— Мне кажется, нам что-то такое говорили... Что-то вроде того, что тогда город быстрее восстановится экономически, чем в военном отношении, и такой сосед будет менее... воинственным что ли.
Джерр не удержался и добавил с сарказмом:
— То есть, его будет проще ограбить спустя какое-то время еще раз.
— Столица никого не грабит!— и, оборачиваясь к магистру,— Разве нет?
— Давайте не будем отвлекаться,— уклонился от прямого ответа Икен.— Я что хотел сказать: то, что отсекать пути снабжения считается обычным делом, но при этом никому не приходит в голову обижать самых крестьян. Они оказываются нейтральной стороной, которую стараются не вовлекать в самую кровавую междоусобицу. Так заведено уже многие сотни лет, таковы войны, к которым мы привыкли. Хан сначала следовал этой тактике, проверенной временем: пытался перерезать пути снабжения. Но Аченок не стал уходить в совсем уж глухую оборону: он наносил неожиданные удары, уничтожал заслоны, и получалось, что "ручейки" продовольствия, текущего в город, в одних местах "пересыхали", а в других — вновь открывались. И тогда Джаггаран сломал все правила и традиции, показывая, что для него фермеры — никто и ничто. Он сам начал наносить внезапные удары, но не по войскам Мархорма, а по безоружным земледельцам: вылазка — отход, вылазка — отход. За эти годы ордынцы вырезали многие тысячи семей.
— Зверьё!— выругалась Алия. И добавила, покосившись в сторону лекаря:— А ты, Джерр, если захочешь сейчас сказать что-нибудь циничное...
— Вот не надо на меня так смотреть,— отозвался тот.— Для моего цинизма нужен соответствующий повод — враньё, ханжество, приукрашивание, а тут людей — фермеров — убивают, при этом фермеры не убивают никого. Все просто и жестоко и вывод тоже напрашивается простой — поубивать убийц.
Несмотря на суровые слова, сам Джерр за всю свою жизнь ещё никого не убил, и магистр никогда не бросал лучшего лекаря в бой. Но физиономия у Джерра была сейчас такая, будто он всерьёз жалеет об этом.
Старый шпион кивнул ему понимающе, нахмурился, еще раз всмотрелся в ауры своих бойцов и сказал:
— Наша прежняя тактика — неожиданный удар "метеорами" и аккуратный отход — здесь не сработает. Здесь, в зоне боевых действий, ордынцы более или менее привыкли к подобным вещам. Это не будет для них таким шоком, как для тыловых крыс, и ничего не изменит. Только внезапные и тяжелые потери, когда у каждого солдата окажется убитый или покалеченный соратник — только такое сможет ударить их по мозгам. Ничего другого эти... звери... не поймут. Поэтому... я не в восторге от того, что мне сейчас придётся сказать — но нам нужно как можно больше трупов.
Он еще раз осмотрел всех, стараясь не терять "контакт" с каждым бойцом, внимательно отмечая реакцию каждого.
— Некоторые враги называли меня "мясником". Но я никогда не горел желанием убить как можно больше. И если другого выхода не было, я старался делать это сам, а не вовлекать других — тем более, молодежь. Может, поэтому и "мясник", что делал сам, пачкаясь, а не чужими руками. Но сейчас... мне без вас не обойтись.
И снова — аура, аура, аура... Мрачнее всех — Камо. Лицо — и без того уродливое, да еще гримаса отвращения. Судя по ауре, этот молчун собирается что-то сказать. Да, точно:
— Выбор у нас невелик, правда?
Икен:
— Либо мы, либо кто-то другой.
— Кто?
— На данный момент — некому. Без ложной скромности уверен, что диверсионных групп такого уровня у Аченока просто не осталось. Хотя может появиться... когда-нибудь.
— А до тех пор?
— А до тех пор фермеров будут убивать.
