Портун

Приходилось торопиться, на более тщательный осмотр машины и трупов у меня не было времени. В доме все еще резвились мальчиши — плохиши, моему сыну нужна помощь. Да и женщине не помешало бы ее оказать. Вряд ли станут насиловать, на вид ей было где-то под пятьдесят, но кто их знает. Не будут домогаться, так поиздеваются. И откуда только берутся подобные ушлепки? Ведь на дворе не лихие девяностые, когда разгул бандитский процветал, сегодня и полиция вроде как работает неплохо, уже не прячутся за углом в ожидании, когда неприятность сама собой рассосется. Тем не менее, все равно появляются отморозки, которым море по колено. Сволочи. И меня сделали преступником. И если бы не надежда укрыться в другом Мире, так любезно предоставленного неизвестно кем, я бы и недели не продержался. Замели бы на раз. И заметут, если не исчезну.

В доме, все также ярко освещенным, было тихо. Такая..., настораживающая тишина. Услышать лязг железа разбившейся машины они не могли, далековато все-таки произошла авария. Может, просто надоело им колготиться? Сидят, например, и попивают пивасик, хотя нет, я старательно убирал все спиртное из дома. Если только свое привезли. Да какая разница.

Тихо пройти к дому я смог, знаю, как и где идти, минуя ворота. Есть калиточка запасная, когда забор ставили то позаботился, сделал. Вот и пригодилась. Ночь, несмотря на иллюминацию, устроенную пришлыми, помогала скрывать мою фигуру. Я пока ещё не забыл, как нас, в бытность службы под началом моего взводного, дрессировали по захвату жилого помещения. Он гонял нас до потери пульса. Такие навыки нелегко вытравить. Был бы помоложе даже минуты не сомневался, проник бы в дом и положил всех посторонних на пол. Тем более у меня в руках огнестрел, как специально подобранный для подобных действий, компактный и с хорошим боезапасом. То, что и прописано в наставлениях. Но сегодня у меня надежда только на сообразительность. И терпение. Желание как можно скорее убрать негодяев и узнать, что они сотворили с сыном я усиленно пытаюсь приостановить. Нужно скорректировать действия. Помощников здесь у меня нет. Надежда только на себя. Вести разведку некому. Разбираться с ними поздно. Проверил еще раз готовность всех трех пистолетов, один в руке, два на поясе, все сняты с предохранителя и у всех патрон в патроннике. Осторожно открываю дверь на веранду, что расположена на тыльной стороне дома. Здесь выход в сад. Странно, но никто даже голос не подал. Неужели не выставили наблюдателя? Или он где-то притих, затихарился чувак и ждет когда я войду в дом? Не удержался, вытащил второй пистолет и, вытянув оба вперед, шагнул в полуприседе в дверной проем. Ничего не изменилось. Тихо. Вложил обратно в кобуру один пистолет, оставив в левой руке другой, а в правой зажал нож диагональным хватом. Для самообороны против безоружного противника этот хват подходит лучше всего. Нож меня уже не раз сегодня выручал, пусть и сейчас послужит.

Однако мандраж сильный, волнуюсь как первоходок. Стараясь наступать на пол неслышно, двигаюсь дальше. Скрип отворенной двери в комнату прозвучал как набат церковный. И распахнулась она для меня неожиданно стремительно, а мою руку с пистолетом тут же перехватывают сильные клешни рук стоящего наготове за стенкой человека. Но он один, и не замечает что у меня ещё и нож. Ломая на изгиб руку, моментально освобождает ее от оружия и тащит на себя. Я охотно ему помогаю и в результате втыкаюсь в его тело. Но вначале идет нож. Его двадцатисантиметровое жало легко вспарывает и одежду, и тело противника. Мы оба падаем на пол. Шумно падаем. Что-то задели и опрокинули. Не помню, что тут может так громко упасть. Оставляю нож в теле, сам пытаюсь откатиться в сторону и выхватить второй пистолет. Он свободно вытаскивается и вот я уже в готовности открыть стрельбу.

