Карпухину же политика была вовсе безразлична — главное, чтобы исправно платили. А за сотню тысяч в месяц можно хоть грачей по картофельным полям в марте гонять — и не заметишь грязи.

— Отлично, — улыбнулся Маше командор. — У каждого нового члена Клуба есть выбор — принять правила Клуба или же стать его частью. Вы предпочли второе. А значит, влились в нашу команду. Одно из правил Клуба гласит: в первый раз мы всегда верим человеку. Поэтому тайн от вас нет. Есть вещи, которых вы пока не поймете, но со временем придет и это осознание.

Мезенцев поковырялся в столе, достал электронную сигарету, запыхтел дымом.

— Что же отличает гвардию от всех остальных в Клубе? Важность выполняемых задач! У нас три функции, которыми занимаемся только мы. Первая состоит в том, чтобы поддерживать в Клубе дисциплину, следить за соблюдением его правил и наказывать отступников. Знаете, с течением времени, получив хорошее место в жизни, некоторые члены Клуба начинают думать: "зачем мне Клуб? Я ведь такой успешный! Я все могу! Что не задумаю — все получается!". Мы с вами должны избавить таких людей от подобных заблуждений.

По расширившимся глазам Марии Мезенцев сообразил, что чем-то ее напугал:

— Маша?

— Нам придется убивать людей? — дрожащим шепотом спросила Машечка.

— Убивать людей? Нет, что вы! — Мезенцев даже засмеялся. — Нет, мы никого не убиваем! Никакого криминала! Скажете тоже! Все просто — как колумбово яйцо! Ну в смысле не самого Колумба, а то, которое нужно было на острие поставить. Что будет главным наказанием для человека, почувствовавшего вкус успеха? Отсутствие удачи. Отберите у любого из членов Клуба удачу, которой его обеспечивают его собратья, и он сразу превратится в то, чем был до вступления в Клуб. Понимаете? Удача — это наркотик, отказаться от которого очень трудно, даже если знаешь, из чего он сделан. Удача — это болезнь сродни раку, она быстро поглощает человека. Удача — это стихия, она поднимает человека над толпой как дружественная цунами, но стоит нарушить равновесие на гребне волны, как стихия шлепает отступником по асфальту с десятикратной силой, выбивая дух напрочь!

— А если такой отступник из мести будет болтать? — Виталий не верил в добрые намерения людей, тем более, людей отчаявшихся. — На телевидение полезет. За такой сюжет ему неплохо заплатят.

— Вот мы и должны проследить, чтобы он этого не делал. Мы должны проследить, чтобы известные ему члены клуба отвернулись от него, а неизвестные избавили общественность от его ненужных инициатив. У нас собрана определенная статистика: примерно сорок процентов отступников заканчивают самоубийством в течение месяца после исключения из Клуба. Сначала пьют, истерят, а потом решаются. Без всякого нашего участия. Двадцать процентов пытаются вернуться. Таких ставят на учет и долго-долго проверяют на лояльность. Их используют и не спешат оказывать помощь. Иногда таких раскаявшихся грешников возвращают в действующие члены Клуба. Но таких мало. Еще двадцать процентов ренегатов спешат поделиться откровениями с общественностью. Тут возможны варианты. Если человек слишком настойчив и упорен — ему можно устроить общественное разоблачение, психиатрическую экспертизу или что-то подобное, чтобы окончательно уничтожить для него любую возможность успеха. Если же он осознает ошибку и сам понимает, к чему могут привести его действия — его можно и простить. Еще десять процентов пытаются организовать альтернативу Клубу. Таких мы наказываем предельно жестко. Вплоть до насильственной отправки в сибирскую тайгу в декабре. У каждого человека есть страхи, фобии, и у таких людей все их страхи начинают реализовываться немедленно. Боящиеся пауков поселятся в паучатнике, аллергики будут ночевать в ботаническом саду, а гомофобы отправятся на фестиваль в Берлин или Сан-Франциско. Способов повлиять на принятие человеком правильного решения множество и мы используем все, кроме ведущих к смерти и членовредительству: ренегат всю оставшуюся жизнь должен жалеть о принятом неправильном решении. И десять оставшихся процентов живут жизнью тихих неудачников, покупка кефира для которых становится настоящим приключением.

