Сыщик с Титаника

— Но почему все же именно я? — гнул свое стряпчий.

— Видите ли, сэр, — процедил Исмей. — На это у нас есть свои соображения. Дело в том, что в последние лет десять убийства русских за границей — это чаще всего дело рук самих русских. У вас в стране не самые спокойные времена и поэтому я имею основания полгать, что убийца — один из имеющихся на борту подданных русского царя!

— Царя, значит? — зачем-то переспросил Юрий. — А скажите...

— Вы о гонораре? — встрепенулся Исмей, не скрывая радости. — Он, заверяю вас, не заставит вас сожалеть о согласии!

— А я еще не дал его! — неожиданно сам для себя бросил стряпчий, а затем встал и шагнул к двери.

— Э-э-э... — как-то слинял и поблек сэр Брюс.

— Так дела не делаются, мистер Исмей! — внутренне Ростовцев ликовал, кажется, он нашел способ уклониться от этого сомнительного дела. — Сперва назовите цифру, и я подумаю, соглашаться или нет! Ибо господин Жадовский должен был вам сообщить, что я не имею привычки работать даром!

— Тысяча фунтов...

Молча покачав головой, Юрий сделал второй шаг к двери, отметив, что Лайтоллер собирается загородить ему путь.

— Две!

— Хорошо, половина сейчас и наличными! — не моргнув глазом, улыбнулся Юрий.

Сейчас его назовут наглецом и выгонят. Оно и к лучшему!

Но вместо этого, ни слова не говоря, капитан Смит переглянулся с Жадовским и тот достал из бюро конверт розовой бумаги.

— Вот, Юрий Викторович! — и протянул конверт оторопевшему Ростовцеву.

Тот машинально открыл его и пересчитал деньги.

Ровно двадцать купюр по пятьдесят фунтов — самая крупная банкнота, какую выпускало Соединенное Королевство

Ростовцев стоял в нерешительности. Было еще время отказаться, бросить деньги на стол и уйти, не оборачиваясь.

Никогда ему не предлагали подобной суммы, тем более, сразу и без всяких расписок. Десять тысяч рублей — не шутка!

Но дело было даже не в деньгах. В конце концов, кто-то убил человека. Плох ли, хорош был барон фон Нольде, но убийство есть убийство ...

— Ладно, будем считать, что мы пришли к соглашению, — Ростовцев опустил конверт в карман халата.

Еще подумалось, что наверняка у них в запасе был еще один такой же — с меньшей суммой.

"А ведь хорошо же вас припекло, господа!" — злорадно прокомментировал он про себя.

— Это всё?

— Почти! — Исмей быстро подошел к Ростовцеву и взглянул ему прямо в глаза. — Кроме нас с вами, присутствующих здесь, о случившемся никто не должен знать. Никто, включая прочих офицеров "Титаника"!

— Ясно! — коротко ответил Юрий, чуть склонив голову. — А сейчас с вашего разрешения я хотел бы осмотреть... место происшествия.

— Да, разумеется, — кивнул лорд. — Мистер Макартур и мистер Лайтоллер вас проводят.

* * *

В безлюдных коридорах тускло горело ночное освещение. Вдоль темно-красной ковровой дорожки тянулись ряды белых двойных дверей с блестящими номерами. Ни один звук не проникал из апартаментов — их обители давно уже отошли ко сну. Слышен был только негромкий шум неутомимых судовых машин.

Пройдя все теми же узкими трапами и переходами, они оказались на палубе "В" в кормовом аппендиксе перед двойной белой дверью с прозаическим номером "В-117".

Лайтоллер вытащил из кармана длинный и замысловатый "капитанский" ключ — от всех дверей на корабле, и они оказались в холле просторной каюты, заметно отличавшейся от той, в которой обитал Ростовцев. Несколько дверей в соседние помещения, большой камин, альков с двуспальной (хм) кроватью. Зеленая обивка стен с золотом, большое зеркало, в котором отражался желтоватый свет ламп.

Но посетителям было не до роскоши апартаментов.