После уличной темноты яркий свет в комнате не позволяет сразу разобрать, кто тут ещё пытается меня лишить жизни. Дергающийся от полученной раны противник служит удобным прикрытием. Не окоп конечно, но хоть какое-то укрытие. Взгляд улавливает движение, и я открываю стрельбу. Прилетает ответка, но все пули мимо моей головы, зато "окопчик" вздрагивает от попадания в него целой серии пуль. Автоматных. Чувствую, моя филейная часть тела тоже пострадала. Но и спрятать ее я не могу. Некуда. Вновь стреляю, всего лишь три оставшихся патрона в магазине вылетают со страшной скоростью. Все — мне кирдык, достать третий пистолет не успею. Но видимо сегодня, мой ангел меня оберегает. Не услышать, как падает автомат из рук стрелка, я не мог, и этот звук окрыляет. Поворачиваюсь на бок и выхватываю третий пистолет. Зрение восстановилось, и я уже могу видеть, как медленно, цепляясь за шкаф, валится на пол автоматчик вслед за своим оружием. Ожидая новые выстрелы, я ищу укрытие для себя, но все что могу это вновь спрятать голову за труп врага. Замечаю еще одного, но он не стреляет. Закрывшись согнутой в локте рукой, тот пытается вжаться в угол комнаты, оружия в руках не вижу. Чуть не нажал на спусковой крючок, остановился внезапно, будто по наитию. В голове щелкнуло: все закончилось, этот не станет стрелять.

Пытаюсь вскочить с пола шустро, как и должно для штурмовика разведвзвода. Ага, как бы ни так. Мало того, что ранен так и прострел в пояснице не позволяют такие вольности сделать. Да, брат, тут тебе не там.... Почему же третий не стрелял? Усилием воли поднимаюсь с положения "лежа", и сжимая в руке пистолет, делаю несколько шагов по направлению к скрючившемуся в испуганной позе бандиту. Нет у него оружия. И это прекрасно. Не то быть бы мне, как и этим двум уже на небесах.

Я на мгновение замер, чувствуя, как тонкие струйки крови ручейками стали струиться по моим ногам, капая на пол. Понятно, требуется перевязка, но не сиюминутно, подождет моя филейная часть, вначале необходимо связать этого человека. Ищу взглядом, чем бы воспользоваться. Как нарочно ничего из сподручного не вижу.

— Встать на колени, руки в замок и за голову. — Ноль внимания. На вид подросток ещё и видимо в шоке от произошедшего. Не слышит? Или не понимает?

Близко подходить нельзя, меня сейчас просто толкни и я упаду. И оружия нет, тот пистолет, что в руках без патронов. Блин, в кармашке кобуры же есть запасной магазин. Вот черт, совсем старый стал, соображать и то не могу, как следует. Вытащил магазин с карманчика кобуры, пустой выщелкнул, и тот упал на пол со страшным грохотом, во всяком случае, так мне показалось. Вставил в приемное гнездо полный магазин и передернул. Затвор сочно щелкнул, досылая патрон в патронник. Фу, вот теперь вооружен и опасен. Поднимаю с пола магазин. Вот черт, он полный! Склероз, не иначе, ведь я же не стрелял с третьего пистолета. Забыл? Или просто переволновался чересчур? Хорошо, что хорошо закончилось. Для меня естественно.

— Повторяю в последний раз, встать на колени, руки за голову.

Наконец-то, вроде дошло. На вид лет восемнадцать, голова опущена, видимо боится встретиться взглядом. Встал на колени, руки в замок и за голову. Хорошо. А что дальше-то? Подходить близко боюсь. Может взбрыкнуть. Нападет, и я не успею отскочить.

— Сколько вас здесь? Отвечай!

— Шестеро, не стреляйте, пожалуйста, я не с ними. Меня заставили поехать.

— Откуда вы?

— С Оренбурга, старший вон тот — он кивает в сторону автоматчика. — Это Фридман, у него фирма частная, охранно-розыскная, а я у них подрабатываю, я студент второго курса юрфака. Мы были сегодня в городке вашем, тройку наших ребят хотели нанять для охраны какого-то человека. Богатого видимо, я толком не знаю, они меня не посвящали в свои планы. А тут поступили сведения, что произошел пожар на одной из ферм этого заказчика и он попросил нас съездить и разобраться. Он почему-то был уверен, что ее не подожги, а просто случился несчастный случай. Оформили как новый заказ и поехали. Трое наших остались с ним, а взамен он послал с нами своих людей.

