Пропащий

Естественно, что первые космические аппараты были направлены туда. А чего делать на куске камня, присыпанного песком вроде Марса? Или Венеры, где катастрофический уровень давления. Что творится на поверхности Юпитера, вовсе не поддается воображению. Известное правило, гласящее, что подальше положишь, поближе возьмешь, в космосе не действует. Вот и решили взять то, что рядом, то есть отправить экипажи исследовать (ограбить) ближайшую планету. Примерно так люди на Земле «открывали» и «исследовали» неизвестные острова и континенты. Произошел целый ряд конфликтов и катастроф, в которых межпланетные корабли падали на головы аборигенов, из чего были сделаны выводы — инсекты враги рептилоидов, а рептилоиды, в свою очередь, враги инсектам. Началась война — изнурительная, долгая и бестолковая.

В конце концов, после череды взаимных бессмысленных побед и поражений, враждующие стороны поняли, что межпланетная война занятие уж слишком затратное. Обнаружить и уничтожить межпланетный крейсер, то есть огромный кусок железа, который приближается к планете, извергая потоки тепловой энергии, несложно при должном уровне технического развития. Взаимно уничтожив несколько десятков безумно дорогих десантных кораблей с техникой, оружием и прошедших дорогостоящее обучение солдатами, обе цивилизации решили, что достаточно. Пропаганда с обеих сторон протрубила о великой победе над презренным врагом. Начались регулярные чествования героев за счет бюджета, назначили памятные даты, построили мемориалы павших воинов, обожествили «славных руководителей» и «выдающихся военных деятелей». Историкам приказали сочинить историю, писателям написать правильные книги, кинорежиссерам снять правильное кино. Ну, и в целом по «культурке»: «незабудем-непростим», «подвиг бессмертен» и «наш бронепоезд на запасном пути». Прямые военные столкновения прекратились, враждующие стороны перешли к тактике мелких пакостей, то есть диверсионной, подрывной и прочей разведывательной деятельности. А также взаимовыгодной торговле редкоземельными ископаемыми.

Грузовые корабли, нагруженные обогащенной рудой, шпионами, шпионской техникой, наемными убийцами и прочими товарами повседневного спроса регулярно совершали рейсы между планетами. Обе стороны не оставили надежд победить и потому активно шпионили друг за другом. Разумеется, новая модель летательного аппарата желанная цель для любого шпиона. Особенно, если они, то есть шпион и летательный аппарат, оказались в стороне от оживленных воздушных трасс. Ведь в непроходимых и диких лесах так легко пропасть, не оставив следа! Квадрокоптер рептилоидов сбили из переносного зенитного комплекса. Турбины и электронную начинку похитили, корпус порезали на куски и переплавили в дуговой печи на посуду, место падения подмели и засадили молодыми кустиками, трупы рептилоидов перемололи в дробилке для мусора и скормили местным хищникам.

Инсекты удивились чрезвычайно, обнаружив на борту человека. Тщательно изучив останки квадрокоптера, вовсе изумились до оторопи, потому что рептилоид высшей касты был насильственно умерщвлен до катастрофы. Как и пилот номер один. Второй пилот погиб от удара головой о приборную панель — он почему-то был без шлема! — а человек выжил, получив незначительные повреждения в виде растяжений и нескольких неглубоких царапин.

Данила вздохнул. Дунул свежий ветер, холод пробрался под замшевую рубашку, по коже разбежались мурашки. «Над сесть пониже, где нет ветра, — подумал Данила. — И хватит сидеть на жестком камне, жо...а отмерзнет.» Спускается по склону, садится прямо на траву. Вздыхает еще раз, качает головой, глаза удивленно округляются — чудны дела твои, Господи! Ладно, занесло меня на планету ящериц разумных. Думал, накачаю мышцы на грибах да печеном мясе петродактилей, повоюю да постреляю, потом в отставку и к людям. Они вроде тут отдельной колонией живут на соседнем континенте. Женюсь, огурцы с помидорами буду выращивать и вспоминать «дела давно минувших дней, преданья старины далекой». Куплю робота, который будет убирать в доме, разговаривать визгливым бабьим голосом и двигаться, как паралитик. Да, и обязательно позолоченный! Как в кино для придурков.

