После Пламени. Корона Севера

Из Менегрота, наверное, придется уйти: я там чужак, ничего не поделаешь. Но Дориат велик. И знаешь, его задумчивые леса и веселые солнечные полянки, его шустрые ручейки и пригорки, багряные от спелой земляники, нравятся мне гораздо больше, чем самые роскошные залы в подземном дворце твоего отца. По-моему, тебе тоже.

Тварь близко, Соловушка. Мы слышим ее остервенелый вой. Даже мне не по себе от него — не из-за угрозы, а потому что здесь, в этих светлых землях, не место такому.

Потерпи, любимая, уже скоро. Я освобожу Дориат. Я освобожу Сильмарилл. И освобожу нас.

Лютиэн ждала их под трехствольным буком у ворот Менегрота, и Тингол невольно замедлил шаг, увидев дочь. Словно это могло хоть что-нибудь изменить.

Она не бросилась навстречу охотникам — просто стояла и смотрела. А когда Маблунг и Белег осторожно положили носилки, беззвучно опустилась на траву рядом с раненым. С умирающим — она почувствовала это издали, только поверить не могла. Все-таки не могла.

Тингол заговорил. О том, как они выследили чудовище. Как огромный волк выпрыгнул из засады, и Берен закрыл собой тестя. Как человек не удержал копье в единственной руке, и Кархарот навалился на противника, прижимая к земле, раздирая зубами плоть. Как Хуан отвлек врага на себя, но опоздал. Как аманский пес загрыз исполинского зверя, только и сам...

Принцесса молчала, не сводя глаз с мужа. То ли слушала, то ли нет. Всего один раз подняла взгляд: равнодушно посмотрела на Сильмарилл в руке отца, скупо кивнула. Лицо ее было пугающе неподвижным.

— Прошу тебя... — почти умоляюще начал Тингол.

И осекся: человек шевельнулся на окровавленных носилках, потемневшие губы растянулись в подобии улыбки:

— Соло... вушка...

— Подожди меня, — тихо и настойчиво сказала Лютиэн, склонившись к нему. — Ты обещал, Берен.

— Обе...щал... — с трудом выдохнул человек. — Я... дожду...

По лицу его прошла короткая судорога, серые глаза расширились и застыли. Принцесса подняла голову, отрешенно глядя перед собой. Пальцы ее все еще сжимали руку умершего. Потом она легла рядом с носилками.

"Мелиан!" — беспомощно позвал Тингол.

Не то, чтобы действительно надеясь на помощь, скорее по привычке: супруга-майэ всегда умела найти выход. Или нужные слова.

"Поздно, Эльвэ, — отозвалась королева. — Она ушла с ним".

Без сочувствия. Спокойно. Словно знала заранее и давно уже оплакала дочь.

Тингол упал на колени, прижимая к себе Лютиэн. Встряхнул ее — раз, другой, третий, будто пытался разбудить спящую. Голова принцессы безжизненно моталась, черные волосы рассыпались по плечам.

Поздно. Король Дориата бережно поднял с земли тело дочери и, сгорбившись, тяжело ступая, понес его к воротам дворца.

Я был занят. Старался убедить себя в этом. Только вот удавалось все хуже. А стоило хоть немного отвлечься от очередного дела — и я оказывался там, куда вовсе не собирался. У подножия винтовой лестницы, ведущей в башню Феанора.

Я уже ненавидел это место. Гладкие черные ступени. Ровный огонь светильников. И барельефы на стенах: величественные горные пейзажи, творения Нэртага, через пару витков лестницы сменялись изящными переплетениями ветвей и грациозными фигурками животных: Феанор, как бы он ни был изобретателен, все-таки оставался квэндо, и здесь это особенно чувствовалось.

Когда-то я мечтал, что они станут в конце концов творить вместе — мои майар и мой друг. Творить немыслимую прежде, совершенно особенную, присущую только Ангбанду красоту. Потом я старался не замечать границы. Старательно отводил глаза, поднимаясь по лестнице — только бы не видеть, как один узор сменяется другим. А теперь... теперь я едва сдерживаюсь, чтобы не выровнять стены, не уничтожить бесследно творения майа-отступника и предателя-Воплощенного. Потому что Нэртаг может когда-нибудь вернуться домой. А Феанор... не хватало еще тратить силы на такие мелочи!

