История первая "Кто я?"

... Привычно скользнул по трубе и очутился в Гостиной. Алексей появился через несколько мгновений. Поднял руку в знак приветствия.

— Ну все хорошо? — спросил он.

— Да. Нормально. Теперь у меня отдельная комната.

Это хорошо, — он помолчал, глядя вдаль. — Защиту поставил?

Я кивнул. Эти наши встречи происходили с того самого дня. Каждую ночь, когда мне удавалось остаться одному. Почти каждую.

... — Странно это, — говорил Алексей. — Обычно я учу людей сначала там.

Он махнул рукой куда-то в сторону.

— А уже потом они приходят сюда. И удивительно мне разговаривать с тобой здесь, не будучи знакомым физически.

Мы говорили о всяком. Этот человек, сам довольно молодой, знал так много. Иногда на мой вопрос он отвечал, казалось, полную ерунду. Но он не пытался меня убеждать в своей правоте.

Просто иногда он жестом показывал следовать за собой, в пелену внезапно возникающего из ниоткуда тумана. И мы смотрели картины, события, людей. Они проходили мимо нас, плакали, смеялись, любили. Предавали, убивали. Строили тайные планы. И за всем этим наблюдали мы, словно безмолвные тени, незримые и неощутимые.

Иногда просто улыбался в ответ на мои сомнения. Сначала у меня сложилось впечатление, что этот человек был очень добрый и мягкий. Его ласковая улыбка, негромкий голос давали такое впечатление. Как-то раз я спросил, как же он живет в нашем далеко не доброжелательном мире.

Он опять улыбнулся, но на этот раз как-то горько.

— Здесь я могу быть самим собой, — Алексей смотрел в сторону. — Здесь я не встречу людей, которые неприятны мне.

— Я уже не помню, сколько их, тиранов, на моем счету. Судьба уже столько раз сталкивала с ними. Сильные и слабые. Высокомерные, властные, молодые, старые. Все они пытались победить меня, заставить принять их правила игры...

— Тиранов?

— Да, тиранов. Врагов, которые могут сильно повлиять на течение жизни. Именно они учат нас искусству Войны.

Он посмотрел на мой, видимо озадаченный вид.

— Позже сам все поймешь. Не все можно рассказать, чтобы человек понял, как надо.

Иногда наши беседы заходили в области таких материй, что я вообще понимал с пятого на десятое. Вибрации, энергии. Вроде все говорилось простыми словами, а я тупил.

— Суть энергетики человека, это то, что наше, на вид вполне ощутимое, реальное тело, по сути есть энергия, вибрация, воспринимаемая нами как твердое тело...

... — У каждого человека есть каналы подпитки его энергетических запасов — это уже из беседы о том, почему меня сначала выкидывало отсюда — то есть у каждого человека есть определенный запас энергии. И эти запасы пополняемы.

— В твоем случае наблюдается уникальная схема. Все дело в том, что у тебя остался брат, да еще и в другом мире. Да еще и близнец. А между близнецами всегда есть мощный канал. Поэтому они друг друга так чувствуют.

Алексей немного подумал.

— Получается, что вы получаете энергию сразу двух миров, и равномерно делите ее между собой. Поэтому ты и смог выйти сюда. Поэтому и сны тебе эти снились. Все из-за вашей связи, канала.

— И он тоже может сюда выходить? — спросил я.

— Может? Да я удивлен почему он еще не здесь! Хотя наверно для столь полной активации заложенных способностей, необходимо иметь насыщенную негативом жизнь. Но я думаю, что скоро и он появиться...

... — А кто тот парень? — спросил я однажды. — Кого я видел тогда?

— А. Евгений. Как и ты, как и мы все, изгой, одиночка. Его обучение почти закончилось. Скоро он найдет свой Путь.

— Путь? Расскажешь?

— Нет. Это не объяснить. Пока ты не на Пути, ты не поймешь, что это. Когда ты идешь по нему, объяснения уже не нужны.

Над равниной, в высоком голубом небе вдруг пронеслось что-то черное, с перепончатыми крыльями.

— Что это? — с удивлением спросил я.

