, (Ольга Румянцева молодец, хорошо знает свое дело!) почтительно поклонился и резво засеменил впереди них по мраморным ступенькам парадной лестницы.

— Вот здесь и живет их сиятельство, — сказал швейцар, остановившись у мощной дубовой двери одной из квартир. Антон кивнул стражу барских дверей, и сунул в подставленную ладонь швейцара медный алтынник.

— Премного благодарен, барин, — поклонился ливрееносный "секьюрити", и радостно заспешил по ступенькам вниз. Шумилин несколько раз дернул за медную пупочку, которая заменяла в те времена звонок. За дверью брякнул колокольчик. Вскоре щелкнула задвижка, и дверь приоткрылась. На лестничную площадку вышел слуга.

— Как изволите доложить,их сиятельству, Владимиру Федоровичу, господа хорошие?-позевывая поинтересовался он, — И по какому делу вы изволите его беспокоить?

Антон, весело глядя на опухшую от безделья рожу лакея, с легким оттенком пренебрежения сказал, — Передай князю, что пришли два почитателя его таланта. И непременно добавь, что приехали они издалека.

Лакей впустил гостей в прихожую, и принял у них трости, цилиндры и перчатки. Потом он скрылся за дверью гостиной, и через пару минут вернулся, сообщив нашим друзьям, что "их сиятельства просят господ зайти".

Антон и Александр вошли со вкусом обставленную гостиную. Князь Одоевский, мужчина средних лет, плотный, с мужественным волевым лицом, встретил их, стоя у большого стола, заваленного газетами. Похоже, что к моменту их прихода он читал местную свежую прессу.

— Добрый день, господа, — сказал князь, с любопытством, и в то же время, слегка настороженно, разглядывая незваных визитеров. — С кем имею честь?

— Антон Михайлович Воронин, инженер, — представился Антон;

— Александр Павлович Шумилин, отставной капитан, — коротко кивнул головой Александр.

— Итак, господа, как мне доложил Иван, вы прибыли в Петербург издалека? — полувопросительно, полуутвердительно произнес Одоевский, -И при этом вы нашли время, чтобы зайти ко мне, и поблагодарить меня за мои более чем скромные труды на литературном поприще?

— Именно так, ваше сиятельство, — сказал Шумилин.-Моим племянникам очень нравятся сказки, написанные вами. И если вы соблаговолите поставить свой автограф на вашем произведении, то они будут в восторге...

С этими словами Александр открыл свой саквояж, и достал оттуда тонкую детскую книжку. Это была сказка "Городок в табакерке", которую Шумилин купил два дня назад на "Крупе" — так в Питере попросту называли городскую книжную ярмарку, расположенную в ДК им. Крупской.

Одоевский с интересом взял яркую книжку в синей обложке, с улыбкой прочитал ее название, и начал бегло листать. Но тут женахмурился, заметив, что с точки зрения тогдашней орфографии текст в книге набран ужасающе безграмотно.

— Господа, да что же это? — растерянно бормотал он, перелистывая книгу. И тут, наконец, он увидел год издания книги — 2011-й. Князь вздрогнул, словно его ударил электрический ток, и перекрестился. Лицо его побледнело. Казалось, еще чуть-чуть, и он хлопнется в обморок. Он хотел что-то спросить у Александра, но вместо слов из его горла вырвалось лишь какое-то сипение. Наконец, Одоевский сумел взять себя в руки.

— Господа, ради всего святого, скажите — что все это значит? — жалобно, словно ребенок, потерявший свою любимую игрушку, спросил он гостей. — Откуда у вас ЭТА КНИГА? И откуда взялись вы сами?

— Да, ваше сиятельство, вы правильно все поняли, -кивнул князю Антон, — мы действительно пришли в ваше время из будущего. С помощью изобретенной мною особой машины, которая может переносить людей из одного времени в другое, мы шагнули из 2013 года в год 1840-й. Мы ваши потомки, князь, мы люди XXI века.

Одоевский хотел сесть, и чуть не промахнулся мимо кресла. В последний момент Шумилин успел поймать его за рукав. Плюхнувшись в большое, обитое кожей кресло, князь лихорадочно переводил взгляд с одного своего гостя на другого. Потом он снова схватил детскую книжку, оставшуюся лежать на столе, и стал ее лихорадочно листать.

— Да, именно так... — бормотал он, — нынче ничего подобного напечатать не могут... Какие краски, какие рисунки... Господа, а вы меня не разыгрываете? — со слабой надеждой в голосе спросил князь, — может быть это все мистификация?

