Видящая сияние

-Да? И кем же является Аскольд?— Заинтересовано спросила.

— А он у нас на корабле отвечает по вопросам безопасности и командир группы захвата, а на планете у него одна из лучших школ, где обучают детей бою и выживанию. Естественно только мальчиков,— проговорила Вероника.

-А девочки чем у вас занимаются, и учиться чего?

-А девочки учатся дома, ну или в школах для девочек. Обучаются вышивке, этикету, танцам, игре на музыкальных инструментах, шитье, лепке, дизайну, кулинарии и много еще чего другого.

-Ясно все женские заботы. А живете вы как? Как зарабатываете?

-У нас мужчины работают и соответственно весь капитал в дом приносят. Когда приходит время жениться он виру, или откуп отдает родителям девушки, так же к тому времени он должен построить дом, в который войдет его жена. Девушки не работают, максимум, что они могут это сделать какое-то изделие своими руками и отдать отцу или в специальную лавку, что бы его продали.

Ни хрена себе! Это что же ваших девушек мало того что нормально не учат так еще и работать не дают! Ну ,выкупи у нас есть, это нормально, но вот у нас девушки учатся на ровне с парнями, и программированию и как собрать малый пилотник, как им управлять и как исправить, как отремонтировать корабль, сложить и разложить любое орудие, рукопашный бой, на мечах и кинжалах, медицина, юриспруденция, да фактически во всех сферах деятельности. В Совет при Правителе входят минимум пять женщин,— говорила я,— ни один участок жизни не проходит мимо нас, мы же успеваем и дома убираться и готовить и детей воспитывать и если нужно с мужем идем ,прикрываем ему спину... И умрем с ним, не мучаясь одиночеством и болью,— сказав это, я резко поднялась и убежала в свою каюту. Мне глаза жгли сдерживаемые слезы, я думала, что все тогда получив уведомление о смерти родителей выплакала как оказалось не .

Я не хотела что бы меня сейчас видели и влетев в каюту упала на кровать и тихо расплакалась. Я не слышала, как за мной кто-то вошел, но почувствовала, как прогнулась кровать и сильные руки на своих плечах. Судорожно пытаясь вытереть текущие слезы резко села. Возле меня сидел Аскольд и я не знаю, что это было, но в его взгляде была нежность. Он все так же ничего не говоря посадил меня к себе на колени и уложив мою голову себе на плече стал медленно поглаживать по спине. Так когда-то я сидела у отца, с тех пор кроме сестры никто меня не обнимал, слезы снова тонкими струйками побежали по моим щекам, я судорожно вцепилась в рубашку этого мужчины, а он просто крепко к себе прижал. Мы молчали, о чем он думал, я не знаю, а мои слезы о родителях, сменились благодарными за эту нежность. Мне нравился этот мужчина, но ни себе, ни ему я не могу в этом признаться. Сердце билось как бешеное, а я вдыхая такой пьянящий аромат его тела успокоилась. Видно почувствовав во мне перемену, Аскольд немного ослабил объятья и приподнял мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

-Расскажи,— прошептал он, я поняла, что он хочет.

— В тот раз.... родители с нами прощались, как обычно, но мама сказала если, что то играть в прятки, так мы обозначали что нужно будет бежать... Мои родители очень боялись, что меня с моим даром отправят на передовую... Но это я получила от простого рядового уведомление, о смерти моих родителей... Понимаешь, мама за отцом в огонь и в воду пошла, они же все время брали задания для двоих, напрочь, отказываясь работать по отдельности,— шепотом делилась, все так же смотря на эти завораживающие фиолетовые глаза, Аскольд нежно поглаживал мой подбородок.— Мама нежная, мягкая и хрупкая, этакий комнатный цветочек, она была маленькая, всего метр пятьдесят, но папу могла качалкой приласкать, а он был большой выше меня больше двух метров роста. Они любили истинной любовью и мама всегда говорила если папа начинал уговаривать ее остаться с нами:" Лучше я умру прикрывая твою непутевую спину и бурную голову, чем мучиться неизвестностью". Мои родители для меня были да и есть примером того какой должна быть семейная жизнь и какой должна быть женщина..... Мама она меня научила рукопашному бою, отец на мечах, а кинжал я освоила как кухонный нож, мама им могла запросто кого-то убить и ножи у нас дома были идеально наточены. Вот тот пример, который я хочу видеть в своем доме и своей жизни.