— Кто-то из наших. Вышел полетать, размяться. Вот и резвиться.

— Здесь можно даже летать? — изумился я.

— Здесь все можно, — ответил. — Это же Гостиная.

11.

Документы в училище приняли без проволочек. Объяснили, когда приходить, даже назвали номер группы, в которой я буду учиться. Никаких экзаменов мне сдавать не надо было, детдомовские имели льготу. Оставалось только придти и учиться. Я выбрал профессию автослесаря, а что хорошая профессия, слесаря везде нужны. Учиться в этих стенах предстояло год (я одиннадцать классов закончил).

Идя обратно, я размышлял о том, почему в последнее время Алексей не появляется в Гостиной? И вообще, как-то быстро меня оттуда выкидывало, в обычный сон. Что бы это могло значить?

На остановке, мимо которой я шел, стоял парень. Чуть выше среднего роста, одетый, несмотря на жару, в черную ветровку. Черные же джинсы были заправлены в высокие ботинки, берцы, кажется, они называются. Длинные волосы парня были убраны в хвост.

А внимание я обратил на него потому, что он не спускал с меня глаз.

— Первое впечатление обычно самое верное, — говаривал Алексей. — Потом уже ты начинаешь сравнивать человека с теми, кто попадался уже в твоей жизни, проводить аналогии.

Я чуть прикрыл глаза, ловя это первое, что придет в голову. Подошел ближе. Несмотря на какое-то отстраненное, даже высокомерное выражение лица, этот человек мне определенно нравился. Да, все же нелегко отделить первое впечатление от последующих мыслей!

И тут этот парень кивнул мне. Кивок был хоть и легким, но вполне отчетливым. Я, на автомате, сделал тоже самое. Он что, знает меня? Пока я раздумывал, невольно замедлив шаг, к остановке подъехала Газель и парень сел в нее.

"Уехал, — подумал я, провожая желтую маршрутку взглядом. — Фигня какая-то. Что это значит?"

На входе в общагу стояла пьяная компания. Миша с таким-же, как он сам, алкашом и двумя бабами с испитыми лицами.

Я поморщился. Сейчас начнется. Сначала уговоры, потом угрозы. Все по давно накатанному сценарию. Уже неделю живу, а он все не поймет, что не любитель я спиртных напитков!

— О, сосед! — пьяным голосом заорал Миша.

Молча огибаю их компанию и иду к двери.

— А че это? Он нас, что не уважает? — произносит второй не менее пьяный голос.

— Гордый, — отвечает Миша.

— Эй, парень, постой-ка!

Ага! Уже стою! Почему такие тела, думают, что я обязан выполнять их желания?

Дверь за мной хлопнула, но тут же снова открылась.

— Слышь, ты че глухой? — заорал мужик

Молча иду дальше. Сзади слышится топот.

Этот тип догоняет меня возле самой двери. Лицо его перекошено от злости

— Я не понял, щенок! — покачиваясь и дыша перегаром, сказал он. — Я же тебе сказал, "Стой!".

— Я слышал, — спокойно ответил я.

— Ну и че тогда, а? — блин, хоть закусывай.

— И не захотел.

Мужик нахмурился. Видимо напрягая последние извилины ...

— Запомни, — сказал Алексей. — Люди чувствуют нас. Нашу силу, нашу ауру. Они будут всегда пытаться получить часть ее.

— Зачем? — спросил я.

— Так устроены. Это мы пытаемся сами добывать. Они же приучены получать.

— Тогда зачем ее давать?

— А зачем я делился с тобой своей силой? Одно дело делиться своей силой с друзьями, просто хорошими людьми. В этом случае срабатывает давешний Закон Воздаяния, и потраченная энергия возвращается десятикратно.

— Другое дело, когда энергию у тебя пытаются отобрать. Вампирят. Это нужно пресекать максимально быстро и жестко.

— А как отбирают?

— Очень просто. Обычно тупо пытаются разозлить, вывести из себя. Чтобы ты направил на них эмоцию, суть выплеснул силу. Эмоция, направленная на человека, это отдача ему энергии. Только не понимают дурные, что, разозлив, направляют на себя негатив. Что для здоровья вряд ли полезно.

