| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Это горе Лариса запивала в своем кабинете сладким кофе со сливками, который так удавался Алине. Естественно, жаловаться ни помощнице, ни Костику не станет, потому как мелкие рабочие неурядицы всегда были и будут привычной реалией повседневности.
— Привет, Ларис, — стоило вспомнить про начальство, как оно тут же явилось пред ясны очи. Даже настораживающе как-то, чтобы Константин и до одиннадцати были на работе...
— И тебе доброго утра, — Лара отставила чашку и чуть приподняла брови, предлагая переходить к сути вопроса. — Чего хотел?
— А почему сразу "хотел"?
— Ну, тогда чего ты до сих пор хочешь? — крышку ноута она прикрыла, чтобы не отвлекаться от разговора. — Сейчас ещё даже десяти нет, последний раз ты так рано появлялся, когда у нас были делегаты от инспекции по охране труда. Опять какая-то проверка?
— Сплюнь и по столу постучи. Три раза! Хотел спросить, как прошел вчерашний выезд на объект.
Лариса немного насторожилась. Не то, чтобы это было из ряда вон выходящее, но уже очень давно Костик таких вопросов не задавал, с чего тогда этот интерес?
— Нормально, ничего такого... — она и плечами пожала, показывая, что не понимает причины беспокойства. — Ты можешь по-человечески объяснить, из-за чего переживаешь?
— Да какие там переживания! — Костик отмахнулся и, заметно расслабившись, откинулся на спинку кресла для посетителей. — Ты этого Чернышова откуда знаешь?
— Училась в одном классе с его сестрой.
— Да? Мне показалось, что ты еле сдержалась, чтобы не кинуться выцарапывать ему глаза...
Лариса хмыкнула и, допив кофе, улыбнулась визави.
— Перекрестился бы. Мы с ним последний раз виделись ещё едва ли не в советские времена, с какой стати мне ему теперь в глаза кидаться?
— Вот и я не совсем понял, но взгляд у тебя был нехороший... — Костик все равно с долей сомнения посматривал на Лару. Вроде, и верил ей, и за все то время, что знал, она ни одного настоящего скандала не закатила, но ведь и галлюцинациями не страдает, значит, было что-то в новом заказчике, вызывающее у Наумовой не просто раздражение, а злость...
— Переутомился ты, ясный сокол, уже мерещиться начинает, — Лариса и сама не смогла бы объяснить, с чего скрывать тот факт, что когда-то они с Сан Санычем были близки. Вот просто не хотелось, и все тут! Даже в бытность супругами они с Костиком не затрагивали вопросы бывших отношений друг друга, не хватает только начать восполнять этот пробел сейчас. — А почему ты этим так заинтересовался?
— Потому что он настаивает на работе именно с тобой. Это само собой подозрительно. Вот я и хочу понять, сможешь его на постоянной основе видеть, или лучше ненавязчиво перекинуть на кого-то другого.
— Если я правильно поняла, кто-то меня Чернышову порекомендовал, — Лара не стала подтверждать, что и её этот факт настораживал, потому продолжила сохранять невозмутимость. — Кстати, не знаешь, кто именно? И вообще, как он вышел на нашу фирму? У него же и прописка питерская, и живет он в славном городе на Неве.
— А ты откуда знаешь, где он живет, и какая у него прописка? — Костик сразу оживился, даже очки в тонкой оправе на нос приспустил. Мог бы и не напрягаться, все равно зрение у него почти стопроцентное, а очки носит исключительно для придания интеллигентности виду и образу.
— Слушай, ты реально заработался... У него же были копии всех документов, в том числе договора купли-продажи квартиры, там все его данные. И повторяю ещё раз — я дружу с его сестрой.
— Так, может, это она тебя ему и порекомендовала?
