| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Новый год встречали опять под ёлкой. Тридцатого декабря Саша, несмотря на жуткий холод, надев "термокостюм", в шлеме с подогревом поступающего воздуха, сходил на лыжах в лес и привёз шикарную ёлку, не хуже чем в прошлом году. Правда, наряжать её пришлось очень аккуратно — от малейшего давления иголки начинали осыпаться. Чувствовалось, что дерево уже полностью мёртвое, промёрзло насквозь и уже вряд ли когда-нибудь оживёт. После празднования Нового года ёлка быстро порыжела и полностью осыпалась, но на сам праздник смотрелась неплохо.
Мы тоже "смотрелись неплохо", можно сказать, шикарно — все помылись и надели праздничные наряды; женщины наши и сами были похожи на новогодние ёлки — эффектно разукрашенные, во всём блестящем. Ещё я заметил, что моя дочка Вика слегка пополнела, у неё появился животик. " Ничего себе, — подумал я, — наверно, скоро я стану дедом",— и начал приставать с этим вопросом к жене, та только хихикала и отмахивалась в ответ:
— Не суетись! Прейдет время, всё узнаешь, а сейчас не надо ничего выспрашивать, сглазишь ещё.
Я, конечно, не стал суетиться, решил сдерживать себя, но подумал, что теперь Вику перегружать работой ни в коем случае нельзя, и ещё — надо для неё установить особый режим питания.
Новый год справили весело, никто не плакался, страдая об ушедших, благополучных временах, все прониклись фатализмом и ощущением того, что надо жить сегодняшним днём и радоваться каждому мгновению. Мы опять установили дежурства по выносу отходов, так как наш канализационный сток снова замёрз в ноябре, когда температура подошла к отметке минус семьдесят градусов.
Наученные горьким опытом, по совету Володи, мы поставили на конечном отрезке трубы обогреватель, для чего к детскому радиоуправляемому автомобилю Никиты закрепили небольшой нагреватель. Эта дистанционно управляемая машинка, таща за собой нагреватель и электрический провод, уползла в канализационную трубу. Потом она провалилась в центральный канализационный коллектор. Володя специально рассчитал это расстояние, чтобы, когда игрушка упадёт, нагреватель остался почти у конца нашей трубы. Дальнейшая жизнь показала верность расчётов, всё-таки, наш сток работал до температуры в минус шестьдесят семь градусов, но потом, наверное, мощности нагревателя не хватило, и сток окончательно замёрз.
Печку мы начали топить в октябре и теперь загружали её торфяными брикетами по полной программе. Для поддержания нормальной температуры в спальне у ребят, на первом этаже, пришлось затопить и вторую печь. В январе морозы достигали уже ста десяти градусов, так что пришлось топить и печь, работающую на дизельном топливе. Большую печку перевели опять на отопление углём; он давал больше жара, чем торфяные брикеты.
В январе Валера и Сергей перебрались спать в столовую, Максим с сестрой перешли в спальню к родителям. Девушкам с третьего этажа пришлось теперь ночёвать в наблюдательной комнате, так как для уменьшения потерь тепла, мы его заблокировали. На первом и втором этажах нам удавалось поддерживать температуру в двадцать градусов. Самая низкая температура в этом году была девятого февраля — сто семнадцать градусов ниже нуля.
Ста десяти градусный холод держался с конца января и практически весь февраль, теплеть начало только в марте. Я с большой тревогой наблюдал, как расходуется топливо, теперь мне казалось, что при таких темпах расхода уже бессмысленно говорить о двух годах, хорошо, если протянем до начала следующей зимы. Так что, несмотря на желание сэкономить бензин, летом придётся возить уголь. И обязательно надо провести разведку вдоль Симферопольского шоссе — проехаться по заправкам, может, где-нибудь ещё остались запасы бензина. Также я думал, что надо поискать в Серпухове, на предприятиях или в магазинах, отбойные молотки, так как уголь, наверняка, смёрзся, и его придётся долбить. В общем, работа летом предстояла серьёзная и тяжёлая.
