Честь и Польза - 2

Для этого была нанята няня, Эмма Карловна, которая и взяла звенящую телефонную трубку. Наталья Николаевна полагала, что звонят ей и уже собралась идти к аппарату, но няня решительно покачала головой.

— Господин полковник, это вас академик Обручев — отчеканила фрау и почтительно застыла по струнке с телефонной трубкой в руке. Как истинная немка, она величала Покровского его военным титулом, считая, что бывших военных в природе не может быть.

— Покровский у телефона — сказал полковник, совершено не понимая причину, звонка ученого. Все праздничные банкеты и торжества давно прошли и дороги отставного военного и маститого академика должны были разойтись в разные стороны.

— Здравствуйте, Алексей Михайлович. Не ожидали моего звонка? — с хитринкой в голосе произнес академик.

— Здравствуйте, Владимир Афанасьевич. Честно признаюсь — не ожидал. Что-то не сходится в отчетах академии? — во время экспедиции на Шпицберген, Покровский входил в число материально ответственных лиц и исписал по этому поводу гору бумаги.

— Нет, с отчетами все нормально, — успокоил полковника академик. — Я вам звоню, чтобы обговорить один вопрос.

— Слушаю, вас внимательно.

— Дело в том, что в скором времени состоится новая арктическая экспедиция на дирижабле "Россия". На этот раз, никаких полетов к полюсу не будет. Цель экспедиции картографическая съемка берегов Ледовитого океана от Архангельска до мыса Дежнева и определения мест для размещения метеорологических станций. Работа хоть по сути своей однообразная, но очень важная. Она поможет быстрее привязать Северную Сибирь к остальной территории России.

— Искренне рад за вас, Владимир Афанасьевич, но какое это имеет отношение ко мне? Установить причальные мачты на Вайгаче, Таймыре и Чукотке? Но это не реально.

— Не беспокойтесь, Алексей Михайлович. Причальные мачты установят без вас. Я звоню вам, чтобы предложить принять участие в этой экспедиции в качестве заместителя начальника по организаторской работе.

— Но какая необходимость появление подобной должности в составе экспедиции? — недоумевал Покровский. — Ведь число членов прошлой экспедиции не должно превышать десять — двенадцать человек и отбор в их число был очень суров.

— На этот раз изменились обстоятельства, — пояснил ему Обручев. — В прошлый раз мы летели в неизвестность и потому были вынуждены считать каждый килограмм и каждого пассажира. Теперь положение несколько изменилось. Нет необходимости везти с собой весь запас продовольствия и снаряжения. Все необходимое экспедиция получит в пунктах остановок дирижабля. Они уже созданы, а если, что-то понадобиться дополнительно, его можно будет заказать по радио. Кроме этого, "Россия" хорошо показала себя в условиях северных широт и по заключению специалистов, дирижабль можно загружать согласно заявленной тоннажности. Все это дает возможность расширить число участников экспедиции и предложенный вам пост создан по необходимости, а не ради раздувания штатов.

— Но почему я? Я ведь никакого отношения к науке не имею, и в экспедиции от меня вам будет мало пользы.

— Зато вы не только организатор, но и тактичный человек, — не согласился академик. — Поймите, Алексей Михайлович. Если бы это была просто поисково-разведывательная экспедиция, необходимости в вашей должности не было бы. Я бы прекрасно справился и без вас, но в ней будут участвовать специалисты, которые сами себе голова. Уже сейчас у нас идут бурные дебаты по научной части, и я не хотел бы, чтобы они возникли среди участников экспедиции в неординарной ситуации.

Обручев многозначительно замолчал и полковник отлично понял то, о чем академик умолчал в разговоре.

— Одним словом, вам нужен человек не из вашей академической среды, с чьими приказами они были бы в душе не согласны, но будут вынуждены их выполнять. Так сказать "пугало в шинели".

— Ну, зачем же так обидно, голубчик? Я ведь не зря отметил вашу тактичность и выдержку. Как бы ни было вам тяжело на Шпицбергене, а до ругани и рукоприкладства вы никогда там не опускались.

— За доброе слово спасибо, но это сути не меняет.

— Если вы настаиваете на подобной формулировке, пусть будет так, однако я с ней не согласен категорически. Держиморды знаете всегда были в избытке, а вот на грамотных и вежливых людей дефицит.

— Согласен, но почему вы предлагает этот пост именно мне? Я ведь не единственный представитель в списке претендентов.

Обручев в ответ усмехнулся.

— Во-первых, вы хорошо показали себя в прошлой экспедиции и это мое личное мнение, а не сухой формуляр служебной характеристики. Во-вторых, у вас имеется боевой опыт, который не дай бог, но может пригодиться. Форс-мажор никогда нельзя исключить и мне важно, чтобы в этот момент рядом со мной был не умеющий грамотно рассуждать штабист, а знающий дело человек. Надеюсь это понятно?

— Да, понятно — согласился с собеседником Покровский. Ему не все было ясно, но он не стал лишний раз уточнять. Время придет, узнаем.