Студент, захлебываясь слюнями вперемешку с соплями и постоянно их, сглатывая, торопливо делился своими впечатлениями от поездки. Слушая его, я все больше убеждался, что поступил несколько поспешно, можно было договориться и без стрельбы. Хотя в моем положении по-другому могло и не получится. Так или иначе, меня бы арестовали. Они нашли на конеферме не сгоревшие до конца трупы и определили, кто сгорел. Решили проверить наличие рабочих в их съемном жилище. Приехали к ним, а их нет. Поехали ко мне. Стали наседать на сына, он естественно ничего не знал, его принялись бить. Сиделка вступилась, ее связали и выкинули на улицу. Пинками внушили понимание, если пикнет, то может получить ещё больше тумаков. Тут я появляюсь. Разгоряченные мужики лихо вскочили в машину и погнались за мной. Грохот разбившейся машины слабо, но достиг ушей оставшихся. Они поспешили принять меры безопасности. Усилив наблюдение за территорией, увидели, как я пробираюсь к дому, и решили захватить живым. Результат оказался для них плачевным. Если сделать вывод — налицо несчастный случай. Мои поспешные действия вместе с неправильными выводами, засевшими в засаде людьми, привели к печальным последствиям.

Слушая рассказ студента, нашел на поясе убитого автоматчика, как я понял это и был старший группы расследования, обстоятельств пожара на ферме, пластмассовые наручники и недолго думая защелкнул их на запястьях разговорчивого молодого человека. Затем поволок его за собой в комнату сына. Тот лежал на полу, подняться в кровать самостоятельно, был не в состоянии, каталка валялась перевернутой в стороне, на полу разбросанные вещи и предметы обихода. Разгром полный. Вдвоем со студентом подняли сына и положили на кровать, предварительно расстелив скинутый матрас. Подкладывая подушку, услышал слабый голос сына:

— Ищут тебя отец. Ты что-то натворил? Настолько серьезно, что и стрельбу открыли?

— Да сын. Очень серьезно влип, придется скрываться нам с тобой. Я за тобой приехал. Ты лежи, не волнуйся, все будет хорошо. Нас не найдут.

— Петровну избили ни за что. Помоги ей.

— Да, да, конечно. Пойду, посмотрю, что с ней.

Поправив положение бездействующих ног лежавшего на кровати сына, я поспешил выяснять, в каком состоянии находится Петровна. Эта сиделка не работала в больнице, она у нас оказалась чисто случайно. Мама второй сиделки. Дочь работала в больнице медсестрой и когда узнала, что мне требуются медицинский уход за больным сыном, решила подработать. Привлекла маму и, по сути, все переложила на нее. Та согласилась не раздумывая. И даже поселилась в доме. Готовила, стирала, ухаживала за сыном. Почти родственницей стала, но деньги брала с удовольствием. Дочь же наведывалась иногда, проверяла состояние пациента, приносила лекарства. За деньги разумеется. Мужчин в их семье не было. Детей, как я понял, у ее мамы больше нет, она одна. Дочь, которая в свои двадцать шесть лет так и не вышла замуж. Не сыскался достойный — это ее версия, кто-то из соседей говорил, что был гражданский муж, но исчез. Ушел короче, видимо женщины слишком многого от него хотели.

Петровну нашел возле калитки, она хоть и была связана, но умудрилась каким-то образом переместиться к выходу. А вот открыть калитку без посторонней помощи не смогла. Тихо подвывая, она пыталась развязаться. Увидев, как к ней кто-то идет, испуганно притихла. По ее мимике я понял, насколько женщина была рада, распознав во мне своего нанимателя, а не одного из ее мучителей.

Вытащил кляп, разрезал веревку, стянувшую, и руки, и ноги у бедной женщины, помог подняться. Петровна тяжело дышала, кровь из разбитого носа все еще продолжала вытекать на подбородок, один глаз заплыл, второй, расширенный от напряжения, уставился на меня.

— Михалыч, ты вовремя. Ещё бы немного и они нас могли убить. Ни за что, просто тебя искали. Били, пинали и меня и Игоря. Изверги. Что они от тебя-то хотели? Ты что у них деньги украл?

