После Пламени. Венец Феанора

Впрочем — нет, как раз на моей. Пускай отступники поворачивают назад — невелика потеря. Уведи их, Финарфин: это лучшее, что ты можешь сделать!

Мне не нужны робкие и колеблющиеся, они были бы лишь помехой в нашей войне. Со мной останутся только бойцы, готовые на все ради свободы и мести. Так сталь очищают от шлака прежде, чем отковать клинок. Клинок, который сразит Врага. Клинок, которым стал мой народ!

Нам придется забыть о сомнениях и страхе, о доме и былых привязанностях, о незавершенных творениях — обо всем, кроме цели. Мы должны победить! Вернуть Сильмариллы. Уничтожить Моргота. Остальное не имеет значения!

Прощай, старший брат. Ты не слышишь никого, кроме себя. Это было бы только твоей бедой, если бы ты не увлекал за собой других. Ты ведешь их на смерть, но это не самое страшное. Гораздо хуже то, что они теперь готовы убивать — вопреки собственной природе. Думаешь, они смогут остановиться, единожды переступив эту черту, Феанор? Как они посмотрят в глаза эльдар, оставшихся в Эндорэ? Что скажут, если их спросят о судьбе тэлери? Как поступят, если синдар не захотят отдать свои земли? Снова схватятся за оружие?

Мне жаль тех, кто идет за тобой, но не меньше мне жаль тебя, нетерпеливый сын Мириэли. Ты пожелал власти над нолдор, ты взвалил на себя непосильную ношу, хотя еще не успел почувствовать всей ее тяжести.

Ты не вождь, Феанор, ты мастер! Твои руки созданы не для того, чтобы держать меч, как бы хорошо ты ни владел им. Ты готов проливать кровь и не понимаешь, что тем самым уничтожаешь и себя, и наш народ. Ты сейчас ослеплен горем и яростью, но что будет, когда ты прозреешь и поймешь, что натворил? Как ты это выдержишь, брат?

Нолдор еще можно остановить, пусть не всех. И мы с Финголфином спасем, кого сможем. Не от Моргота — от них же самих. И от тебя, Феанор. От твоего безумия.

— Куда ты, брат? С Пламенным больше говорить не о чем. Его не переубедить.

— Я иду с ним, Финарфин.

— Что?! Вы ведь никогда не ладили. И ты же сам был против похода!

— Я дал слово перед тронами Валар, помнишь? Что последую за Феанором повсюду.

— После того, что он совершил, Владыки Арды освободят тебя от обещания.

— Скорее всего, да. Но я не могу бросить наш народ в беде.

— Финголфин, в Амане тоже остаются нолдор, и им необходим правитель. Особенно сейчас, после сражения в Альквалондэ, после раскола. Слишком многие в смятении. Одни теряют близких, уходящих в Эндорэ, другие в ужасе от пролитой в Гаванях крови. Кто поддержит их, если не ты?

— Ты, Финарфин. Во всяком случае, до тех пор, пока отец не вернется из Мандоса.

— Но что будет с тобой? Уходящие в Эндорэ обречены, — младший сын Финвэ опустил голову.

— Если оставить их на волю Феанора — да, — твердо ответил средний. — Пламенный красноречив и отважен, но для того, чтобы управлять народом, этого мало. Он говорит о новом доме, но видит перед собой лишь поле сражения. Он готов ради мести Врагу обречь нолдор на гибель, а я хочу и добьюсь, чтобы они уцелели.

Финарфин помолчал, колеблясь. Потом оглянулся на тех, кто ждал его.

— Я должен идти, брат. Прощай. Удачи тебе!

Он обнял Финголфина, быстро отвернулся, сделал несколько шагов, но остановился и оглянулся:

— Еще кое-что. Ты там... позаботься о моих детях.

— Ты мог бы и не просить об этом. Я присмотрю за ними. До встречи, брат.

Что ты задумал, Финголфин? Я не поверил тебе, когда ты во всеуслышание объявил, что будешь следовать за мной. Не верю и теперь.

Мы долго шли, нолдор измотаны и начали падать духом. Самые слабые отправились назад с Финарфином. Остальные... на кого из них я могу положиться? Только на своих сыновей. Что бы они ни думали о походе, наша с ними клятва не позволит им свернуть или остановиться. Жаль, я не взял ее с остальных!

