Босая блондинка за решеткой

Воительница соскользнула со стены, ее не смущало что тварь намного её больше.

Пальцы Тореадора Домино ударили вурдалаку в ноздри, чтобы обрубить голос, а другая рука всадила кинжалом под лопатку. Монстр попробовал обернуться, но девчонка, используя его движение, всадила клинок еще глубже, повернув таким образом, чтобы прошить сердце.

По телу вурдалака пробежала судорога, воительница помогла ему удержать, навороченное подобие винтовки. Тварь прогнулась, на губах выступила пена, потом хлынул фонтанчик крови. Тореадора Домино, чтобы не испачкаться, отстранилась, лишь слегка придержав падения монстра. Тело вурдалака обмякло и даже стало меньше, зато крови... Но лужица не смогла вырасти и быстро обмелела, камни как губка впитывали вишнево-фиолетовую жидкость.

Воительница одним махом вытерла кинжал о шерсть твари и почувствовала гордость: она все-таки прикончила ублюдка, несмотря на все его габариты.

Зависла над трупом как львица, готовая растерзать каждого, кто осмелиться отнять у нее трофей!

Тореадора Домино прошептала:

— А вдоль дороги мертвые с косами стоят и тишина! И тут видно, что-то замогильное, явно ублюдочное!

Девчонка бесшумно прошла на носочках дюжину метров, почему-то джентельменски поклонилась трупу и нырнула за зубья. Большой палец левой ноги, прилипал к поверхности, видимо она все же умудрилась, макнуть его в противную, клейку кровь монстра. Что же видимо придется пальчик помыть, но сначала... Вот еще один ублюдок приближается!

Когда воительница отделилась от стены, вурдалак видимо подумал, что это призраки ранее замученных и растерзанных ими в повалах замка людей. Так ведь бывает, когда покойники мстят.

Тореадора Домино успела прочитать в свиных глазах вурдалака животный ужас, а вуаль полусна оказалась разорванной.

Быстрое словно вспышка молнии во время грозы движение кинжала, прикосновение к горлу кажется ласковым, как поцелуй гадюки...

Монстр-часовой видимо хотел рявкнуть, но звуки не выходили из распахнутой пасти, они вместе с кровью вытекали через широченный порез в горле. Грязно-фиолетовая жидкость противно булькала и вместе с ней улетучивалась душа твари.

В глазах вурдалака не было ни боли, ни гнева лишь удивление. Туша стала медленно оседать, а ловкая Тореадора Домино подхватила оружие противника, опасаясь, что при падении оно взорвется.

Воительница разогнулась как пружина, заодно прикончив паскудный гибрид комара и черешни с тремя хоботками.

— Будешь кусаться — будешь в гробу!

Тореадора Домино ощутила себя волчицей, тем более что стразу четыре луны вырвались из плена облаков. Причем у каждой было свое, неповторимое в уродстве рыло!

Вместе с нем они давали и свет, четыре цвет перемешивались, превращаясь в бьющее по глазам пламя, которое заливало и замок, и дорогу, и смахивающий на монгольскую орду лес, обложивший твердыню.

Девчонка оскалила зубы, ее лицо горело как атлас, а глаза сверкали алмазами. Вот и третий вурдалак, лапами топ-топ. Тореадора упала на камни, перебирая руками и ножками как букашка, а друг прыгнула, долбанув вурдалака в пах...

Если поразить самое чувствительное у самцов место, то девятый вал боли, моментально смывает сознание. Чудовище пару секунд просто, стояла, пасть раскрылась не в силах, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тореадора Домино легонько толкнула тушу, и отскочила, чтобы не пачкаться в кровь, полившуюся столь обильно, словно лопнула плотина.

Девчонка тихо пропела:

— Мой ласковый и нежный зверь! Тебя убью, ты мне поверь! Вонючий с автоматом зверь!

