Келья, в которой его разместили, заставила еще раз вспомнить добрым тихим словом тех, кто сосватал ему эту поездочку. Судя по блюдам, подаваемых в трапезной, игумен монастырского устава придерживался всерьез, и бископу еще больше взгрустнулось. Пришлось переодеться в штатское, самому садиться за руль и ехать в ближайший городок. Как говорится, частный визит. Инкогнито. Без всякой помпы и звона колоколов. Решение оказалось правильным. Все же украинская кухня в провинции была еще не слишком испорчена европейскими изысками. Полегчало. Заодно осмотрел окрестности. Душа отдыхала, но где печники?

Старший бригады печников появился в монастыре на пятый день, когда терпение бископа уже практически иссякло. В бурной киевской жизни он быстро отвык от монастырского устава, и если ежедневные поездки по окрестностям еще как-то мирили его со скудной монастырской кухней, то участвовать во всех службах было уже несколько обременительно. А иначе не получалось. Игумен был настолько любезен, что каждый раз перед службой заходил за ним сам или присылал кого-нибудь из уважаемых монахов. Так что душа просила встречи с бригадиром.

Печник явно вины за собой не чувствовал. И он, и его люди жили яркой, насыщенной жизнью. Набрав почти два десятка частных заказов эти шустрые ребята успевали везде: в одно место завозили материал, в другом — клали свои знаменитые голландки, в третьем под их присмотром печи сохли и выстаивались, а где-то делались уже и пробные топки. Бригадир умудрялся держать в голове весь график работ и как хороший дирижер умело руководил всеми перемещениями своих подчиненных. При этом негласно все вечера у них от бригадных дел были свободны. Кто проводил их с удочкой на берегу многочисленных местных речушек, ну а молодежь — те повеселее. Успеху всего этого предприятия в немалой степени способствовали два обстоятельства: печи бригады действительно были очень экономны и в них заранее монтировался котел, который можно было использовать для оборудования в доме водяного отопления, цены же были весьма привлекательны, поскольку бригада имела привычку большую часть своих отхожих доходов оставлять вне рамок внимания налоговой службы. Именно поэтому они и уехали так далеко от родной Владимирщины. Нет, на слободской Украине податные инспекторы тоже не дремали, но уж слишком неожиданным и быстротечным был этот налет печников. В том числе и по этой причине бригадиру было вовсе не выгодно надолго оседать в монастыре.

Игумен, по мнению бископа, этому штукарю укорота дать явно не мог. Он мямлил, что-то просил, вспоминал про осень и зиму, когда в храме без отопления и службу не проведешь, и роспись на сводах потеряешь. Нет, тут надо по-другому.

— И сколько нам еще ждать? — бископ придал своему тону строгости и значительности. — Я из самого Киева сюда приехал. И что вижу? Думаете у меня в Патриархии других дел нет как вас тут ждать? Мы вас зачем сюда пригласили: храм ремонтировать или шабашничать? Значит так, чтобы завтра бригада была в монастыре. Материалы завезены, приступайте. Каждый день сам к вам в котельную спускаться буду. За сколько дней своды печи выложите и когда можно будет пробную топку сделать?

Но не на того напал. Бригадир задумчиво обвел взглядом двор монастыря, уделив особое внимание паре огромных каштанов вблизи ворот. Их яркая зелень и желтые плоды выглядели как-то особенно по-летнему.

— Зима? — задумчиво произнес он. — Зимой, известно, холодно. У нас, правда, похолоднее будет, но и у вас тут без хорошей печи никак. В городах, конечно, по-другому. Мазутом топят. Сейчас, правда, кое-где начали на газовые котельные переходить, но где он этот газ? В Сибири? И когда его еще к нам проведут? Нет, печь — всему голова на Руси. А чем топить — найдем. И уголек, и дрова, и брикеты. Да мало ли. Сделаем к зиме. Не сомневайтесь.

— К какой зиме?! — буквально взвился бископ. — Завтра приступайте! И смотри мне!

— А то что? — печник был предельно вежлив. — Мы разве отказываемся? Прогоревшие кирпичи убрали уже. И аванс получили. Все путем. А работа сложная. Сколько лет печь простояла после прошлого ремонта? Года два небось? А все потому, что халтурщиков вы в тот раз подрядили. Тут делать надо всерьез. Нам не впервой. У нас дома таких храмов много, каждый год ремонтируем. И здесь сделаем.

Поговорили, одним словом. Бископу и самому было неловко, что он сорвался на крик, тем более бесполезный. Бригадир не только не испугался, но, похоже, про себя даже посмеялся над молодым епископом: ты сначала научись людей строить, а потом и голос повышай. Так и уехал он спокойно на очередную пробную топку просохшей голландки.

Справившись с приступом холодной ярости, бископ задумался всерьез. Вариант "к зиме" его категорически не устраивал. Это фактически означало бы, что его миссия завершилась полным крахом, а недруги в Киеве получат против него убойный аргумент. Но был здесь и личный момент. Ему был брошен вызов, справиться с которым можно было только силой ума. Давить на бригадира было нечем. Апеллировать к Богу было совсем неуместно — уж слишком бытовым и житейским был вопрос.

