На другом берегу осени (Б.Р. √2)

— Наглец, — отреагировала Громова.

Паша на все это смотрел с улыбкой. Даже головная боль, мучившая его вот уже почти полгода, немного отступила.

— Я провожу, — поднялся он. — Маш, все взяла?

— Да, — девушка готова была оставить все, лишь бы сбежать.

— Ну и отлично.

— Маме привет передавай, — Громова постучала пальцами по столу. — Вернусь из Индии, к вам заеду.

— Да, обязательно, тетя Света. Я пойду?

И не дожидаясь ответа, девушка выскочила за дверь. Паша отчего-то погрозил кулаком Артуру и вышел следом.

Оставшиеся за столом провели следующие несколько минут в молчании. Лицо Светланы Петровны ясно говорило, что ни в какие разговоры до возвращения сына она вступать не будет. А Артур, ничуть этим не смущаясь, продолжал завтракать.

Наконец мазда выехала со двора, Павел вернулся, уселся за стол, сжав руки в кулаки.

— Ну? — грозно посмотрела на него мать.

— Мама, давай еще раз. Это Артур. Артур Громов. В некотором роде родственник папы, а не то, что ты подумала.

Светлане Громовой приходилось оперировать больных под обстрелом, когда шальной снаряд, или наоборот, пущенный слишком прицельно, мог разнести операционную вместе с больными, врачами, оборудованием и медсестрами в клочки. И самообладание ей не изменяло.

Даже сейчас она просто вздрогнула.

— Толи?

— А у меня есть другой отец? — отшутился Павел. — Да, он от папы.

— Значит, это правда, — вздохнула Громова. — Это правда?

— Правда-правда, — кивнул Артур. Протянул конверт. — Это вам.

— Что это?

— Письмо. От мужа вашего.

— Ох, — вздохнула Светлана Петровна, приложив руку к груди.

— Мама, с тобой все впорядке? — встревожился Павел.

— А ты как думаешь, сынок? С того света письмо получить, — Громова распечатала конверт, углубилась в чтение.

Ей никто не мешал. Павел отбивал пальцами дробь по столешнице, Артур перестал есть, достал смартфон и что-то там вычитывал, улыбаясь. Светлана перелистнула одну страницу, вторую, положила листы на стол.

— Это... — она пошевелила пальцами в воздухе. — Я не понимаю.

— Папа же тебе рассказывал, — заметил Павел.

— И все равно, в голове не укладывается. Одно дело на словах, а другое вот так,— она кивнула на письмо, — приходит человек, и говорит — Здравствуйте, я от Толи.

— Согласен, — Артур кивнул, — ситуация необычная. И вот ваша сестра тоже так отреагировала.

— Так вы и у Оли были, — ахнула Громова. — Зачем?

— Да, ты же не знаешь, — Паша улыбнулся, — Марк нашелся. Он у отца сейчас.

Слова, которые Светлана выучила за время службы, общаясь с военными, она вложила в не слишком короткое, но емкое по смыслу предложение.

— Можно помедленнее, я записываю, — Артур с восхищением смотрел на женщину.

... — Ответила ему Громова, заставив парня присвистнуть от восторга.

— Мама, — укоризненно протянул Павел.

— Что мама! Когда вы были у Оли?

— Позавчера.

— Ну сестрица, ну разведчица хренова. Припомню я ей, — мстительно заявила Светлана. — Значит ты сначала к тетке поехал, а потом к родной матери?

— Но ведь ты только вчера вечером прилетела, — попытался оправдаться Павел.

— И что? Погоди, ты сказал, что Марк у Толи. А как он там оказался?

— Помнишь кристалл, мама? Ну отец еще говорил, что заберет меня к себе на время, если сам уйдет.

— Помню. Ты хочешь сказать, это правда?

В ответ Артур пододвинул Громовой свой смартфон.

— Что это?

— Фотографии, — коротко ответил парень.

На некоторое время опять воцарилось молчание. Светлана листала фото, периодически возвращаясь назад, морщась недовольно при виде некоторых.

— А это что за стерва белобрысая? — ни с того ни с сего спросила она.