Увы — увы, хрен мне позолоченный, а не робота! Вместо этого я попал в плен к разумным жукам, которые тоже не хотят подставляться под пули и желают использовать для этого людей. Здорово! Когда ящерицы с жуками дерутся, у людей чубы трещат. Кстати, о чубах. Инсекты не любят волосяную растительность, их идеал красоты, если можно так сказать, чистое тело. Что понятно, потому что особенностью инсектов является отсутствие скелета. Внутренние органы «крепятся» к хитиновому панцирю изнутри. В отличие от других живых существ, у которых тело как бы нарастает на костях. Инсекты тоже носят одежду, но из тонкого хитина на подкладке, поэтому они такие угловатые на вид. Одежду из ткани носят бедняки, она непрочна и быстро рвется.

Телепатов и гипнотизеров среди инсектов нет. Они как люди, только выглядят иначе. Нет разделения на касты, просто разумные существа со своими достоинствами и недостатками. Есть даже религия, вера в высшее существо, но в это Данила не вникал. Верят и ладно. У рептилоидов тоже что-то есть, какой-то прародитель или невидимый отец отцов всех отцов, ему служат невидимые боги рангом помельче в храме невидимого — короче, все невидимые! — бога богов.

«Все как у людей, — думал Данила. — Расы и культуры соперничают друг с другом, доказывают свое превосходство, кичатся придуманным славным прошлым, мечтают о безоблачном будущем и верят в миражи. Люди для тех и других говорящий скот, который надо использовать по назначению. То есть работа, война и пища по мере необходимости. Но инсекты вроде не людоеды. Или все-таки закусывают? Надо уточнить!»

Инсекты не ели разумных существ. Разумеется, как все хищные насекомые, они кушали млекопитающих, но не людей. Еще они делились по половому признаку. То есть были мужчины и женщины. Как и рептилоиды. Вообще, мир, в котором оказался Данила, был похож на человеческий с той лишь разницей, что если на земле люди недолюбливали, а то и ненавидели друг друга по расовым признакам, то здесь господствовал видовой шовинизм. Собственно говоря, это и было основной причиной войны между инсектами и рептилоидами. А люди стали разменной монетой в этой войне. Судя по всему, желание воевать чужими руками есть общее свойство всех разумных существ.

А еще Данила столкнулся с проблемой имен. Дело в том, что язык инсектов почти лишен гласных, что обусловлено особенностью гортани. Выговорить любое слово на языке инсектов очень трудно, а произнести предложение просто невозможно. А ведь еще есть интонации, ударения и тональность! Если же все-таки удастся, то нервный срыв и последующая депрессия гарантированы. У рептилоидов не лучше — почти нет согласных, зато много шипящих и гласных. И тоже чертовы ударения и тональности! Что, в общем-то, понятно — ящерицы! Кроме того, если в языке инсектов слова были короткими, то у рептилоидов наоборот, длинные, словно волчий вой с руладами и пришепетыванием. Короче говоря, без электронного разговорника переводчика никуда! Смущало только то, что инсекты уходили от ответа на вопрос о дополнительных функциях аппарата. Они конечно его взломали, дабы рептилоиды не убили сбежавшего пленника, но наверняка сделали для себя такую же функцию. Ошейник раба — он везде ошейник раба. А возможно, и кнут!

Глава 5.

Утреннее солнце брезгливо смотрит в узкое оконце на кусок живого мяса, покрытого кожей и волосами в некоторых местах. Странно видеть несъеденное лакомство среди здоровых и полных сил инсектов! Может, вегетарианством заразились? Или мясо не очень? Ну, жестковатое там или просто вкус не тот. Не грызнуть ли?

