После Пламени. Ангбанд

— Но как же Саурон? Они с Мелькором чуть не разругались из-за Нагорья!

— Саурону всегда не хватало гибкости, — снисходительно улыбнулся Талло. — Это его когда-нибудь и погубит.

— Так потеря Нагорья не во вред Ангбанду? — оторопело спросила я.

— Чем дальше Маэдрос уйдет от Финголфина, тем труднее им будет объединиться и тем больше времени это потребует. Насчет орков я уже сказал. Кроме того, Феанор не сможет не оценить столь эффектную жертву и станет сговорчивее. Полагаю, именно этого наш Вала и добивается в первую очередь.

— А я ведь затем сюда и пришла — узнать насчет Феанора.

Я невольно улыбнулась: уверенность Талло передалась мне, и недавние страхи казались теперь надуманными. Но раз уж собиралась спросить, не менять же решение.

— Ты ведь хорошо расслышал мелодию нолдо, когда он лежал раненый. Сны его видел. Скажи: в его Музыку ничего не добавлено? В смысле, кто-то из Валар мог...

Мой друг беззаботно рассмеялся.

— Саурон задал мне этот вопрос через пару звездных кругов после появления Пламенного в Ангбанде. Ральтагис — дюжину лет назад. Теперь вот и ты. Нет, Таринвитис, никто из Валар, кроме нашего Властелина, не касался мелодии этого Воплощенного, да и Мелькор в ней почти ничего не менял, насколько я понимаю. Феанор — обыкновенный нолдо.

12

Госпожа Тарити больше не появлялась. И черные птицы, вестницы Великого, куда-то исчезли. Лес, однако, не опустел, и рыбы в реке не стало меньше. Даже блохи почти не донимали ор-хаев. Но вождь хмурил косматые брови, тревожно поглядывая на небо. И колдун почти не выходил из своей пещеры. Должно быть, разговаривал с духами. И охотники внимательнее обычного осматривали оружие, отправляясь на промысел. Даже маленькие орчата притихли и старались поменьше попадаться на глаза взрослым, чтобы не схлопотать оплеуху.

Не по себе было оркам, ослушавшимся Главного Вожака. И чем дальше, тем сильнее. А потом налетел белый колючий ветер, сбивающий с ног. И охотники поняли, что Великий рассержен. Они собрались на поляне Властителей, едва кровь Небесного Оленя показалась в разрывах туч за Бурым Клыком. И колдун принес в жертву целого зайца и обещал Великому много мяса, если тот будет милостив к ор-хаям.

Но Небесный Олень успел трижды умереть и трижды родиться снова прежде, чем утих белый ветер. А потом пришла новая беда: земля затряслась, словно издыхающий зверь, и несколько пещер завалило камнями. И снова охотники просили Великого не злиться, а колдун сжег для него половину оленя и медвежью лапу. Эта жертва понравилась больше: земля дрожать перестала, как только погасли угли костра. Орки поняли, что милость Великого с ними, и стали собираться на большую охоту.

Но когда ножи были наточены, стрелы приготовлены, а засадчики заняли свои места, воздух внезапно стал влажным и мутным, словно небо опустилось на землю. И ничего нельзя было разглядеть в этой серой мгле.

13

Я внимательно следил за подходами к Ангбанду, но так и не заметил орков, которые, по словам Мелькора, должны были явиться сюда. Таринвитис вернулась одна. Если, конечно, я видел ее, а не кого-то другого. Так и не научился различать этих летучих мышей: слишком противно было всматриваться. Соратники Восставшего словно состязались между собой за самый отвратительный облик.

Я поднялся на Орлиный Клюв сразу после разговора с Мелькором. Вала называл эту гору как-то иначе, но запоминать я не стал. Не нравилась мне его привычка нумеровать все подряд — от гор и долин до помещений крепости, словно он нарочно старался обезличить их, сделать частью системы. В Амане я не замечал у него такого стремления. Только вот с кем я имел дело в Амане? С настоящим Мелькором? Или с маской, искусно созданной им для остальных Валар?

Когда-то мне и в голову не пришло бы усомниться в искренности моего друга. Теперь я изо всех сил старался не сомневаться. И получалось это все хуже. Слишком многое изменилось.