— Нет, я у Иры вчера спрашивала, — Лариса досадливо сморщила нос, но тут же исправилась, вспомнив, что именно так и наживаются морщины. — Мне просто интересно, кто нам рекламу дает, да и потом, нужно отблагодарить человека за то, что подогнал нового клиента.
Отмазка была немного слабоватой, но Костик удовлетворенно кивнул. Да, они и в самом деле старались не только не терять старых контактов, но и делать мелкие презенты тем, кто помогал развиваться.
— Он мне позвонил позавчера, сказал, что от одного общего знакомого — Пашки, с которым я дружил ещё в детстве. Тот ему расписал, какие мы с тобой молодцы, Чернышов справки навел, вот и нарисовался.
— Ааа... — Лара задумчиво постучала кончиками пальцев по столешнице. — Что-то не припомню у нас такого клиента, как твой этот Пашка...
— Мы ему ничего и не делали, я пару лет назад его встретил на одной пьянке, вот и разговорились. Теперь иногда созваниваемся и встречаемся, когда он сюда приезжает.
Так, вот теперь все понятно, и от души у Ларисы немного отлегло. Действительно, где же ещё можно обговорить работу, кроме как в бане с пивом и девками. Но как раз это и не удивляло, ничто так не способствует развитию дела, как хорошие личные знакомства. Это она уяснила уже очень давно, поэтому даже с теми, кому приходилось отказывать в услугах, либо же возникали какие-то конфликтные ситуации, старалась решать все миром и расставаться если не друзьями, то и не тая друг на друга зла.
— Так что там по его объекту?
Наумова коротко рассказала, как прошло вчерашнее рандеву, естественно, опустив приглашение её в более неформальную обстановку для предания совместным воспоминаниям и даже показала предварительную смету, за что получила одобрение Костика в виде поглаживания по макушке и удовлетворенного: "Умница, дочка".
— Так что все под контролем, как только подпишет договор и внесет задаток, начнем работать, у нас как раз бригада, которая делает обувной на проспекте Мира, освободится, сразу перекину туда.
— А в магазин отделочников отправишь?
— Нет, рано пока, там ещё штукатурка не просохла. Кстати, хорошо, что напомнил, надо не забыть завезти туда тепловые пушки, чтобы это дело ускорить.
Больше вопросами былых отношений Костик её не трогал, да и вообще предпочел самоустраниться, ибо в их тандеме был больше организатором, чем реальным руководителем процессами. Ларису это совершенно устраивало, потому что у неё просто не хватило бы нервов и усидчивости решать все щекотливые вопросы с разрешениями, проверками и прочей бумажной ерундистикой. То ли дело руководство реальной работой!
Так что друг другу они дорогу не перебегали, каждый занимая свою нишу, что позволяло иметь относительную свободу и простор для фантазии. Первое время Лариса опасалась, что им, как бывшим супругам, окажется не просто работать вместе, но потом стало понятно, что все нормально, все равно отношения к концу брака были больше безразлично-платонические, чем какие-либо ещё. Знакомые только удивленно хмыкали, глядя на такое тесное сотрудничество и даже дружбу, но вскоре привыкли, и даже подкалывать на эту тему перестали.
Проводив Костика из кабинета, Лариса немного расслабилась и даже про себя посмеялась над собственной подозрительностью. Надо же, все, оказывается, так элементарно, а она тут уже почти шпионский триллер нагородила... В конце концов, если она сама вполне мирно и успешно уживается в одной организации с бывшим мужем, то почему бы и Сашке не придерживаться тех же взглядов на минувшее и не относиться ко всему проще. Да, спали, да, даже о свадьбе поговаривали, так когда это было... Мало ли, сколько у него по всей стране таких бывших невест, может, он со всеми потом сотрудничает.
От этой мысли настроение незаметно, но неуклонно испортилось. Нет, естественно, Лариса не ревновала — избави Боже! Она даже сомневалась, что остались ещё какие-то чувства к Чернышову, помимо патологической неприязни, но и мысль, что не она одна была доверчивой дурочкой, тоже не согрела.