— И, в-третьих, я надеюсь с вашей помощью быстрее добиться единения членов экспедиции. Каждый из них личность, состоявшийся ученый со своим мнением и создать из них в одиночку сплоченную команду очень трудно, — честно признался Обручев. — Так каков будет ваш ответ на мое предложение?

— Весьма польщен, Владимир Афанасьевич, за столь лестное предложение, однако я должен поговорить с женой, поймите меня правильно.

— Можете не извиняться, Алексей Михайлович. Я все прекрасно понимаю, тем более, что генерал Щукин ещё в прошлом году объяснил мне ваше семейное положение. Думаю, двух дней хватит, чтобы принять окончательное решение.

— Хватит и одного дня — заверил академика Покровский и на этом, их разговор закончился.

К объяснению с женой по поводу предложения Обручева, Алексей Михайлович готовился обстоятельно. Он намеривался обсудить с ней все за и против, но к его удивлению, разговор с Натальей Николаевной оказался на удивление коротким. Едва Покровский заговорил о своем участии в новой экспедиции, как жена быстро дала свое согласие.

— Езжай, Алеша. Эти умники отказались включить тебя в состав комиссии Триандофилова по разработке тактики прорыва оборонительных укреплений. Тебя! Человека, который знает о прорывах обороны врага не понаслышке, в отличие от всевозможных штабных умников и дипломированных умниц! — возмутилась Наталья Николаевна, проявив свою осведомленность в делах военного министерства. — Раз ты не нужен господину Деникину и его советникам, отправляйся туда, куда зовут, где тебя ценят и привечают.

— Боюсь, что мое участие в этой экспедиции окончательно рассорит меня с Деникиным и моя временная отставка станет постоянной — высказал опасение Покровский, но жена была с ним категорически не согласна.

— Глупости! Твое участие в этой экспедиции откроет тебе дорогу к поступлению в Академию Генерального Штаба, и не в следующем году как мы мечтали и надеялись, а уже в этом году.

— По-моему твои прогнозы излишне оптимистичны — попытался спустить жену с небес на землю полковник, но она твердо стояла на своем.

— Это твоя самооценка излишне скромна. Пусть господин министр только попробует отказать Герою Севера в праве на поступление в Академию. Я не завидую ему, если он это сделает — уверенно заявила Наталья Николаевна, в которой в этот момент проснулся ответственный работник госаппарата.

— Кому откажет? — удивился Алексей Михайлович.

— Герою Севера. Это звание будет учреждено в ближайшее время. Им будут награждаться участники полярных экспедиций для повышения интереса населения к проблеме освоения приполярной Сибири. Об этом мне недавно рассказал Вячеслав Михайлович — любезно разъяснила госпожа Покровская, и Алексей Михайлович не стал с ней спорить. Согласие на участие в экспедиции академику Обручеву было передано и через неделю, в Кремле, состоялось представление участников нового полета в Арктику.

Российский президент принял всех пятьдесят девять человек, входивших в состав арктической экспедиции. Он одинаково вежливо и приветливо жал руки как одетым в специально сшитую синюю форму членам экипажа, так и одетым в парадные костюмы членам экспедиции.

Стоя в просторном кремлевском зале в ожидании начала церемонии, Покровский с небольшой завистью поглядывал на аэронавтов, грудь каждого украшал эмалированный ромбом с надписью "Россия". На нем красовался силуэт дирижабля, важно паривший над нагромождением белых льдов, среди которых гордо развивалось трехцветное знамя.

Это был специальный знак отличия для членов экипажа дирижабля "Россия", утвержденный решением правительства и многие из летчиков, механиков, радистов и прочих специалистов мечтали его получить.

Как и в прошлый раз, отбор экипажа был жестким. На одно место в зависимости от специальности приходилось от семи до шестнадцати человек. Очень многие хотели внести свою лепту в изучении Арктики и каждый из претендентов, обладал опытом и умением работы в условиях Севера.

Примерно такая же конкуренция была среди двадцати двух ученых, составлявших научную часть экспедиции. До самого конца, академик Обручев подвергался многочисленным попыткам давления со стороны различных научных направлений, пытавшихся включить в состав экспедиции своего представителя. Арктикой "болели" не только географы и геологи. На участие в экспедиции претендовали ботаники, зоологи, физики, химики, астрономы и специалисты по радио, но даже металлурги. Последним, было, очень важно было знать, как поведут себя в условиях холода те или иные сплавы металлов и их требование имело под собой практическую основу. Страна собиралась заняться Арктикой всерьез и надолго, чтобы на деле прирастить величие России Севером Сибири.

Своя борьба шла и за двадцать третье место в составе экспедиции, доставшееся по иронии судьбы Покровскому. На неё были претенденты и со стороны военных и со стороны спецслужб, но Обручев быстро отсеял всех претендентов.

Сам Сталин не участвовал в отборе кандидатов. Он только ознакомился с предложенным списком членов экспедиции и утвердил его. Однако перед встречей в Кремле, он затребовал на каждого из них справки.