-Милая,— прошептал Аскольд и аккуратно поцеловал меня в губы. Меня же будто током пронзило и по телу расплылось тепло, а голова закружилась. О нет, он не углубил поцелуй просто легонько прикоснулся своими губами к моим, что же было бы со мной, если б этот мужчина поцеловал меня как следует. Я никогда не целовалась, только видео смотрела, да в книгах читала, и я понимала, что это должно быть прекрасно. И в своих предположениях я не ошиблась.

Аскольд отстранился и вопросительно заглянул мне в глаза, что он там смог увидеть, что мои белые глаза ему сказали, я не знаю, но меня крепко прижали к себе.

-Аскольд, я не хочу быть очередной игрушкой для тебя, -проговорила, мне хотелось вскочить и стать подальше от него, так он закаменел резко,— прекрати и не начинай этих игр со мной. Тебе все равно, а мне больно будет.

-Ясения, с чего ты взяла что я буду с тобой играть?

-Аскольд, Аскольд,— похитала головой и все-таки резко встала с его колен, отойдя на пару шагов,— зачем тебе мируйка без рода и племени, зачем тебе та, что видит всех насквозь, что будет знать всех твоих нынешних любовниц, да и сомневаюсь, что в браке ты верен будешь. Иди и прошу не нужно играть.

-Ясения, ты меня еще не знаешь,— жестоко проговорил он и вышел из каюты, а я без сил опустилась на пол только что я разрушила то что не успело начаться. Ничего я перетерплю, но Великое Дерево Шаанара, как же мне будет больно и трудно без него! Да я понимала, что на уровне наших сияний уже пошла привязка, уже видны нити что станут цепями, а потом сольются в одну, так как у родителей, так как у Кира и Вероники, я буду молча терпеть, а он пускай будет счастлив с другой.

Двери снова резко распахнулись, и в этот раз зашла Вероника, увидев меня на полу, подскочила и крепко обняла.

-Аскольд опять что-то учудил да?

-Нет, Вероника, это я, отшила твоего брата. Не хочу быть игрушкой.

-Ты и не будешь. Мы не дадим,— проговорила она,— а брат пускай побегает побесится. Ты бы видела, с каким он выражением лица убежал в тренировочный зал! Даже меня привыкшую к нашим мужчинам дрожь пробрала! Да он был в частичной трансформации! Кир пошел его успокаивать. Ясения, ни одна игрушка брата не вызывала в нем таких эмоций! Мальчиков же учат самоконтролю с первых дней жизни, они ну никак не могут потерять его, а тут ты! Да брат был самым спокойным из всех кого я знаю, коль у него терпения хватает детей учить.

-Вероника, ладно ты доказала, что игрушкой я для него не буду,— я видела и слышала искренность. В сиянии была честность и уверенность,— но если он возьмет меня парой, то я требую абсолютной верности, и ему придется смириться с тем, что я буду прикрывать ему спину и его дурную голову, а не брат или друг!

— М-да, с этим будет сложно ему смириться,— задумчиво проговорила она, а потом ее сияние заискрилось какой-то безумной радостью,— но ты же и не изнеженная дамочка нашей расы.

— Вот тут ты права! Постой, а как же ты такая получилась?— Спросила я ее.

— При таком брате,— хитро ответила Вероника, а потом преобразилась. Спина прямая вытянутая как струна, лицо маска, только кончики губ немного в верх, обозначают улыбку, в глазах холод, это все видно, сияние становиться спокойным и отчужденным исчезает вся радость, любовь, веселье только спокойствие и это мне не понравилось совсем.— Я могу быть и такой как большинство наших девушек и женщин,— холодно произнесла Вероника.

