Книга вторая

В проеме с довольной миной на лице появился Трин. Он вопрошающе посмотрел на некроманта, ткнул носком сапога почти остывшие угли и вошел в зал.

— Ты как?

— Закончил.

— Это хорошо, — тролль сладко потянулся,— я тоже с хорошими вестями. Здесь только коридор и боле ничего. С одного его конца лестница вверх, с другого вниз. Та что вниз перегорожена решеткой. В ней есть дверь. Не запертая.... Но вниз я не ходил.

— А вверх?

— Несколько лестничных маршей с промежуточными площадками и далее только свежий воздух. То есть больше никаких преград на пути.

— Где мы? — Ильм невольно подался вперед.

— Я был прав. Там над землей только развалины. Остатки башни. Как гнилой зуб. Я забрался по ним до второго яруса. Дальше не полез. Голый торс не располагает. К тому же там снега наметено по самые...,— тролль провел ладонью на уровне ширинки,— и ветрище просто ледяной. Зуб на зуб не попадает.

— Трин, не томи.

— Это на одном из холмов рядом с городом. Из-за елей внизу видно дома.

— Кряж?

— Он самый, а это, судя по всему, бывшая королевская сторожевая башня. Точнее все, что от нее осталось. Так, что?

— Пойдем отсюда.

Они вышли в довольно широкий коридор. Трин уверенно свернул направо и сразу же растворился в темноте. Ильм скрепя сердце активировал ночной глаз. Мало ли что впереди? Пока светляка изведешь, сто раз будешь замечен.... И как в воду глядел.

Первая лестница оказалась совсем недлинной. Некромант от нечего делать насчитал всего два десятка сильно истертых каменных ступеней. Далее его взору открылась небольшая, совершенно пустая, камера с низким, закопченным потолком. Единственными ее украшениями служили четыре пустые, изрядно помятые и покрытые ржавчиной гнезда для факелов. Трин даже смотреть на них не стал. Прошел, уверенно, как давно привыкший к разрухе хозяин и, не мешкая ни мгновения, вывел некроманта на следующий подъем.

И тут сверху послышались уверенные, громкие голоса....

Трин замер, как хищник перед броском и резко обернулся назад. Ильм поймал его, ставший вмиг холодным, как лед взгляд, и мягко, неслышно, спиной вперед отступил вниз, под закопченные своды. Тролль совершенно бесшумно скользнул следом.

— Останемся здесь,— почти неслышно прошипел он,— в тесноте им не развернуться. По одному изведем.... Ударишь магией?

Ильм молча указал на зажатый в руке прут. Трин с досадой поморщился и с опаской выглянул из-за угла.

— У них факел. Бей первым.

Ильм утвердительно кивнул и прижался к стене. Когда-то подобные ситуации взвывали у него приступ бешеного сердцебиения и дрожь в руках. Те времена прошли. Он вдруг почувствовал непреодолимое желание убивать. Это ощущение было настолько новым, неожиданным и пугающим, что екнуло сердце. И как назло, разбираться с причудами своего внутреннего мира времени уже не оставалось.

Дрожащий свет факела лег на шестигранные плиты пола.

— Я тебе точно скажу, Муха...,— бородач, держа факел на уровне лица, миновал последнюю ступеньку.

Лицо его показалось некроманту странно знакомым.

— Ахх,— Ильм вложил в удар всю силу, целя незваному гостю висок.

Бородач вытаращил глаза от неожиданности, но среагировал с достойной всяческих похвал резвостью. Однако отбить факелом удар не смог. Длинная, тонкая рукоять треснула и горящая, пропитанная смолой пакля полетела ему прямо в лицо. С треском вспыхнули волосы.

— А-А-А! — истошно завопил несчастный. Он отчаянно замахал руками, пытаясь сбить с себя огонь. Трин, недолго думая, ударил ему ногой под колено и ужом проскользнул на лестницу.

Ильм упруго отскочил в сторону от валящегося в его сторону противника и со второго удара достал ему до виска. Хрустнула кость.

