Господин

— Вот она, моя красавица. "Сьюзен", — Дло ласково коснулся лапкой блестящего красного бока. — Малютка, девочка...

— Хороша, — согласился Берри. Натин вежливо кивнула. — Но к чему ей генератор?

— Ээ-э, отстал ты от жизни за своим, кхм, дальним промыслом. Ты — что нянька: сама как младенец, — взгляд карлика на мгновение приклеился к Слаю, который с полубезумным от восхищения видом крутился волчком, чтобы рассмотреть всё сразу и одновременно в подробностях. Страха, как и раньше, фиалкиец не выказывал. — На таких малышках самонаводящийся поисковик стоит — синхронизируем его с... да хоть бы и с "Фениксом" твоим... — Дло ткнул в пару кнопок, подскочил на месте. — Во как? Берри, а что это я на него настроился даже без запроса, непорядок у тебя... Ладно, потом расстрою. В общем, теперь я могу "Феникс" нагнать не как по маячку, а без расчёта курса, не думая. Комп ещё и сообщит, хватит моих сил или ты далеко ушёл, так как меня в конце всё-таки подбирать надо, целым вроде бы... В моём... деле очень полезная штучка. Да и в твоём тоже.

— Внимание привлекает. И сам знаешь, мне бы военный образец, а не яхту для прогулок.

Внутри "Сьюзен" разместилось всё, что можно и, в большинстве случаев, нужно для семейного атмолёта среднего класса: удобные раскладывающиеся диванчики-кресла, два столика, холодильник, малый пищевой синтезатор и санузел рядом с задним обзорным экраном. Хозяин, вновь одарив Слая задумчивым взглядом, нажал ещё одну кнопку — экран, потухнув, свернулся, стенки разъехались, открывая упрятанное в их толщу стекло.

— Настоящее. Забавная вещица, я перед девчонками хвалюсь — млеют, — пояснил Дло, внимательно наблюдая за фиалкийцем. Тот восторженно смотрел на быстро удаляющуюся стоянку в облаках — скопление пузырьков. Сейчас они казались воздушными и гонимыми игривым, но мощным ветром туда, куда ему вздумается — на самом деле буферная станция и впрямь дрейфовала в атмосфере, но конечно же не из-за какого-то ветра. — Странный он у тебя... племянник.

— Фермер, — сплюнул командир и тихо-тихо, словно, чтобы "жена" не услышала, добавил. — Всю жизнь в земле ковырялся. У них война какая-то была. Я с Натин познакомился — она была беженкой, родню всю потеряла. Думала, что погибли, но Миш, как оказалось, выжил и батрачил в родном захолустье. Потом, когда всё почти улеглось, в войну вмешались спасители из Союза Цивилизаций и, — Берри приподнял руки, будто молился, — пресвятого МАТа. Оккупацию сняли, планету обложили уже по другим законам, зато и для остальных открыли — вдруг кто-нибудь пожелает "корням поклониться". Натин я отпустил, а она с этим вернулась.

— Подкаблучник.

Капитан лишь пожал плечами.

Летели около часа. Атмолёт обогнул Азтон, оставляя закат за спиной: грязные, дымные из-за вечного смога сумерки быстро сменила расцвеченная лазерной, а кое-где и неоновой рекламой ночь — красивая и таинственная как любая женщина, что укрылась чёрной вуалью. И, пожалуй, не стоит знать, что спрятано внутри.

Убегая от солнца, они приблизились к поверхности планеты и, наконец, пересекли верхние границы какого-то города, по меркам столичных планет маленького, по сравнению с тихой Фиалкой — огромного. Машина легко влилась в стройный шумный поток других летунов, затем провисела минут пятнадцать в пробке для перестройки в нижние ряды и запетляла по внутренним туннелям, спускаясь всё глубже и глубже в недра Азтона.

Слай не отлипал от окна. Он смотрел, смотрел и смотрел. В глазах фиалкийца сверкали бесконечными и опасными молниями вопросы, которые он отчего-то придержал при себе, как будто страшась упустить картинку за стеклом. Но вот он открыл рот и бросил:

— Муравейник.