-Да ну тебя,— был мой ответ,— ты лучше скажи, как мне весточку Анне передать, да и директору не мешало бы, а он уже сообщит кому нужно.

— Это тебе к, Аскольду нужно,— расслабившись, ответила девушка,— но сначала назови моего ребенка,— уже строго проговорила она.

— Идем,— я резко поднялась и протянув ей руку помогла встать с пола.

Вероника меня вела в их с Киром каюту, а я ее расспрашивала, что мне нужно делать, за одно перебирая все имена, которые я знаю.

— Возьмешь малыша, а там сама увидишь. Иногда имя приходит не сразу, а через некоторое время. Мы будем все присутствовать.

— В смысле все?— Спросила ее.

— В смысле Кир, я и Аскольд, обычно должна быть все родственники, но нас всего трое на корабле.

— Хорошо,— проговорила,— что дальше?

— Потом ты делаешь надрез на своем запястье и на ладошке малыша и смешивая кровь даешь имя,— спокойно проговорила она, я резко остановилась.

-Постой, ты понимаешь, чем это грозит твоему ребенку?— Серьезно спросила ее.

-В жизни воину все пригодиться,— был мне ответ.

-Вероника, а то что твой сын может быть одиноким всю свою жизнь и не сможет иметь детей?! Ты об этом подумала?!

— Ясения, наши мужчины, так или иначе, одиноки они и так могут иметь детей только от своей пары,— пожав плечами ответила она и схватив меня за руку потянула дальше.

Вот теперь я была в шоке, мне было о чем подумать если Аскольд моя пара по меркам моей расы, вернее, по меркам сивид, то являюсь ли я таковой для него? Есть о чем задуматься! Но только нужно больше информации и остаться одной.

Тем временем мы дошли до каюты, Вероника открыла дверь. Она была больше моей и с маленькой колыбелью, а еще вся стена и потолок где стояла колыбель была словно заездное небо в ясную ночь, очень красиво и завораживающе.

Малыш был в колыбели и что-то весело лепетал на своем языке, Кир и Аскольд до нашего прихода сидевшие в кресле встали. Я медленно подошла к колыбельке и взяв на руки ребенка прижала его к себе, на меня смотрели с любопытством и любовью той нежной и чистой что есть только у детей. Я невольно улыбнулась малышу и мне на ум пришла песня , что пела мама, ее же научила подруга с Земли, правда она поется сыну, но мама пела мне как дочке. И я запела:

Виростеш ти, сину, вирушиш в дорогу,

Вирушать з тобою приспані тривоги.

За тобою завше будуть мандрувати

Очі материнські і білява хата.

За тобою завше будуть мандрувати

Очі материнські і білява хата.

А якщо впадеш ти на чужому полі,

Прийдуть з України верби і тополі.

Стануть над тобою, листям затріпочуть,

Тугою прощання душу залоскочуть.

Стануть над тобою, листям затріпочуть,

Тугою прощання душу залоскочуть.

Можна вибрать друга і по духу брата,

Та не можна рідну матір вибирати.

Можна все на світі вибирати, сину,

Вибрати не можна тільки батьківщину.

Можна все на світі вибирати, сину,

Вибрати не можна тільки батьківщину.*

С последней строкой ко мне пришло имя.

— Ярополк,— тихо прошептала.

Положила ребенка в кроватку и взяв кинжал что мне подал Кир сделала надрез и громко назвала ребенка.

— Ярополк сын Кирена!,— я смешала нашу кровь и по традиции своего народа, сняла веревочку с маленьким камешком бурштына, надела на руку ребенка. Я увидела на уровне сияния маленькую боль, и потом радость, а еще вокруг малыша заискрились серебристые искорки, обозначая принятие моего дара.

— Все можете принимать вашего сына,— с улыбкой сказала Киру и Веронике.

-Нет, теперь нашего сына, ты же его названая мать,— проговорила Вероника,— научишь меня этой песни.