— Жестоко, — сорвалось с губ Машечки.

— Успех никогда не стоил дешево. Особенно искусственный успех, — ответил командор.

— Но это только одна функция? — уточнил Карпухин.

— Да, первая. Вторая состоит в том, чтобы предотвратить измену со стороны гвардейцев. Таких случаев мало, но они бывают. И вот здесь мы должны быть готовы к принятию самых действенных и быстрых мер.

— Все-таки убийство? — кивнул Карпухин.

— Нет, всего лишь изоляция. Пожизненная изоляция от мира. Мы люди жесткие, но не жестокие. Лишний грех брать на душу никому не хочется, но и прощать измену тоже нельзя. Если широкая общественность узнает о нас, о Клубе, это здорово осложнит нам жизнь. И, знаете, честь охоты на такого предателя еще нужно заслужить. Не многим гвардейцам это удается. Вам, в ближайшие лет десять это точно не светит. Так что не бегите впереди паровоза. Кроме того, за всю историю Клуба таких отщепенцев было всего-то пятеро. Это просто часть работы, с которой, вполне возможно, вы никогда не столкнетесь. Всем понятно?

— Да, — за всю троицу ответил Виталий, а Машечка почему-то горестно выдохнула.

— Вот мы и добрались до третьей функции гвардии. И состоит она в... — командор посмотрел на настенные часы. — Давайте-ка лучше посмотрим на это? Топайте за мной.

В стене кабинета нашлись замаскированные под книжный шкаф двери лифта, в который поместились все. Кабина опустилась на три этажа, Хлебосолов отметил это по просветам в щели раздвижных дверей и первым сообразил, что они оказались под землей.

Здесь был длинный коридор, освещенный тусклыми фонарями, по стенам вились толстые жгуты электрических кабелей, а в самом конце обнаружилась стеклянная комната, в которой что-то делали несколько человек.

— Команда Коса сейчас пойдет, — непонятно сказал Мезенцев. — А мы посмотрим.

Они подошли к стене из прозрачного пластика.

— Кос — большой, рыжий. Мара — его пара, вон та миниатюрная бурятка. Кол — толстый, а Шот — маленький.

Две пары людей в спортивных костюмах совершали непонятные действия: они парами стояли друг напротив друга и булавками прицепляли к одежде друг друга разноцветные бумажные листки.

— Что они делают? — спросила Машечка.

— Готовят ритуал перехода, смотрите. Они нас не видят, поэтому не бойтесь их отвлечь своим присутствием.

Четверка Коса синхронно закончила подготовку, люди встали друг напротив друга и по счету три начали друг на друга орать. Они орали самозабвенно, громко, отчетливо — даже сквозь стену была слышна эта тарабарщина. Они не размахивали руками, не топали ногами, просто во всю силу легких орали друг на друга

Пару минут Карпухин это слушал, потом стал улыбаться, Маша начала беззвучно хихикать чуть раньше, только Хлебосолов сохранял серьезность.

— Внимание! — поднял руку Мезенцев.

Аскольд хмыкнул, но в следующее мгновение обеими руками начал тереть глаза.

— Где они? — растерянно завертела головой Машечка.

— Это фокус какой-то? — спросил Виталий. — Так ведь не бывает!

Вся команда Коса растворилась в воздухе. Это выглядело невозможным, но было именно так: они исчезли! Выглядело это так, будто кто-то медленно погасил голограммы: четыре человека становились все бледнее, потом сквозь них стал пробиваться свет ламп, и вскоре люди растворились в воздухе.

— Вы нас разыгрываете, да? — подключился к разгадыванию Аскольд. — Хорошая иллюзия. Коперфильд отдыхает!