До апреля мы практически не выходили на улицу, только дежурные, надев "термокостюмы" и шлёмы, чтобы не отморозить лёгкие, выносили отходы и заносили топливо. Я опасался, что земля промёрзнет так, что скважина перестанет действовать, но она была такой глубины, что вода подавалась бесперебойно. Подача подогретого и увлажнённого воздуха работала тоже без всяких срывов, даже в самый холод этот воздух был слегка тёплый.
Обстановка в коллективе была нормальная, после начала занятий всякие скандалы прекратились — фракции распались, и мы опять стали одним коллективом. Самые буйные успокоились, теперь у них были другие интересы. Катя ходила, одетая в строгий наряд, деловая и озабоченная проблемами своих слушателей; она уже больше не шушукалась по углам со своими, так сказать, сторонниками. С Володей теперь у неё были отношения как с коллегой преподавателем. Ну а Таня, та, вообще, в корне изменилась — вместо задёрганной злобной мегеры, вдруг возникла, смешливая, ласковая девчонка.
Казалось, теперь можно было успокоиться, и все силы отдать на подготовку к предстоящим экспедициям в большой мир. Но не тут-то было — пришлось опять заниматься нашими взаимоотношениями и воспитательной работой. В этот раз учудили наши "бульбаши" — Серёга и Валера (который и являлся, мозговым центром этого предприятия). Они как истинные белорусские партизаны-подпольщики сумели осуществить дерзкую секретную операцию. Никому неведомыми путями мужики начали гнать самогон. Как они, в наших-то условиях, где практически каждый был на виду, умудрились в подвале из гнилой картошки изготавливать брагу, а в сенях ночью перегонять её в самогон, уму непостижимо. А вот спалились, бедолаги, ни на чём — так как мы ввели сухой закон, обоняние на присутствие в воздухе паров спирта у всех было как у ищеек. Многие обратили внимание, что от "бульбашей", как будто, изредка начало перегаром попахивать. Даже дознание учинили — не подобрали ли они ключи к бане, где хранились запасы спиртного. Но экспертиза показала, что все запасы целы, и пробки у бутылок не были проткнуты шприцами, чтобы незаметно отсосать содержимое. Сами подозреваемые отметали все подозрения в тайном употреблении водки. Сергей, с улыбкой до ушей, утверждал:
— Да вы что, мужики, какая, к чёрту, водка? Я уже забыл и вкус её, и как она выглядит! А запах — это у нас с Валеркой от лекарств — сердце, понимаешь, ноет и ноет, вот и приходится иногда сердечные капельки принимать. Кстати, еле-еле выпросили у дохтура пузырёк корвалолу.
Действительно, Игорь подтвердил, что выдавал Валере 50-ти мл. пузырёк корвалола. Ну, на этом наше расследование закончилось, пришлось довольствоваться объяснениями по поводу участившихся сердечных болей у Валеры и Сергея и обязать их еженедельно проходить обследование у Игоря. Тогда только один Володя усомнился, что у Валеры, а тем более, у здоровяка Серёги, может заболеть сердце, поэтому наш интендант самостоятельно продолжил расследование. Не мог этот педант смириться с такой мыслью — если мужики хитрят, значит, где-то имеется запас неучтённого алкоголя. Наверное, недели две он пас бульбашей и всё-таки выследил хитрецов-подпольщиков.
Однажды Володя, заговорщицки ухмыляясь, пригласил меня в подвал. Там подвёл к установке нагрева наружного воздуха и снял боковую панель. Внутри стояли две трёхлитровых банки, с натянутыми на горлышки, резиновыми перчатками. Внутри этих банок пузырилась какая-то бурда. Процесс брожения из-за поступающего тепла от калориферов шёл очень бурно. Кивнув на всё это безобразие, Володя заявил:
— Ты видел, что тут бульбаши устроили? Мини спирт завод, хитрецы, организовали. Наверное, по пол-литра сорокоградусной с этой браги получают. Я ещё и аппарат их в сенях обнаружил. Партизаны вмонтировали охлаждающую трубку в ограждение вольера с поросятами. Просто так, хрен, её заметишь, а колбу из нержавейки, в которой это варево кипит, у себя в комнате, заразы, прячут, за печкой.