— Эта? — Артур пересел поближе, наклонился, — а, это Элика, как бы сказать... Секретарша вашего мужа.

Светлана хмыкнула, листая фотографии дальше.

— А эта черненькая?

— Марика, его сестра.

— И сестра у него есть, — пробурчала женщина. — А это кто?

Артур улыбнулся.

— Это жена Марка.

— Марк женился? — хором воскликнули мать и сын.

— Ну да, так получилось.

— Надо же, свершилось, — Светлана подняла к небу глаза. — На этом свете ему девушки не нашлось, так на другом окрутили.

— Я тоже в шоке, — кивнул головой Павел. — Ты чего раньше-то молчал?

— Каждой новости свой срок, — ответил Артур многозначительно.

Светлана отодвинула от себя телефон.

— Ладно, с этим разобрались. Предположим. Да, предположим! Что я во все это поверила. Так что там с кристаллом? Это я помню, — отмахнулась она, когда Паша начал рассказывать, как забыл сумку на берегу и Марк поехал за ней. — Ну и что?

— Каким-то образом Марк вместо Павла перенесся, — обьяснил Артур.

— Перенесся. Погоди, значит ты сам оттуда? Хотя что я спрашиваю...

В ответ Артур продемонстрировал свой ставший уже коронным фокус со светящимся шаром.

Светлана покачала головой, попробовала ткнуть шар пальцем, тот беспрепятственно пропустил вторгшийся в него предмет.

— Чудеса. Стоп, это что значит, ты за Пашенькой пришел.

Пашенька третий или четвертый раз в своей жизни увидел в глазах матери слезы. Путь одинокую слезинку в уголке глаза, но все равно — для другого человека это было равнозначно рыданиям и истерике.

— Мама, — просто сказал он, взяв ее за руку. — Я останусь с тобой.

Светлана накрыла его руку своей, крепко сжала.

Некоторое время они молчали.

— Эй, — Артур как всегда бесцеремонно влез в невербальное общение матери с сыном. — Ему нужно будет уйти.

— Это почему? — Павел повернулся с родственнику.

Тот вздохнул.

— Ты давно чувствуешь головные боли?

— У тебя снова болит голова? — забеспокоилась Светлана Петровна.

— Нет, мама, все в порядке.

— Да ничего не в порядке, — Артур поморщился, жестом остановил собиравшегося что-то сказать Павла. — С детства — головные боли, с возрастом они должны стать сильнее. Не знаю, обнаружили уже или еще нет — уплотнение в правой лобной доле.

Павел нахмурился.

— Это правда, сынок? Ну скажи.

Тот кивнул.

— Давно?

— Полгода назад.

— Это что, рак?

— Нет, — Павел пожал плечами. — Сказали, что новообразование доброкачественное.

— Но оно растет, — Артур усмехнулся не к месту. — Сейчас его размер где-то с сантиметр диаметром. Будет расти на несколько миллиметров в год. Удалять бесполезно, за ночь вырастает такой же на том же месте. Само образование неопасно, кроме головных болей, никак себя не проявляет, а вот жгутики, которые идут от него, через пять-семь лет нарушат мозговую деятельность. Причем сразу и полностью.

Светлана ахнула, схватилась за сердце, побледнела.

— Ты что делаешь, — Павел разьярился, вскочил, схватил Артура за грудки, затряс. Тот не сопротивлялся. — Ты хоть думай, что говоришь.

— Отпусти.

Паша отбросил родственника на стул, тот поправил воротник халата, откашлялся.

— Ну ты и бычара, не стыдно маленьких обижать? Ладно, Светлана Петровна, слушайте внимательно. Ничего с вашим Павлом не сделается, если он уйдет порталом. Все проблемы в том, что его дар, а у вашего сына магический дар, не активирован. От этого все проблемы. Муж ваш, к сожалению, как псион никуда не годится, может для этого мира он великий волшебник, а у нас так, обычный, в отличие от Пашкиного деда, и тем более — от прадеда. По этой, ну и по другой причине лечить он сына не мог, хоть и пытался. Но диагностику смог поставить, и расчитал, когда надо его отсюда забирать. Активировать дар тут нельзя, — ответил он на невысказанный вопрос. — Ваш муж достал определенного вида семена, мы их называем ши, такой особый сорт кофе, очень редкий, они в принципе могут на какое-то время стабилизировать состояние, но тут, в этом мире, не работают. Я вылечить его не могу, у Павла, как и у Марка, очень высокая сопротивляемость сознания, ментальный блок не дает чужому воздействию что-то сделать. С одной стороны это хорошо, голову не задурят, ну а с другой — уровень псиона для лечения должен быть высоким.