Только вот бесполезно говорить Ангбанду, что нечего тебе здесь делать. Он-то чувствует истинные желания. Иной раз точнее, чем ты сам. И исполняет их.

Я старался не подходить к огню. Ну, или чтобы кто-нибудь еще был рядом. Из старших. Дед, конечно, объяснил мне, что надо делать, если злой дух появится, но... снова услышать голос мне не хотелось.

Нет, я не трус вовсе! И подраться горазд, ежели что, и на реке дальше всех заплываю. И зверя добыть сумею, когда время придет.

Кто родился в Ангбанде, не может быть трусом. А мы с Ульниром тамошние. Нас двенадцать таких, кто появился после Похода. Да еще двое померли — меньше, чем обычно бывает. Мы, ангбандские, живучие — так старшие говорят.

Так что не страшно мне. Просто не люблю духов. Этого, огненного — уж точно! Других-то я не встречал, да и не хочется.

— Ульт, присмотри за костром. Пойду вырежу себе новый посох.

— Может, лучше я... — тут я осекся.

Уши и щеки разом стали горячими. Одно дело — вызваться овец проведать или за водой сбегать, но вот посох каждый себе делает сам.

— Я присмотрю, — торопливо согласился я.

Поворошил дрова, подложил в огонь полено, потянулся за другим.

— Ульт, — Ульнир взял меня за плечи и развернул к себе. — Нельзя без конца прятаться.

— Я не прячусь! — запротестовал я, но сам почувствовал: не очень-то убедительно.

— Ты боишься, — сурово сказал брат. — И ты должен справиться с этим. Здесь. Сейчас. Сам.

— Да... — я покосился на костер и невольно поежился.

— Не слышу! — пальцы Ульнира сжались, словно когти.

— Я справлюсь! — громко и внятно пообещал я.

— Вот и молодец, — он отпустил меня и направился к лесу. — И следи, чтобы земляные яблоки не подгорели.

Ульт подбросил в костер дров, подождал, пока они занялись, и отгреб часть раскаленных углей в сторону. Развязал мешок, запустил руку внутрь...

- Пос-смотри на меня.

Голос? Мальчик замер. В груди что-то затрепыхалось, словно пойманная птица в ладони. И оборвалось, упало вниз холодным комком.

"Здесь. Сейчас. Сам", — почти беззвучно пробормотал Ульт, не осознавая значения слов, просто пытаясь заслониться ими от тихого свистящего голоса, от наползающего ужаса, сковывающего волю.

Как ни странно, помогло — по крайней мере, дыхание выровнялось, подчиняясь заданному ритму: здесь-сей-час-сам. Застывшие было пальцы мальчика шевельнулись, ощупывая чуть шероховатую кожуру клубней. Ульт достал несколько земляных яблок и очень медленно вернулся к костру.

- С-смотри с-сюда, — нашептывал дух. — С-слушай.

Мальчик посмотрел, но не прямо на извивающиеся по-змеиному языки, а искоса, как учили. И принялся аккуратно закапывать земляные яблоки в угли.

- Откройс-ся, — требовал дух. — Впус-сти меня. С-стань с-со мной одним тс-селым.

Ульт закончил работу и выпрямился. Взял котелок и плеснул немного воды на плюющийся искрами костер. Пламя возмущенно зашипело.

— Мелхгур — мой Властелин! — громко и внятно сказал мальчик, распахнув ворот и выпростав спрятанный под курткой оберег, данный дедом.

Серый камешек на ремешке — частица Ангбанда.

- Он вра-аг, — выдохнул взбунтовавшийся огонь.

— Он — мой Властелин, — спокойно возразил человек, в упор глядя на пламя и зажав в кулаке камешек. — А я — твой.

Рыжие языки заметались, словно в растерянности.

— И поэтому ты будешь готовить мне ужин, — мстительно добавил Ульт, чувствуя, что противник дрогнул и отступает.

Ощущение угрозы исчезло внезапно, словно ветер развеял. Мальчик зажмурился, тут же снова открыл глаза — ничего. Костер, как костер, дым, как дым, искры, как искры.