И вновь замолчал. Натин вздрогнула — хороший, чёткий образ, но она ждала другого — восхищения, недоумения, испуга, а вместо чувств — только ёмкое и более чем точное описание увиденного. Мало это вязалось со средневековьем, пусть фиалкийца и основательно испортил Диня.

Сын вёл себя не лучше Слая, но если юношу интересовало всё за стенками атмолёта, то мальчик нашёл любопытный объект внутри — он упорно таращился на волосатого хозяина.

— Мам, а кто он?

Пока телепатка думала, с чего начать, вмешался Слай.

— Леший, явное дело.

— Что?! — к фиалкийцу обернулись все, кроме карлика.

— А кто же ещё? — хмыкнул юноша. — На гнома-то он не похож.

Дло умело сделал вид, что не расслышал, точнее — не понял, сказанного за выбором тактически правильного места для парковки.

Ещё с четверть часа они потратили на пешее путешествие по ярко освещённым заполненным людьми коридорам. Здесь царили гул и гвалт обычного и вечного базара: кто-то чем-то торговал и кто-то что-то покупал, доносились ругань и смех, изредка долетали звуки самой разнообразной музыки, звона посуды и пьяных драк.

Им даже повстречался настоящий флейтист с деревянным инструментом в руках. Музыкант стоял перед объёмной рекламой-агиткой церкви Присернавцев, загораживая спиной её лозунг — лишь над головой переливалось нежно-розовым "Тебе одному...". Слаю флейтист не понравился, а Денила так посмотрел на взрослых, что привёл их в замешательство — ни Берри, ни Натин не знали, как и чем подавать. Дло тяжко вздохнул и кинул в подставленную кружку монеты.

— У нас в ходу.

Отчего-то у телепатки сложилось впечатление, что теперь музыкант заживёт королём... если раньше не сбежит с Азтона.

Перед компанией с "Феникса" расступались: форменные куртки и грозная махина Хрома отпугивали хулиганьё, прочие искали иные пути, заметив смешного Дло — видимо, здесь он пользовался авторитетом. И всё же, несмотря на кажущуюся безопасность, Натин ухватила мальчишек за руки — не ошиблась: то один, то другой с завидным упорством пытались свернуть в какой-нибудь закоулок или нырнуть в приоткрытую дверь, остановиться у прилавка или витрины, заваленной яркими побрякушками — в целом, вели себя как провинциальные зеваки, которыми на самом деле и являлись. Завидев мучения телепатки, командир резко обернулся.

— Та-ак, дети, — капитан без ощутимого труда приподнял Диню за ворот, другой рукой подтянул к себе Слая. — Денила! Если не прекратишь ребячество, понесу на руках как младенца, взрослый мальчик. Ещё и подгузники нацеплю. А тебя, Миш, отправлю к Хрому. Как ты думаешь, что решат другие, увидев смазливого юнца на плече у здоровенного мужика?

Друзья понятливо покраснели, отцепились от Берри и спрятались за Натин, которая ни словом не возразила "мужу". Дальше они проявляли удивительное послушание. Дло в очередной раз старательно не заметил престранную семейную сцену.

— Пришли, дамы и господа, — карлик с театральным, едва намеченным поклоном указал на невзрачные металлические ворота, единственным украшением которых были пара охранников в полном боевом облачении да решётчатое оконце с глухой заслонкой с внутренней стороны. Охранники с одного взгляда распознали в гостях обычных звездолётчиков в красивой одежонке. — Ребята, передайте боссу, что к нему Дложалло. С подарком.

— Он не принимает, — отрезал один из здоровяков.

— Мальчики, не валяйте дурака — меня он всегда примет! — Дло обернулся к Берри. — Вечно они проблемы устраивают — я ведь из вежливости спрашиваю, а они...

Охранники одинаково поморщились — видимо, не в первый раз сталкивались с карликом — и пропустили всю компанию, забыв вопросы.

— Идите в Сиреневый зал, — кинул вслед первый, разговорчивый.

— Во как? А то я не знаю, — отмахнулся Дло.

