Детские страхи пожилого юноши

Или же, когда на спящего в саду деда падало яблоко, то неподалеку почему-то всегда оказывался Сергей. И кто виноват, что он попадал, как говорится, "под горячую руку"?

Впрочем, детские шалости Никиты были редкими: своего братишку он любил и всегда ему помогал, а тот во всем слушался старшего брата. И не зря — Никита не только затевал всякие капости, но и был постоянным клиентом всех близлежащих библиотек. У него в регулярном прочитывании находилось не менее трех книг сразу. Причем, это могли быть одновременно "Приключения Робинзона Крузо", учебник по анатомии для 8-го класса и брошюра "Юному садоводу". Садоводом и врачом юный полиглот, вернее, книгоглот, не стал, да и не стремился особо кем-то стать. А книги читал запоем просто так — интересно было. Таким образом, младший братишка не только донашивал частенько вещи старшего, но и дочитывал, если можно так выразиться, все его книги. А так как Сергей был очень старательным мальчишкой, то, в отличие от Никиты, который читал иногда по диагонали, впитывал все как губка. Не удивительно, что его голова напоминала склад, окончательно и бесповоротно захламленный всяким имуществом, описи которого и полезности не знает никто, включая и самого хозяина.

А еще Никита придумывал всякие методы по воспитанию силы воли. То он покупал пирожное, но не ел его, а клал на видное место — чтобы младшего братишку подразнить. То учил брата не бояться собак. Причем Никиту как раз все собаки почему-то боялись, а вот Сергея — ни капельки.

Но однажды в своем педагогическом рвении Васнецов таки переборщил. Причем, в буквальном смысле — подогревая на плите борщ, он заставлял брата его съесть. Тот есть не хотел, поэтому Никита схватил ремень. И когда жертва воспитательного процесса выбежала из квартиры, "педагог" выскочил за ним. Но тут дверь захлопнулась. Ключей ни у воспитателя, ни у воспитуемого не было, в квартире на горящей конфорке стояла кастрюлька с борщом и до пожара оставалось буквально минут 15-20.

А мама была на работе.

За сколько минут братья прибежали на завод, где работали родители Никиты, не помнит сегодня никто. Правда, до завода было примерно полчаса быстрым шагом, но тогда Никите показалось, что им с Сергеем хватило 10 минут. Хорошо еще что было лето, потому что Никита выскочил из квартиры только в шортах и босиком. И с ремнем в руках.

Как он нашел свою мать — а ведь за проходную его не пустили — он не помнит. И что сказали матери охранники с проходной, когда ее нашли — тоже он так и не узнал. Но мама его прибежала с таким лицом, что братья на всякий случай отбежали шагов на десять и с безопасного расстояния сбивчиво рассказали о случившемся. Когда их рассказ дошел до слова "в квартире осталась включенной плита, а на плите греется борщ", мама побледнела и как-то сразу оказавшись рядом, сгребла братьев за шиворот и взяв из в охапку, помчалась к дому. Напомню — мама Никиты была спортсменкой, первый разряд по велоспорту, между прочим.

Когда они примчались к дому, оказалось, что их сосед дядя Славик перелез со своего соседского и соседнего балкона на балкон Васнецовых, зашел в квартиру и выключил газ. Потому что перед тем, как бежать на работу к маме Никита таки догадался позвонить соседям и предупредить о том, что в квартире греется борщ, а дверь захлопнулась. Борщ, кстати, как раз подогрелся. Но есть почему-то не хотелось никому.

Квартира Васнецовых была недавно куплена, а дом — недавно построенным. И было бы очень обидно, если бы она внезапно сгорела.