Впрочем, форменосцы не отступятся тоже, особенно те, кто видел смерть Финвэ. Тирионцы, идущие со мной, — из молодых, рожденных в Амане, но среди них десятка три наберется смелых, остальные ни на что не годятся... финголфиновы прихвостни. В какой момент они предадут меня? Стоит ли дожидаться?

— Слушайте меня, нолдор!

Замолчали. Слушают. Но — как слушают! Недоверчиво. Кое-кто даже неприязненно. Ничего, пусть.

— Кораблей у нас слишком мало, чтобы плыть в Эндорэ сразу всем.

Ропот. Пока тихий.

— Путь через море опасен, Валар могут попытаться нам помешать. Суда должны идти налегке, чтобы выдержать бурю. Мы будем переправляться по очереди.

Шум становится громче. Я поднимаю руку, требуя тишины, — тщетно. Финголфин повторяет мой жест — нолдор умолкают. Смотрят — на него. Ждут.

— Мы будем переправляться по очереди, — повторяет за мной сын Индис, отчетливо выговаривая каждое слово. — Я первым проделаю этот путь — и пришлю корабли обратно.

Первым?! Ты думаешь, я отдам тебе нашу единственную надежду... брат? Чтобы ты со своими сторонниками уплыл назад в Альквалондэ? Чтобы вернул корабли уцелевшим тэлери и после показательного раскаяния выпросил пощаду у Валар? Чтобы все наши усилия, все опасности и страдания, через которые мы прошли, вся пролитая кровь оказались напрасными?!

— Нет! Я поплыву первым, — я очень стараюсь сдерживаться, хотя рука так и тянется к рукояти меча. — Там, дальше, море могло замерзнуть. Я единственный, кто способен проложить путь через лед. Если понадобится, я растоплю его.

— Никто не знает, что ждет на берегу Эндорэ, — Финголфин тоже пытается казаться спокойным, но губы его побелели, а глаза сузились. — Моргот, возможно, приготовил для нас ловушку. Надо сначала послать разведчиков. Не рискуй сверх необходимого, брат. Ты король теперь, и тебе еще предстоит вести нас в бой.

"Ты король" — как сказал! — словно камешек яркий ребенку бросил: играй, малыш! Я скрипнул зубами.

— Наш бой уже начался... брат. Ладно. Мы бросим жребий, кому плыть сначала. Но прежде нам всем надо поспать и набраться сил.

Не следовало нам отчаливать тайно! Среди нолдор и так начался разлад. А этот обман только усилит взаимное недоверие. Как сражаться плечом к плечу с тем, на кого нельзя положиться?

Впрочем, спорить с отцом было бесполезно. Он никого не желал слушать. Просто оставил бы меня на берегу Валинора, и все. А пока мы дожидались бы кораблей, потом добирались, кто знает, что успело бы случиться в Эндорэ? Я не мог отпустить туда братьев одних.

Владыки Амана больше не пытались помешать нам. Наоборот, всю дорогу дул попутный ветер. Обломки льда, плававшие вокруг, расходились в стороны, открывая путь, и смыкались за кормой. Нам как будто помогали, и это тревожило все сильнее.

— Отец, это ты делаешь?

Я не стал уточнять, что именно, но он понял:

— Нет.

Я облегченно вздохнул. Больше всего я боялся, что Феанор использует те особенные способности, которые получил от Врага. В чем они состояли, никто из нас точно не знал. Но я был уверен, что этим даром лучше не пользоваться ни при каких обстоятельствах.

— Тогда кто?

Отец пожал плечами:

— Может быть, Валар стараются, чтобы мы поскорее убрались из их владений.

— Хорошо, если так, — я помолчал. — Но ведь это может быть и Моргот.

Феанор не ответил. Смотрел вдаль, туда, где между темной водой и черным небом угадывалась узкая полоска земли — берег Эндорэ. Смотрел и покусывал тонкие губы.

— Отец, вдруг это Враг ведет нас сейчас?

Пламенный перевел взгляд на меня.

— Допустим, он. И что из этого?! — спросил он неожиданно резко.

— Но тогда нас ждет западня!

