Страна Арманьяк. Рутьер

В этом месте Эрфт раскинулся примерно метров на сорок и его перекрывал каменный, низкий и узкий мост. Мост, за который мы и должны были сгинуть при необходимости за герцога и за его Бургундию... Будь она неладна.

На противоположном берегу уже мелькали алые жаки ломбардцев из роты конта Галеотто, суетились одетые в черную одежду саперы из Льежа, которыми город заменил герцогу свой воинский контингент положенный по договору вассалитета.

Приметил громадного гнедого жеребца, на котором ездил мой знакомый лейтенант из роты ломбардцев и подъехал к нему.

— Ого!.. Шевалье!.. Еще один агнец на заклание!.. — Расхохотался лейтенант, увидев меня.

Зовут его Винченцо Гримальди, он сын богатых землевладельцев из Падуи. Из-за скандала, в котором мелькала какая-то знатная женщина, ему пришлось скрыться из Италии и стать на путь наемного солдата. Мордатый краснорожий толстяк — с чисто итальянским лицом. Крупный нос, крупные губы. Веселый шебутной малый, очень приятный в общении, но, к сожалению, не смотря на свою молодость — уже законченный алкоголик. Вот и сейчас покачивается в седле, будучи явно навеселе и прихлебывает из вместительной фляги.

— Барон, Винченцо. — Поправил я его. — Уже барон. Его светлость Карл Бургундский пожаловал мне вчера баронию.

— Ваша милость... — Итальянец отвесил шутливый поклон, разведя в стороны руками.

— Не юродствуй, сам такое же сиятельство. Сколько у тебя людей? — Я спрашивая, одновременно осматривал укрепления.

Льежцы устроили три двухорудийных артиллерийских укрепления чем-то похожие на редуты* и перекрыли расстояние между ними палисадом из толстых бревен, частью обгорелых — разобрали уцелевшие дома из деревеньки с жутким названием Гримлинхаузер, расположенной неподалеку. Вырыли перед укреплениями неглубокий ров и возвели насыпь, стены которой укрепили фашинами. Укрепление дугой охватывало восьмидесятиметровый участок местности перед мостом. Свободные проходы возле реки по обеим сторонам моста саперы перекрыли переносными рогатками. Вот и весь гребанный тет-де-пон...

Пять десятков арбалетчиков, полусотня спитцеров и три десятка кутилье, — мрачно и серьезно ответил ломбардец после небольшой паузы. — Ну и как видишь — шесть веглеров* с обслугой. У тебя?

— То же самое. Только без орудий...

Так и есть. Практически вся компания. За исключением мосарабов, оставшихся в лагере. Я их оставил разбираться с захваченными орудиями и нести караул.

— Нормально, как раз вместимся за укреплениями. Больше не влезет.

— Короче, Винченцо. Левая сторона твоя. За палисад арбалетчиков и кутилье. Спитцеры прикроют проходы. Давай командуй, хватит buchat... — буркнул я итальянцу и поехал отдавать распоряжения сержантам.

Затея с обороной моста мне изначально не понравилась, а сейчас осмотрев нашу позицию на месте, я еще больше утвердился в своем мнении и лихорадочно стал искать возможность уцелеть самому и своим людям. И пока никак ее найти не могу...

Ладно, придёт в голову что-нибудь по ходу развития событий. Пока нас никто не атакует.

Раздал указания и подъехал к редутам посмотреть на веглеры.

М-да... Даже не знаю что сказать. Калибр-то подходящий, примерно пятидюймовки, да и длина ствола тоже приличная — каменным ядром метров на пятьсот засадит однозначно, но на этом все плюсы этих орудий и заканчиваются. Зарядная камора съемная — это значит веглер, сделает дай бог один выстрел в час, тем более в обслуге всего по пять человек на орудие. Попробуй камору подними — весит она килограмм сто, если не больше, потом опусти на землю и заряди, добавив пару десятков килограммов пороха, а уже затем ее надо как-то приладить обратно к стволу. Еще раз м-да... Пожалуй, с выстрелом в час я погорячился, скорее всего — все полтора, если не больше.