Посреди каюты неподвижно лежало тело мужчины, из спины которого под углом торчала чуть изогнутая рукоять клинка с резной бронзовой гардой.

Помощник капитана и стюард старались отвести глаза от трупа, всем видом показывая, что их дело было доставить Ростовцева сюда, и отныне ему предоставлена полная свобода действий.

Нольде лежал, вытянувшись во весь свой немаленький рост, и сейчас особенно было видно насколько он худ и костляв. Сильно видать побила жизнь прежнего бравого офицера, любимца дам всех возрастов. На нем была дорогая чесучовая пижама темно-серого цвета. Юрий обратил внимание на шелковые серые носки и тонко вышитые ночные туфли.

Смерть настигла барона, когда тот собирался отойти ко сну... Собственно, он и отошел. Правда, сон оказался вечным...

Ну что ж, начнем, благословясь.

Для начала он открыл ведущие в каюту двери.

Миниатюрная гардеробная с двумя складными койками на стене (для прислуги), буфетная, туалет и ванная — отдельно.

Затем приблизился к мертвецу.

Тот лежал, уткнувшись лицом в ковер. Сквозь серые жидкие волосы просвечивала бледная лысина, свалившееся пенсне лежало на полу...

Пальцы правой руки, вытянутой вперед, были скрючены, отчего рука напоминала лапу хищной птицы; согнутые пальцы словно бы пытались вцепиться в нечто, но рука была пуста.

Юрий опустился на колени, и взял еще не остывшую кисть Нольде, не без злорадства отметив, как вздрогнул Лайтоллер. А вот стюарду хоть бы что — вышколен на зависть.

На указательном пальце правой руки сиротливо посверкивал черный ободок кольца вороненой стали. Необычное кольцо, редкое. Даже не снимая его, Ростовцев знал, что внутри на золотой подкладочке вычеканен девиз Мальтийского ордена: "Мой Бог, мой король, моя дама!". Такие кольца носили выпускники Пажеского корпуса. Нольде, как он припомнил, начал подпоручиком по Адмиралтейству и лишь потом его произвели в мичманы именным указом — за арктические путешествия. Потом там была еще какая-то история, смутная и грязноватая, и в конечном итоге вместо Гвардейского экипажа барон оказался в отставке. Но что бы там ни было, вряд ли его убили из-за старых морских или военных дел. Хотя все может быть...

А вот орудие убийства — это уже любопытнее.

Юрий не был большим знатоком холодного оружия, но японский короткий "вакидзаси", парный кинжал к самурайской "катане", узнать мог — как-то попалась в руки книга о японской армии.

Он внимательно осмотрел рукоятку клинка. Шероховатая потертая кожа, кажется, акулья. Отпечатки пальцев не сохранились, хотя убийца, скорее всего, протер ее. Подобрав пенсне, Ростовцев посмотрел сквозь двояковыпуклое стекло на рукоять. Так и есть, ничего похожего на следы пальцев.

А вот то, как наносился удар, это еще интереснее.

Привстав, Юрий сделал замах правой, а затем левой рукой, в которых был зажат воображаемый клинок. Озадаченно наморщил лоб — выходило, что убийца бил левой рукой, сзади и наискось, причем сверху вниз, словно был великаном семи футов.

Стало быть, жертва повернулась к противнику спиной или боком. Из чего следует...

Да собственно ничего не следует!

Например, некто мог свободно войти в каюту хоть к Нольде, хоть даже к Ростовцеву и предложить, ну, пусть, партию в бридж. Кто заподозрит соседа по первому классу на роскошном лайнере?

— Вы что-нибудь обнаружили? — нарушил молчание Лайтоллер.

— Да, господин Нольде был убит японским кинжалом, — не моргнув глазом, ответил Ростовцев.

— Вот как? — нахмурился мистер Чарльз. — Нужно немедленно проверить списки пассажиров, не затесался ли в третий класс какой-нибудь япошка! А черт — во втором классе вроде как раз японец есть...

— В этом нет нужды, — молвил Юрий, поднимаясь с колен. — Барон фон Нольде участвовал в войне с японцами и даже был в плену. Этот кинжал вполне может быть сувениром в память о пребывании в стране микадо.