— А там помогут?

— Да. Здесь я ничего не могу сделать, на той стороне есть маги, которым потребуется для исправления несколько секунд.

— Значит, у меня есть семь лет? — задумчиво сказал Павел.

— Нет у тебя семи лет, — жестко ответил Артур. — Если ты думаешь, что на той стороне очередь стоит из спасателей, ты ошибаешься. Я — твой единственный шанс. Без меня не открыть портал, значит, тебе уходить первому. Так что через три-четыре месяца ты либо переходишь на Землю-ноль, лечишься, активируешь дар и все остальное, либо остаешься здесь и через семь лет умираешь. Хотя возможно, от головной боли ты загнешься гораздо раньше.

— Тебе плохо, Паша? — жалобно, что совсем было на нее не похоже, спросила мать.

— Терпимо. Ты сама-то как это представляешь — ты здесь, я там?

— Знаешь, — Светлана через силу улыбнулась, — когда мать знает, что у ее ребенка все хорошо, пусть даже она никогда его не увидит, этого достаточно. К тому же, у нас есть четыре месяца.

— Не раскисайте, — Артур подмигнул. — Я же здесь, так почему Павлу тоже не вернуться сюда.

Мать с надеждой посмотрела на сына.

— Я вернусь, — тот кивнул. — Обязательно.

— Тогда, — Светлана выпрямилась, — жизнь продолжается. Ребята, вы занимайтесь своими делами, а меня ждут.

— Подожди, — Павел придержал мать. — Артур, можешь ее осмотреть?

Тот пожал плечами, на недоуменный взгляд Громовой улыбнулся.

— Я вроде как универсальный медицинский диагност. Просто дайте свою руку. Любую, не важно. Положите на стол ладонью вверх. Да, так нормально.

Артур накрыл своей ладонью ладонь женщины, прикрыл глаза, затряс головой, забормотал невнятно, даже попытался слюну пустить из уголка рта.

— А без этого цирка нельзя? — спросил Павел.

— Можно, — парень прекратил паясничать, еще где-то с полминуты просидел, держа руку Светланы в своей.

— Все, ничего серьезного. Сосуды чистые, измененные клетки есть, но каких-то опасных новообразований нет. Была проблемная родинка на плече, я ее убрал. Начинается диабет по второму типу, желательно сладкое ограничить, курить поменьше. Катаракта в начальной стадии, тут даже местные витамины помогут. Ну и остальное по мелочам, пустяки, полипы в кишечнике, гастрит, вены на ногах. Давайте так, Светлана Петровна, вы как из Индии вернетесь, мы с вами встретимся и я всю мелочевку уберу, на это моих сил хватит. Так что до ста лет вполне есть шанс дожить, немного, конечно, но для местных условий результат неплохой.

— Ладно, — Павел встал. — Мама, я отвезу тебя в аэропорт. Не спорь, мне будет спокойнее. И вообще, у нас не так много времени осталось, чтобы вместе побыть.

— Ты словно хоронишь меня, — улыбнулась женщина.

— Не говори таких слов. Подожди, несколько минут, и я буду готов.

Когда Павел ушел, женщина внимательно посмотрела Артуру в глаза.

— Ты ведь действительно меня обследовал.

— Да, — коротко сказал тот.

— Ты не все сказал?

— Знаете, — Артур щелкнул пальцами, — есть вещи, о которых лучше не говорить. Но и это я могу исправить.

Светлана грустно улыбнулась.

— Поздно. Но все равно, спасибо, что не сказал. Не надо Павлу об этом знать.