На лестнице послышались невнятные вопли, короткий шум борьбы. Некромант бросился на помощь товарищу, но было уже поздно. Тролль, довольно урча, уже волок за собой изо всех сил упирающуюся и извивающуюся добычу, щедро угощая ее кулаком.

— Сукин сын,— сообщил он Ильму, указывая на плечистого детину, словно мешок с картошкой, лежащего у его ног, — дубину нацепил, а кусается, как баба. У, вояки....

Некромант обозрел украшенную синяками рожу молодца, потом сапогом развернул к себе обгорелое лицо убитого. Постоял немного, собираясь с мыслями.

— Я их знаю.

— Любопытно.

— Мне тоже,— Ильм присел на корточки перед парнем,— где твоя дурацкая шапка?

Детина вскинулся, злобно сопя, но получил увесистый удар кулаком в темя и обмяк.

— Что за шапка? — полюбопытствовал тролль.

— Трудно объяснить, видеть надо.... Я их на дороге перед Кряжем повстречал. Был еще третий с ними. Вроде, как атаман. Приветливый такой, сухонький дядька. Они то мне и посоветовали в трактир местный, тот, который Старым лисом зовется зайти....,— Ильм приложил руку к шее молодчика и пощупал пульс,— ты его больше не бей, а то изведешь раньше времени. Очень мне хочется с ним потолковать....

— Сейчас очухается, — Трин повел носом и поморщился,— ну и навоняли мы с тобой здесь. Как будто целую конскую гриву сожгли.

— Рассеется на сквозняке.

Тролль неопределенно хмыкнул и присел рядом со своей жертвой.

— "Старый лис", говоришь....

— Знакомое название?

— С некоторых пор,— Трин зло усмехнулся и сплюнул,— Прошлым вечером.... Или позапрошлым? Впрочем, неважно.... Я в этой корчме заночевать решил. Заведение так себе, но хозяин показался обходительным....Поужинал неплохо, комнатой, что мне трактирщик любезно предоставил, остался доволен. Короче расслабился после долгой дороги и решил напоследок еще винца пригубить. Оплатил все честь по чести.... Служанка мне тут же полный кувшин принесла. И вино хорошее было.... В общем, сел на кровать, сделал пару глотков и привет. Очнулся здесь.

— А меня трактирщик пивом опоил,— Ильм сотворил светляка и похлопал парня по щеке,— очнись, красотка.

Белесые ресницы вздрогнули. Некромант подождал немного, пока раскосые глаза примут осмысленное выражение.

— Будем говорить?

— Да пошел ты... — молодец с деланным равнодушием отвернулся.

— Смело, но неучтиво, — Трин ухватил свою жертву за ворот и прилежно встряхнул. Звонко клацнули зубы. Пленник скривился, высунул изо рта прикушенный язык и принялся тереть его грязными пальцами.

— На меня смотри,— некромант бесцеремонно ухватил его за поросший щетиной подбородок.

Пленник попытался вывернуться и укусить Ильма за палец.

— Дай-ка я попробую,— не выдержал Трин и ухватил упрямца за шею. Ловко так ухватил, со знанием дела. Не все горло пережал, а лишь в нескольких точках....

Парень захрипел, выпучил глаза, беспомощно задергался в могучих руках тролля и издал неприличный звук. Запах паленого волоса стал еще невыносимее.

— Отпусти его,— посоветовал Ильм, — мне кажется, он все понял. Ну, будешь говорить с нами?

Детина энергично закивал головой, утер дрожащей рукой кровавую пену, выступившую изо рта и зашелся мучительным кашлем. Тролль зарычал и наградил его дополнительным ударом в ухо. Кашель прервался.

— Ильм, время не ждет.

— И верно,— некромант, с притворным равнодушием зевнул, — кончай его и дело с концом.

— Э.... эй...,— сразу оживился пленник.

— Вот, совсем другое дело. Готов исповедаться?

— Да...

— А ну-ка, так.... Вы в сговоре с корчмарем из "Старого лиса"?

— Да...

— Почему мои кольца не взяли?

— А кто их знает.... У мастера спроси.

Еще один смачный удар в ухо.

— И-и-и-и,— плаксиво затянул несчастный,— а-а-а-а....