Я расхохотался, и только через пару минут смог произнести:
— А что ты хочешь, Вован? Партизанские гены в действии! Эти орлы тебе суп из топора сварганят, не то, что самогонку из отходов произвести! А как всё грамотно организовали — поразительно! Вонь от этой бурды совершенно не чувствуется на фоне запахов от складированных овощей. Даже наши женщины, которые периодически перебирают их, выявляя гнильё, ничего не заметили.
— Герои? Да? То, что гробят себя, потребляя всякую гадость, это ладно — спишем на тяжёлое детство и плохое воспитание, а, вот, что лишали наших свиней значительного количества пищевого рациона, за это им нужно вставить пистон. Прибавка в весе свиней — это наш мясной рацион в дальнейшем. Предлагаю в виде наказания лишить их в будущем всех блюд из парного мяса. Тем более эти единоличники тайком потребляли продукт, питая свою ненасытную утробу лишними калориями.
— Да ладно, Володь, зверствовать! Даже самые голодные свиньи не будут жрать ту гниль, из которой ребята умудрились изготавливать самогон. Вон, глянь, какая гадость плавает в этих банках! Скажи уж лучше, что тебя жаба мучит, как этот великолепный продукт прошёл мимо твоего реестра, и ты не смог принять участия в его распределении.
У Володи от возмущения начали подёргиваться губы, лицо раскраснелось — вот-вот кинется в бой мужик. Я поспешил примиряющее воскликнуть:
— Да ладно, Вовка, не обижайся ты, но со стороны всё выглядит именно так, любой скажет. А, насчёт воздействия на этих паршивцев, ты абсолютно прав — меры принять нужно. Но только не такие, уж совсем драконовские, с лишением пайка, а — морального плана. Проведём с мужиками беседу, хорошо пристыдим охламонов и заставим публично покаяться. И с Сашей поговорю, чтобы он Серёге раза в два спортивные нагрузки увеличил, а то у того, видно, больно много сил остаётся, чтобы ещё ханку жрать. Ишь гадёныши, что выдумали — видите ли, сердце у них побаливает. А ты, молодец, — таких конспираторов разоблачил, кто бы ещё их так быстро вычислил, этих хитроумных жучил.
Затем мы с Володей договорились, как будем проводить судилище над нарушителями правил коммуны. Решили, что он будет играть роль "злого полицейского", а я — "доброго". После этого, забрав обнаруженные улики, мы направились в столовую — кликать, так сказать, вече. Конечно, это общее собрание на товарищеский суд походило мало, скорее, на представление в шапито — смеху было предостаточно — я сам чуть сдерживался, чтобы не расхохотаться, выслушивая объяснения Сергея, как он докатился до такой жизни. Очень повеселило всех выступление Флюра, да и речь Игоря о вреде пьянства, "тем более в одиночку, тем более тайком, закрывшись в своей конуре", не оставило народ равнодушным. Закончилось это судилище обильным чаепитием, а в наказание виновники нарушения режима были вынуждены выдуть по целому самовару чая. И всё это под нудные наставления Игоря, что только так и можно вывести токсины, которые накопил их организм во время длительного потребления подобной мерзости.
После этого случая ничего экстраординарного в нашей жизни не происходило. Жили как в доме отдыха — спокойно и размеренно, ожидая наступления того времени, когда можно будет покидать стены нашей крепости. В апреле, наконец, потеплело, температура начала подниматься выше минус сорока градусов, и мы уже стали выходить в рукотворные пещеры, где, естественно, занялись, в первую очередь, хозяйственными работами. Тогда же начали отогревать канализационный сток. И все были ужасно рады, когда в конце апреля, его всё-таки отогрели — теперь снова мы могли пользоваться душем и туалетом. В начале апреля переселенцы вернулись в свои, ранее покинутые из-за сильных морозов, комнаты. А в мае мы, наконец, прекратили топить все печи — электрическое отопление опять начало справляться с поддержанием комфортной температуры.