Четвертое лирическое отступление о том, как жилищный вопрос решался в эпоху развитого социализма

В Советском Союзе в конце 70-х при наличии всяких там программ строительства коммунизма и моральных кодексов этих самых строителей коммунизма в реальности не все было так гладко. Хотя жилье, в отличие от сегодняшних дней, строилось ударными темпами, и — что самое главное — выдавалось гражданам страны Советов бесплатно или почти бесплатно, этого жилья на всех не хватало. Отсюда и общаги, и "лимита", то есть, набор по лимиту на всякие вредные производства провинциалов, которые были готовы на все, лишь бы закрепиться в столице. Отсюда и стремление сделать карьеру — на производстве и рабочие, и инженеры получали квартиры, так сказать, на тот срок, пока работали, а вот начальство — навсегда.

В общем, были в СССР так называемые ведомственные квартиры, которые советский человек мог получить только от того предприятия, на котором работал. И которые то же предприятие обязательно забирало назад, если работник не отработал положенный срок. Впрочем, этот правило не становилось аксиомой и были способы оставить ведомственное жилье у себя, но это — тема другой книги.

Еще было жилье социальное — то ли райисполкомы, то ли райсоветы выдавали ордера на квартиру остро нуждающимся: многодетным семьям, ветеранам войны, инвалидам. И, наконец, существовала очередь "на улучшение жилищных условий", когда за 15-25 лет семья могла реально — и бесплатно — получить заветные жилые квадратные метры от государства. Причем, тогда еще не было приватизации, частной собственности и всех прочих прелестей капитализма. То есть, квартира была как бы твоей и вроде бы государственной. Но поменять или продать ее было нельзя. Вернее, можно, но с трудом и почти нелегально. Тем не менее, была социальная справедливость: бомжи при Союзе не существовали, кроме, разве что вечно бродяжничающих цыган. Бездомных — не бомжей, а тех, кто вообще не имел своей жилплощади — тоже не наблюдалось: все были обеспечены хоть каким-то жильем, включая многочисленные общежития и даже коммуналки, которых, правда, оставалось все меньше.

И, наконец, были так называемые кооперативные квартиры. Это когда люди собирали деньги на полную стоимость квартиры — это примерно 7-9 тысяч рублей, потом складывались, организовывали кооператив, и на их деньги строился дом. Ну, может и не совсем на их, возможно, государство субсидировало, одним словом, советские граждане имели возможность купить себе квартиру в кредит — платили, сколько-то там процентов сразу, а потом постепенно выплачивали остальное.

Родители Никиты выплачивали стоимость квартиры где-то лет восемь. То есть, при суммарной зарплате двух инженерно-технических работников (ИТР) в 350 рублей в месяц примерно сотня уходила на, так сказать, квартплату. Зато такая квартира считалась как раз личной собственностью, и ее собственник мог вполне официально делать с ней все, что угодно. Кстати, уже в новом и независимом украинском государстве квартира, которую тогда как бы купили родители Никиты, была продана за 85 тысяч американских долларов. Как говорится, почувствуйте разницу.

Глава четырнадцатая, в которой рассказывается, почему в новом доме трудно найти друзей, а в книги могут стать лучшими друзьями

Поменяв уже три школы, Никита не пытался найти себе друзей. Ведь когда ты все время живешь в одном районе и на одной улице, то друзья появляются сами собой. И раньше они у Никиты были — Вадик, Вовка, Виталик. Ребята вместе лазили по посадкам, бегали на Днепр, благо он был рядом, и даже катались на товарных вагонах, которые гоняли туда-сюда через станцию, возле которой жили мальчишки.

В новом районе, само собой, уже были какие-то сложившиеся группы детей и подростков, со своими законами и своей иерархией. А в новом доме, куда переехали семьи с уже повзрослевшими детьми, каждая семья была сама по себе. И приятельские отношения могли сложится только между соседями по лестничной площадке, да и то не всегда. Точно так же, а точнее, намного сложнее обстояли дела и у подрастающего поколения.