Ай, опять мозгоедством занялась, ведь зарекалась же. Ладно, пора завязывать и браться за ум, потому что Ларисину работу за неё никто не сделает, вот и хватит ерундой страдать...
14 лет назад, где-то в горах южной части Чеченской республики
Мальчишка отполз обратно в свой угол и затаился. Было слышно только хрипловатое надсадное дыхание, и то тщательно подавляемое, хотя получалось это не очень хорошо. Тихие Максовы чертыханья, пока он растирал занемевшие кисти, остались единственным почти нормальным звуком. Или так казалось Сашке, потому что шум крови в ушах то становился громче, грозя перекрыть все остальные скрипы и шебуршания, то стихал, и тогда виски начинало ломить от ледяной боли, острыми когтями впивающейся в голову, словно кто-то пытался сходу вскрыть ему черепушку.
На улице стало ещё темнее, но морось, вроде, закончилась. Во всяком случае, теперь не было слышно тихого шороха капель, зато стылая промозглость стала ещё острее и ощутимее. Даже заколотило все тело, и захотелось свернуться калачиком, чтобы сохранить хотя бы минимальные остатки тепла.
— Если меня снова поймают... — голос Тимофея, несмотря на то, что мальчик говорил шепотом, показался очень громким. Таким, что Сашка невольно оглянулся — нет ли кого поблизости, кому не надо этого слышать.
— Не поймают, — с чего Чернышов был так в этом уверен, и сам не понимал, вот только ощущение замызганных тряпок под собственными пальцами было таким, что ладони зачесались и суставы заломило. Как и зубы, которые Сашка с силой сжал. Понятно, что жалость это не то чувство, которому в этот момент можно давать волю, но избавиться от него не мог. Да, ему было жаль этого пацаненка, который сейчас больше похож на дикого зверька. И зверек этот готов драться с любым, кто покусится на то минимальное, что у него есть. А осталась у Тимофея только жизнь.
И в том, что деньги за выкуп уже давно переведены, был уверен. Только никого это не волнует, тут живут другими принципами, по сути, никто парнишку возвращать и не собирался, пригодится ещё. Если не для постоянного вытягивания бабла из родителей, то как раб. Или тот, на ком можно сорвать дурное настроение...
— Тим, — Максим закончил истязать себя массажем и попытался подняться. Судя по ставшим совсем нецензурным выражениям, избитому организму эта затея удачной не показалась. — Если мы не уйдем отсюда, нас убьют. Может, не сегодня, но скоро все равно сдохнем. Не знаю, как ты, а мы хотим попытаться выжить. Если не хочешь, оставайся, пойдем сами.
Вранье, конечно, им позарез нужен проводник. Лучше бы кто-то из местных, но это уже совсем из области фантастики.
Судя по легкому шороху, мальчик подвинулся чуть ближе. Да и голос прозвучал совсем рядом.
— Если не получится... — он громко сглотнул, но продолжил так же твердо, хотя и тихо. — Я не хочу доставаться им живым.
Чернышов и сам услышал собственный сиплый выдох, когда воздух быстро и резко покинул грудную клетку. И Макс тоже на секунду задержал дыхание от понимания, о чём именно просит мальчик.
— Не достанешься. Никто из нас троих не достанется, — Сашка глубоко вздохнул прежде, чем ответить. — Обещаю.
Не то, чтобы у него цвела и пахла страсть к суициду, но чем вернуться сюда, а потом быть прилюдно казненным... Альтернатива казалась не то, чтобы заманчивее, но реальнее и как-то честнее.
— Не обманешь? — теперь мальчик подполз вплотную, так, что стоило шевельнуть рукой, и Сашка мог бы до него дотронуться.
— Слово даю.
— Хорошо.
На несколько секунд пацан явно растерялся. Наверное, слишком давно никто его не выслушивал и делал так, как предлагал Тимофей.