Цапфы отсутствуют. Ствол утоплен в большую колоду, собственно и являющуюся лафетом, вертикальная наводка осуществляется подбиванием клиньев под хвостовик, а горизонтальная — вообще гандшпугами. Это такие ломики, которыми ворочают станок при наводке. А весит весь венглер, как бы, не с тонну.

Вся позиция усеяна громадным количеством предметов. Совки, совочки, ложки — большие и маленькие. Бочки, бочонки, миски и кувшины. Кувалд и разных молотов вообще не счесть и множество всякой хрени, названия которой я просто не знаю. Сам веглер крепится к вбитым в землю массивным кольям сложной системой тросов и блоков, предназначенной для гашения отдачи орудия. Свой пороховой запас канониры сложили в яме отдельно, что, несомненно, правильно, взрыва мне еще тут не хватало. А вот ядер оказалось совсем мало. По четыре каменных и по два железных на каждое орудие. Ну и еще по паре бочек гальки. Галькой называют металлическую картечь. Хотя с таким темпом стрельбы и этого скудного запаса хватит надолго.

Боже, как все печально, остается надеяться на то, что имперцы будут обстреливать нас из такой же старины. То есть по ядрышку в час — два. Хотя все равно мало нам не покажется...

Окопы что ли приказать вырыть?

Мысль запоздала — саперы уже собрали инструмент, построились и под заунывную песню потопали в лагерь. Желание догнать их и заставить работать, я в себе подавил. Брабантцы и фламандцы народ крайне независимый и гордый. Заставить — заставлю, но без перепалки и возможно даже потасовки, точно не обойтись.

Отправил двух кутилье в разведку — с укрепления, местность впереди плохо просматривалась, мешал туман, стелившийся по земле.

Да собственно разведка оказалась уже лишней. В разрывах тумана стало ясно видно маленькие разноцветные фигурки дойчей стройными рядами марширующие от вагенбурга в нашу сторону. И упряжки...

Твою же мать...

Пять...

Восемь...

Двенадцать...

Да ну нафиг! Шестнадцать орудий. Из них восемь бомбарделлей!* Судя по размерам и количеству лошадей в упряжи — минимум, десятидюймового калибра и еще восемь серпентин, калибром существенно меньше, но зато с длинными стволами, что позволяет им сравниться в дальнобойности с их огромными подругами...

Капец...

Срочно отправил спитцеров на треть лиги от моста в глубь нашей территории. Там их, надеюсь, ядра не достанут, а в случае пехотной атаки, они вполне успеют вернуться. Винченцо так же поступил со своими пикинерами. Остальной личный состав мы разместили под защитой редутов и палисада. Не бог весть какое укрытие, но все-таки. С пикинерами я отправил Каприза в тыл — на лошади мне здесь делать нечего, да и негде его спрятать на позиции.

Ой, мама чего-то стало страшновато...

Подошел к шефу канониров и показал на копошащихся возле своих орудий германцев:

— Достанете их своими трубами?

— Нет, — категорично ответил седовласый пожилой ломбардец, даже не посмотрев на позиции германцев.

Своим видом он мне напомнил довольно известного советского персонажа — товарища Калинина. Такой же щупленький, длинноносый и с козлиной бородкой. Разве только очков нет.

— Понятно. Я — барон ван Гуттен, как мне вас называть мэтр?

— Рафаэлло Пелегрини — мэтр-канонир, шеф дэ шамбр второй артиллерийской роты его светлости Карла Бургундского, — ответил ломбардец, внимательно следя за своими помощниками, возящимися возле орудий.

— А что вы тогда собираетесь делать?

— А ничего... — Добродушно улыбнулся итальянец. — Будем ждать, пока они нас прихлопнут как муху или не пойдут в атаку. Тогда появится работа для моих малышек. — Пелегрини любовно провел рукой по ребристому стволу веглера.

— Любите их?

— А как же! — пылко ответил ломбардец. — Как своих детей. Вот смотрите, господин барон — это Магдалина. У нее очень громкий голос, прямо как был у моей покойной жены. А Амалия, вот эта — потоньше, умеет рычать как зверь...