Тореадора Домино отвязала от пояса моток веревки, закрепила и бросила вниз. Она устремилась в бездну как змейка. Юная Воительница пошутила:

— Закинул Леопольд удочку, хотел словить золотую рыбку! А вместо наживки решил использовать кошачий намордник! И вместо золотой рыбки, попал в мышиный карповник! Вот и я кое-кого сейчас вытяну!

Веревка натянулась как гитарная стрела, по ней карабкались красотки.

Первой показалась огнезарная воительница Рафаила. Её волосы пожар, а глаза — лучи лазера! Она легко перемахнула через стену, мелькнув обнаженными по колено ножками.

Рафаила отскочила в сторонку, пробежалась, голые, девичьи пятки, красиво отливали перламутром при свете четырех лун. Воительница окунула кинжал в исчезающую лужу крови и поспеши её слизнуть. Оскалила жемчуг зубов:

— Квазарно! Я чую вкус победы!

Девушки-штурмовики взобрались быстро, почти все они были светловолосые или огненно-рыжие, и все без исключения очень фигуристые и красивые. Избавившись от неуклюжих сапог, они с непередаваемой грацией перебегали на босых ножках. Последней забралась эльфийка Мирабель, со своим арбалетом, голыми ножками, и полуобнаженной грудью она выглядела воплощение воинственной сексуальности.

Убитые вурдалаки практически исчезли, оставив лишь едва различимые пятна крови, видимо стены замка питались трупами!

Рафаила подбрасывая вверх пальчиками голеньких ножек камушки, пропела:

— Еще не наступит рассвет, а пройдет много лет! Останется стынущий труп! Жизни свет потух!

Мирабель приложила палец к губам:

— Тише, видите, летит зубастик.

Тореадора Домино посмотрела на небо. Действительно, крылатое чудовище, гибрид ромашки, стрекозы и лебедя. Воительница пожала плечами: очень трудно будет изобразить подобное чудовище! Хотя, например если эту работу поручить Пикассо...

Туловище на одну треть впереди хитиновое стрекозы, в середине алые перья лебедя, а сзади изумруд ромашковой головки. И одновременно машет, лепестками, перьевыми крыльями, и серебром летательных конечностей стрекозы. Красиво, необычайно, приятно для глаз. Воительница-эльф вложила в лунку стрелу, окрашенную золотом, предварительно лизнув наконечник:

— Отдает остреньким! — Пошутила девушка.

Тореадора Домино, тяжело вздохнула:

— Неужели ты убьешь такую уникальную красу?

Тут девушка была разбужена тем, что в камеру ворвались полицейские. Они сорвали одеяло, заломили руки Тореадоре, и выволокли в коридор. Появилась уже знакомая надзирательница-горилла. Она противно улыбнулась. За ней стояла два офицера и знакомая старшая тюремщица.

Она пробурчала:

— Ввиду большой социальной опасности, Тореадору следует обыскать. Это обязательно.

Полицейские стали стягивать робу. Под ней у Тореадоры ничего не было.

Это практично... Девушка взмолилась:

— Нет! Не надо! Тут мужчины!

Старшая надзирательница усмехнулась и снисходительно объяснила:

— Если женщина-преступница физически сильная, то в порядке исключения во время обыска ее могут держать полицейские мужского пола. А вы уже оказывали сопротивление.

Громилы-полицейские взяли Тореадору за руки и подняли вверх. Крепко вцепились.

Плотоядно улыбаясь, надзирательница-горилла принялась ощупывать Тореадору. Начала по традиции с волос. Дергала их и растрепывала каждую прядь. Что довольно болезненно. Тореадора морщилась и кривилась. Очень неприятно. И главное прекрасно понимаешь полную бессмысленность обыска. Это просто для того чтобы её унизить и помучить.

Избивать по закону нельзя, так изводят полулегальными методами. А кому такое может быть приятно, особенно юной женщине. А горилла старается. Каждую прядь проверила, продергала, да еще не по одному разу. Далее смотрела с помощью фонарика и используя расширитель в ушах. Что тоже больновато, когда раздвигают дырки. Потом ноздри. Кажется, хрящи вот-вот порвутся. Приказывают прокашлять. И даже продувают.

