| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вы сказали, что у вас коммунизм! — выступил из группы красных болезненно худой человек в круглых очках. — А у вам тут принцы всякие...
— Не коммунизм, — повернулся к нему дварх-полковник, — а некоторые его принципы. Например, каждому по потребностям, от каждого по способностям. Понятия денег, конечно, у нас не существует. Внутри ордена все бесплатно, а каждый из нас всегда отдает свои силы ради других.
Потом аарн посмотрел на ошеломленных его словами белых офицеров.
— И вы не удивляйтесь, господа, — понимающе улыбнулся он. — Наше общество настолько не похоже на остальные, что понять его вы сможете только изнутри. К тому же подумайте, если человек получает блага только за деньги, то его начинает снедать корысть. Не каждого, конечно, но все-таки. А там, где есть корысть, рождаются подлость, жестокость и все остальное. Поэтому к нам попадают только люди, которые чище других, мы не можем позволить себе принимать желающих зла.
— Какие-то глупые интеллигентские измышления! — брезгливо бросил худой комиссар.
— Да? — приподнял брови дварх-полковник. — Тогда почему вы отказывались участвовать в расстрелах? Вас самого за это едва к стенке не поставили, но вы все равно не соглашались.
— Да... — покраснел комиссар. — Не знаю... Неправильно это — стрелять в безоружных людей! Пусть они хоть сто раз враги, все равно неправильно! Не мог я, чувствовал, что перестану человеком быть, понимаете? Хоть оно и буржуйское чистоплюйство... А!..
Он досадливо махнул рукой и покраснел еще сильнее. Дварх-полковник понимающе улыбнулся. Николай с удивлением переглянулся с Виктором Петровичем, вот уж не думал, что среди красных могут оказаться такие люди. Такому человеку, несмотря на то, что он враг, не грех и руку пожать.
Штабс-капитан Ненашев внимательно присмотрелся к худому комиссару, чем-то тот был знаком, кого-то смутно напоминал. Стоп, да это же один из тех троих, кого он отпустил в прошлом декабре. Отпустил, если честно, по той самой причине, по которой сам красный не мог расстреливать. Да, это точно он, хотя узнать парня в форме ордена было затруднительно.
— Значит, добрались тогда до своих? — спросил он, подойдя ближе. — И как, интересно, вы через наши позиции перебрались?
Комиссар настороженно всмотрелся в его лицо и, кажется, тоже узнал.
— Штабс-капитан... — пробормотал он. — Свиделись снова, значит. А ты тогда так и не ответил, почему отпустил нас. Может, сейчас скажешь?
— А по той же причине, что вы расстреливать не могли, — ответил контрразведчик. — Не хотел перестать себя человеком чувствовать.
— Вот видите, — вмешался в их разговор дварх-полковник. — У вас есть кое-что общее. И именно благодаря этим общим качествам вы оба и оказались у нас. Вот от вашего полкового комиссара, да и от большинства других, любой из нас шарахнулся бы с отвращением. Они просто палачи. Вы ведь замечали, что им нравится издеваться над беззащитными людьми?
— Замечал, — буркнул в ответ комиссар, скрипнув зубами. — Я потому и пошел с вами, что понимаю — где-то у нас что-то не так, не туда мы пошли!
Он с болью посмотрел на аарн.
— Но как правильно? — мрачно спросил он. — Я надеялся, что вы знаете... А у вас принцы...
— Если захотите, можете просмотреть исторические записи о других попытках построить коммунизм. Из них вы легко поймете, что ваши вожди наступают на те же грабли, на которые наступали их предшественники. Совершают те же ошибки. И потому ничего у них не выйдет.
— Да, — резко кивнул комиссар. — Я очень хочу увидеть эти ваши записи и понять в чем ошибка.
— Если коротко, — внимательно посмотрел на него аарн, — то в жестокости. Не построить ничего хорошего на боли и крови. Невозможно. Законы равновесия — а это законы природы — все вернут обратно. К тому же, у вас, как и у всех других, за стремящимися добиться справедливости стоят жаждущие власти любой ценой. Можете посмотреть собранные нами в России записи и документы, они не для вас готовились, а для наших социоматиков и социоинженеров. Эти документы четко показывают, кто на самом деле стоит за вами, красными. Кто вами воспользовался.
