А нелюбезным он бывал почти всегда — кроме, разве что, случаев, когда в приёмной появлялся технический директор. Вот тогда теплели и таяли льдинки колючих серо-голубых глаз.

Ну, что ж. Я всего лишь приходил читать список.

Но свою работу без этого ежедневного ритуала я уже не представлял.

Как-то в понедельник утром я поднялся наверх, как обычно. Было около половины восьмого; народ в лифте позёвывал и прикрывал зевки ладонями, со сложенных зонтиков лениво стекала вода — на улице накрапывал дождик. Я привалился в уголок, откинув с головы капюшон ветровки-всесезонки. Женщина в светлом плащике поставила кончик зонтика-трости прямо на мой ботинок, с опозданием заметила свою оплошность, принялась извиняться... Я улыбнулся ей дружелюбно. Право, из-за какой ерунды люди иногда портят себе настроение.

Всё так же улыбаясь, я вошёл в офис — и остановился в растерянности. Даши в приёмной не было. Вместо неё в секретарском кресле восседал Димка. Но в каком он был виде! Короткая, зализанная, так называемая "дипломатическая" стрижка. Строгий, тёмный — почти чёрный — костюм застегнут на все пуговицы. Полустоячий воротничок бледно-серой рубашки затянут галстуком-шнурком и аккуратно подпирает подбородок. Манжеты, выглядывающие из-под рукавов пиджака, скреплены запонками! Это у Димки, который вечно закатывал рукава по локоть, расхристывал ворот, пятерней причёсывал вихры и набрасывал пиджак только перед визитом клиента!

А теперь добавьте сюда поджатые губы и незнакомый, сурово-официальный взгляд.

Я испугался. Я испугался по-настоящему, сердце ухнуло куда-то в пятки, потому что первая моя мысль была — что-то с Дашей. Я не видел её два дня; мало ли что может произойти за целых два выходных! Я испугался прежде, чем успел поразмыслить и понять, что если бы вдруг стряслось плохое, вряд ли бы Димка первым делом побежал в парикмахерскую стричься.

Я испугался до головокружения и, наверное, побледнел как полотно, потому что Димка спросил озабоченно:

— Вам нехорошо?

И вот только услышав это официальное "вам", я вдруг понял, что вижу перед собой не Дмитрия.

Сходство было поразительным. Просто одно лицо. А человек — другой.

— Всё в порядке, — сказал я. — Спасибо. Просто я ожидал увидеть здесь Дашу. Она... у неё всё нормально?

— Не вполне, — суховато произнёс мой визави. — Она приболела. Я возьму на себя некоторые из её функций на эти два-три дня. Судя по вашей реакции, мы с вами прежде не встречались, но, по-видимому, вы имели дело с моим братом. Надо полагать, вы наш новый работник?

— Да... Джалис. Данил.

— Я Кирилл Олегович, коммерческий директор. В данный момент вы можете обращаться ко мне также по организационным вопросам. По техническим — естественно, к Дмитрию Олеговичу. Вы пришли по делу или, так сказать, полюбезничать?

Вот так я познакомился с нашим неуловимым и таинственным коммерческим директором.

Я всё же посмотрел список. Правда, это заняло у меня всего пару минут вместо обычных пятнадцати-двадцати. А потом заглянул к Димке.

Ему я сказал без церемоний:

— Предупреждать надо. Я чуть разрыв сердца не получил, гадая, с какой стати ты так вырядился.

— А-а, ты нарвался на Кирилла! — Димка рассмеялся так весело, словно это было лучшей шуткой сезона. — Получил удовольствие? Знаешь, с каждым из наших работников нечто подобное рано или поздно происходит. "Старики" специально новичков не просвещают — чтобы не лишаться развлечения. Самый часто задаваемый вопрос — как раз вот этот: чего ради я так вырядился. На втором месте — "что случилось". А ты что спросил?

— Ничего. Не успел. И не могу сказать, чтобы я получил удовольствие.