— Мэтр, а как быстро вы сможете при необходимости эвакуировать свои веглеры? — пришлось не совсем вежливо прервать ломбардца.

Все это конечно хорошо и исключительные голосовые качества веглеров тоже несомненно важны, но меня больше интересует другой — совершенно банальный вопрос. Как благородно и с честью отступить, если наступит такая необходимость. Проще говоря — не очень позорно свалить. А свалить придется однозначно. У дойчей орудий в три раза больше, а пехоты раз в пять...

— Два часа и орудия будут готовы к движению, — канонир посмотрел в сторону имперцев и невозмутимо заявил. — Господин барон, они сейчас сделают залп.

— Как залп? — ошарашено переспросил его находившийся рядом со мной Тук. — И что? Попадут? В нас?

— Может быть... — с ухмылкой произнес ломбардец.

Одновременно с его словами позиции имперской артиллерии окутались громадным серым облаком, а через секунду раздался грохот, перекатывающийся, словно далекие раскаты грома.

— Мama, — прошептал я невольно на родном языке, четко и ясно увидев как несколько черных шариков по крутой дуге полетели в нашу сторону.

Ядра на мгновение зависли в воздухе и рухнули, подняв столбы воды с грязью в небольшое болотце расположенное примерно метрах в ста впереди наших позиций. Одно из них упало чуть дальше, перелетев болото, взрыло землю и, прокатившись десяток метров, остановилось.

Промах германцев, мои фламандцы и ломбардцы Винченцо, встретили довольным улюлюканьем и радостными воплями.

— Что вы там шепчете мэтр? — поинтересовался я у канонира, приметив что он что-то бормочет, делая пометки на восковой дощечке. — Может, все-таки выстрелим в ответ или еще что-то сделаем?

Ну, в самом деле, нельзя же вот так сидеть и ничего не делать, а если дойчи попадут следующим залпом? Представил картинку развороченного редута и поежился...

— Я вычисляю расстояние до них, — невозмутимо заявил ломбардец.

— Это как?

— Засекаю время с момента вспышки, с момента звука, соотношу к попаданию, при этом делаю поправки на калибр их бомбарделлей и поправку на ветер...

— Что? — я с недоумением уставился на канонира.

Какая-то хрень получается — не ломбардец, а средневековый баллистический калькулятор. И это без хронометра и каких-либо оптических приборов...

Мэтр Пелегрини, в ответ на мой взгляд, прищурил свои маленькие глазки и рассмеялся:

— Господин барон... Мне сорок пять лет и из них тридцать пять я нахожусь при бомбардах. Я знаю про них все, и, поверьте, вычислить расстояние это не самое сложное.

— Бред, — буркнул Тук и ушел к своим стрелкам.

— О-о-о... Маэстро Пелегрини не врет, — подтвердил как раз подошедший лейтенант ломбардцев и сделал большой глоток из своей фляги. — Ему как раз пришлось уехать из Милана из-за своего дьявольского искусства.

— Ладно, верю... Но вопрос сейчас не в этом. Мэтр Рафаэлло, согласно ваших вычислений мы сможем вести по имперцам огонь или нет?

— Нет. Расстояние слишком велико. Недолет будет не менее восьмидесяти туазов.

Нет? Это черт знает что... Дойчи не успокоятся, пока не разнесут все наши жалкие укрепления.

Обошел веглер.

Попинал его ногой.

Можно же что-то придумать... Так... А если...

— Мэтр, а если заряжать полуторными зарядами? Я беру всю ответственность на себя. Ну, хотя бы немного добавить навеску пороха или плотней забить клиньями ядро в стволе. При максимальном возвышении мы должны до них дострелить.

Итальянец только покачал головой:

— Не получится, господин барон. Возможно, пару выстрелов веглеры и выдержат, но все равно угол нужный нам, мы не выставим. Можно вырыть яму под хвостовиком, но тогда станину разорвет отдачей, а рыть длинный наклонный котлован и класть стапели очень долго.