Память у президента была отменной и, знакомясь с каждым из представленных академиком людей, он говорил ему несколько слов.

— Надеюсь, товарищ Слепнев, что этот полет поможет вам раскрыть свой талант летчика — говорил президент, обращаясь к молодому пилоту, которому многие авиаторы прочили большое будущее.

— Не сомневаюсь, что ваше участие в экспедиции сократит число белых пятен в Арктике и увеличит количество новых островов — произнес Сталин, учтиво пожимая руку профессору Визе.

Нашлись теплые слова и для Покровского, который чувствовал себя "белой вороной" как среди экипажа, так и среди ученых.

— Что ни говори, а военная составляющая нужна во многих делах, даже в арктической экспедиции, — улыбнулся Сталин, пожимая руку Покровскому. — Летчики летают, ученые изучают и открывают, но при этом нужен человек, который обеспечит их безопасность. Уверен, Алексей Михайлович, что с этой задачей вы справитесь отлично.

— Спасибо, за доверие, Иосиф Виссарионович. Приложу все усилия, чтобы его оправдать — мотнул головой Покровский и Сталин двинулся дальше.

Что являлось тайной целью экспедиции, Алексей Михайлович узнал за несколько часов до отлета в Архангельск. На аэродроме, в кабинете специального представителя, он был ознакомлен под роспись с одним важным документом. Об уровне секретности его содержания говорили соответствующие штампы, украшавшие его лицевую страницу.

В нем, подробно говорилось, что кроме официальной аэрофотосъемки побережья Ледовитого океана, у экспедиции имелась задача по поиску новых островов в восточном секторе Арктики. У академика Обручева было несколько адресов, где могли находиться ещё неоткрытые земли, и их следовало проверить.

— На собаках или при помощи дрейфа корабль долго и опасно, а тут всего за один удачный полет можно раз и навсегда решить вопрос правдивости теории Рональда Гарриса. Согласно ей в районе Северо-Восточной Сибири есть не только неоткрытые острова, но и земли — пояснил Обручев, когда Покровский закончил читать документ.

— И насколько реальны предположения этого мистера Гарриса?

— Смею вас заверить, что весьма и весьма реальны. Интуиция мне подсказывает, что там что-то есть — убежденно заявил академик.

— А искать это что-то мы будем только в нашем секторе или шагнем к берегам Аляски и Канады? — напрямую спросил Обручева полковник.

— Мы будем действовать в меру своих сил и возможностей, с учетом сложившихся обстоятельств, Алексей Михайлович — последовал уклончивый ответ, и Покровский не стал настаивать на продолжении разговора, хорошо помня, какими суеверными бывают люди науки в условиях севера.

Старт "России" произошел при огромном скоплении народа. Все подступы к летному полю были запружены людьми, возбужденными от осознания того, что присутствуют при историческом событии. Гул голосов то затихал, то нарастал, но едва к стальному телу дирижабля устремились машины с учеными и членами правительственной комиссии, толпа разразилась громкими криками.

Десятки, если не сотни фотоаппаратов снимали, как премьер-министр прощался с храбрыми покорителями Севера, бросившими смелый вызов Природе. Аккредитованные корреспонденты заранее получили места, откуда, удобно было вести съемку, но королем момента был вездесущий Дзига Вертов. Именно ему было позволено проводить киносъемку, и он задействовал сразу несколько камер.

В отличие от прошлого броска на Север Дзига Вертов не был включен в состав экспедиции, так как в этом не было необходимости. Вместо привычной кинокамеры, летописцем этого полета стала специальная фотоаппаратура с большой разрешающей способностью. За большие деньги она была куплена в Германии, где её создали мастера из города Йена по спецзаказу.

Согласно заверениям немецких инженеров, фотоаппаратура должна была выдержать не только низкие температуры Арктики, но и давление больших высот. Физики настояли на том, чтобы была проведена попытка достижения максимально возможных высот, чем вызвали неудовольствие у Обручева.

— Все свои эксперименты, вы можете провести только на обратной дороге. На первом месте у нас выполнение задач поставленных правительством, все остальное потом. Если кто не согласен, может не лететь. Я никого уговаривать, не намерен — решительно заявил академик, и физики были вынуждены проглотить обиду, отложив мщение на потом. За их спиной стоял министр иностранных дел Леонид Красин.

В прошлом блестящий инженер, он буквально продавил участие физиков в арктической экспедиции. Вместе со своим братом Германом, несмотря на недомогание, приехал на летное поле для провода дирижабля.

Его появление вызвало в дальнейшем жаркий спор между двумя британскими дипломатами, наблюдавших за стартом "России".

— Присутствие Красина явно говорит о том, что эта экспедиция сугубо научная и все ваши опасения относительно угроз интересам Британии в лице Канады беспочвенны — уверенно вещал мистер Дулитл являвшийся 3-м секретарем британского посольства и отвечавший за сбор научно-технической информации в России.