— Даже так? — закусил губу комиссар. — Тогда получается, что гражданская война затеяна, чтобы убрать тех, кто им мешал?
— Вы это поняли? — изумленно спросил дварх-полковник. — Очень рад, что вы сами это поняли...
— Давно подозреваю что-то в этом духе, слишком много ненужной жестокости.
— Значит, господин подполковник был прав, когда говорил, что нас с красными попросту стравили, как две стаи обозленных псов? — спросил Ненашев.
— Полностью прав, — подтвердил аарн. — Тем, кто хочет получить абсолютную, непререкаемую власть, всегда мешают честные и свободомыслящие люди. Вот они и воспользовались нарастающим недовольством народа в вашей стране, господин штабс-капитан. Часть лучших людей пошла в красные, часть в белые, и две эти группы вцепились друг другу в глотки.
— С этим можно что-нибудь сделать? Это можно как-то исправить?
— К сожалению, нет, — вздохнул дварх-полковник. — Люди вашей страны должны сами опомниться, навязанное со стороны ничего, кроме ненависти к навязавшим, не даст. Такие попытки с нашей стороны уже бывали, и они приводили к столь страшным социальным катастрофам, что ваша гражданская война по сравнению с ними — детские игрушки. Вы тоже, если хотите, можете посмотреть исторические записи, поговорить с социологами и социоматиками.
— Меня зовут Никита, — протянул комиссар руку контрразведчику.
— Мы тезки, — криво усмехнулся Ненашев, пожимая протянутую руку. — Если вы не против, комиссар, буду рад присоединиться к вам в изучении записей, о которых говорил господин дварх-полковник. Очень хочу понять, кто во всем этом кошмаре виноват.
Красный довольно долго смотрел ему в глаза, затем молча кивнул.
— Кстати, — продолжил контрразведчик, — вы на удивление правильно говорите. Вы где-то учились?
— Самоучка, — отрицательно покачал головой комиссар. — А точнее, ссыльные у нас в городке жили, они грамоте и обучили. Правильно говорить тоже. А потом книги и еще раз книги.
Николай смотрел на них и размышлял. Страшноватая истина открывалась, получается, что способные сдержать кошмар вместо того дрались друг с другом. А где-то там, далеко, звери в человечьем обличье дирижировали кровавой вакханалией. Что ж, черт с ними, придет время, и они за все заплатят. Бог, в конце концов, не слеп. А Николай отвоевался, хватит, теперь он в этом странном ордене, и ему очень хочется понять все, что пока понять не в состоянии.
Вдруг он вспомнил, что в красном Петрограде у него остались родители и Даша, младшая сестренка. Вот только живы ли? У всех остальных, насколько он знал, живых родственников не осталось. Взять хотя бы Виктора Петровича, чья жена сгорела от тифа у него на руках. Нет, он не может никуда уезжать, не зная в точности, что с семьей.
— Простите, господин дварх-полковник, — обратился он к Релиру. — У меня в Петербурге остались родители и сестра, правда, я не знаю, живы ли они.
— Если живы, найдем, — улыбнулся тот. — Я сейчас попрошу Асиарха, а вы представьте себе как можно точнее ваших родственников.
— Нечего меня просить, я и так все слышу, — раздался неизвестно откуда ворчливый голос. — Тем, кто со мной незнаком, представлюсь. Меня зовут Асиарх, я дварх — душа и разум крейсера "Пик Мглы". Если у кого-то еще есть родственники, которых хотите найти, говорите сразу. Проникновение в вашу область пространства нелегкая задача, другого случая может и не выдаться.
— Я бы брательника забрал младшого, — выступил вперед один из трех красноармейцев, здоровенный парняга с простодушным лицом. — Мамку с тятькой махновцы повесили, я воевать ушел, а ему всего-то двенадцать годков. Тяжко малому пацану одному.