Я не стал спрашивать Восставшего, что случилось. Чувствовал, что мое присутствие ему сейчас неприятно. Да и всегда лучше смотреть самому, чем полагаться на чужие слова. Потому я и с Мелькором предпочел в свое время встретиться лично, хотя был достаточно наслышан о его прошлом.

Я отчетливо видел своих сыновей, приближающихся к Сосновому Нагорью. Так же отчетливо, как и тамошних орков: эти твари не только не ушли никуда, но явно готовились к бою. Безнадежному для них: силы были очевидно неравны. Похоже, что-то пошло не так, как задумал Вала.

14

В густом тумане почти ничего не видно. Даже дышать трудно. Крошечные капли воды оседают на плащах и доспехах. В Хифлуме ничего похожего не бывало — легкая дымка, не больше. А тут на расстоянии вытянутой руки не разглядишь ничего.

Мы едем шагом: мой отряд впереди, следом Карантир и Куруфин со своими бойцами, затем близнецы и последними — старшие братья.

— Странный туман, принц Келегорм, — замечает Винкардо, поравнявшись со мной. — Слишком долго держится.

— Он не держится, — отвечаю я. — Его держат.

Мы говорим еле слышно, но на фоне окружающего беззвучия наши голоса кажутся неприятно громкими.

— Сколько времени мы уже едем так? — нас догоняет обеспокоенный Варно. — Ни дня, ни ночи не разберешь. Если этот туман создал Враг, почему на нас до сих пор не напали?

— Может быть, это ловушка? — Винкардо тревожно озирается, словно может хоть что-то различить сквозь влажную муть. — Куда пытается заманить нас Моргот?

— Тихо! — обрываю я их.

Показалось или действительно впереди хрустнула ветка и за белесой пеленой мелькнуло что-то темное?

— Хуан!

Псу из своры Оромэ объяснять ничего не нужно. Серая тень, бесшумно скользит туда, где мне почудилось движение. Следом за ней еще несколько.

— Может, и ловушка, — я до боли в глазах всматриваюсь в туман. — А может, Враг что-то прячет. Вернее, кого-то. Хочет, чтобы мы оставили их за спиной.

— Кто это может быть, принц? Что за твари?

Я опускаю веки, вслушиваясь в Музыку леса, как учил меня Вала Оромэ. Если, конечно, эту омерзительную мешанину звуков можно назвать Музыкой. Впрочем, я достаточно прожил в Эндорэ, чтобы привыкнуть.

— Орки, — уверенно говорю я, наконец.

— Воины? — мои бойцы хватаются за оружие.

— Нет, охотники, — усмехаюсь я. — Так они думают.

— То есть, добыча, — Варно улыбается, это слышно по голосу. — Много?

— Нам хватит. Насчет Маэдроса и Маглора не уверен. Хотя, если они поторопятся, может, и успеют к концу забавы.

15

Огромные светло-серые звери, видом и запахом похожие на волков, появились из тумана бесшумно. С хрустом сомкнулись челюсти, брызнула кровь, с хрипом забились на каменистой земле захваченные врасплох ор-хаи.

Никто не ждал нападения от волков, давних союзников племени, слуг Великого. Поднять против них оружие значило навлечь гнев Повелителей и погубить народ Горбатой Земли.

Орки замирали, не решаясь сопротивляться, надеясь, что Главный Вожак не станет убивать покорных ему. Некоторые кинулись прочь. Другие карабкались на деревья: переждать гнев Великого.

— Это не волки! — внезапно выкрикнул кто-то. — Запах! Квын-хаи!

И захлебнулся кровью, не успев защитить себя. Но его услышали. Застывшие в нерешительности охотники подняли оружие, беглецы повернули назад. В ход пошли топоры и копья. С деревьев полетели ножи и стрелы. Несколько серых тварей издыхали, тщетно пытаясь избавиться от удавки, ловко наброшенной на горло.

Квын-хаи были уязвимы в зверином облике не меньше, чем в двуногом. А значит, снова стали добычей. Тем более желанной, что взять ее мог только сильный охотник. Ор-хаи приободрились: когда Великий получит свою долю мяса, он насытится и вернет свою милость детям Горбатой Земли.