— Все, что вы видели только что — не розыгрыш, не фокус, не иллюзия. Это обычный переход, который в этой комнате совершается дважды в день. Дважды туда и дважды — обратно, — непонятно объяснил командор. — Давайте поднимемся ко мне и я вкратце расскажу вам об этом. Тонкости узнаете от инструкторов.

Обратный путь преодолели в молчании.

— Для функционирования Клуба нужны деньги, — заявил Василий Владимирович, как только все расселись по местам. — Устраивать жизнь людей — не дешевое удовольствие. Тем более, если люди отличаются повышенной невезучестью. Сейчас потребность в сторонних деньгах меньше, потому что поток добровольных пожертвований принял устойчивый характер и почти полностью наполняет необходимый бюджет. Но в годы основания Клуба помощи ждать было неоткуда и Мамонтову с друзьями пришлось выкручиваться. И не будь у Мамонтова технологии перехода, вся идея Клуба так и осталась бы романтическим проектом. Опустим исторические детали, в свое время вас в них посветят, и перейдем к существу вопроса. Итак, что же такое "переход"? Ответ одновременно и сложен и прост. Кто-нибудь сталкивался с эзотерикой?

Стажеры сделали виноватые лица.

— Это к лучшему, — прокомментировал Мезенцев их молчание. — Белый лист — это в нашей ситуации можно считать достоинством. Не придется переубеждать, ломать ваши устоявшиеся взгляды. А иногда это сделать чертовски трудно. Объясню по-простому, как для школьников. Современная эзотерика определяет Вселенную как совокупность нескольких реальностей. Во-первых, это вещная вселенная, где материя и энергии разделены, где материю достаточно просто превратить в энергию, но обратное непосредственное превращение практически невозможно. Нельзя сделать из мегаватта тонну солярки, если не использовать для этого несколько тонн нефти. Еще одна отличительная черта этой реальности — невещное состояние информации. Здесь ее нельзя пощупать, точно измерить, ощутить ценность с первого взгляда. Над этой вещной реальностью существует еще одна, которую некоторые называют астралом, другие — астральным планом, третьи — тонким миром. Название не важны, суть у всех одна — на этом плане реальности материя и энергия легко переходят друг в друга, там первое не отличить от второго, а информации нет вовсе. В астрале невозможно существовать во времени, потому что и времени там нет. И в этом причина отсутствия информации в этом тонком мире. Ведь вне времени любая информация — ничто. И, наконец, мы приблизились к третьему плану, ментальному. Его отличает полное отсутствие чего-то вещественного, материального, в нем нет энергий, все его наполнение — информация, только информация и ничего больше. Эта всеобщая реальность битком набита информацией, существующей во всех временах сразу. Причем не только той, что известна кому-то до вашего появления в этом мире, но и та, которая в нашей реальности может возникнуть через миллионы лет после вашей смерти или не появиться никогда. Я понятно объясняю?

— Я ничего не понял, — первым признался Хлебосолов.

— Это что-то вроде вызова духов, да? — спросила Машечка.

— Мутно все это как-то, — присоединился к общему мнению Карпухин.

— Так всегда и бывает, когда впервые сталкиваешься с этим. Инструкторы объяснят вам все подробнее, а я сейчас продолжу мысль об утилитарном применении этого знания. Итак, три плана реальности. Чем же они могут быть нам интересны? В первом мы живем, со вторым обмениваемся энергией, из третьего черпаем информацию. Но с информацией можно работать по-разному: кто-то — как химик Менделеев, видит сны; кто-то настраивает разум на работу с информационным полем и вызывает индукцию информации — как Ньютон; мы поступаем иначе. Мы отправляемся на охоту и добываем чистое полезное знание. И приносим его в этот мир. Потом наши аналитики оформляют его в виде патентов, технологий, производства и, в конечном итоге превращают в деньги для людей и Клуба!

— Я правильно понимаю, что команда Коса сейчас растворилась в какой-то иной реальности и вернется обратно с каким-нибудь новым законом физики или химии?

— Верно, вроде того, — засмеялся Мезенцев. — Все верно, хотя и несколько... топорно.