— Не дерзи впредь, — жестко оборвал его тролль,— а мои вещи где? Доспех, топор, щит и прочее, включая коня?

— В корчме.... Где ж им еще быть то.... Мастер их врозь продавать собрался. Значится для отвода глаз. Опосля праздника.

— Место точнее укажи.

— Дык а я почем ведаю? Можа на чердаке, можа в подвале...

— Зачем нас здесь заперли?

— На мясо.

— Не понял,— Ильм даже привстал от столь неожиданной нвовсти, — как на мясо?

— А так. Мы значиться людишек в трактир заманивали, а мастер корчмарь выбирал, кого в дело пустить. На пироги. Нам справно платил. Да. Серебром. Дело выгодное.

Тролль злобно засопел и сжал кулаки.

— А кнутом меня кто отделал? И рожи жалостливые не корчи, я и так вижу, что ты все знаешь...

— М...мастер.... Он....он частенько так развлекается....

— Развлекается, значит,— с очень нехорошим выражением лица медленно проговорил Трин,— запомним. На будущее. А кто туши.... Тьфу, леший, тела кто разделывал?

— Мы и разделывали.

— Да ты в своем ли уме, убогий?

Парень пожал плечами, и скроил очередную несчастную мину. Трин сплюнул, явно в сердцах, и отвернулся.

— Что еще знаешь? — пришел на помощь Ильм.

— Не-а.... ниче более не ведаю.

— Зачем сюда пришли?

— Дык, почитай каждый день ходим. Порядок такой.... Хозяйство присмотр любит. Отпустите меня, а? Я ж не местный. Я... Единым клянусь.... Больше ни-ни.... Не убивайте, а?

Ильм посмотрел на пленника. Обычная неотесанная деревенщина. И даже не так.... Неправильно он подумал, нехорошо. В мелких селениях полно живых умом людей. Толковых, твердо стоящих на ногах и не ждущих чужой помощи. А это.... Нетесаный олух. Так как-то.... Рожа простецкая, волосы под горшок стрижены, косая сажень в плечах. Если бы не тролль, то возни с таким чудаком было бы по горло. Силища то немалая, а умишка на медный грошик. Нашел с кем дружбу свести.... Впрочем, нужда заставляет и не такие поступки совершать. Можно вообще-то и прирезать его. Прямо здесь. Да кому от того польза будет? Мир чище и совершеннее не станет.... Раз Трин его сразу не приголубил, значит, так тому и быть. Перст судьбы.... А глазки то бегают.... От страха что ли? Или не все сказал? Или гадость какую затаил? Тьфу, морока. Да что он может затаить кроме злобы? А стихия эта нам не так уж и страшна. Короче, болотные дятлы с этим увальнем, нет времени беседы куртуазные вести.

— Браслет снимай.

Молодец послушно расстегнул застежки.

Ильм взял массивное украшение в руки, покрутил, рассматривая затейливый, витой орнамент и отложил в сторону.

— Ладно.... Дорогу вниз найдешь на ощупь?

— Ага,— сразу же оживился парень. На разбитых губах его проступило нечто отдаленно напоминающее счастливую улыбку,— я тут, значиться, каждый уголок знаю.

— Прочь с глаз моих, смерд.

Дважды повторять не пришлось.

Пленник вскочил на четвереньки, резво отскочил подальше от тролля и припустил к лестнице, ведущей на нижние ярусы. Споткнулся в впотьмах, выругался себе под нос, боязливо обернулся, словно побитая собака, снова споткнулся, теперь уже на ступеньках.... Полетел кубарем, поскуливая от боли. Потом, судя по звуку шагов, все-таки догадался подняться с коленей на ноги и, нисколько не заботясь о соблюдении тишины, гулко застучал подошвами по полу подземной галереи. Все дальше и дальше. Потом эхо окончательно истаяло под старинными сводами.

Трин тем временем умудрился наполовину стащить с убитого бородача полушубок. Дело спорилось, тролль даже принялся что-то напевать себе под нос, но момент, когда Ильм обратил свое внимание на него, он уловил сразу. Обернулся, оскалил зубы.

— Надо было ему глотку перерезать.