— Ладно, это будет наш маленький секрет. Да, это тоже вылечу.

— О чем это вы? — вернувшийся Павел застал конец разговора.

— Пародонтоз, пока только начинается, так что и местные бы справились, — пожал Артур плечами. — Да не беспокойся, сделаю

— Он Лейбмахера спас, кстати, — вспомнил Павел.

— Ёсю? — нахмурилась Светлана. — А что с ним?

— Тромбоз, говорит.

Громова вздохнула, но ничего не сказала. Поднялась, покопалась в сумке, протянула Артуру картонный прямоугольник.

— Это моя визитка, звони. А тебя как найти?

— У меня телефон Марка, — Артур помахал аппаратом в воздухе. — Так сказать, с барского плеча перепало.

— Вот даже как. Нет, никак в голове все это не уложится, словно не со мной все это.

Лендровер, подав короткий гудок, выехал со двора, загудел мотор, закрывая ворота. Артур потянулся, зевнул, разговор с этой семейкой не то чтобы вымотал, но все равно, эта часть его работы была самой сложной — убедить обьект. Ману на дороге не валяются.

Достал из кармана деревянную коробочку, положил перед собой, раскрыл.

— Интересно...

6.

Маша припарковала машину во дворе сталинки, суббота, многие поехали на шоппинг, так что свободных мест хватало. Можно было заехать в гараж, но идти пять минут оттуда до дома было, как всегда, лень.

Двор после ночного сильного ветра был завален листьями и мусором, два смуглых работника ЖКХ сидели на ограждении газона, как на жердочке, опираясь на метла и лопаты, о чем-то разговаривали, рядом еще один, с тележкой, переделанной из детской коляски, залип в телефоне. Заметив Машу, дворники поздоровались, она улыбнулась им в ответ, помахала рукой. Трое — это еще немного, бывало что и по десять человек вот так собирались, только порядка от этого больше не становилось.

Маша поднялась на восьмой этаж на скрипящем лифте, с выжженой кнопкой последнего этажа, надписью "Светка — блядь" зеленым маркером и окурками в углу, дом в застойные годы считался престижным, но с годами обветшал, да и контингент поменялся. Научные работники и деятели культуры оставляли после себя не слишком умное и культурное потомство, которое, в свою очередь, плодилось зачастую совсем уж маргинальными отпрысками. Родители все собирались продать эту квартиру и купить что-то поприличнее, и всегда в последний момент оказывалось, что то денег не хватает, то кризис, то еще что-то. К тому же хороший район, близко к центру.

Квартира досталась отцу Маши, Семену Семеновичу Прилуцкому, от его деда, видного ученого-физика, обойденного недоброжелателями и завистниками член-корром, но тем не менее доктора и профессора. Высокие потолки, лепнина, дубовый паркет и хрустальные люстры раньше служили мерилом достатка и высокого положения, а сейчас смотрелись анахронизмом. Тем не менее, четырехкомнатная квартира почти в сто десять квадратов позволяла семье из трех человек не слишком тесниться.

Шум голосов был слышен еще на лестничной площадке на две квартиры, Маша подергала ручку, открыла незапертую дверь.

Родители вернулись как всегда не вовремя, должны были прилететь только в среду.

— Вот ты где, — мать Маши, Майя Иосифовна, кидала вещи из чемодана в стиралку. — Где была?

— Отстань от ребенка, — выглянул с кухни отец. — Она взрослая уже, правда, Маш? Привет.

— Привет, папа, — Маша чмокнула отца в щеку. — Вы чего так рано?

— Рано мы, — продолжала ворчать мать. — Вот у папаши своего спроси, чего мы так рано.

Семен Семеныч, коренастый живчик с животиком, залысинами и очками в тонкой золотой оправе, виновато развел руками.

— Работа, видишь ли, у него. И что такого срочного может быть в твоем занюханном институте? Премию будете распределять, по сто рублей на человека? Или может быть жребий кинете, кому на конференцию в Австрию ехать? Так я тебе сразу скажу, Гольцер поедет. Она и пять лет назад ездила, и три, и в прошлом году.