— У нас з Петром уси померлы з голоду тою зымою, — мрачно буркнул один из оставшихся, — тому до червоных и подалыся... Никого браты.
У белых офицеров тоже не осталось никого живого из родных, и каждый отрицательно покачал головой.
— Что ж, — снова раздался голос Асиарха. — Прошу вас двоих как можно точнее представить себе своих родственников. Это необходимо мне для начала поиска.
Николай закрыл глаза и, как мог тщательнее, представил себе по очереди мать, отца, Дашу. Почему-то родные вспомнились такими, какими видел их в шестнадцатом году во время вечеринки в честь окончания им училища. Какие они все были тогда веселые, счастливые... Да и он сам... Тогда ему казалось, что весь мир лежит перед ним, и молодой офицер вовсю ухаживал за подругами сестры, шутил, смеялся. Кто бы в тот вечер и заподозрил, что через какой-то год вся их жизнь рухнет?
— Благодарю, достаточно! — оторвали его от воспоминаний слова дварха.
Офицер вздохнул и отошел к товарищам. Рука продолжала сжимать меч Лара. Он о чем-то говорил, слушал чей-то рассказ о чем-то. Но ничего не доходило до затуманенного сознания, тоска по прежним счастливым временам оказалась слишком сильна.
— Внимание! — голос Асиарха заставил его встряхнуться. — Ваш брат, Иван, обнаружен. А вот вас, Николай, я вынужден огорчить...
— Они умерли?
— Ваших родителей я найти не смог, по всей видимости, они действительно мертвы. Но ваша сестра жива и находится в Санкт-Петербурге.
Боль хлестанула по нервам, и Николай даже застонал сквозь зубы. Мамы с папой больше нет... Но Дашутка, как она там одна? Она же совсем не приспособлена к жизни. Всегда витала в облаках. Снова перед глазами встала смеющаяся прелестная шестнадцатилетняя девушка в белоснежном платье, и офицер заскрипел зубами.
— Ее можно как-нибудь забрать оттуда? — спросил он.
— Да прямо сейчас и заберем, — пожал плечами дварх-полковник, — ничего трудного. Асиарх только локализует ее местонахождение, откроем гиперпортал, пойдете и возьмете ее.
— Внимание! — снова заговорил дварх. — Иван, ваш брат в беде! Мальчика в этот момент страшно избивают.
— Какая гнида?! — взвыл красноармеец. — Да я руки за это повырву!
Перед ними загорелось изображение полутемной, захламленной комнаты. По полу катался оборванный мальчишка лет одиннадцати-двенадцати, весь залитый кровью, и кричал в голос. Толстый здоровенный бородатый мужик изо всех сил охаживал его кнутом.
— Так это ж Потап, наш мельник... — ошеломленно пробормотал Иван. — Вот же падлюка! Да разве ж можно пацана малого так бить?! Убьет же...
— Подразделению "Эракс-2" — боевая тревога! — скомандовал дварх-полковник. — Асиарх, открыть портал!
— Сделано! — прогремел голос дварха, и неподалеку завертелась воронка гиперперехода.
Откуда-то вынырнули около десятка аарн в темно-серых доспехах. Их руки сжимали какое-то никогда не виданное Николаем оружие. Но разъяренный до белого каления Иван опередил всех и прыгнул в воронку первым. Вслед за ним почему-то пошел штабс-капитан Ненашев. Почему, интересно? Ах да, он, кажется, физически не выносил, когда били детей. Странный, ежели признаться, пунктик. Видимо, самому в детстве хорошо доставалось.
Мельник наносил голодранцу удар за ударом и с каждым зверел все больше. Такой же бесполезный паскудник, как и его брательник был! Надо же, работать толком не хочет, а жрать давай! Целый мешок муки рассыпал, скотина малая! Ну, ничо! Получай, гад! Потап снова замахнулся, но в этот миг на его плечо упала чья-то тяжелая рука. Он повернулся и только успел лязгнуть зубами, как кто-то так врезал ему по морде, что толстый мельник отлетел к стене и выронил кнут.