— Пусть дышит, — некромант защелкнул на левом запястье браслет,— каждый за дела свои рано или поздно ответ держать будет.

-Как знать,— с большим сомнением в голосе отозвался тролль, натягивая на себя трофейную одежду,— по мне так, нечего богов пустяковыми делами отвлекать. Раз и все. Собаке собачья смерть. Как мне обновка?

— Чуть маловата. Кольчугу не будешь снимать?

— Не стоит она того. Дешевая поделка. Кольца не сварены и не склепаны. Дрянь в общем.... И в карманах всего три медяка. Нищета.

Трин направился к следующему подъему. Ильм пристроился следом. И опять перед глазами был лишь низкий свод коридора, широкая спина тролля и щербатые ступени. Новая лестница оказалась не в пример длиннее предыдущей. Еще в бытность свою офицером в гарнизоне Турова, некроманту доводилось слышать от товарищей по службе рассказы о глубоких подвалах под сторожевыми башнями. Тогда он лишь усмехался про себя, считая все это досужими байками. Перед глазами стояла исследованная вдоль и поперек за долгие годы ученичества башня Хонва. Она справедливости ради надо заметить, не для наставника выстроена была, а им без всякого спроса занята. Поскольку стояла посреди леса, в стороне от дорог и больших селений, и забыта была всеми, не исключая, наверное, и самого Единого. Но это частности.... Дело в том, что она, вроде, тоже сторожевой считалась, но подвала вообще не имела. Или Хонв скрывал? Или башня башне рознь? Или у наставника была неправильная башня?

Ильм оступился, и чуть было не полетел обратно вниз. Проклятое ночное зрение. Вроде все видно, но при этом тени порой так причудливо сплетаются, что, поди, отличи, где что есть....

Трин замедлил шаг и обернулся.

— Ты чего там?

— Пустяки....

— Я кое о чем спросить тебя хотел,— неуверенно начал тролль и смолк.

— Хотел, спрашивай.

— Объясни мне, отчего ты сам все быстренько не пожелал закончить. Ты колдун. Тебе раз плюнуть. И шансов на успех гораздо больше было у тебя.

— Есть один неприятный и мало кому известный момент, ибо мои сотоварищи по цеху не очень любят о нем распространяться,— Ильм подтолкнул Трина вперед, чтобы тот за разговором не забывал двигаться дальше, — слишком большую цену приходится платить за убийство человека при помощи магии. Убийца получает частицу души своей жертвы. Ощущения при этом возникают совершенно непередаваемые. Никакая дурная травка не сравнится с ними. И сразу хочется еще раз пережить этот экстаз. Мало кто способен удержаться от такого соблазна. Со временем присоединенных частиц становится столько, что разобраться, где собственное "я", а глее чужое становится просто невозможно и маг сходит с ума. Поэтому я не желаю даже пробовать. Даже сейчас. Жить с помутившимся рассудком не моя история. Такие дела.

— Странно,— тролль смущенно развел руками,— а как же нежить? Ты сам, небось, не одно умертвие успел уничтожить, но при этом скорбным на голову не выглядишь.

— Уничтожение нежити тоже грозит опасностью,— веско заметил некромант,— только там беда может случиться лишь при определенных условиях. Вкратце так. В тонкости вопроса не полезу, извини. Ты ничего не поймешь.

— Ты так думаешь? — тролль обернулся и в глазах его мелькнула легкая обида.

Ильм почувствовал себя полным идиотом, без всякого там присоединения инородных элементов. Чего он перья-то так распушил? Хранитель сокровенных тайн, болотного дятла в ухо....

— Трин, не сердись.

— Да что ты, Ильм,— поспешно возразил тролль,— какие могут быть обиды? Не время и не место....

— Я сейчас все объясню. Понимаешь, у мертвеца души нет. Сохраняется лишь ее отпечаток.... Как бы это пояснить.....,— Ильм прищелкнул пальцами, лихорадочно подыскивая образ,— к примеру, пусть снег это телесная оболочка, а меч, положенный в него — душа. После смерти душа покидает тело. Мы вынимаем меч из сугроба. Что остается?