— Эмоция, — задумчиво проговорил я. — Значит, злить-то не обязательно? Радость тоже эмоция!

Алексе улыбнулся

— Но злить — то легче, — сказал он ...

... — Слышь, проставиться бы надо, — заявил мужик. — Прописаться, ага.

— Нет, — просто ответил я.

— Слышь парень, — угрожающе проговорил тот. — Ты че, грубишь? Смотри, хуже чтоб не было.

— Не будет. Плохо бывает, когда перепьешь.

— Ты че борзеешь, а? — он ухватил меня за плечо

— Руку убери, — все так же спокойно сказал я.

— Ты че, сопля! — Разозлился "синяк". — Да я тебя ...

... Дверь в комнату была распахнута. Я скрипнул зубами. На полу остались отпечатки грязной обуви. Одежда и белье лежали на полу, прямо в грязи. Возле порога валялись щепки из развороченного косяка. Сумка валялась посредине комнаты, пустая. Один ремешок на ней был оторван, второй вообще был вырван с мясом.

Еда из шкафа исчезла, как и кое-какая посуда. Внутри у меня все клокотало от гнева. Всего же на час ушел и вот. Это, наверняка, Мишенька со своими дружками. Но ведь хрен докажешь.

Больше нагадили, чем взяли. Я поднял валяющийся стул. Что у меня брать — то!

Когда чинил дверь, врезая новый замок, нарисовался Миша. С довольной улыбкой он подошел ближе, рыгнул.

— Я же говорил обмыть надо! — заявил он.

Я посмотрел на него. Внутри опять закипело. Он немного попятился спиной под моим взглядом.

— Я бы не советовал тебе, Миша, и тем кто здесь был, и дальше увлекаться питьем. Отравиться можете — неожиданно, даже для себя, ответил я. Голос звучал как-то глухо-зловеще.

— Че? — типа не понял мужик.

Но я молча продолжал работать. Потоптавшись, он вскоре ушел обратно в свой гадюшник.

— Это он, он! — вопила какая-то алкашка, тыча в меня пальцем. — он Мишу траванул!

С ней рядом стоял усталый милиционер. Посмотрев на меня, он сказал:

— Гражданин, документы ваши можно?

Я пожал плечами и полез за паспортом.

— Вот гражданочка утверждает, что вы отравили гражданина Гоняева Михаила Федоровича, — сказал мент, разглядывая мой документ.

— Их и травить не надо. Вы бы видели, что они пьют.

Тот согласно качнул головой.

— И все-же, где вы были с часу, — он посмотрел на бабешку, и та кивнула в ответ. — До трех?

— В собесе, в очереди стоял.

— Ладно, — он подал обратно мой документ. — Все, больше нет вопросов.

— Пойдем Южина, пойдем, — он взял под локоть алкашку, почти потащив ее.

Потом я узнал, что Мишу увезли днем, на скорой. Допился, стало быть, наш любитель традиций. Его комната стояла открытой, и я заглянул внутрь. Как он живет здесь? Помойка же.

Вечер незаметно спустился на город. Заглянув в комнату алыми лучами, солнце величественно опустилось в надвигающиеся тучи. Длинные тени расчертили полосами пол.

Почему же Алексей пропал? В последний раз в июне он как-то странно попрощался со мной:

— Ты слишком вспыльчив, — сказал он. — Временами не сдержан. Тебе нужно учиться, не возвышать себя.

— В смысле? — спросил я.

— Ты слишком прямолинеен. Привык идти напролом, открыв забрало. И при этом всем вокруг сообщать о своих действиях. Но это поправимо...

Что он этим хотел сказать. Как всегда я сначала ни черта не понимал поначалу в его словах. Но раньше он объяснял после. А теперь...

Проснувшись утром, долго лежал, глядя в потолок. Память сохранила краткий миг пребывания в Гостиной. И опять никого. Почему? Что я должен сделать?