— Пойдем в дом Петровна, тебе нужно привести себя в порядок. Идти сама в состоянии? Ну, вот и отлично. Иди, а я пока покойников уберу.

— Так ты что? Их всех убил? Батюшки свет. Так тебя же засудят. Да как ты мог такое сотворить. Люди же.

Вот ведь женщина. Ее чуть не убили, а она возмущается, что я их опередил. Да ужж, у русских такой вот менталитет. Их бьют, калечат, пытаются уничтожить, а они все равно проявляют жалость к своим врагам. И ведь не одна такая. Кстати, она по отцу немка, вернее дед немец, остался после войны здесь. Тоже нашлась русская женщина, которой жалко стало пленного Иоганна, и вытащила его из лагеря как-то, выходила почти ушедшего на тот свет немца, и он так и не уехал к себе на Родину после амнистии, остался с ней. И ведь таких примеров масса. Диву даешься, насколько русские доверчивы и незлобливы. И сейчас. Бандиты считай, напали, ещё немного, как она сама сказала, и ее могли вместе с моим сыном убить, но ей все одно их жалко. Люди же....

По факту да, человеки, но и говнюки ещё те. Допускаю, что в жизни они вполне себе порядочные семьянины, любят детей, холят жену, собачку приблудную могут спасти. А вот в душе у них мрак, темнота и жажда наживы. Ради денег готовы убивать, издеваться и мучить ни в чем, кроме наличия финансов, не повинных людей.

Может и я такой? Они же не убили никого? Это я тут развоевался, у меня трупы штабелями лежат. Выходит я нисколько не лучше их. Я убийца, которому лишь померещилось, что ему угрожают, а он и рад стараться, щелкает как орешки головы несчастных. Да, брат, наделал делов. Ну и хрен с ними. Я жить хочу. Пускай мне и под сраку лет, но я не допущу, чтобы меня, какой-то Лошадник, лишал возможности жить и помогать сыну, подняться на ноги. Ничего, даст бог и до него очередь дойдет. Поквитаюсь. А ведь как горячо втюхивал мне, что никогда не забудет мою работу на него в качестве начальника службы охраны. Пять лет я отрубил в этом статусе, и ещё три года на ферме. И он сука в благодарность за мою преданность решил поправить свои дела за мой счет. Сжечь, и тела представить в качестве доказательства. Как бы несчастный случай, ведь свидетелей преднамеренного поджога нет, значит можно получить страховку. Интересно, а тех, кого он послал меня убить, оставил бы в живых? Или нашел бы, куда концы спрятать? Я ему выходит, помог. Страховку он все одно получит, и зятя найдет себе более порядочного. Нет, я знал про его бурную молодость, слухи доходили, что он и тогда не задумываясь особо, мог совершить убийства. Но никто на него не указал, и никогда свидетелей не оставалось. Хитрый жук. И жив, поэтому остался, что смог вовремя перестроиться. Переждал время, налился силой и решил что ему все позволено? Не-е-т, шалить и дальше я тебе не дам. Я хоть и стар и местами даже дремуч, но как показали сегодняшние дела я еще ого-го. Лихой казак. Вот только перевязку сделаю и дальше поскачу. Если не остановят.

Глава 4

Планировал убраться отсюда до утра, но понял — не смогу. Что-то сделать просто физически не в состоянии. Даже вести разговоры, объяснять. Плюнув на все, запер пленника в чулане. Петровне пообещал, мол, утром все расскажу, попросил ее разбудить в шесть часов и улегся спать. Вырубился, едва голова коснулась подушки. Естественно подняла меня женщина с большим трудом. Зная, что мне предстоит опять тяжелый день я вознамерился позавтракать поплотнее. Заодно покормлю пленника и распрошу того более основательно. Я так и не решил, как же с ним поступить. Отпустить..., побежит к своим, и те мигом организуют на меня охоту. Оставить...? И что с ним делать? На цепочку как собаку посадить, и водить с собой, заставляя таскать тяжести? А что? Хороший вариант, пусть слегка и неудобный, но для меня выход, грузить много чего нужно. Мой возраст и рана..., пусть и царапина, но все равно — болючая зараза, не дадут работать грузчиком.