Орки рычали от охотничьего азарта, и в далеком вое ветра, в котором они не могли распознать пение нолдорских рогов, слышался им голос Великого. Одобрительный голос.

Должно быть, квын-хаи, коварно обернувшиеся волками, испугались его, потому что все разом повернули назад, но не успели ор-хаи с победными криками броситься за ними, как из тумана ударили стрелы. Белые эльфийские стрелы, всегда находящие цель.

Орки бросились им навстречу, спеша добраться до лучников. Кто ползком, прикрываясь трупом собрата, кто петляя и прячась за деревьями.

И тут земля дрогнула. Из тумана вырвались огромные белые звери, похожие на безрогих оленей. Они сбивали с ног бегущих и затаптывали упавших, превращая их в кровавое месиво. На спинах зверей сидели квын-хаи. И враги в обличье волков мчались рядом, нападая на тех, кто сумел избежать гибели под копытами.

Орки дрались отчаянно. Сначала — надеясь все-таки справиться с необычно сильной и упрямой добычей. Потом — пытаясь отбиться и сохранить жизнь. Наконец — стараясь забрать с собой или хотя бы ранить напоследок своих убийц.

Кто-то успевал всадить клинок в брюхо странного оленя — и через мгновение падал, смятый копытами следующего. Некоторым удавалось попасть ножом по сухожилию зверя, и тот валился с истошным визгом, сбрасывая всадника под удар орочьего копья. Самые ловкие прыгали на квын-хаев с деревьев, перерезая горло седоку, а потом вонзая нож в шею оленя.

Но из тумана появлялись все новые враги, а Великий, рассерженный на охотников Горбатой Земли, так и не захотел помочь. Немногие уцелевшие орки бежали к пещерам.

16

Я бросила дрова рядом с очагом и вытерла рукавом пот с лица. Пора. Лучше караулить снаружи, а не то упущу момент. Скоро вернутся охотники с первой частью добычи, и все кинутся на свежатину. Пока другие грызутся за кусок посочнее, я тихонько улизну в лес.

Госпожа Тарити говорила, что квын-хаев на этот раз придет много, значит, все мясо сразу наши в селение не дотащат. Я успею и наесться досыта, и набрать с собой, сколько смогу унести. Есть у меня укромное место: там навялю мясо впрок и спрячу запасы так, что никто не найдет. Если повезет, и не одну ходку сделаю, еды потом надолго хватит.

Я усмехнулась, радуясь своей сметливости. Уж сколько раз она меня выручала! Жирный кусок часто перепадает не тому, кто сильнее, а тому, кто смышленее. Я проглотила слюну: мясо я пробовала всего дважды, и оно куда как вкуснее и зайчатины, и оленины, и кабанины.

М-мя-асо... Я облизнулась и направилась к выходу.

— Квын-хаи! — раздался чей-то хриплый вопль. — Много! Звери с ними!... Убили всех!... Еле успел!... В пещеры!

Я пошла медленнее и тише. Если там, снаружи, большая драка, лучше пересидеть ее в безопасном месте. Но забиваться в укрытие, ничего не разведав, тоже плохо. Вылезешь потом не ко времени — огребешь так, будто и не затаивался.

Я потерла старый шрам за ухом. Все же стоит сначала глянуть, что к чему, а после решать.

Я уже почти добралась до выхода, когда меня едва не смела толпа сородичей. Я прижалась к стене, нашаривая за поясом рукоять ножа. Остро пахло потом и кровью, орочьей и чужой. И еще я учуяла терпкий запах страха, какой бывает у добычи перед смертью.

Это мы, что ли, добыча? Мы?!

И тут меня как углем от костра припекло: мы же Великого рассердили! Какая теперь охота — самих сожрут! Копье сломается, корень под ногу подвернется, чутье откажет. А чем теперь задобрить Главного Вожака, если зверя добыть не сможем? Ой, беда-а!

Надо было мне тогда уйти с госпожой Тарити. Пусть и одной. А теперь только со всеми бежать, куда денешься. Главное — держаться посередине. Хоть за чужими телами от опасности спрятаться.