Аура, аура, аура... Черноглазую Джуну даже по ауре не поймешь — что за настрой? Спокойна, даже непробиваема, как всегда. Джерр — нервничает, но он всегда нервничает, особенно, если рядом Алия. Тем не менее, признаков каких-то колебаний не видно. Пока что. Но не ему лить реки крови. А вот кому почти наверняка придется...
— Алия?
— А что Алия?— отозвалась она, сердито блеснув глазами. — Я — боевой маг. И мне уже приходилось убивать, в том числе по вашему приказу. Придется убить больше мерзавцев? Значит защитим больше порядочных. "Мясник"? Не надо бреда! Я знаю вас лучше всех здесь. И я знаю, какой вы "мясник" на самом деле. И знаю, чего стоят те, кто бросает такие слова.
— Слова собак, что внезапно для себя оказались на месте овец... и только глупейшие овцы верят словам собак.
Это Джуна. Молчала, молчала и вдруг — выдала. И аура — все такая же ровная... обдумывает что-то.
— Вот именно!— жарко поддержала рыжая.— И вообще, вы тут как будто ждете от нас угрызений совести, когда дело еще не сделано и непонятно, будет ли сделано вообще. Держу пари, вы еще не придумали, как добраться до ордынцев!
"Да, знает она меня хорошо — читает без всяких аур",— подумал старый шпион.
А вслух сказал:
— План нам предстоит придумать вместе. Аченок передал мне схемы двух крепостей, где рейдеры прячутся чаще всего. Давайте посмотрим и поразмышляем...
—
Послы земли
—
++ 320-й день 13865 года
Окраина Столицы
За городской стеной подыскали обширный пустырь, и стража взяла его в оцепление. Жители пригородов стекались отовсюду, прознав, что ожидается забавное зрелище: в огромной, железной левитирующей кастрюле прибудут послы из далеких краев. Причем, именно в таком порядке важности: послов здесь повидали много и разных, зато летающие кастрюли — интересная экзотика.
Охранники не препятствовали толпе, но требовали оставить оружие, а магов — выпустить энергию.
Земляне хотели совершить посадку в Цитадели, но инопланетяне воспротивились — в первую очередь ради безопасности самых гостей. После того, как однажды над городом пролетела джаа, горожане очень нервно относились к неопознанным летающим объектам — какой-нибудь маг огня вполне мог открыть пальбу.
"Летающая кастрюля" вполне оправдала ожидания зрителей. Задолго до того, как шаттл показался в пределах видимости, все услышали нарастающий свист. Из под низких облаков вынырнула черная сигара, за которой тянулся шлейф розоватого пламени, хорошо заметный на фоне мрачнеющего неба (похоже, собирался дождь). Шаттл расправил крылья, тормозя, и повернул двигатели соплами вниз. Компьютер выполнил расчет и посадил аппарат точно в центр свободного пространства.
Внизу двумя лепестками раскрылась дверь, образовав козырек и трап. Зрители оживленно обсуждали, разумно ли тратить так много металла на летающую платформу, и сколько магов воздуха требуется, чтобы удержать ее в небе.
В этот момент в открывшемся проеме показалась фигура — генерал Иосиф Мейер чинной поступью сошел по трапу.
Торжественность момента несколько испортил ливень, которому приспичило хлынуть именно в ту секунду, когда генерал сделал первый шаг на почву чужой планеты. Зрители, уже готовые к такому обороту событий, раскрывали двустворчатые зонтики-домики, а генерал замешкался, не зная — то ли мокнуть, то ли вернуться под козырек.
Надо сказать, что момент был торжественным и уникальным только для генерала. Оба его спутника (психолог в качестве гида и адьютант в качестве телохранителя) высаживались уже не в первый раз. Именно они чуть раньше договорились об официальной встрече.
Генерал надел мундир, сшитый на Земле специально для этого случая. Полагали, что строгий и простой покрой должен исключить нарушение каких-либо традиций, а мягкие светло-зеленые тона — настроить туземцев на спокойный лад. Когда бравый вояка огляделся вокруг и увидел встречающих, то понял, что все усилия портных пропали даром. Инопланетяне одевались кто во что горазд, здесь встречались все краски спектра, разнообразные фасоны, у многих лица были то ли разукрашены, то ли татуированы.