Данила взбрыкивает, аки конь укушенный и падает на пол с койки. Внушительный шлепок физиономией о плоские камни будит и бодрит, сонный кошмар пропадает, гул в голове успокаивающе бубнит, что жив и ничего не откушено.

— Все на этой планете не так! — злобно бормочет Данила спросонья. — Облака мутные, небо красное, болота вонючие, в джунглях тараканы людоеды и солнце с утра шпарит.

Осторожно потирает место ожога чуть ниже пупка, удивляясь — как обожгло-то? Смотрит на окошко, видит некую странность. Подходит, кончики пальцев осторожно прикасаются к поверхности. Вот оно что — выпуклость! Местное стекло это плоские куски кварца, кое-как обработанные. Солнечный луч попал точно в центр выпуклости, поток фотонов сконцентрировался и припек ему кусок пуза. «А если бы ниже? — подумал Данила. — Что же бы приснилось-то, а»? Он глубоко вдохнул-выдохнул, несколько раз присел и встал на цыпочки, разгоняя кровь в икроножных мышцах. Мочевой пузырь сварливо напомнил о себе.

После туалета и короткой зарядки Данила подошел к полированному куску гранита в стене — это было здесь зеркалом! — окинул себя критическим взглядом. Что ж, грибы с мясом петродактиля плюс лазанье по стенам и беготня с камнями пошли на пользу! Петручио знал свое дело. Жира почти нет, мышцы сердито дуются сами на себя, жилы выступили под кожей, как канаты — неплохо, очень неплохо! Вот бы сейчас прийти в контору в набедренной повязке из кожи ящера, с каменным топором в руке. Отросшие волосы небрежно откинуты назад этакой гривой, взгляд хмур и насторожен, скулы тверды, зубы стиснуты, бронзовый загар выгодно оттеняет квадратики мышц на животе. Тарзан отдыхает, супермен клоун в голубых колготках и алых труселях, Бэтмен какой-то пидар в латексе, Железный человек — консервная банка с реактивных двигателем. Значит, вхожу я в офис крадущейся походкой леопарда, весь в мышце! Ирка Дрыгина падает без чувств, Наташка секретарша визжит и скачет, директриса в трансе, остальные в ступоре. А я так это небрежно каменным топором по столу хрясь — щепки в стороны, стол пополам — ну как вы тут? Наташка секретарша грустно скулит, Ирка Дрыгина вскакивает, директриса кричит — где мои шестнадцать лет!? И все теряют сознание.

Лицо Данилы расплывается в мечтательной улыбке, пальцы сжимаются на рукояти воображаемого топора — офигенно! Осталось только попасть в эту чертову трубу или нору, которая ведет обратно, в мир людей.

— Я иду такая вся, в дольче габана! — фальшиво пропел Данила строку из дурацкой песенки выпускника циркового училища. — Я иду такая вся, на сердце рана … тьфу!

Стало так противно, что захотелось дать по морде. А ведь совсем недавно скакал под этот «шедевр», нравилось! А с другой стороны, что, гимны с утра до вечера слушать? Хочется отдохнуть, подурачиться немного, это не страшно. Страшно, когда дурачество становится образом жизни. Именно этого от нас добиваются те, кто управляет государством. Это ведь только в сказках дураки на печках-то ездят. В жизни ездят на дураках.

— Господин Уголков! — пропел женским голосом спрятанный в потолке динамик. — Вы уже проснулись?

Данила подпрыгивает от неожиданности, небрежно завернутая набедренная повязка спадает. Как настоящий мужчина, Данила слегка приседает и рефлекторно прикрывает ладонями промежность.

— А… а вы задаете вопрос или утверждаете? — спрашивает он срывающимся от волнения голосом.

— Мы за вами не подглядываем, так что я спрашиваю, — отвечает неведомая собеседница.