— Нет, ваше сиятельство, — ответил Шумилин, — все обстоит именно так, как мы вам сказали. Мой друг, — Александр жестом указал на Антона, -действительно сумел изобрести машину времени. И мы теперь можем путешествовать из прошлого в будущее. Помнится, вы совсем недавно напечатали роман "4338-й год". Точнее, отрывок из него вы в 1835 году напечатали в "Московском наблюдателе", а второй отрывок должен выйти в альманахе господина Владиславлева "Утренняя заря"...

Одоевский, слушая Александра, снова побледнел. Антон, внимательно наблюдавший за лицом князя, взял со стола графин с водой, наполнил стакан и протянул его Одоевскому. Тот машинально сделал несколько глотков, и благодарно кивнул Антону.

— Так вот, ваше сиятельство, — продолжил Шумилин, — многое из того, что было написано вами в этом романе, существует в нашем времени. Но у нас есть еще много того, о чем даже вы, с вашим умом и фантазией не смогли придумать. Хотя... Возьмем, к примеру, ваш рассказ "Косморама". В этом году он должен быть опубликован в "Отечественных записках"... — Одоевский, внимательно слушавший Александра, машинально кивнул, — в этом рассказе речь идет о некоей таинственной детской игрушке, с помощью которой герой этого рассказа заглядывает в какой-то другой мир, и видит различные сценки из жизни своей семьи... Я не ошибся? — Князь снова кивнул, и Александр продолжил, — Ваше сиятельство, если вы хотите, мы можем показать вам нашу "космораму"? Правда, она называется по-другому.

Одоевский вскочил на ноги так стремительно, что чуть не опрокинул графин с водой.

— Господа, я буду очень рад увидеть все собственными глазами! Скажите, где она, и я велю послать людей, чтобы ее принесли сюда!

— Она здесь, — сказал Шумилин и, с видом графа Калиостро, проводящего сеанс гипноза и спиритизма, расстегнул саквояж, достав из него свой нетбук. Положив его на стол, он поднял крышку-монитор и включил питание. Одоевский наблюдал за манипуляциями Александра круглыми от удивления глазами. Ну, а когда на мониторе появилась яркая заставка — взлетающий в небо истребитель МиГ-29, князь даже невольно вскрикнул от удивления.

Шумилин стал по очереди показывать князю Одоевскому фотографии Петербурга 2013 года, старта космической ракеты на Байконуре, нашу планету, снятую из космоса, невиданные в XIX веке вещи — автомобили, самолеты, корабли без парусов...

Князь, как завороженный смотрел на фотосессию. Лицо его, обычно суровое, сейчас светилось от счастья. — Господи... Это правда... Восхитительно... Какая красота... — бормотал он при виде все новых и новых фотографий.

Минут через двадцать Шумилин прервал показ. — Ваше сиятельство, извините, но нам пора... — сказал он. — Мы должны откланяться, чтобы успеть вернуться в наше время.

— Как, вы уже уходите? — воскликнул изумленный и огорченный князь, — а может, вы еще погостите у меня, и расскажите о вашей жизни в далеком будущем?

— Ваше сиятельство, — сказал Антон, пожимая плечами, — к нашему величайшему сожалению это невозможно. Мы уже сегодня должны быть уже у себя, в 2013 году. Впрочем... — Антон вопросительно посмотрел на Александра, — если вы хотите, то мы можем вас взять с собой. Короткое путешествие всего-то пара дней. Посмотрите на все своими собственными глазами, а потом мы вас снова вернем в 1840-й год. Ну как, князь, рискнете?

Разговор, с попыткой взять князя "на слабо", был отрепетирован друзьями заранее. И Одоевский "клюнул". Он, почти не задумываясь, согласился на предложение гостей из будущего проследовать вместе с ними в 2013 год.

Быстро одевшись, и взяв по совету Александра, несколько книг и журналов, изданных в 1840 году, князь оставил записку своей супруге, которая гостила неподалеку от Гатчины в имении своих родственников. Потом они втроем вышли из дома, и пошли по Фонтанке в сторону Летнего сада.

Возвращение в XXI век прошло на удивление буднично. Зайдя в грот, друзья дождались появления голубоватого мерцающего круга. А немного погодя, они увидели интерьеры квартиры Антона и встревоженно-счастливые лица своих друзей...

"Уважаемые товарищи потомки..."

Прибывших из прошлого путешественников их друзья встретили, как космонавта Юрия Гагарина после его знаменитого полета. Алексей бросился обнимать Антона и Александра, а Коля Сергеев, который был вместе с Кузнецовым на подстраховке, и сидел в кресле у машины времени с "Сайгой" в руках, от волнения даже стал заикаться, приговаривая, — Эт-то блестяще, эт-то восхитительно, эт-то...