Сиреневый зал, в который, как и советовали, привёл гостей "леший", подходил названию от и до, но не из-за цвета стен или меблировки, а потому что по периметру его украшали кадки с живыми, благоухающими кустами сирени. В целом, помещение казалось фешенебельной дискотекой за благостный миг до появления золотой, ещё в трезвой памяти молодёжи: чёрный бархат стен перемежался с аккуратно подсвеченными раздвижными дверьми и подмаргивающими матовыми экранами непонятного назначения. С гладкого потолка свисали зеркальные шары, под роскошными кустами развалились мягкие, пухлые диваны для отдыха — взгляд так и хотел наткнуться на маленькую эстраду и стойку бара, однако вместо них упирался в обычный офисный стол.

— Длошенька, что же тебе неймётся попасть под горячую руку?

За столом, в огромном кожаном кресле сидел мужчина, уже немолодой, респектабельно седовласый, с настолько располагающим лицом, что хотелось либо тут же выложить ему всё о своих печалях и горестях, либо бежать без оглядки — в таких людях всегда есть желание подозревать худшее. Лучезарные в буквальном смысле — они фосфоресцировали в полумраке — глаза прятались за весёленькими круглыми очёчками, придавая образу хозяина этакий налёт философской учёности, а дорогой ретро костюм-тройка превращал мужчину то ли в адвоката, то ли в мафиози, героя развлекательных фильмов. Из кармашка у сердца выглядывал краешек белоснежного платка.

— Босс, погляди, кого я привёл, а потом угрозами кидайся, — ухмыльнулся в ответ карлик.

Судя по тому, что и Берри, и хозяева были спокойны, обмен любезностями никак не собирался перерасти в ссору, являясь, скорее, привычкой, если не кратким рапортом — неприятных сюрпризов нет, опасности никакой и вообще всё в порядке.

Огнеглазый посмотрел поверх тонкой золотой оправы на гостей и расплылся в искренней, счастливой улыбке, тотчас превратившей его в доброго волшебника из сказки — бери и проси подарки.

— Неужели?! Наш космический волк? Берри Лиар?! — он порывисто вскочил со своего директорского трона — едва заметные на чёрном фоне, тоже светящиеся, белые полоски вильнули, словно живые, и застыли ровными линиями. — Мой мальчик, это, в самом деле, ты?

Хозяин метнулся к капитану и сжал его в крепких, дружеских объятиях.

— Я, Портняжка, — кто же ещё?

— Ты — кроме тебя все знают, как и когда ко мне обращаться, а ты один вечно путаешь, — "адвокат" расхохотался. — Кто это с тобой?

— Да главтех мой, — начал было Берри.

— Ох, мальчик. Мы помним, что ты с Патриарха — не с мужиков начинай, а с жены, глупый. Или стесняешься? — респектабельный Портняжка досадливо хмыкнул. — Перед старыми друзьями-то? И чего? Знаем мы, знаем, что ты женишься — такие, как ты, для семьи. Дел наделаете, наколобродите, а потом остепеняетесь, чтобы детям своим удивляться — таков закон природы.

— Ладно, — не стал спорить капитан. — Это — Натин. — Он подтянул телепатку за талию, кожей чувствуя, как заскрипел зубами Денила. При всём при этом мальчишка молчал, будто язык отрезали. — Мелкий — Динька, лоботряс — Миш, племянник.

— Очень приятно, — хозяин одарил гостей очередной улыбкой, широкой и греющей душу, почти страстно припал тёплыми губами к пальцам Натин. По её телу прокатилась отвратительная жаркая волна, заставившая непроизвольно прижаться к Берри, ища у него защиты не понятно от чего.

Телепатке вся эта странная затея с посещением Азтона с самого начала не понравилась, поведение сына и фиалкийца возмущало, капитан удивлял — Натин уловила, что Берри совсем не рад встрече, но отчего-то не увильнул от неё, как будто и впрямь идя на поводу любимого единственного сына. От чувства неправильности, неестественности происходящего разболелась голова, а визит вежливости, как назло, не предполагал отдыха на соблазнительно мягком диване.