— Бог мой, какие они все разные!— прошептал он на земном языке.— Сколько здесь национальностей?
Вопрос был адресован Кею. Хитрец остановился на два шага позади начальства, как будто ради соблюдения субординации, но на самом деле — чтобы остаться под козырьком.
Начальство подумало, подумало, посмотрело на подчиненных, на свой стремительно темнеющий мундир и решило немного отступить, отложив торжественное топтание инопланетной почвы.
— Понятие национальности или этноса в этой культуре либо не сформировалось, либо было утеряно в процессе развития,— стал нудно объяснять Кей.— Насколько я понимаю, у каждого человека есть внутренний круг — семья, клан и внешний круг — свой город-государство. Слова "нация", "национальность" их амулет-переводчик даже не смог перевести на визанский — верный признак, что аналогичного по смыслу понятия в данной культуре нет. Язык и культура у всех общие. Похоже, что для них гораздо важнее принадлежность к клану. Зато у них огромное разнообразие рас. Любая классификация условна, но нельзя не признать, что физиология визанцев отличается очень сильно, и названия рас служат удобным кратким описателем внешности.
— Например?
— Вот, смотрите. Тот — типичный арранец. У него снежно-белая кожа, фиолетовые глаза, маленький рост, но очень крепкое телосложение. А тот — инферанец (тоже белая кожа, но рост обычный, черные волосы, несколько удлиненное лицо). Тот — типичный раконец — сравнительно высокий и с голубоватой кожей.
— Кажется, тут больше всего... пепельных...
— Да, меранский тип действительно один из самых распространенных в местных краях. Светловолосые, кожа светло-серая, немного проигрывают землянам в физической силе, но повыше. Мы их иногда называем "эльфами".
— А тот парень рядом с ребенком похож на африканца. Только волосы как у альбиноса.
— Это шаноданец. И маленький — не ребенок, а просто из низкорослой расы типа пигмеев. Забыл, как они называются.
— А там вдалеке воздушные шарики, только очень большие. Для украшения дипломатической встречи несколько наивно.
— Эти шарики вовсе не воздушные...— гид выглядел сильно смущенным.
— А какие?
Кей немного замешкался, придумывая, как сформулировать ответ так, чтобы остаться в рамках дипломатического дискурса:
— У некоторых рас некоторые дамы столь корпулентны, что некоторые части их тел издали выглядят как-то вот так.
— Да ладно?!— генерал попытался всмотреться вдаль.
— Потом на улице сами рассмотрите поближе,— пообещал Кей, усмехаясь.— Будьте готовы к тому, что увидите куда более экзотичные вещи: есть расы с рогами (небольшими), пятнистые как леопарды и с глазами, залитыми сплошной чернотой.
— А как у них вообще с расизмом?
— Не замечал такого — по крайней мере пока. Если говорить о какой-то розни, то я бы сказал, что вместо расового, этнического или гендерного противостояния ощущается некоторая подспудная напряженность между магами и немагами. Названия же рас здесь имеют полностью нейтральную коннотацию, можете спокойно пользоваться ими для описания внешности, никто не обидится.
— Тогда как называются тот и вон тот, что смахивают на китайцев или монголов?
— Это шаперонский тип. Встречается почти так же часто, как меранцы.
— А тот и вовсе чудной: ярко-оранжевый, а глаза зеленее, чем у кошки.
— Это подеранец. Я его узнал. Магистр Икен однажды показывал иллюзию с его участием. Большая шишка.
— Насколько большая? Выше генерала или...?
— Пожалуй, что выше. Иерарх воды по-ихнему.
Генерал приосанился.
— Ага! Я помню ваш доклад. Один арх — вроде президента, два атарха — вроде вице-президентов и три иерарха... вроде... вроде...