— Да ладно. Не злись, это же правда смешно. А в институте мы с ним экзамены пополам делили, представляешь? К одному он готовится, к другому — я. И ни разу нас не раскусили, даже не заподозрили. Правда, мне приходилось иногда быть серьёзным. Но на экзамене это естественно.

— Да, здорово. Димка, а что с Дашей, ты знаешь? Может, к ней съездить нужно? Навестить, ну там, вдруг купить что-нибудь или в аптеку...

— Брось, есть у неё всё.

— Ладно.

Я почувствовал себя неловко — словно вторгся по незнанию в сферу, касаться которой не был должен. Очень уж естественно, по-семейному он это сказал — "брось, есть у неё всё"... Как если бы сам заглядывал в холодильник не далее как утром.

— Ладно, пойду работать.

— Погоди-ка. А знаешь, сама мысль мне нравится. — Димка сощурился задумчиво. — Навестить, говоришь? От лица, так сказать, коллектива? Слушай, это идея. Почему мы раньше ничего подобного не практиковали? Денег выделим из кассы, купишь что-нибудь... Окажешь моральную поддержку. Мандарины обязательно купи и груши. Давай, съезди, если грипп не боишься подцепить. В обед успеешь обернуться.

— Я?

— А кто, я, что ли? Ты же предложил. А у меня дел полно, и без обеда я не собираюсь оставаться.

— Ладно.

Я ощущал себя слегка виноватым, выходя из его кабинета. Будто обманул в чём-то, а в чём — непонятно... Странное ощущение.

Даша жила в Ивице — одном из многочисленных коттеджных городков-спутников, опоясывавших разросшийся город со всех сторон. Обитатели центра порой называли их чуть презрительно "спальниками", но мне всегда пригороды нравились больше. Мы с мамой тоже жили в похожем: тихо, зелено, уютно.

Нам с Артуром удалось распределить заказы таким образом, чтобы выкроить на обед побольше времени. Напарник не возражал — у него вечно хватало дел в городе. Я подналёг на монтаж... В общем, вместо положенного обеденного часа у нас получилось больше двух. Я купил мандарины и груши; потом подумал и добавил туда же бананы, киви и салипасы. Уже с этим универсальным набором в пакете вскочил в вагон монорельса. Несколько минут — и я в Ивице.

На звонок в дверь в небольшом белостенном коттеджике долго никто не реагировал. Я уже успел подумать — может, человек лежит с температурой, спит, а я тут ломлюсь... Потом чуть скрипнул, открываясь, замок.

— Джалис? Ты здесь зачем?

На Даше было бледно-салатовое спортивное кимоно, подпоясанное сиреневым шёлковым поясом с длинными свисающими кистями; тонкие лодыжки как-то беспомощно торчали из непропорционально широких штанин, и босые ноги нетерпеливо переступали на мягком мохнатом коврике.

Я сказал:

— Ты с ума сошла. Простудишься ещё больше.

— Куда уж больше, — она зябко передёрнула плечами и добавила: — Ну, заходи, раз пришёл.

В гостиной Даша сразу направилась к диванчику, стоявшему напротив большого — на полстены — экрана; забралась на сиденье с ногами, сунула подушку под спину, натянула на колени бежевый пушистый плед.

— Вытащил меня из-под одеяла и ещё ворчишь. Тебя Димка прислал?

— Не совсем. Извини, я... — вот как ответить на такой вопрос? — Я... В общем...

— Ну, понятно, — отрезала она, не дожидаясь логического завершения моей содержательной речи. — Что у тебя в руках?

— Фрукты.

— Мне принёс?

— Да.

— Ну так выкладывай, чего ждёшь. Вон ваза на столике.

С этим делом я справился. Благо ваза оказалась большой — поместились все мои гостинцы. Перенести столик вместе с вазой к дивану я тоже догадался.

— Судя по наличию мандаринов и груш, идея всё же Димкина, — заключила Даша.

— Идея моя, — способность связывать слова прорезалась, наконец. — Мандарины и груши Димка посоветовал, это точно. А что, обманул?