"Дух заберет тебя, только если ты сам позволишь, — вспомнились слова деда. — Так ты — позволишь ему?"

— Не позволил, — Ульт вытер о штаны мокрые от пота и все еще ледяные ладони, убрал оберег и поправил ворот. — И не позволю.

Приладил котелок над огнем, подбросил веток в костер и слегка поворошил тлеющие сбоку угли. Земляные яблоки должны пропечься, как следует.

Барельефы. Черные ступени уходящей вверх лестницы. Я невольно оглянулся: не видит ли меня кто. Хотя кому тут увидеть?

Я поднимусь туда — один-единственный раз. А потом отдам эту башню оркам. Уж они-то изменят ее до неузнаваемости, можно не сомневаться. Легко и непринужденно. Вот и пусть. А пока — я зайду. Совсем ненадолго. Только взглянуть.

Проститься.

Я шел очень медленно. Не из-за ноги вовсе. Просто, когда знаешь, что это в последний раз, не хочется торопиться.

Я шел, ведя пальцами по стене, ощущая каждый завиток, каждый выступ узоров. Всматриваясь. Запоминая. Надо же — а ведь раньше толком и не вглядывался: или спешил, или был занят мыслями.

Верхняя площадка. Дверь. Плотно закрытая.

Я помедлил прежде, чем распахнуть ее: там, внутри пусто. И останется пусто, даже если поселить целый отряд орков... Чушь! Просто там может оказаться что-то полезное. Инструменты, например, пригодятся: пленным отдать, пусть трудятся на благо Ангбанда. Камни наверняка остались, в основном спетые мной. Феанор собрал неплохую коллекцию, стоит забрать: оркам она точно без надобности.

Дверь с готовностью отворилась и тут же послушно захлопнулась за мной.

Знакомая комната — кажется, только вчера здесь был, а не годы назад. Глупости... что значит для Властелина Арды смерть Воплощенного? Тем более — предателя!

Да и дружбы-то пресловутой не было, не могло быть — так, самообман, нелепая фантазия. Вообразил, что величайшего из нолдорских мастеров можно поднять до уровня майар. Учить его, творить вместе. Уж так захотелось этого — весь мир готов был перевернуть! Перевернул... доволен?!

Так, ладно, надо сделать, что собирался... А что собирался-то? Ах, да, мастерская!

И снова нахлынуло то же чувство: хозяин комнат только что вышел, вот-вот вернется. Войдет и обрадуется:

— Мелькор! А у меня та-акая идея! Тебе понравится!

Я опустился на стул, зажмурился. Просто устал немного. Даже глаза защипало. Сейчас... справлюсь.

— Властелин?

И кто меня тянул за язык! Лучше бы вышел молча — глядишь, он бы и не заметил. Хотя кто же мог ожидать, что Мелькор здесь? Он к нам уже лет десять не заходил, даже больше.

Я вообще-то решил, что это Феанор вернулся. Так уверен был — даже не стал спрашивать Ангбанд. Заглянул в мастерскую — и остолбенел.

— Я сейчас... э-э... вина налью, — торопливо пробормотал я, по привычке входя в роль туповатого, исполнительного слуги.

Самую безопасную.

И попятился назад, в кабинет, тщательно отводя глаза. Интересно, а вино-то у нас осталось? Хотя на что оно Мелькору... впрочем, мое дело — предложить. А потом тихо исчезнуть. В конце концов, я и забежал-то сюда совсем ненадолго — так, проверить.

Я успел наполнить кубок и поставить на стол корзинку с яблоками — к счастью, они сохраняли свежесть дольше, чем лепешки, испеченные пленниками. Но улизнуть не удалось: высокая фигура Валы показалась на пороге мастерской.

— Себе тоже налей, — велел Мелькор, устраиваясь в кресле.

Я покорно вылил остатки вина из бурдюка во второй кубок. И замешкался: свободное кресло принадлежало Феанору.

— Садись, — приказал Вала.

Я послушался. Осторожно пригубил вино. Восставший свое выпил залпом.

— Ты редко бываешь здесь, — обронил он, обведя взглядом комнату. — Почему? Пей! — рявкнул так, что я чуть не поперхнулся.