— ...вроде жен вице-президентов,— ляпнул Кей.
Мейер совсем уж было собрался отчитать корабельного психолога за недипломатичность, но в этот момент в рядах инопланетян произошло шевеление. Иерарх, видимо, посчитал, что стороны достаточно насмотрелись друг на друга, и решил подойти. Генерал немедленно двинулся навстречу, дабы не заставлять ждать шишку, сопоставимую по важности с женой вице-президента. Про дождь он мгновенно забыл.
Он не рискнул делать никаких жестов — мало ли, что может значить поклон или рукопожатие у этого народа. Выжидая, генерал рассматривал своего визави, стараясь не пялиться слишком пристально (он знал, что в некоторых культурах даже это может означать вызов). Иерарх был невысок и, кажется, гораздо моложе генерала — совсем мальчишка, можно сказать, однако уже принадлежит к высшей элите. Может быть, он получил власть по наследству?
Внешне инопланетянин смотрелся почти как человек — разве что эта апельсиновая кожа и глаза... слишком большие — их широкие радужки были светлее, чем трава на ярко освещенной солнцем лужайке. По лицу инопланетянина разбегалась ажурная вязь тончайших темно-зеленых линий. Это не походило на грубую раскраску дикарей, скорее напоминало изысканное произведение искусства.
— Кажется, у вас принято представляться друг другу?— услышал генерал его слова.
Он был предупрежден о принципе работы амулетов-переводчиков, но все же в первый момент испытал потрясение. Странноватый гуманоид на планете за много световых лет от Земли, говорил понятно и без всякого акцента. Вернее, говорил он по-своему, и на магнитофон записалась бы визанская речь, но амулет инопланетянина вызывал слуховые галлюцинации, и генералу казалось, что с ним говорят на общеземном.
— Да, принято представляться,— сказал генерал.— Меня зовут Иосиф Мейер. Если вы не против этого обычая, скажите, как зовут вас.
— Не против, обычай в чем-то полезный. Мое имя — Чиан Чен. А кто вы по профессии?
Генерал ожидал чего-нибудь вроде "вы пришли с миром?" или "неужели вы с другой планеты?" — и тщательно продумал свои ответы заранее. Но этот парень зашел совсем с другой стороны.
— Я посол.
— Посол — это ваша теперешняя миссия. Моя миссия — возглавлять факультет воды в Цитадели Столицы. Но я спрашивал немного о другом: что вы умеете, в чем разбираетесь? Например, я — маг воды.
— Я дипломат и... военный.
— Военный?— маг даже всплеснул руками.— Наконец-то!
— Но моя миссия совсем не военного характера...
— Да, да... мне уже передали ваши... предыдущие послы. А также из других источников мне стало известно, что вы очень мирная раса, причем, по-настоящему, а не притворяетесь.
Мейер переглянулся с психологом. Тот пожал плечами — мол, не знаю, что за "другие источники". Инопланетянин впервые внимательно посмотрел на Кея, и в его глазах промелькнула догадка. Так полицейский опознает по приметам важного свидетеля.
— А вы... случайно не Кей Льюис?— спросил он.
— Вы меня знаете?
— Нам много о вас рассказывал магистр Икен. Друг магистра — мой друг! Жаль, что он не может присутствовать на встрече лично.
— Догадываюсь, почему... но в такой обстановке, наверное, не стоит озвучивать,— заметил Кей, покосившись на зевак.
Люди в толпе с интересом прислушивались к разговору, однако не напирали. У местных была другая забава: что-то вроде игры в испорченный телефон. Тем, кому повезло оказаться ближе, повторяли все услышанное дальше, и так по цепочке. Хотя они не шептали (как полагалось в земной игре), но все равно многократно пересказанные слова сильно искажались. Те люди, кто находился далеко от центра, забавлялись, слушая, насколько разные версии доходят до них с разных сторон, и пытались угадать, что же было сказано на самом деле.