В июне уже температура не опускалась ниже — 25 градусов, дни стали более или менее светлыми, правда, светать начинало не раньше девяти часов утра, а в пять уже темнело. В июне мы решили совершить первый пробный выезд на снегоходах и проехать по нескольким заправкам, расположенным вдоль Симферопольской трассы. В пределах сорока километров от нас их имелось семь штук, дальше мы решили не забираться.
Поехали опять трое — я, Саша и Флюр. Загрузились, как и в прошлом году. Я, правда, не хотел брать Сашу, Вика уже была на восьмом месяце беременности, но он настоял:
— Батя, ты извини, но не могу я просто так сидеть, ожидая манны с небес. Я обязан сделать всё возможное для спасения жены и бедующего ребёнка. А то — грош мне цена как отцу семейства и настоящему мужику!
Выехали мы двадцать четвёртого июня, температура была двадцать четыре градуса ниже нуля, снега не было. Все наши прошлогодние следы были заметены снегом, его уровень уже поднялся метров на пять, это я определял по количеству снега возле дома, он уже закрывал, почти до половины, окна на втором этаже. О толщине снежного покрова можно было судить и по выезду со второго этажа сарая; нам пришлось копать длинный наклонный выезд — получилось похоже на трассу в Бобслее.
Выехав на Симферопольское шоссе, мы направились в сторону Тулы. Никаких следов, показывающих, что здесь могли быть люди, на дороге не наблюдалось. Через три километра от поворота на Пущино нашли первую заправку, определив её местоположение по высокой мачте громоотвода и краешку щита, с указанием цен на топливо, он слегка выглядывал из-под толщи снега.
Копать снег начали, ориентируясь по бугоркам на снегу, полагая, что под одним из них находится операторская кабина. Этот бугорок должен был находиться рядом с большим снежным холмом, образовавшимся над навесом у бензоколонок. То место, где мы начали проделывать шурф в снегу, как раз соответствовало этим критериям. Если насосы для перекачки топлива, вдруг, не будут работать, то от места операторского павильона мы надеялись выйти на резервуары с топливом.
Откапывая этот шурф, натолкнулись на БТР, стоящий под снегом, наверное, он раньше охранял запасы топлива. Это нас несколько обрадовало — если охранял, значит, было что. Мы предположили, что внутри БТРа находятся трупы солдат, но открыв люк, ничего подобного там не обнаружили. Саша с Флюром прокопали снег до колёс, посмотрели, что под ними, и Саша вынес свой вердикт:
— Теперь всё понятно! По-видимому, эти бойцы попытались отсюда сбежать. Отъехали совсем немного и как последние дебилы застряли — брюхом БТР плотно сидит в снегу. Покинуть свой пост по охране заправки они, наверное, решили, совсем оголодав. А топлива у них много. Я проверил все баки БТРа, они почти полные, так что, если было топливо, было и тепло. Значит, не было только продуктов. По-видимому, их просто прекратили снабжать продовольствием.
Хоть мы и устали, всё равно принялись раскапывать место рядом с большим снежным холмом — оказалось, что там и находился навес над бензоколонками, который вплотную примыкал к операторскому павильону. Там тоже было пусто, но в подсобном помещении стоял генератор, заправленный топливом. Мы его завели и, уже при электрическом свете, нашли схему заправки с точным указанием баков с нефтепродуктами и даже расстояниями до них.
Было уже поздно, и мы решили сегодня больше ничего не копать, возвращаться домой, а на следующий день приехать сюда с Валерой. Он электрик и, может, разберётся с подключением генератора к топливным насосам заправки, а мы, уже через бензоколонку, сможем заливать бензин в привезённые емкости. Обговорив всё это, направились обратно в посёлок.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