17

— Похоже, никого не осталось, мой принц.

Я прислушался.

— Нет, мы перебили не всех. Я чую присутствие этих тварей. Их страх и злобу. Они затаились и ждут момента, чтобы напасть.

— Здесь пещеры, — сказал Карантир.

Они с Куруфином догнали нас уже в конце, когда бой — гораздо более жестокий, чем мы ожидали — превратился в истребление орков. Впрочем, и тут не обошлось без потерь. Морготовы создания были необычайно живучи и кровожадны. Даже издыхая, пытались если не убить противника, так хоть зубами напоследок вцепиться.

— Ты уверен? — я с сомнением посмотрел в сторону горного склона, почти невидимого за стеной тумана.

— Я учился у майар Ауле, брат, — Карантир явно был уязвлен. — Я умею слышать землю так же, как ты чувствуешь близость добычи. Даже землю, изломанную Врагом.

— Он прав, Келегорм, — послышался из-за белесой завесы голос Куруфина. — Твари засели в пещерах. Похоже, там настоящий лабиринт.

Лабиринт. И там орков как бы не больше, чем тех, что мы перебили. Орков, которые знают подземные коридоры не хуже, чем я тропинки в лесах Оромэ. Нет, соваться в пещеры — только зря воинов губить. Но уйти, оставив тварей Моргота за спиной, мы тоже не можем.

— Собирайте хворост, — приказал я. — Заваливайте выходы из пещер. Луки держать наготове. Если твари попытаются выскочить — стреляйте.

— Щитами прикройтесь! — крикнул Куруфин, вынырнув из тумана. — Могут копье метнуть или нож.

Орки будто услышали его. Из пещер полетели камни, кого-то ранили. Наши воины ответили стрелами. Раздались вопли тварей.

— На северном склоне есть щели, — предупредил Карантир. — Нам с Куруфином стоит зайти с той стороны, чтобы не упустить никого.

— Давайте.

Из леса донеслось пение рога.

— А вот и Амрод с Амрасом, — заметил Куруфин, трогая коня. — Как раз вовремя.

— Вряд ли близнецам понравится эта охота, — хмыкнул Карантир, направляясь следом. — Останется только добить тех, кто не задохнется сразу и полезет наружу. Противно и скучно.

Влажная белая пелена сомкнулась за ними.

— А это и не охота, — бросил я вслед братьям. — Это война.

18

Орки были готовы к бою. На спинах безрогих оленей в пещеры не заберешься. Квынам придется слезть, потеряв преимущество в силе и скорости. Даже если враги опять перекинутся волками, это им не поможет.

В подземельях тумана нет. Зато есть тайные ходы, где удобно укрываться засадчикам. Есть тупики, обрывающиеся в пропасти. Есть скользкие тропы, пройти по которым может лишь тот, кому знаком каждый выступ. Есть камни, которые могут послужить оружием. Сколько угодно камней.

Вожак погиб еще в лесу, убив сначала столько квын-хаев, что хватило бы всему племени на две еды. Колдун, сжигавший для Великого кабанью тушу, чтобы тот помог охотникам, так и остался на поляне Властителей — с белой стрелой в горле. Что ж, значит, будет новый вожак и новый колдун. И мясо будет. Нежное, сладкое мясо, величайшее лакомство. И, получив свою долю, Великий перестанет сердиться. Надо только победить. Великому не нужны слабые. Великий помогает лишь сильным. Воинам. Охотникам. Хозяевам, способным удержать свои земли.

Орки были готовы к бою. Опытные охотники и подростки, женщины и мужчины. Орчат помладше, еще не добывших первого зверя, собрали в одной из центральных пещер, велели затаиться и не высовываться, пока не позовут старшие.

Орки были готовы к бою. Но боя не последовало.

Сначала в пещеры пополз едкий дым. Словно длинные белесые пальцы, тянущиеся к жертве, он находил путь к самым отдаленным, самым тайным укрытиям. Орки поняли: квын-хаи хотят спрятаться и отбить запах. Только ведь дым не мешает слышать. Враги не сумеют залезть в подземелья бесшумно.