Размышления его продолжались еще два дня. Игумен — надо отдать ему должное — вел себя максимально корректно и про неприятную сцену с печником не напомнил ему ни разу. А бископ был настолько поглощен задачей, что перестал обращать внимание и на скудость монастырской кухни. Он, может, и вообще забыл бы про еду, если бы его каждый раз не приглашали в трапезную.

На третий день за обедом он обратил внимание на отсутствие соседа по столу, веселого и богатого телом отца-эконома, разговоры с которым несколько скрашивали скромность трапез. Бископ не только ощущал в нем родственную душу, они и внешне были похожи и пару раз посидели вечером за чаем с местной наливкой. Она так понравилась бископу, что он даже просил отца-эконома собрать ему несколько бутылок с собой в Киев.

— Приболел отец-эконом наш. И сказать неловко чем. Детская болезнь совсем. Корь. — пояснил игумен. Три недели теперь ему у себя в келье находиться как в затворе. А к нему можно заходить только тем, кто в детстве корью точно переболел. А у нас половина монахов и не знает, болели или нет. Но Господь сохранит.

Бископ больного навещать и не собирался, хотя корью в детстве болел. Но идея забрезжила.

— А с печниками нашими он общался? — спросил он игумена.

— А как же. Они тут все время вместе по монастырю ходили. Да и посидели как-то вечерком... Приходится отцу иной раз монашеский устав нарушать, никуда не денешься.

"— Ага, и он от этого так страдает, что пудов шесть точно набрал",— подумал про себя бископ и был не совсем прав, потому что и сам в последнее время... Мягко скажем, подобрел. И заметно.

— А как у вас, отец, с уездной медициной дела обстоят? — вместо этого поинтересовался он. — Есть понимание с медиками?

— Полное, — с гордостью ответил игумен. — Уездный врач у нас хоть и из семьи выкрестов, но усердный прихожанин. Да и монахов наших пользует практически задаром.

Разговор с уездным врачом даже несмотря на эти обстоятельства был долгим и сложным. Тот долго ссылался на какие-то свои санитарные правила, схему лечения кори, меры профилактики и прочие медицинские премудрости. Пришлось пообещать ему в случае успешного и своевременного завершения ремонта монастыря церковную награду. Конечно, невысокую — медальку какую-нибудь. Власти и авторитета бископа в Патриархии для такого вполне хватало, а в провинции у молодого уездного врача и медаль будет смотреться весьма достойно.

За бригадиром был срочно направлен гонец. Бископ даже не поленился снабдить его коротким приглашением на официальном бланке Патриархии для срочного разговора в установленное время. Расчет был точным. Люди простые официальных бумаг традиционно пугались, а официальная церковная бумага была вообще из разряда снега посреди лета. Не все такое в своей жизни и видели.

Посмеиваясь про себя: что они там опять придумали, бригадир прибыл на встречу и неожиданно предстал перед целым консилиумом, собравшимся в покоях настоятеля. Кроме бископа и отца-настоятеля за столом сидели уездный врач, полицмейстер и податный инспектор. Солировал бископ. Совершенно спокойно и даже как-то немного устало он объяснил бригадиру, что в условиях угрозы эпидемии кори его людей, как тесно общавшихся с заболевшим отцом-ключарем, надо срочно изолировать в карантин. Это было тем более необходимо, что печники по своим частным заказам общались с массой людей и могли таким образом разнести болезнь. И еще неизвестно, откуда она вдруг взялась. Раньше в этой местности кори у взрослых что-то не наблюдалось. Уездный врач при этом озабоченно покивал головой и обрадовал присутствующих: в уездном городке есть подозрение на корь еще у двух взрослых. Дело пахнет эпидемией. Надо думать, как остановить распространение болезни. Особое внимание — тем, кто общался с заболевшими. Как вариант решения вопроса бригадиру предложили на пару недель собрать всех печников в монастыре в отдельных кельях. По соседству с отцом-экономом. Ну, а чтобы не терять время даром, они, если, конечно, не заболеют сами, могут в это время закончить работы в котельной. Заодно и заработают. Кормежку и кров монастырь щедро брал на себя. Ну и помолиться, конечно, монахи обещали за здравие труженников.

Кого другого печник бы в этой ситуации точно послал. Далеко и надолго. Но с этими ребятами связываться явно не стоило. Особенно его впечатлило присутствие податного инспектора. Намек был настолько очевиден, что яснее некуда. Тот самый случай, когда дешевле откупиться — сделать им печь, а затем уже достричь частных "баранов". А то иначе еще распугают клиентов слухами о том, что печники и привезли с собой корь с Владимирщины. В дом никто не пустит, какие уж тут заработки. А податный добьет налогами.

"— Далеко пойдешь, — думал он про себя, кротко глядя на бископа. — Много всего видел, но с таким выдумщиком сталкиваюсь впервые".