— Значит, убит собственным ножом? — пожал Лайтоллер плечами. — Бывает! Помню в Глазго... Впрочем, неважно! — пробормотал он полушепотом.

Стряпчий, тем временем поднявшись и смахнув с фланели брюк несуществующие пылинки, повернулся к маячившему у дверей стюарду.

— Мистер...

— Макартур, сэр! — откликнулся тот.

— Да, разумеется! Будьте добры, это ведь вы нашли труп?

— Не совсем так, сэр! Дело в том, что господин Нольде еще утром попросил обязательно его разбудить в определенное время. Он очень настаивал и даже дал заранее полкроны на чай. Когда пришел условленный час, я позвонил в каюту, но никто не отозвался. Я предположил, что с господином Нольде могла случиться какая-то неприятность, и обратился к мистеру Лайтоллеру, после чего мы открыли каюту и сразу доложили капитану о... случившемся.

— Кстати, вы ничего здесь не трогали? — осведомился Юрий у стюарда. — В смысле — тело?

— Никак нет, сэр, — коротко отрапортовал англичанин. — Я знаю правила на такой случай. Кроме того, я видел, что мистеру Нольде уже ничем не поможешь.

— А вы уверены, мистер... — пришла в голову стряпчего некая мысль

— Макартур, сэр!

— Мистер Макартур, вы уверены, что он был мертв, когда вы вошли?

— Да, сэр! Я достаточно хорошо разбираюсь в покойниках...

И отвечая на незаданный вопрос, стюард уточнил:

— Бурская кампания, 2-й Королевский ланкастерский полк, сэр. Прошел от начала и до конца!

Ростовцев кивнул. Пожалуй, человек с таким послужным списком и в самом деле разбирался в покойниках.

— Как вы думаете, давно ли его прикончили? — вмешался Лайтоллер, обращаясь не то к Макартуру, не то к Ростовцеву

— Труп еще не окоченел, стало быть, три или четыре часа тому назад. Хотя...

У мертвеца из кармана пижамы свисала часовая цепочка.

Вытянув золотой брегет на свет электрических ламп, Юрий увидел, что стекло циферблата треснуло от удара об пол. Стрелки остановились на 05.33.

— Вот как? А сейчас у нас сколько?

— Три часа сорок одна минута, — сообщил Лайтоллер, сверившись со своим морским хронометром...

— Старый, как мир, и тем не менее действенный прием — прокомментировал Юрий.

Кто-то явно хотел запутать следствие.

Стоп, подумал он. А зачем вообще эта возня с часами?

Ростовцев подошел к иллюминатору, отдернул занавеску. Несколько секунд изучал толстое закаленное стекло в никелированной раме. Тронул фигурные оголовки болтов. Завернуты намертво! Странно, однако! Их даже не пытались отвинтить, а, казалось бы, выкинь труп в море — и воистину концы в воду! Или убийцу кто-то или что-то спугнуло? Впрочем, если убийство не было заранее обдуманным, преступник мог просто растеряться. Вспомнил уголовную хронику или полицейский роман, наскоро обтер рукоять, кокнул часы, и сбежал.

Раздумчиво подойдя к столику, он некоторое время созерцал расставленные на нем предметы.

Фотография фон Нольде в рамке — видимо уже давняя. На ней лощеный морской офицер выглядел косматым, заросшим, как медведь, бородачом-викингом. В грубом свитере и распахнутой штормовке он стоял у мачты какого-то судна. На заднем плане — низкий берег и черные заснеженные скалы.

Должно быть, снимок тех времен, когда старший лейтенант флота бороздил полярные моря. Юрий повертел снимок в руках и вернул на место, еще раз поразившись, как сильно изменился прежний здоровяк-моряк.

Открытый несессер, неприятно напомнивший Юрию его собственный, может даже купленный в том же парижском магазине. "Вечное перо" Паркера.

Портмоне — проверив его, Ростовцев обнаружил в нем нетолстую пачку однодолларовых купюр, несколько десятишиллинговых британских банкнот, а в секретном отделении — аккредитив на Нью-Йоркское отделение Русско-азиатского банка и пару "петров". Значит, это не ограбление, если, конечно, барон не вез что-то более ценное.