Тут точно в ноздре ничего не укроешь.

А потом и в рот суют пальцы с резиновых перчатках. И колупаются долго, тянут за язык, давят на небо. Тореадору не вырвало только потому, что желудок совершенно пустой и она голодная. Как противно. Руки скользкие, крупные, да еще перед этим это обезьяна щупала тебе волосы. Так вот желудок ощущает постоянные спазмы, что, кажется, тебя вот-вот вырвет.

Потом эта горилла стала щупать шею, а потом под мышками.

Даже щипала за грудь.

Старшая надзирательница заметила:

— Очень красивые сиськи!

И сама ущипнула девушку. Двое офицеров-мужчин протянули к Тореадоре руки. Но Главная надзирательница прикрикнула:

— А вам нельзя! Вы лица противоположного пола! Щупать обыскиваемую по закону могут только женщины!

Офицер с усмешкой заметил:

— Ничего, зато мы на видео записываем! Прикольно получается!

Тореадора затряслась, она буквально сгорала от стыда. Ну, еще ее снимают. Как так можно. И без того: унизительно, стыдно, страшно и физически больно.

Горилла, вдоволь нащупав грудей, надавила на пупок. Полицейские удержали Тореадору, которая, попыталась согнуться. Потом ущипнула и в живот.

Но самое унизительное это конечно когда крупная рука мужеподобной надзирательницы входит в лоно Венеры. А оно и так болит, от прежнего жесткого обыска не успело поджить. А перчатка жесткая, вазелином не смазанная.

Надзирательница явно стремить причинить больше боли, а полицейские держат Тореадору за ноги. От чего еще унизительнее и больше страданий.

Тореадора стонет, и по личику текут слезы:

— Вы не имеет права!

Старшая надзирательница смеется и снисходительно объясняет:

— Молчи! Ты террористка, и по закону для особого опасных террористок может производиться гинекологический и внутренний обыск. А хочешь, чтобы не так было больно, веди себя получше.

Тореадора простонала:

— Но это пытки! Пожалуйста, не так грубо! Мне очень больно!

Старшая надзирательница мягко произнесла:

— Полегче Валя... Не суй в нее всю лапу, а то порвешь! Калечить девку нам не приказывали.

Гориллоподобная надзирательница стала двигаться чуть осторожнее и мягче. Но все равно очень больно и унизительно, а длинные, толстые пальцы достают до самой матки. И щупает долго, куда дольше чем нужно для проверки. Тореадора вспомнила фильм "Под принуждением". Там тоже девушку, блондинку отправили в тюрьму. И ей пришлось пережить неприятную процедуру обыска в интимных местах. Но там по крайне мерее это длилось секунд десять и, было не так грубо. А ту тебя буквально пытают и издеваются.

Да еще четверо очень крупных и здоровых мужчин держат. Явно от их лап останутся синяки, хотя тело у девчонки и спортивное, мускулистое.

Да когда она закончит... Должен же всему в том числе и ментовскому беспределу предел.

Офицеры буквально пожирают ее глазами. Ведь очень красивая и прекрасно сложенная девка, и в такой пикантной ситуации. Редко даже в кино такую красавицу увидишь. А как лицо у нее кривиться, ведь реально больно и унизительно заключенной. Как она страдает. Как мучиться и морально и физически. А горилла все колупается и колупается. Стараясь делать больно, но не покалечив.

Тореадора пытается представить, что это не с ней. Что это другу блондинку мучают. Но получается крайне плохо. О Боже, за что ей такое. Она конечно не эталон морали, но на панели не стояла и за деньги своим телом не торговала. Вот Екатерина Вторая та еще шлюха, а какая удачливая. А ей простой деревенской девушке такое сносить...

О Боже пощади, смилуйся, сжалься!

Наконец мужеподобная и крупная Валя кончила колупаться в лоне, и перешла к заднему проходу. Который и так болит. И сунула туда два длинный и толстых пальца. Тореадора вскрикнула, и вывала руку, хотела двинуть Валю, но в последний момент, опасаясь последствий, пронесла кулак мимо.