— Здесь много боевиков? — Макс до этого в их разговор не вмешивался, хотя исходящее от него волнами неодобрение разве что на вкус нельзя было попробовать.
— Не знаю... Но оружия много, — мальчик зашептал торопливо, иногда проглатывая окончания. — У старосты в доме целый склад есть, я сам видел.
— Как ты мог увидеть, если все время тут сидел?
Вопрос, действительно, интересный — с чего вдруг заложника удостоили такой чести?
— У него сын есть, — Тимофей машинально сгорбился, приподняв худые плечи и подтянув коленки в инстинктивной попытке прикрыть живот. — Он показывал, пока отца дома не было. Говорил, что этим будет убивать русских свиней...
Да уж, вот такая наследственность... Но война есть война, тут живут и думают совсем не так, как в мирной жизни. И ненависти к конкретным людям нет, есть желание победить. А цена — дело каждой конкретной совести.
— До него нам не добраться, — Сашка, пользуясь темнотой, поморщился от боли, встав во весь рост. Хотя приходилось пригибать голову, все-таки потолок хлева был совсем невысоким. — Так что прорываться — дохлый номер. Нужно постараться незаметно уйти, пока они ничего такого не ожидают.
— За деревней есть наблюдательные посты, — поняв, что никто от его слов отмахиваться не собирается, Тимофей заговорил уже немного увереннее. И почти прилип к боку Чернышова.
— Знаешь, где они? — Макс, на ощупь проверив шнурки на берцах, крадучись приблизился к двери. Там было совершенно тихо, но в то, что их оставили без охраны, верилось откровенно слабо.
— Нет...
— Ладно, пойдем наудачу, — Сашка тоже поправил одежду, но наклоняться не стал, слишком уж кружится голова. Но сейчас совсем не до того, поэтому Чернышов просто старался не делать резких движений. — Из-за моей спины не выходи, понял?
— Хорошо...
Естественно, дверь была заперта. Но, видимо, такое количество пленников для аула было внове, поэтому с той стороны оказался не солидный амбарный замок, а просто упертая в перекладину полотна крепкая палка. На то, чтобы заставить её упасть, ушло минут пять интенсивного, хотя и аккуратного раскачивания двери. Не хватает только при попытке бегства перебудить всех жителе. Палку Макс поволок с собой, оружие так себе, но хоть что-то.
Воздух на улице отнюдь не собирался пьянить ароматом свободы, поэтому останавливаться, чтобы им подышать, парни не стали. Зато тут было чуть светлее. Конечно, до полноценного рассвета ещё час, а то и полтора, и это плохо. Бежать белым днем вообще затея дохлая, но боевики днем стараются особо на глаза российским военным не показываться, сохраняя хотя бы видимость законопослушности. Те точно так же делали вид, что им верят. Потому что иначе может так получиться, что после зачистки жить тут будет просто некому. А оставлять за собой выжженную безлюдную землю никто не хотел.
Небо полностью затянуло тучами, так плотно оккупировавшими горизонт, что с трудом получалось рассмотреть даже свои руки вплотную поднесенные к лицу.
В домишках было все так же темно, разве что где-то впереди сквозь сизо-черную мгу подслеповато поблескивал огонек. Наверное, все же кого-то оставили сторожить пленников.
Сашка перехватил мальчика за плечо, одновременно прижав пальцы к его губам, чтобы болтовней не выдать своего присутствия. Тимофей сначала медленно кивнул, а потом мотнул головой, и Чернышов отпустил пацана. Если он смог не просто выжить, но и пытался убежать, значит, не совсем безнадежен. Хотя, вполне возможно, ему просто это позволяли, упиваясь паникой и растерянностью жертвы. Дать иллюзорную возможность вырваться на волю, а потом снова запереть, да ещё и жестоко наказав. Тут ещё и не такое случается...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