— Да нет, в общем. Я их тоже люблю. Но у него это просто пунктик, будто кроме них других фруктов нет. Вот салипасы — действительно моя слабость, а Димка их на дух не переносит и не покупает никогда. Ты сам выбирал?

— Сам.

— Со знанием дела. Обычно все берут недозрелые.

Даша вытащила крупный темно-фиолетовый плод, с наслаждением впилась в него зубами.

— Ух, красота. Салипасы должны быть мягкими, тогда они имеют настоящий вкус. Джалис, за этот фрукт я прощаю тебе то, что ты оторвал меня от просмотра любимой комедии. Теперь говори — зачем приехал? Ведь не только меня фруктами кормить?

— Только. В смысле, навестить. От лица коллектива.

— Тогда уж от задницы. Джалис, не заливай мне, а? Коллективу на меня начхать с восемнадцатого этажа. Что, какой-нибудь документ надо срочно сделать? У Кирилла, бедняги, ручки отсохли?

Я отрицательно замотал головой.

— Ничего такого!

— А в рабочее время тебя кто отпустил?

— Вышло так. Заказы простые попались, вот и освободились раньше.

Даша прищурилась недоверчиво.

— Ну ладно. Навестил уже. Надеюсь, ты не думаешь, что я тебя стану обедом кормить?

— Не думаю.

— Тогда свободен. Долг выполнен, можешь идти со спокойной совестью.

Вот же ёж колючий!

— Тебе нужно что-нибудь? Может, в магазин сходить или в аптеку?

— Джалис. Тебе приходилось слышать о службе доставки?

Наверное, следовало развернуться и уйти. И скорее всего, я бы так и поступил — не будь эта её агрессивность настолько наигранна. Меня зацепила и уколола — не сама манера обращения, пожалуй, а то, что она считает должным именно так со мной обращаться.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Данил, — сказал я. — Коль уж скоро мы с тобой не в рабочей обстановке и все равно на "ты", могла бы и запомнить моё имя. И кстати, вряд ли служба доставки смогла бы правильно выбрать для тебя фрукты — хотя бы просто потому, что это получается, только когда делаешь с душой. То же может относиться и к другим вещам. Мне искренне жаль, если ты этого не знаешь. Впрочем... извини, что помешал смотреть фильм.

Никогда бы я ничего подобного не озвучил, если бы не разозлился.

Вот теперь я действительно пошёл к дверям, но был остановлен окликом:

— Джалис!

Я обернулся.

Ей-богу, мне удалось её смутить.

— Ну ладно, — проговорила Даша тоном по-прежнему недовольным, хотя глаза она отвела и щёчки чуть порозовели. — Данил так Данил. Я просто привыкла уже, но... постараюсь запомнить. И спасибо, что пришёл.

— На здоровье.

— Данил... У тебя ведь ещё есть время? Ты не мог бы сварить мне чай?

— Конечно. — Кивнул я и подался на кухню.

Чай у Даши оказался нескольких видов; я по наитию выбрал зелёный — и, как выяснилось, не ошибся. Получилось удачно — как раз та концентрация, которая нужна для насыщенного вкуса, но без лишней терпкости. Даша пила без сахара; я положил себе ложечку чисто механически, а потом пожалел — зелёный чай действительно по-настоящему вкусен несладким.

— Ну вот и примолк, — неожиданно сказала Даша. — Таким смелым был, когда я тебя выгоняла. Теперь опять станешь мямлить что-нибудь невразумительное? Давай, развлекай меня разговором, раз на чай напросился.

Я вздёрнул голову — в Дашиных глазах плясали весёлые чертёнята.

Я спросил:

— Ты знаешь легенду о Каргоне?

— Никогда не слышала.