Валя рыкнула:

— Я бы тебя убила!

Офицер полиции заметил:

— Ладно, давай быстрее! Не слишком ее мучай!

Надзирательница немного медленнее и осторожнее прокрутила, Тореадора тихо застонала. Потом сунула до самой примой кишки палец, и еще раз крутанула и извлекла руку, прошипев:

— Ладно она чистая... Далее будем смотреть!

Офицер полиции кивнул:

— Как положено обыск с головы до пят!

Надзирательница уже без особого энтузиазма щупала мускулистые, загорелые ножки Тореадоры. Офицеры полиции тоже уже немного сбавили активность. Хотя ноги и пожирали глазами. Пальчики у Тореадоры точеные, форма ступни классические правильная. Пяточки кругленькие, с изящным изгибом. Такие девичьи ножики, с чистой, загорелой кожей очень соблазнительные и вызывают возбуждение.

Валя довольно грубо давила на каждый пальчик, но это уже не так больно по сравнению с тем, что было раньше. Надзирательница поскребла подошву, сдавила со всех сил пятку. Тореадора снова ойкнула. Потом другую.

Наконец обыск закончился. Полицейские отпустили Тореадору. А надзирательница сняла перчатки, немного испачканные кровью и женскими выделениями и, бросила их в урну. Ухмыльнувшись, произнесла:

— До скорой встречи!

Старшая надзирательница предупредила:

— Если будет вести себя тихо, то следующий обыск будет только перед отбоем! Но если начнешь буянить, обыщем снова, и куда больнее.

Тореадора побледнев, шепнула:

— Господи, может не надо... Я этого не вынесу!

Надзирательница свирепо кивнула:

— Нет! По инструкции особо опасных террористок следует обыскивать не реже двух раз в сутки... — Тут немного смягчившись, женщина добавила. — Но если будешь паинькой, то в следующий раз Валя смажет перчатки вазелином и будет не так больно. Сейчас тебя закроют... Прогулки в первый день не будет, а там посмотрим на поведение. Еду дадут очень скромно. Но можно заказать за деньги в столовой, получше. Еще есть просьбы?

Тореадора умоляюще попросила:

— А можете дать мне планшет... Я как раз в одиночке могла бы чего-то пописать.

Старшая надзирательница, нахмурившись, заявила:

— Вообще это не положено. Но мы можем дать тебе карандаш и тетрадку. Только все что напишешь, я прочитаю сама. И ничего о тюрьме не писать.

Тореадора со вздохом ответила:

— Я фантастику попишу... Надо как-то отвлечься от такого кошмара.

Старшая надзирательница кивнула:

— Это можно. Но мы обязательно проверим, чтобы не было шифра или малявы. Если рассказ будет хорошим, опубликуем в журнале тюремной самодеятельности. Может, даже какие-то копейки заплатим. А ты если хочешь, в лучшие условия, то скорее думай... Напишешь явку с повинной, переведем в камеру с телевизором и душем. Будешь упрямиться — станет хуже!

Полицейские подали робу Тореадоре. Та поспешно оделась. Увы, ноги выше колен голые, но это ничего, она вообще любила короткие юбки. А вот поесть хотелось сильнее, но унижать себя просьбой? Нет уж никогда...

Тореадора зашла в камеру и легла на койку. Она чувствовала себя опустошенной и загнанной.

Но двери камеры раскрылись, и появилась надзирательница в белом халате, они принесла общую тетрадку и шариковую ручку, кивнув:

— Лучше не ложитесь. Вы под постоянным наблюдением.

Надзирательница откинула стойку, и получилось подобие столика. После чего продолжила:

— Творческая деятельность не запрещена! Даже поощряется! Но постарайтесь быть осторожнее!

Тореадора не удержалась от вопроса:

— А когда меня накормят?

Надзирательница со вздохом ответила:

— В обед... Кормят тут бесплатно не очень. Но если перевести деньги, то будет нормально. Сигареты вам не нужны?