— Вот так просто — поорали друг на друга, превратились в призраков, нашли подходящую информацию и вернулись миллионерами?

— То, что вы видели — лишь первая часть их миссии. Поймите простую вещь: перейдя в ментальный план реальности, человек перестает существовать как физическое существо, он становится всего лишь неким набором информационных битов, образом, идеей. Не страшно?

— Не знаю, — пожал плечами Виталий. — Если бы я знал об этом больше, наверное, было бы страшно. Но пока нет, не страшно.

— Тогда оцените вот что: став идеей, вы столкнетесь и с другими идеями. И не все они — законы Ома. Те ужасы, о которых пишет Стивен Кинг, те страхи, которые показывают нам в триллерах — они все реальны в том мире. Отыскивая технологию ядерного синтеза вполне реально наткнуться на информационную матрицу какого-нибудь Иблиса, или Сатаны, или клоуна-убийцы. Чужие, в чьих венах течет кислота, Мойдодыр, Хищник, Дети кукурузы, драконы, Вий и Баба-Яга — они все там, все в одном месте и в одно и то же время! Поэтому охота — не такое простое приключение, как могло бы показаться.

— Но ведь там же должны быть и хорошие... — пробормотала Машечка.

— Есть, конечно, есть, — согласился Мезенцев. — Иногда они даже помогают. Плохо другое — если вы приглянулись кому-то из плохих парней, избавиться от них очень сложно. Даже черная дыра не полностью уничтожает информацию — при всей ее энергетической и гравитационной мощи, что уж говорить о слабых нас? Я хочу сказать, что наши враги там неубиваемы. По крайней мере, не полностью убиваемы и всегда могут вернуться. Понимаете?

— Но ведь тогда они не смогут убить и нас? — спросил Хлебосолов.

— Не смогут, — согласился и с этим предположением командор. — Но перепутать информацию в вашей матрице — запросто. Вам ведь не хочется вернуться сумасшедшим, с ногой, выросшей на голове, с кишками наружу? А подобное легко может произойти. Это для информационного, ментального мира такие повреждения — мелочи и быстро восстанавливаются, но здесь все иначе. А бывает и хуже. Мы ходим туда парами и когда кто-то отбивается от своего напарника по любой причине, то возможность вернуться пропадает сразу у обоих. Ведь некому будет прочитать обратную сторону карты перехода одиночки. Так что, как видите, все совсем непросто. И даже опасно. Поэтому перед тем, как впервые туда отправиться, вы пройдете насыщенный тренировками курс. И важным будет все: физическая подготовка, теоретическая, интуитивное мышление. В нашем деле мелочей нет. Ни одной. И самая незначительная упущенная деталь может стать фатальной или напротив, если вы ее вовремя вспомните, она спасет вам жизнь.

— Они ходят туда без оружия? — задал вертевшийся на языке вопрос Хлебосолов.

— Оружие? В мире информации любое оружие может оказаться бесполезным или любая безобидная идея может стать оружием. Вот, к примеру, — в несколько движений ловкими пальцами командор сложил из листа бумаги самолетик, — самолет из бумаги. Что он может сделать как идея? Есть предположения?

— Сгореть?

— Улететь?

— Порваться?

— Вы мыслите категориями этого мира, но стоит вам чуть-чуть подкорректировать образ, и вы сообразите, что крыло самолетика может быть такой остроты, которая позволит вам разрезать горло недругу. Вы догадаетесь, что идею о вас, которая не имеет веса, можно вложить в идею о самолетике, которая тоже не имеет веса и отправить в полет через полмира. Знаете, это как у маленьких детей — если ребенок чего-то сильно захочет, у него пропадает понятие масштаба. Он легко может попытаться втиснуться в игрушечную машинку, которую держит в руках. И искренне обижаться на Вселенную за то, что ничего не получается. А не получается потому что он живет в материальном мире. Так вот, в ментальном мире у вас такая возможность есть — не нужно только ограничивать себя рамками, к которым вы привыкли здесь.