Разорвет? Да и пускай рвет! Иначе нас дойчи порвут. Устроим контрбатарейную борьбу. Один хрен нечего терять. Они разнесут нас, если даже загнать на мост еще роту подкреплений. Позиция у нас такая — уродская...

— Ройте! Ройте, я сказал! К черту станину, я вам приказываю! Делайте что хотите, но что бы достали до чертовых дойчей. Покажите мне, мэтр Винченцо, свое мастерство, иначе я буду всем рассказывать, что ломбардцы самые никудышные канониры в мире. Вот на этой паре... — Лягнул я сабатоном ближайшее орудие, а потом заорал шотландцу. — Тук! Уильям, мать твою! Десяток кутилье в помощь канонирам. Нет, два десятка и поживей, шкуру спущу...

А что? Веглерам однозначно конец, побьет их ядрами, а так хоть постреляем. Повеселимся. Вот не разу в жизни не видел, как рвется орудийный ствол. Интересно же...

Канониры и кутилье облепили орудия. Мэтр Винченцо забегал вокруг них, надсаживая глотку.

Я отошел немного в сторону и наблюдал за позициями имперцев. На них тоже суетились вокруг орудий маленькие фигурки...

Ой...

Кажется...

Мля... Нет, не кажется...

Бомбарделли германцев изрыгнули длинные языки пламени и окутались дымом. Ядра взлетели и удивительно кучно шлепнулись, не долетев до нас метров десять. Три — зарылись в землю, а четвертое, отрекошетив влепилось прямо в переднюю стену крайнего редута. Грохнуло так, что затряслась земля под ногами. Когда рассеялось облако пыли, я ошарашено увидел, что половины передней стены нет. Каменная глыба проломила ее, отрикошетила от сложенных горкой наших ядер, лопнула на три части и гордо застыла прямо посередине позиции.

Потрогал осколок ногой. Мрамор, ебтыть... Килограмм пятьдесят ядро весит, если не больше.

— Твою же мать! — С ужасом обнаружил, что одного из канониров буквально разорвало на части. Прямо передо мной в лужице крови лежала его рука в обрывке красного жака*. Указательный палец с одетым тоненьким золотым колечком судорожно подергивался...

— Твою же маман!..

Один из ломбардцев спокойно поднял эту руку, отнес к бесформенной кучке бывшей еще секунду назад человеком и положил рядом. Потом так же спокойно принялся с товарищами наводить порядок на позиции.

Сука... Никак не привыкну к такому равнодушию к смерти, хотя самому тоже глубоко наплевать...

— Господин барон! — Подскочил мэтр Рафаэлло. — Вам надо отойти в сторону...

— Да, монсьор... — Тук потянул меня за руку. — Бог его знает, что ожидать от этих адских машин, да и от ломбардцев тоже... Пакостный же народишко...

Оттолкнул шотландца.

— Мэтр...

— Не волнуйтесь, господин барон. Меня не заденет. — Канонир не оглядываясь, побежал к веглеру.

— По гульдену каждому, если попадете... — крикнул итальянцу в спину и все-таки отошел на два десятка метров назад к лейтенанту ломбардского отряда, спокойно сидящему на ящике и неторопливо потягивающему винцо. Не заденет его, говорит... Все равно мне, главное хоть куда-нибудь попади перед этим...

— Это вы зря, монсьор... Про гульдены-то... — забурчал Тук. — А вдруг попадут? Мошна чай не безразмерная.

— Братец, когда мы все здесь сдохнем, золотишко вряд ли нам понадобится...

— Так-то, оно так...

Шотландец не договорил. Грохнуло так, что я едва удержался на ногах. Земля заходила ходуном, а все вокруг заволокло плотным белесым дымом. Когда дым снес ветерок, увидел, что крайний веглер разорвало в казенной части, развернув уродливым цветком, лопнувшие полосы железа из которых был сварен его ствол. Второй, — с виду казался целым, но его опрокинуло на бок. Левое колесо сорвало с оси и откинуло в строну...