Бригадир скупо поблагодарил за заботу и пообещал до вечера собрать своих в монастыре. А участники консилиума отправились в трапезную на обед, который благодаря стараниям бископа существенно отличался от принятых в монастыре обычно. В таких случаях он считал правильным не скупиться. Посидели хорошо, выпили славно.

Через неделю ударного труда котельная была отремонтирована, пробная топка прошла успешно. Бригада получила заработанное и отбыла добивать голландки. Удивительным образом никто из печников не заболел, и про еще не закончившийся карантин им никто не напоминал.

Бископ, которому совсем не улыбалось каждый день сталкиваться с печниками во дворе монастыря, да и вообще был он сыт этой сельской идиллией по горло, провел эту неделю у родни в Одессе. На обратном пути еще из монастыря он направил в Лавру подробный отчет о результатах ремонта и перспективах дальнейшего развития монастыря. Упор был сделан сохранение исторических традиций государственности российской. Историю с карантином он предусмотрительно включать в отчет не стал — это была та самая изюминка, которая должна была украсить его устный доклад благостному, а затем и рассказы коллегам об удачной командировке. Он упорно работал над своей репутацией человека, которого нельзя поставить в тупик никакими поручениями. И, похоже, пока справлялся.

Рассказ четвертый

Взлет Сизаренка

— "Да, вот это озадачил," — с такой мыслью бископ покинул очередное совещание "малого синедриона" — так в шутку называли в патриархии совещания у благостного в узком кругу. Собственно, основную задачу перед его участниками благостный поставил в течение первых пяти минут: нужны деньги! Сразу и много. На этот раз — на покупку дворца в Питере. Дворец был выставлен на продажу городскими властями столицы Балтийского Союза и благостному невероятно понравилась идея получить его под епархиальное управление, а на практике сделать своей резиденцией в этом городе. Он даже не поленился съездить в Питер — два дня в поезде туда и обратно не так легко в его возрасте, пусть и в салон-вагоне и поговорить с канцлером Балтийского Союза. Идея была в том, чтобы получить дворец бесплатно, но канцлер — крепкий пятидесятилетний мужик корнями из остзейских баронов — о значении православия как важнейшей государственной скрепы послушал с удовольствием, но даже уступить в цене отказался категорически. Что, в общем-то, и неудивительно. В Балтийском Союзе православные, в том числе и потенциальные, составляли всего лишь 40% населения, а доминирующие лютеране ~~как-то~~[Author ID1: at Tue Jul 31 11:50:00 2018 ] к нему за дворцами как-то[Author ID1: at Tue Jul 31 11:50:00 2018 ] обычно не приходили.

Так что надо было покупать. Зачем надо, участникам "малого синедриона" было не совсем понятно, гораздо больше в Питере их беспокоила судьба Исакиевского собора, который в церковном плане становился все больше и больше невостребованным. Русских в городе все еще было большинство, но вот православных среди них было уже немного. В этих условиях традиционно принадлежавший государству собор, требовавший все больших и больших средств на реконструкцию, превращался скорее в обузу. Ну а туристический потенциал города, ставшего почти столетие назад из столицы великой империи всего лишь главным городом весьма разнородного в национальном отношении восточно-балтийского края, был по определению ограниченным. Не Вена все же. Так что городская дума средства на содержание собора выделяла, но все с большим скрипом.

Но, по словам благостного, приобретение дворца должно было чуть ли не изменить церковную ситуацию в Балтийском Союзе. Как это могло произойти,[Author ID1: at Tue Jul 31 11:51:00 2018 ] [Author ID1: at Tue Jul 31 11:51:00 2018 ] он толком не объяснял, а участники совещания и не спрашивали — не принято там это было. Гораздо больше их волновал вопрос, где взять сразу такую сумму. Ревниво поглядывая друг на друга, они пытались представить, кому первому придет в голову решение задачи. Тот и ухватит за хвост птицу-феникс.

Надо сказать, что с деньгами у патриархии в целом все было в порядке. Народ Новой Киевской Руси бога боялся и жертвовать не забывал. Перепадало и от Великого гетмана — недавно, например, патриархии отдали одно из мест в гетманском посольстве при Ватикане. В патриархии за него сразу развернулась нешуточная борьба, и победитель пока не определился. Но это все были мелочи, а здесь речь шла о совсем иной сумме, и обращаться в гетманскую администрацию за такими деньгами никто бы и не стал.

Да, на этот раз была озвучена цифра иного порядка. Конвертами от епархиальных архиереев тут не обойдешься, впору чемодан готовить. А главное — благостного переклинило, не успокоится пока денег не найдет.

В таких случаях кроме внутренней конкуренции в патриархии возникала опасность вмешательства со стороны — а вдруг за решение задачи возьмется один из наместников в митрополичьих округах, поднимет потребную сумму и порушит таким образом все уже сложившиеся в Лавре расклады. А за места свои там держались крепко. Теплые места, намоленные.