Никите просто не с кем было дружить и, наверное, поэтому он стал отдавать предпочтения книгам, просиживая в читальном зале очередной библиотеки допоздна. Дело в том, что в Советском Союзе, который хоть и был "самой читающей страной в мире", но вот это самое чтиво — то есть, хорошие книги — были в жутком дефиците. На прилавках книжных магазинов пылились уже упомянутые классики марксизма-ленинизма, брошюры общества "Знания" о разведении помидоров на Марсе. А вот хорошие зарубежные детективы — советских еще тогда почти не было — надо было, как говорится, доставать "из-под прилавка". Агата Кристи, Конан-Дойль, причем, и его детективы, и его фантастика — все это было недоступно рядовому читателю. Да и стоила хорошая книга весьма и весьма.

В библиотеках выбор был. Но опять-таки — не на абонементе. Из тех книг, что выдавали домой почитать сроком на неделю-две, выбор был невелик. И выдавали с собой тоже небольшой ассортимент — пять книг максимум. Никита проглатывал этот максимум за три дня. Ну, книги-то в общем были не очень толстыми, не Дюмовского размера. И в основном брал он приключения, как сейчас говорят, боевики. Это были книги про Великую Отечественную войну, исторические романы, советская фантастика — тот же Александр Беляев. Но в основном вся фантастика — поляк Станислав Лем, набиравшие силу наши братья Стругацкие, американец Роберт Желязны — все это было только в читальном зале.

Ну и, конечно же, не мог Никита пройти мимо Фенимора Купера — кумира подростков того времени. Ведь фильмы про индейцев производства студии "Дефа" (ГДР), где югославский актер и выпускник института физкультуры Гойко Митич играл мужественных вождей апачей, сиу или сименолов, пользовались огромной популярностью. Зоркий Сокол, Виннету, Соколиный Глаз, Оцеола — все эти герои очаровали Никиту, и ему какое-то время хотелось быть похожим на них. А самыми популярными играми у мальчиков 70-х были игры в индейцев.

Мальчишки делали себе луки копья, вставляли перья в короткие прически — длинные волосы не разрешали в школе — и целыми днями летом на каникулах, а также после школы, когда на улице было тепло, носились, улюлюкая по дворам. И только когда становилось холодно, игры в индейцев сменял хоккей, снежки и санки. И бывало, что Никита, проштудировав очередную книгу про индейцев, шел на улицу, где становился экспертом по индейско-ковбойским делам.

Позже на смену играм в индейцев пришла эпоха "брызгалок". Водяных пистолетов, а тем более, водяных бластеров в советских магазинах не было. Хотя тогда о бластерах и пришельцах советские дети еще не знали. И все равно, иметь совершенное оружие мальчикам хотелось. Кто-то гениальный изобрел "брызгалку": бралась пластиковая бутылка из-под химического средства для мойки раковин или кухонных плит, которые после использования взрослые просто выбрасывали, в крышке делалась раскаленным гвоздем дырка, бутылка наполнялась водой, крышка становилась на место и водяной "автомат" был готов. А поскольку летом всюду во дворах были краны, где можно было пополнить боезапас, то "водяные войны" гремели, точнее, бурлили в каждом дворе.

Но вернемся к книгам.

Мама Никиты была женщиной смекалистой и тоже любила хорошие книги. Поэтому она поняла, что книги на русском языке могут быть в меньшем дефиците там, где русский язык не является основным языком коммуникации. То есть, в республиках Средней Азии — Узбекистане, Казахстане, Таджикистане, а также на Кавказе. А поскольку квоты и разнарядки на художественную литературу в СССР соблюдали свято, одинаковое количество сказок Андерсена, стихов Пушкина или фантастики Кира Булычева поступали как в Киев, так и в Ашхабад. Вот только киргизские, таджикские или узбекские дети на них не особо и претендовали. Поэтому лежало все это богатство в тамошних магазинах мертвым грузом. А узбекские дети собирали хлопок вместо того, чтобы прикоснуться к прекрасному.