— На заре эры расселения, когда активно осваивались новые планеты, был такой звездолётчик. Он работал в свободном поиске — уходил в одиночку на небольшом корабле, координаты выбирал практически наугад... Потом возвращался — с данными о том, что удалось найти. Через несколько месяцев возвращался, иногда через год. Представляешь — месяцы, годы в полном одиночестве, без дальней связи, в пространстве, на утлом кораблике, на который сейчас ни один экипаж бы ногой не ступил? А надо сказать, межзвёздники были тогда очень ненадёжны. Световой искривитель только недавно изобрели, под него даже не строили специальных кораблей, а просто цепляли к обычным шаттлам. Никто не знал, что межзвёзднику нужна для стабильности масса — эту зависимость позже обнаружили. Вблизи пространственных аномалий искривитель сбоил — мог отшвырнуть судёнышко в неизвестном направлении, или бывало, что корабль находили совершенно исправным, но люди в нем погибли по непонятной причине. А самыми таинственными были случаи исчезновений. Идёт корабль, целый, всё работает нормально — а на борту никого. До сих пор никто не знает, как это объяснить. Придумали версию — будто у звездолётчиков просто психика не выдерживала необъятности пространств, и они выбрасывались в космос через шлюз. Но ведь пропадали, случалось, целыми экипажами — что ж у них, у всех одновременно крыша ехала? Ну вот. А Каргон летал долго, очень много планет открыл, и всегда возвращался. Стареть стал, все ещё летал... Он мог уйти на пенсию, жить в почёте и покое, только ему не это надо было. И вот однажды Каргон отправился на разведку в район чёрной дыры. Его отговаривали — опасно, более сильную пространственную аномалию даже представить трудно. Но там по расчётам должны были находиться несколько интересных систем, он давно хотел их исследовать. И полетел. Его не было четыре года...

Я остановился отхлебнуть чая. Даша про свой забыла, похоже, — слушала меня, широко раскрыв глаза. А ведь это ещё одна из самых известных баек.

— Через четыре года его корабль вошёл в обитаемую планетную систему, подал сигнал. Люди переполошились — понимаешь, они ведь его списали давно. Выслали на орбиту встречающие шаттлы... Но с корабля никто не отзывался — только шёл автоматический сигнал о возвращении. Наконец, решились войти внутрь...

— И что?

— На корабле никого не было. Но как только люди ступили на борт, везде зажегся свет. Включилась кофеварка в салоне. А по бортовой громкой связи раздался голос Каргона: "Добро пожаловать. Угощайтесь кофе и не забудьте просмотреть курсовые прокладки в главном компьютере. Вас ждёт приятный сюрприз. До встречи в пространстве!" И всё.

— Запись, — выдохнула Даша. — Автоматика.

— Возможно. Но никаких следов программы обнаружить не удалось — а ведь там настоящие специалисты искали. Даже если бы она самоуничтожилась, что-то бы да осталось. Ведь все данные сохранились. Курсовые прокладки показывали безопасный путь к трём взаимосвязанным системам, в двух из которых обнаружилось сразу по паре планет, годных к заселению, а в третьей — одна. Это была очень редкостная удача — даже систему с одной подходящей планетой найти нелегко, и обычно они разбросаны в чёртовой дали, а тут такое созвездие. Позже их заселили...

— Это Пента.

— Да, ты права. Другого такого места в обитаемом космосе нет. Пять планет, между которыми налажено бифлайное сообщение.

— Почему их не назвали в честь Каргона?

— Он сам дал им имена. В компьютере нашлось завещание — пять планет, пять женских имён. По легенде, это были женщины, оставившие след в жизни Каргона. А все вместе — Пента.

— Красивый подарок. А сам Каргон?

— Он ведь сказал тогда — "до встречи в пространстве". Никто не знает, что с ним стало. Но с кораблями, которые шли к Пенте, стали происходить странные вещи. В ключевых точках маршрута, где отклонение могло бы быть опасным, словно включался автопилот. Однажды на транспорте, перевозившем колонистов, возникла довольно сложная неполадка, дежурная смена решила разобраться своими силами и чуть не запорола дело — но непонятно отчего сработал тревожный сигнал, разбудивший капитана. Попавший в облако пыли корабль остался без капли энергии — а спасатели услышали его "SOS". Были и ещё случаи...