Немного опомнившись, Потап выплюнул несколько зубов и захлопал глазами, пытаясь понять, кто же это его так приложил. Напротив стоял здоровенный детина в черной форме, как бы не в корниловской. Дык откеда ж тут корниловцу взяться, тут уж полгода как красные будут! Присмотревшись внимательнее, мельник даже застонал от отчаяния. Мать-перемать! Этим корниловцем оказался Ванька, старшой брательник оборзевшего мальца. И злой как собака. Ох ты ж, пресвятая Богородица! Щас точно прибьет. Вон, какой здоровенный вымахал! И принесло же гада как раз сейчас! Надо ж, кака падлюка, в каратели подался...
— Посмотрите, что с мальчиком! — подошел к скрипящему зубами Ивану еще один офицер в такой же форме. — Я этим мизераблем займусь, не зря же в контрразведке служил.
Тонкие, брезгливые губы искривились в многообещающей ухмылке. Потап при виде этой ухмылки едва не обделался и завизжал тоненьким, противным голоском. Офицер! Его высокоблагородие! Да не просто, перед ним стоял самый страшный кошмар всех, кто хоть когда-либо имел дело с озверевшим офицерьем, перед ним стоял контрразведчик.
— Встать! — команда была произнесена таким тоном, что мельника буквально вздернуло на ноги. Правда, эти ноги тряслись и подгибались.
Он, весь дрожа, смотрел на брезгливое лицо офицера и прощался с жизнью. Вдруг к карателю подошел еще кто-то, и Потап вовсе ошалел. Черт! Точно, черт! Весь железный, серый, на страшной морде что-то горит. Мельник затрясся еще сильнее и принялся мелко креститься. А чертяка коснулся своей морды, и та исчезла, вместо нее появилось лицо совсем молодого парня.
— Не стоит марать рук об эту падаль, господин штабс-капитан, — сказал он. — Мы накажем его по-другому. С этого момента он не сможет никого ударить, а если ударит, ему покажется, что ударили его самого.
— А такое возможно? — заинтересованно приподнял бровь контрразведчик.
— Очень даже просто.
Бывший черт повернулся к Потапу, тот снова тоненько завизжал от ужаса и таки обделался. И было от чего, глаза черта вдруг загорелись желтым адским огнем. Мельнику показалось, что в его голову вонзился раскаленный гвоздь. Вонзился и принялся там вертеться. Потап завопил уже в голос и потерял сознание.
Васька скорчился на полу и тихо всхлипывал. Ну, за что? Что он этому Потапу сделал такого? Ну виноват, ну упал, ну рассыпал чуток муки... Так чуток совсем, сил же больше нет проклятые мешки ворочать... Конечно, за сироту-то некому вступиться, мамку с тятькой махновцы повесили, Ванька где-то на войне сгинул. А кушать хочется. Да еще и зима, холодрыга страшная, вот и напросился к Потапу в батраки. Кто ж знал, что тот такая гнида? Кормил хуже, чем собаку, а как в зубы, так завсегда. Ой, спасибо тебе, боженька, кажись, устал, не бьет больше. Мальчик заскулил, пытаясь отодвинуться. Он все еще не рисковал открывать глаза, боясь снова увидеть падающий на него кнут.
— Ой, Васята... — раздался над ним знакомый голос. — Ой, шо ж он с тобой сотворил, падлюка така...
Ванька! Ванька вернулся! Васька распахнул глаза. Действительно, над ним склонился Иван. Не убили, знать, вернулся. Ну, теперь он Потапу покажет! Тут взгляд мальчишки скользнул ниже, и он отшатнулся. Старший брат был одет в офицерскую форму! Черную форму, очень похожую на форму корниловцев, которые однажды пороли их деревню. Только на плече горел какой-то страшный глаз.
— Вань... — растерянно пробормотал он. — Ты шо, в беляки подался?
— Та не, — махнул рукой старший брат, — потом расскажу. С собой тебя забираю, неча тебе тут голодать и холодать самому.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