— Научу, ее мама мне пета, а ту научила ее подруга с Земли, а я просто запомнила,— улыбнувшись, сказала ей,— Аскольд, мне нужно сообщить сестре что я жива и здорова, а еще директору Школы Сияние.

-Если нужно-то сообщим, идем в рубку, там и переговоришь,— с этими словами он покинул каюту, а я легонько погладив Ярополка по щечке, нагнулась и поцеловала его в лоб, глубоко вдохнула аромат меда и молока. Улыбнулась малышу и с этой блаженной улыбкой, оставила его с родителями. Аскольда я не догнала, он так шел быстро, что был уже в рубке.

Я впервые была в рубке другого корабля, в смысле, не наших, а другой расы. И вроде панель та же и мостик капитанский тоже, но в то же время все не так. Другие знаки и обозначения, другая навигационная система . Отдельно стоящая панель, для чего она? Странный круг немного в стороне от капитанского мостика. Увидев, что я вошла, Аскольд подвел меня к кругу и сказал.

— Становишься и производишь набор голосом, ты связываешься, и общаешься, сейчас я хочу знать, что ты будешь говорить, что бы вмешаться в случае чего, а обычно разговор приватен. Ты меня поняла,— отстраненно проговорил он.

— Поняла. Скажи только название вашего корабля и частоту канала,— спокойно сказала.

— " Мерцающий" С45М57А5,— ответил он.

— Спасибо, тогда начнем. Р5688Н678В794.О468К4,— назвала канал и позывные директора Школы Сияние, через несколько минут появилось его голографическое изображение. Директор сидел в кресле с грустным выражением лица, а перед ним на столе стояла бутылка Бакарди, уже на половину пустая.

— Ясения! -Резко из расслабленного и унылого состояния перешел в шокированное и радостное Альберт Доусон, а из его рук выпал стакан с коричневой жидкостью.— Живая, девочка! Рано тебя похоронили! Я им это говорил! Ты где? Не ранена? Цела? Рассказывай.

-Директор,— с улыбкой проговорила я,— все хорошо сейчас я на корабле сиронцев. Может, знаете такую расу?

-Ясения! Ты где была вовремя лекций! А ну да мы с тобой как раз на казни были. Конечно, знаю, наш Правитель хочет с ними установить контакт ведь они ближайшие к нам соседи и по данным разведки луче, всего воюют с ринкарами и знают свое дело,— серьезно проговорил он.

— Теперь знаю, я к сети не добиралась, уже не знаю сколько! Последних новостей пока не знаю. Сейчас я на корабле "Мерцающий" его канал С45М57А5, капитан Кирен ди Самерви.

— Стоп! Самерви, что-то такое крутиться. Сейчас вспомню,— он задумался, а я рассматривала моего учителя, он еще больше постарел, появились новые морщинки и волосы поседели еще больше.— Вспомнил! По данным наших разведчиков он и еще какой-то Аскольд ри Янтиру вместе с группой по десять человек, уничтожили подряд двадцать кораблей ринкаров. Пленных они отправляли спасательными шлюпками или доставляли до ближайшего космического лайнера. На контакт никогда не шли просто передавали пленных и исчезали, появлялись снова возле очередного корабля, да их сопровождает еще пять подобных кораблей. Они похожи на наши военные разведчики-штурмовики.

-Учитель, а капитан Виктор с " Гексикона" спасся?— Спросила я.

-А, что этому старому хрычу будет! Он вместе с двумя своими членами экипажа Алексеем и Дмитрием, сейчас по кабаках ходят тебя поминают,— с улыбкой проговорил он, а я весело рассмеялась. Как хорошо они выжили!

— Учитель, пока я была в плену у ринкаров со мной кое что случилось и теперь я не знаю как быть,— проговорила я.

— Рассказывай, может, чем помогу, хоть советом,— серьезно проговорил он.

— Для начала я приняла роды у Вероники ди Самерви жены Кирена ди Самерви и по их традиции стала названной матерью ребенку. Но это еще не все у них есть традиция тот кто принимает ребенка дает ему имя, но при наречении имени нужен обмен кровью,— я замолчала.