— Но-но, Портняжка, это всё-таки моя жена, — полушутливым тоном заметил Берри. Он непринуждённо, но быстро спрятал телепатку к себе за спину.

— Жадина, — беззаботно огрызнулся огнеглазый. — Колись, каким сбоем тебя к нам занесло? Неужели у меня под носом есть планета, совершенно без хозяев?

— Да нет, — скривился командир. — К тебе в гости заскочил... Ладно, вру. Видишь того медведя? — Берри кивнул на Хрома. — Это наш главный техник. Песня. Мех тебе как-нибудь расскажет.

— Эт-точно, — подтвердил волосаты комочек в клоунских штанишках. — И гнал бы ты его, Берри, пока не поздно.

— Уже, — отмахнулся капитан. — Кстати, раз уж я здесь, Портняжка, не откажешь в любезности?

— Да?

— Глянь на Миша острым взором. Он не телепат?

— А что вдруг?

— Так, хоть к какому полезному делу пристрою.

— Верный подход, — оценил хозяин и кошачьим, обманчиво медленным шагом двинулся к Слаю. Через мгновение был рядом с фиалкийцем — вцепился тонкими холёными пальцами в чуть заострённый подбородок юноши, если Слай и намеревался, то увернуться не успел. — Нет, ни капли ментальных способностей. — Портняжка отпустил подопытного и вернулся к Берри. — Скажи, мальчик, а с чего это он телепат?

— С разбитого крейсера хоть жести на заплаты, — как-то неуверенно и очевидно соврал капитан.

— А, может, дело в том, что жена твоя телепатка? — ласково поинтересовался хозяин.

Берри не ответил, его вдруг накрыло волной слепого, первобытного ужаса — Натин во все глаза смотрела на боковую дверь и, дрожа, шарила руками перед собой. Она словно пыталась что-то найти... Тотчас пришёл образ — одеяло. Одеяло!!! Чтобы накрыться с головой, спрятаться, как малый ребёнок от чудовищ! Ещё никогда капитан не видел её такой испуганной.

Пытаясь определить причину, он обернулся к двери.

— Извини, мальчик. Я ведь тебе столько раз говорил! Не связывайся с МАТом! Жаль, что ты меня не послушал.

Облюбованная, если можно так выразиться, дверь распахнулась, открылись и другие — в Сиреневый зал тихо скользнули мужчины в строгой, чёрно-серой, как у пси-группы "Феникса", форме. Вот только на плече у них не блистала огненная птица, а хищно посверкивал серебряными нитями трезубец. В руках мужчины держали оружие. Но они вряд ли в нём нуждались.

— Вы арестованы. Сопротивление бесполезно, — ровным, усыпляющим голосом произнёс тот, что вышел прямо на Натин. Берри с ужасом понял, что знает, кто перед ним.

Глава 4. Кролик в винном соусе

Если никого не видно,

(Учебное пособие "Тайны маскировки")

Натин медленно-медленно пятилась назад, пока не наткнулась спиной на Берри. В любое иное время он воспользовался бы слабостью телепатки, но не сейчас — сейчас Натин стояла настолько близко, что он слышал её тихое, летаргическое дыхание и вместе с тем безумный, как заячья барабанная дробь, стук сердца. Берри совсем не интересовало, как такое возможно и возможно ли это — было и всё.

Он ловил её красивые мысли и жуткие воспоминания — то и другое касалось появления Денилы. Чувствовал её запах — естественный запах бесконечно желанной женщины, его, Берри, пары. Запах, который кружил голову в отличие от тонкого, удушающего аромата сирени. Ощущал, как по дрожащей Натин легионами захватчиков маршируют мурашки... И ничего не мог сделать, даже поднять руки, чтобы снова обнять, облапить Натин и вызвать к жизни хоть какую-нибудь эмоцию — пусть брезгливость, ненависть, но только не замораживающий, отупляющий ужас.

Если тело женщины замерло, то её ужас двигался, беспрепятственно переползая на Берри, а ведь "гости" даже не коснулись, не заметили его разума — их интересовала опасная нелегалка. Но одно присутствие, знание, кто перед ним, лишало воли.