— Феанора нет, — я быстро проглотил содержимое кубка, почти не ощутив вкуса. — И я не знаю, где он, Властелин.

— Мертв, — жестко сказал Мелькор, впившись в меня взглядом.

— Я не трогал его! — вырвалось у меня. — Честно!

— Знаю, — хмыкнул Вала. — Его убил я.

Час от часу не легче! И что мне в мастерских не сиделось?

— Да, Властелин, — ответил я, всем своим видом изображая смирение.

А что тут скажешь? Что по заслугам — так ведь Мелькор и разгневаться может: все-таки Пламенный когда-то был его другом. Что мне жаль — еще хуже: Феанор наверняка получил за дело.

— Как твои подопечные? — неожиданно спросил Вала. — Докладывай.

Я доложил. Старательно и подробно, хотя слушал он вполуха и явно думал о чем-то своем.

— Молодец, Мори, — на полуслове перебил меня Мелькор. Речь его была непривычно отрывистой. — Эта башня теперь твоя. В награду за верную службу Ангбанду. Можешь обустроиться здесь, как хочешь.

И снова уставился на меня — того и гляди дырку прожжет взглядом.

— Благодарю, Властелин, — я почтительно склонил голову.

Подарок был... невероятный! Я и мечтать о таком не смел. Только радоваться не получалось. Очень уж странное лицо было у Восставшего — словно окаменело.

Мелькор молчал. Ждал чего-то? Я поднял на него глаза, но что еще можно сказать, не придумал. Только повторил снова:

— Благодарю.

— Как мне быть с ними?

Намо не любил воплощаться и обычно предпочитал мысленную речь. Но сейчас он говорил вслух — признак серьезного волнения. Даже потрясения — если для хладнокровного хозяина Мандоса доступны столь сильные чувства. До сих пор Манвэ полагал, что не доступны.

— Как быть... — задумчиво повторил Король Валинора.

Сейчас он очень напоминал эльда из племени ваниар: слегка вьющиеся волосы цвета густого меда, ярко-синие глаза, черты лица четкие и правильные — тщательно созданный облик. Один из любимых и, пожалуй, самый привычный в последние столетия. Собеседник Манвэ походил на серебристое облачко, зыбкие очертания которого отдаленно напоминали силуэт Воплощенного.

— Если горе Лютиэн настолько глубоко, что даже тебя не оставило равнодушным, этой Дочери Песни лучше пока остаться в Мандосе. И тебе стоит попросить помощи у Ниэнны.

— Лютиэн — не Дочь Песни, Манвэ, — облачко сгустилось и потемнело, наливаясь фиолетовым и лазурью. — Она вне всех путей. Она не принадлежит ни к одному из народов Арды. И она пришла ко мне не за исцелением и новым воплощением.

— Зачем же?

— За своим человеком.

— Не эльфийка и не Поющая, — Владыка Ветров прищурился. — Кого-то мне это напоминает...

— Ее мелодия несет отпечаток и Темы Мелькора, — подтвердил Намо.

— А Феанор так и не явился в Мандос?

— Он лишился облика, но Зову не внял.

— Еще одно существо вне всех путей, — хмыкнул Манвэ. — А теперь у него и своего пути не осталось. Без твоей помощи он вряд ли сумеет снова обрести плоть.

— Если только не подчинит себе кого-нибудь из живущих.

— Не думаю, что Мелькор позволит. Старший никогда не забывает обиды и платит за них с лихвой, — Король помрачнел, между тонких бровей обозначилась складка. — Если отдать Лютиэн ее человека, кем станут их потомки? Ты можешь увидеть их будущее?

— Тот, кто родится, изменит судьбу мира. Как именно, я сейчас не могу сказать.

Манвэ опустил голову, так что золотые пряди упали на глаза. Чья Тема получит преимущество, благодаря потомкам Лютиэн? В какую сторону качнутся чаши весов?

— Спроси Единого, — посоветовал Намо.

— Спрашивал, — Владыка Ветров вздохнул — точь-в-точь, как Воплощенные, когда их что-нибудь тяготит. — Ответ тот же, что и всегда: решайте сами.

123 ... 56789 ... 424344