Синие глаза Феанора сузились.

— Значит, будем сражаться! Я не стану сворачивать лишь потому, что путь оказался неожиданно легким. Нам нет обратной дороги, Маэдрос!

Берег приблизился. Мы бросили якоря и спустили на воду лодки, держа оружие наготове. Но никто не попытался напасть на нас.

— Властелин, к Эндорэ идут корабли.

— Уже? — Восставший озабоченно сдвинул брови. — Покажи мне их... Впрочем, я сам посмотрю.

Он мысленно потянулся к стражам границы, быстрым и молчаливым пепельно-серым чайкам. И закусил губу, чтобы не вскрикнуть: так и не прошедшая боль в руках мгновенно усилилась, став почти нестерпимой. Почти: Мелькор не собирался отступать перед ней.

От страшных ожогов, оставленных Сильмариллами, не осталось даже следа: Ирбин был хорошим целителем. Но Камни искалечили не только плоть, они нанесли удар по Музыке, и тут бывший ученик Йаванны и Эстэ ничем не мог помочь. Как и никто другой из Поющих Ангбанда.

Мелькор заставил себя отрешиться от боли. Получилось не сразу, но все-таки он увидел: обманчиво плотный песок берега... волны... корабли. Легкие белые парусники, похожие на лебедей. Вала заставил одну из чаек спуститься пониже, чтобы рассмотреть тех, кто управлял судами.

— Не Поющие, — хрипло проговорил он, закончив.

И замолчал, медленно переводя дыхание. Саурон терпеливо ждал.

— Это корабли тэлери, — сказал наконец Восставший, устало откинувшись на спинку кресла. — Но плывут на них нолдор. Только они — я не увидел никого из народа мореходов, что странно.

— Беглецы из Амана? — Саурон побарабанил пальцами по подлокотнику. — Или мстители?

— Думаю, и то и другое. Их ведет Феанор, — Мелькор недобро прищурился.

— Можно отогнать корабли к северу и там раздавить льдом, — деловито предложил Первый Помощник. — Проще всего.

— Ни в коем случае! — возмутился Вала. — Я потратил столетия на обучение нолдор! Я так долго уговаривал их переселиться в Эндорэ, и они наконец решились. Их нельзя уничтожать! Они великолепные мастера, Саурон.

— Но сейчас они враждебны тебе, — хладнокровно заметил майа. — Квенди очень упрямы, Властелин. А судя по тому, что ты рассказывал, нолдор из них самые норовистые. Думаешь, нам удастся переубедить их, если они настроены воевать?

— Мы лишим их вожака, и договориться станет намного легче. Смерть Феанора остудит пыл остальных.

— Используем зыбучий песок?

— Нет, — Мелькор поморщился. — Пусть Пламенный погибнет в бою, причем поближе к Ангбанду.

И добавил, поймав удивленный взгляд Первого Помощника:

— Не хочу, чтобы он навредил Эндорэ, пытаясь вырваться из ловушки.

— Он способен на такое? — изумился Саурон. — Воплощенный?!

— Я помог ему обрести власть над Пламенем, — хмуро признался Восставший. — А осторожничать Феанор не станет. Он ведь не Поющий, да еще и не на своей земле. Здесь нам легче будет предотвратить разрушение.

— Заманим его сюда, предложив переговоры?

Мелькор покачал головой:

— Вряд ли он согласится. Лучше увлечь его погоней.

— Я пошлю к побережью отряд орков, — Саурон поднялся. — Снаг, которых не жалко. Прикажу им напасть на нолдор и, получив отпор, немедленно отступать к Ангбанду.

— Да, это сработает. Феанор горяч и неосторожен. Он попадется.

Я всегда добивался своего. Даже если не сразу. Пусть иногда не тем путем, каким собирался, но я обязательно достигал цели.

Я сумел вернуться из Амана. Я завладел Сильмариллами. Феанор привел свой народ в Эндорэ. Хоть и не так, как я мечтал. Не со мной. За мной.

Интересно, Пламенный и вправду надеется со мной справиться? Свести счеты? Смерть Финвэ ничему его не научила?