Ошеломленный всем происходящим князь Одоевский скромно стоял в сторонке, с любопытством оглядываясь по сторонам. Его удивляло все, и яркий свет люстры, и непривычная мебель, а главное, машина времени, которая уже свернула временной портал, но продолжала еще работать, мигая светодиодами и издавая чуть слышное гудение.

Первым опомнился Антон. Он решительно остановил восторг своих приятелей и, повернувшись к Одоевскому, произнес, — Друзья, хочу представить вам нашего дорогого гостя из эпохи императора Николая Павловича, человека замечательных моральных качеств и выдающегося ума, его светлость князя Владимира Федоровича Одоевского. Он любезно согласился стать нашим гостем, чтобы посмотреть на мир XXI века.

Во время такого пышно, как кавказский тост представления, Одоевский, стоял, скромно потупившись, а потом, сделал полупоклон. Алексей и Николай смотрели на князя, словно папуасы на телевизор. В обычной питерской квартире — живой человек из XIX века, лично знавший Пушкина и многих других знаменитостей того времени. Это звучит фантастически, но, однако — это истинная правда...

— А теперь, князь, позвольте представить вам моих друзей, — с полупоклоном сказал Антон. — Прошу любить и жаловать, Алексей Игоревич Кузнецов, врач-хирург. У него воистину золотые руки. Он может не только сделать то, что даже и не снилось вашим эскулапам, но и знаком со многими секретами восточной медицины, а также, владеет гипнозом.

Князь с интересом посмотрел на Алексея, а Антон уже повернулся к бывшему десантнику. — А вот, князь, разрешите представить, Николай Викторович Сергеев, боец специального подразделения. В наше время это что-то вроде ваших казаков-пластунов. Николай храбро воевал на Кавказе с немирными горцами, был ранен, потерял глаз. Сейчас он продолжает служить, но уже не в государственной, а в частной структуре...

Князь Одоевский, сочувственно покачав головой, сказал, — Это же надо так, сто шестьдесят лет прошло, а на Кавказе до сих пор воюют! За такое время не сумели замирить горцев...

Антон горько усмехнулся, — Князь, война на Кавказе в нашей истории прекратилась пленением Шамиля в 1859 году. Он сдался князю Барятинскому в дагестанском ауле Гуниб. А в наше время первая война с чеченцами началась в 1994 году, после того как повинуясь легкомысленному приказу преступных правителей наша армия оставила Чечню. Николай воевал во вторую чеченскую войну, когда нам пришлось вернуться в горы чтобы восстановить порядок и пресечь разбои. И он был тяжело ранен в 2000 году под Аргуном.

Шумилин, наблюдавший за всем происходящим, вмешался в этот сумбурный разговор. — Князь, у нас тут несколько другие обычаи, а потому, я хотел бы предложить вам обходится в разговорах без титулования. В наше время это не принято. Чтобы выказать уважение к человеку, достаточно назвать его по имени и отчеству. — Владимир Федорович, как вы относитесь к моему предложению?

— В чужой монастырь со своим уставом не лезут, — полушутливо сказал Одоевский. — Александр Павлович, вы и дальше не стесняйтесь, подсказывайте мне, как надо вести себя в вашем времени.

— Вот и отлично, — сказал Антон, — Владимир Федорович, скажите, вы не сильно устали? — Одоевский отрицательно покачал головой, и тогда Воронин продолжил, — если вы не возражаете, то мы переоденем вас в то, что носят в нашем времени, и мы совершим небольшую прогулку по Санкт-Петербургу 2013 года.

Все чудесатее и чудесатее...

Переодевание князя прошло довольно быстро, хотя Одоевский вдоволь поудивлялся и потешился над тем, что носят потомки. Наконец, экипировавшись должным образом, все вышли на улицу. Антон жил в центре города, на Гагаринской улице, называвшейся совсем недавно улицей Фурманова. Выйдя на набережную Кутузова, Антон и Александр попрощались с Кузнецовым и Сергеевым-младшим, и втроем пошли в сторону Летнего сада.

Одоевский удивлялся всему. И потоку машин, двигавшихся по набережной, и откровенным нарядом питерских дам, которые по теплому летнему времени щеголяли в топиках и коротеньких шортах, открывавших животики и стройные ножки. Князь отчаянно краснел, и старался отводить взгляд от наиболее откровенно одетых прелестниц.

Пройдя по Фонтанке, наши друзья и Одоевский остановились у цирка Чинизелли, который появился здесь лишь в 1877 году. А до того на его месте находился цирк Турнера, который в основном использовали для театральных представлений. Князь полюбовался на фасад здания, украшенный лепниной и скульптурами.