Стоит ли потом задавать себе вопрос, отчего эти детки, когда подросли, в эпоху перемен и Перестройки стали с упоением резать друг друга? А таджикские детки, став взрослыми, наверное, поэтому стали организовывать банды и воевать с соседними пуштунами, узбеками и прочими гражданами Афганистана, да еще и с применением танков и артиллерии? Причем, воевать за наркотраффик. Наверное, если бы в детстве они прочитали "Снежную королеву" — то знали, что плохо быть разбойниками.

Но, увы — все сложилось так, как сложилось...

Так вот, мама Никиты списалась с каким-то любителем русской литературы из азиатских стран и приобрела по госцене целые груды художественных произведений. Нет, конечно, в присланных посылках было и барахло — всякие научно-популярные произведении, а также идеологически выдержанная литература. Но! Один трехтомник Андерсена на рынке стоил от 10 до 25 рублей — при средней советской зарплате 120-150 рублей. При этом на 25 рублей семья из трех человек могла жить неделю. Так что, как говорится, почувствуйте разницу!

Однако не все можно было достать даже благодаря такому необычному способу получения знаний. Поэтому-то и сидел Никита в библиотеках. Однако и библиотечные закрома были не безразмерными. И когда ручеек Буссенара, Жюль-Верна, Майн Рида и Януша Пшимановского иссяк, Никита стал искать другие источники.

Кстати, кто-то, может, не знает, что польские писатели — тот же Пшимановский — были весьма популярными в Союзе. Во-первых, социалистическая Польша была как бы братской. А во-вторых по произведениям польских писателей ставились классные фильмы — первые, пожалуй, советские триллеры. Это и шпионский фильм "Ставка больше, чем жизнь" Анджея Збыха — про польского разведчика Клосса, и знаменитые авантюрные "Четыре танкиста и собака" Януша Пшимановского, и, конечно же, исторический триллер "Потоп" по произведениям Генрика Сенкевича. Все эти польские фильмы триумфально шли сначала в кинотеатрах, а потом — и по телевидению, не уступая, пожалуй, бесконечным сагам про индейцев. А позже первые знаменитые советские фантастические фильмы, которые преимущественно снимали прибалтийские кинематографисты, были сняты по книгам польского писателя-фантаста Станислава Лема. "Дознание пилота Пиркса", "Отель "У погибшего альпиниста" Никита смотрел несколько раз!

Остается только добавить, что выход, который нашел Никита, был прост — он стал меняться книгами с такими же книгоглотами, как и он сам. Поэтому очень скоро у него появились не только Стругацкие и Станислав Лем, но и Желязны, Брэдбери, Азимов и прочие западные фантасты. Ну, а потом как-то постепенно Никита переключился на самиздат — сначала увлекся поэтами Серебряного века, потом прочитал Бродского, а потом и "Остров Крым", "Архипелаг ГУЛАГ" и много еще чего. Может быть, именно эта литература потом, через много лет летом 1991 года выведет его на баррикады перед Белым домом, под танки и автоматы...

Но это будет потом, а пока Никита прямо-таки питался книгами, многое не понимая еще, но интуитивно просто, как губка, впитывая, чтобы через некоторое время, отлежавшись в мозгах, прочитанное стало потихоньку наполнять его ум Знанием.

Глава пятнадцатая, в которой рассказывается, как трудно заниматься всем одновременно

Как вы помните, со спортом Никита дружил. Правда, не так, чтобы крепко.Но после переезда в новую квартиру первым делом Никита отправился в плавательный бассейн спорткомплекса "Метеор" — того самого, на котором тренировалась знаменитая тогда днепропетровская футбольная команда "Днепр". Впрочем, знаменита она и поныне. А тогда "Днепр" был просто звездной командой: подрастали ровесники Никиты Олег Протасов и Гена Литовченко, и через 5-6 лет команда станет вечным соперником московского "Спартака", в ту пора лидера Чемпионата СССР по футболу.