Я приобрел привычку бродить по окрестностям города, по небольшим березовым рощицам, по густому сосновому лесу, что шел сразу за мостом. Если бы не исчезновение моего собеседника, я был бы наверно полностью доволен. Свобода. Никто не контролирует, куда и насколько ты пошел. Не будет ворчать, что поздно. Я вдыхал запахи леса и в тишине просто смотрел в небо, обрамленное кронами деревьев. С города ветер, бывало, приносил собачий лай. Иногда музыку. А из-за реки доносился гудок локомотива, ведущего состав.

... В этот день, отправившись на прогулку, я никак не мог придти в то созерцательно — равнодушное состояние. Взгляд. Я чувствовал чей-то неотрывный взгляд, из кустов, из густых зарослей. Резко оборачиваясь, я все-же смог заметить легкое, быстрое движение позади. Впрочем, внимательный осмотр того места все равно ничего не дал. Разозлившись, я в конце концом ушел обратно.

Идя уже по улице, я скользил бессмысленным взглядом по окнам, дверям подъездов, лицам людей идущих навстречу, сидящим на лавках. Настроение было не просто никакое, а минусовое. Куда я иду. В эту комнату пустую, в провонявшие мочой коридоры. А перед глазами стояла бескрайняя равнина, по которой вместо травы, струился свет.

Щелкнул замок. Дверь встала в проем, отрезая меня от темного коридора, от всего мира, от людей. В полумраке белела незаправленная кровать. Не включая свет, я разделся и лег...

... Я стоял на уступе, на склоне горы. Внизу колыхалось зеленое море крон деревьев. Далеко, у самого горизонта блестела серебристая полоска. Кажется вода. Море, что ли? Справа лес ограничивали угрюмые серые скалы горной гряды. лесное царство уходило до горизонта влево, и насколько хватало глаз, шелестели под теплым ветром кроны. Ну, а сейчас куда меня занесло?

— Ты у меня в гостях, — произнес сзади знакомый голос. — Нравиться?

Алексей, в своей этой черной облегающей одежде, подошел и встал рядом. Я промолчал, гася вспыхнувшую обиду.

— Это мой, личный мир, — тихо произнес он. — Здесь бывали немногие. У каждого человека есть свой мир. Ты тоже был в своем, помнишь тех рыцарей, город за воротами? Но только если человек согласен пустить тебя, можно посетить его.

— И зачем я здесь? — за меня еще говорила уже сильно погашенная, но обида.

— Чтобы понять, — ответил Алексей.

— Что?

— Как избавиться от чувства собственной значимости, исключительности.

— Зачем? Да и не замечал я за собой никогда такого чувства.

— А обида эта? Ты же сильно разозлился, когда я перестал общаться с тобой. Тебя очень напряг тот факт, что ТОБОЙ пренебрегли, ТЕБЯ забыли.

Он жестко взглянул мне в глаза. Заготовленные слова замерзли при этом взгляде.

— Что ты хочешь мне сказать? Что это не так? А ведь это именно так. Сейчас в тебе снова заговорит эго. Но прежде чем слушать его, дай себе честный ответ...

Он сделал паузу и положив мне руку на плечо сказал:

— Правду ли сказал этот волосатый или нет?

Эк он себя. Я растерянно потер виски. Голос внутри тоже молчал, прекрасно осознавая его правоту и понимая, что себе-то врать смысла нет.

— Пока мы возвеличиваем себя, потакаем обиде, трусости, ублажаем сиюминутные желания, мы тратим львиную долю энергии, которая к нам поступает. Воин — же ее накапливает, уровень за уровнем повышая собственные вибрации, расширяя энергетические каналы, наращивая личную силу.

— Что-то я вообще ничего не понимаю, — в голосе моем прорвалось нетерпение.

— Вот оно. Я. Вот он Я. С большой буквы. Вот МОИ желания, МОЕ время. Я, МНЕ. Все что я слышу, я сначала оценю. Проверю. Причем проверка эта не на предмет истинности, а на предмет подходит ли это для МЕНЯ.

— И что делать? — произнес я медленно. — Как быть?

Он повернулся лицом к колышущейся листве внизу.

— Открывать охоту за любым проявлением чувств собственной значимости. Только так ты сможешь выжить.