— Проснулся я, проснулся … щас оденусь и … куда идти-то?

— Я вас провожу, — сообщил голос и динамик с тихим щелчком отключился.

«Женщина! — подумал Данила, быстро одеваясь. — Интересно, как они тут выглядят? На шпильках, прическа «лошадиный хвост» и огромные «миндалевидные» глаза? Как в кино».

На всякий случай Данила глянул на себя в зеркало, одернул складки, пригладил волосы пятерней. Спустя минуту дверь распахивается, через порог переступает … Данила решил, что рыцарь! Вернее, рыцариха, потому что округлые бедра бывают только у женщин. Как правило.

— Здравствуйте, Данила! — точно выговаривая все буквы говорит женщина в доспехах. Но с ударением на «а» в имени. — Меня зовут Рисса, я ваш проводник, я отвечу на ваши вопросы, расскажу, что вам надо делать и как.

— Ага, Рисса, — опешил Данила. — Но ведь в вашем языке нет гласных … а, это перевод такой, извините!

Он рассматривает Риссу, даже не думая скрываться. Первый раз видит инсекта женского пола! Она ниже его на полголовы, тонкая шея, талия, плоский живот, груди нет, это понятно — инсекты не выкармливают потомство как люди. Ну, в целом очень похожа на земную женщину с нулевым размером груди. И вся в латных доспехах насыщенного коричневого цвета из хитина, которые подчеркивают стройность фигуры! А лицо какое интересное! Оно похоже на человеческое — аккуратный нос, большие глаза, заметны ушные раковины, лоб, надбровные дуги и подбородок. Черты резко очерчены и неподвижны, словно маска, но так и должно быть, ведь все тело покрыто твердым хитиновым покровом. Выделяются глаза — чуть вытянутые к краям, большие, темно синие, почти огромные на таком небольшом лице.

— У вас удивительные глаза! — вырвалось против воли у Данилы.

— Достались от далеких предков, — произнесла Рисса. — Именно глазами мы выражаем эмоции, потому что нет подвижного кожного покрова.

— Да, лицо у вас … не такое. А глаза потрясающие. Тот парень, с которым я разговаривал тогда... у него такие же?

— Почти. У мужчин чуть меньше и лица грубее.

— Морды.

— Можно и так сказать, — ответила Рисса, в синих глазах мелькнула искорка смеха.

«Все понятно, — подумал Данила. — Мужики везде мужики, даже на другой планете. Но не все и я из тех, кто не все!»

Едва ли инсекты были высокого мнения в целом о людях и о земных мужчинах в частности. Все-таки низшая цивилизация, даже до ближайшего спутник добраться не могут. Еще и делятся по цвету кожи и разрезу глаз. Но Даниле, оказавшемуся в чужом и даже чуждом мире, вдруг захотелось показать лучшие качества людей. Ну, не все мы мерзавцы, думающие только о себе, о своих прихотях, потакающие своим слабостям, жрущие и срущие вволю, совокупляющиеся где попало и живущие одним днем. Вдруг стало стыдно, что его, Данилу Уголкова, сочтут говорящей обезьяной, которая понятия не имеет о манерах, о поведении, вообще о культуре и правилах хорошего тона, а они почти во всех мирах одинаковы. Он даже украдкой, типа шею разминаю, оглянулся — чисто ли в комнате? Ну, в смысле, трусы-носки-рубашки не валяются!

В комнате было пусто, как в тюремной камере после косметического ремонта. Небрежно заправленная грубой холстиной койка, колченогий табурет и откидной столик из цельного куска древовидного папоротника. И он, Данила Уголков, стоит по середине в замшевой одежде китайского крестьянина Сяо Мяо.

— Ну, и что дальше? — развел руки Данила.

— Идите за мной, — ответила Рисса. — У вас есть вопросы к нам, я на них отвечу, но не здесь.