Или он думает, что сила Пламени делает его равным Поющим? Смешно! И полезно: с тем, кто переоценивает свои силы, справиться легче. Феанор всегда увлекается. Я тоже, но я стараюсь сдерживать себя. Выжидать. Искать обходные пути. В отличие от него.

Переговоры... Нет, с ним — никаких переговоров! Не только потому, что это бесполезно. Я просто боюсь их. Боюсь увидеть бывшего друга, встретиться взглядом — и вспомнить... не предательство — нет, хуже — прежнюю привязанность, радость взаимопонимания, счастье творить вместе. Вспомнить — и знать, что все кончено, что придется его убить, потому что он, Феанор, не отступится, он будет действовать, он вынудит меня его уничтожить! Это еще больнее, чем ожоги от Сильмариллов.

Нет, я не стану разговаривать с Пламенным. Приказ отдан и будет выполнен. Вот и все.

— Отец, кого я могу взять с собой?

— Куда ты собрался, Маэдрос?

— В Аман. Перевезти остальных. Мы управимся за три-четыре захода. Если погода будет такой же благоприятной, мы успеем...

— Остальные мне не нужны! — отец зло усмехнулся. — Они колебались, хотели вернуться под власть Валар, но не могли решиться — я сделал выбор за них. Они боялись, что их сочтут отступниками и трусами — теперь у них есть возможность свалить всю вину на меня, так ведь легче. Пусть проклинают, если угодно, это их дело. Помешать мне они больше не смогут.

— Отец...

— Поджечь корабли!

Феанора послушались беспрекословно. Никто не возразил, даже не замешкался. Вспыхнули факелы.

— Отец, не надо, прошу тебя! Выслушай!

— Ты ведь из-за Фингона так беспокоишься, да, Маэдрос? Прочие тебя мало заботят.

— Он мой друг!

— Прежде всего он сын Финголфина.

— Отец, я уверен в Фингоне, как в самом себе! Я должен вернуться за ним! Я не могу...

— Можешь! — он по-звериному оскалил зубы.

Я отшатнулся: ни разу в жизни не видел отца таким. Чужое лицо. Безумное. Страшное.

— Нельзя полагаться на друзей, Маэдрос! Они могут оказаться... иными, чем ты себе представляешь. На себя рассчитывай! На свои силы. Нас ведет Клятва. Нас ведет месть. Нас ведет долг. Прочее пусть сгорает в огне!

Небо на востоке из черного стало темно-багровым. И морские волны на горизонте словно кровью окрасились.

— Там... огонь! Смотрите!

— Корабли! Это горят корабли!

— Феанор поджег их! Он предал нас!

— Опомнись! Даже он не настолько безумен.

— Это Моргот! Он напал на тех, кто переправился. Они уничтожают корабли, чтобы те не достались врагам!

— Да не Феанор — Моргот поджег, ясно же! Чтобы отрезать нашим товарищам путь к отступлению.

— Нет! Чтобы задержать нас!

Финголфин молчал, неотрывно глядя на зарево. Кто бы ни устроил пожар, это мало что меняло. Если похищенные Пламенным корабли погибли, если за теми, кто остался в Арамане, не приплывет никто, придется повернуть назад, к Тириону. Или идти в Эндорэ пешком. Через замерзший пролив на севере.

— Подождем, — сказал средний сын Финвэ, когда крики смолкли и нолдор растерянно повернулись к нему. — Может, хотя бы часть кораблей уцелела. Может, кто-нибудь доберется до нас.

И они ждали. Жгли костры. Охотились. Готовили пищу. Тренировались, оттачивая воинские умения. Старались занять себя делом, чтобы заглушить мучительную тревогу.

Прошло десять звездных кругов. Потом двадцать. Нолдор до боли в глазах вглядывались в горизонт, но море оставалось пустым.

Я виноват перед тобой, Фингон. Не сумел остановить Феанора — ни когда мы тайно отплывали из Арамана, ни тут, в Эндорэ, когда он сжег корабли.

Я даже остаться с тобой не мог. Нельзя было отпускать отца одного: сейчас ему как никогда необходима наша поддержка. Он обезумел от горя и ярости, все его мысли — только о том, как добраться до Моргота. А Покинутые земли не прощают ни ошибок, ни беспечности. Особенно теперь, когда Враг вырвался на свободу.

123 ... 56789 ... 293031