Хотя грабители и воры вряд ли прошли бы мимо валяющего кошелька...

Он поглядел в сторону молча созерцавших его работу Лайтоллера и Макартура.

В России его бы давно замучили советами и вылили на голову ворох версий: кто убил, зачем убил и что все это значит. Юрий вспомнил непристойный анекдот про разницу между парижскими и питерским любителями свального греха.

А тут воистину настоящий английский характер — человек делает свое дело и нечего лезть с советами, куда не просят.

О, а вот это уже интереснее. На столике у фото лежала пара ключей со знакомой латунной биркой. Странно... Если, конечно, стюард не врет, то чем же тогда убийца запер дверь?

— А дверь точно была закрыта? — переспросил он зачем-то.

— Да, сэр! — Макартур сейчас был живим воплощением главного принципа британской прислуги: "джентльмен в услужении у джентльменов".

— А у кого еще есть ключи от пассажирских кают? — справился Юрий.

— Второй комплект ключей имеется у пассажирского помощника, мистера Лоу, но он только полчаса назад сменился с ходовой вахты, а до того все время был на мостике, — по-военному четко отрапортовал Лайтоллер. — Имеется еще мастер-ключ у капитана и старшего офицера. Еще иногда пассажиры доверяют ключи прислуге или стюардам, — при этом мистер Чарльз, как на миг почудилось Юрию, как-то нехорошо покосился на Макартура.

Сыщик поднял ключи и рассмотрел внимательнее. Замки тут, однако, довольно простые, сам Ростовцев смог бы за десять минут соорудить подручными средствами подходящую отмычку.

Впрочем, это как раз не показатель — наставником его в "науке" работы с ключами и замками был ни кто-нибудь, знаменитый питерский "маз"-домушник Иван Рыло, отчаянно маявшийся вынужденным бездельем в сибирской глухомани и от тоски взявшийся обучать барича-"политицкого" любимому делу.

— Мистер Макартур, — попросил он. — Все же попытайтесь вспомнить, было ли что-то еще в каюте в ваш утренний визит, чего сейчас нет?

Макартур сосредоточенно свел брови, обводя глазами роскошный интерьер.

— Кажется, был еще небольшой бювар темно-красной кожи. Да, он лежал на столе там же, где стоит фотография, — сообщил он минуту спустя. — Хотя простите, но с точностью утверждать не могу.

Взгляд Юрия уперся в сиротливо лежащую паркеровскую ручку, поблескивающую золотым пером. Накануне смерти Нольде, вероятно, собирался что-то писать.

Короткий осмотр чемоданов ничего не дал. Костюмы, хорошо пошитые и в меру дорогие, старинное лютеранское распятье из источенного червями дуба — не иначе семейная реликвия; белье, включая полосатый купальный костюм, две картонки со шляпами — в одной было три котелка, вдвинутых один в другой, как суповые тарелки.

Башмаки и летние туфли — все добротное и дорогое. Бамбуковая трость, в которой обнаружился острый двадцатидюймовый клинок. Лакированная японская коробочка, пустая, наверное, тоже память о плене.

И нигде ни следа бумаг.

Версия напрашивалась одна-единственная: Нольде убили из-за пресловутого северного "прожекта".

И Ростовцев всерьез пожалел, что ввязался в это дело. Ибо с некоторых пор предпочитал держаться подальше от всего, что хоть немного пахло политикой. А тут, похоже, ею не пахло, а просто-таки смердело.

Но что толку сожалеть? Ходу назад уже нет по многим причинам ...

Что ж, сдается, осмотр каюты больше ничего не даст.

Пресловутый Шерлок Холмс или давний и не очень добрый знакомец, петербургский полицмейстер Аркадий Кошко, может еще чего и нашли бы, но приходится довольствоваться тем, что имеешь.

Кстати, вот еще вопрос...

— А что вы, простите, думаете делать с... э-э-э телом? — осведомился он у Лайтоллера.