Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию

— Да я могу только здесь это делать, где причарован, дальше силы моей нету, — глухо буркнул нечисть. — Ты думаешь, мне легко смотреть, как тварей бессловесный изверги пытают?! Да кабы я мог! Кабы!.. — и он опять затрясся в глухих рыданиях. — И лешего тут нет давно, а то бы старинушка им показал, где раки зимуют!

— А леший где, куда делся?

— Ушёл. Забыли люди его, уважения нет. Так что, разберётесь? Или хоть в милицию...

— Полицию.

— Пусть полицию, сообщите, а? Ну что вам стоит, а животных, глядишь, и спасёте. Со мной уж потом как-нибудь...

Думать и советоваться долго не стали.

— Слушай, банник, — начал инспектор. — Мы сами с этими уродами разберёмся. Вот только как мы узнаем, где их искать? Лес-то ведь немаленький.

— Выведу, не бойтесь, прямо им под самый нос. И не заметят! Я же за столько годочков от скуки каждую веточку выучил, каждый кустик!

— Тогда, — Антон торжественно поднял в локте правую руку. — Я даю слово, что если ты рассказал правду — помогу тебе. Не знаю как, но помогу!

— И я, — не замедлил вставить свои пять копеек Иванов.

— Вот и хорошо, вот и ладненько... — банник заметно повеселел. — Приезжайте в субботу с утра, я вас на остановке ждать буду. Беспременно придут, собирались они, сам слышал...

— Приедем. Только давай сейчас места осмотрим, где уже отметились эти... нелюди.

Банник не соврал. Инспектор с помощником действительно увидели останки ни в чём не повинных зверюшек. И постарались выбросить это из головы, потому что зрелище оказалось противоестественное, не для здоровой психики. Но не смогли.

... В субботу, как и договаривались, с утра пораньше встретились на остановке у леса. Старичок их уже ждал.

— Ещё не было их. С ночи караулю. Вы пойдите в деревья и отдохните, а я как их замечу — сразу вам сообщу.

Иванов и Швец покладисто согласились и скрылись среди листвы. Совсем рядом от дороги, метрах в пятидесяти, оказалась удобная полянка.

— Серёга, ты что это с собой притащил? — инспектор указал на сумку, которую его помощник привёз с собой.

— Инструмент всякий разный.

— Пытать? Ты обалдел?!

— Нет. Не пытать. Тут другое...

— А, тогда ладно, — успокоился Антон. — А то я уже подумал...

— Правильно подумал! Мне эти щеночки с птенчиками по ночам снились! Простить? Да им по закону трояк условно дадут при самых плохих раскладах, я тут в интернете почитал на эту тему... И то, что трупики их работа — тоже ещё доказать надо; сам ведь знаешь, будет "Я не я, положительная характеристика, они хорошие!", далее по списку!

— Понимаю я всё, Серёга, понимаю. Но судить мы права не имеем!

— А кто имеет? Судьи? Тогда конечно... мамки, папки, адвокаты, баблишко в американских бумажках... Знаешь, Антоха, права судить мы не имеем, тут ты верно подметил. Но мы имеем право приговаривать — по человеческим и небесным законам, без казуистики всякой. И каждый такое право имеет. Оно простое: видишь зло — накажи! Только для этого человеком надо быть, а не размазнёй.

Ответить инспектор на столь неоднозначную и горячую речь попросту не успел — появился банник.

— Приехали, в лес идут. С коробкой.

— Пошли.

Минут через двадцать быстрого хода маленький старичок как-то неожиданно остановился и прошептал:

— Всё. пришли. Они за кустами.

Серёга подобрался.

— Антон, план такой: сейчас выбегаем на поляну и вырубываем этих утырков. Как в морду правильно заехать — помнишь ещё?

— Да.

— Три, два, один... начали!

Принявшись материальность Швец и злой на весь мир Иванов словно лоси в период гона выбежали на полянку. Там находилось двое подростков лет пятнадцати — шестнадцати, длинных, нескладных. Один из них устанавливал на треногу крохотную видеокамеру, второй с интересом смотрел в принесённую с собой коробку.

— А вы кто...? — начал любопытствовать первый, однако рухнул, как подкошенный, от умелого удара помощника; второй даже пикнуть не успел, сразу оказался без сознания на земле.

— Сергей, подойди, — ровным, необычайно отстранённым голосом позвал Антон, сидя на корточках возле коробки подростков и смотря внутрь.

Тот не заставил себя ждать, заглянул. Внутри копошились котята. Семеро. И лежала газовая горелка с пьезоподжигом.

— Ублюдки...

Не говоря ни слова, Иванов опрометью бросился обратно в кусты и вернулся со своей кладью, предусмотрительно оставленной там перед дракой. Достал из неё перчатки, одел их. Потом извлёк оттуда же странные наручники: браслеты соединяла полутораметровая цепь вместо обычной трёхзвеньевой. Защёлкнул одному на правую руку, второму на левую. Затем извлёк увесистый молоток и, трясясь от гнева, начал хлестать обоих недорослей свободной от инструмента рукой по щекам. Наконец они зашевелились; сели, хлопая бестолковыми глазами.

— Вы кто такие? Да вы знаете, кто у меня...

— Заткнись. Будешь орать, — Иванов всмотрелся в глаза умника. Тот был напуган. — Я тебе этим молотком начну пальцы дробить.

— Что вы от нас хотите?! — взвизгнул второй.

— Вы видео для чего снимали?

— Какое видео?

Вместо ответа помощник ударил непонятливого молотком по предплечью. Не слишком сильно, но весьма больно.

— Ай-ай-ай! — вскрикнул малолетка, и неожиданно из его глаз брызнули слёзы. Проняло, что называется.

Второй ублюдок впал в ступор. Похоже, до него дошло — шуток не будет и эти дядьки их не разыгрывают. Он неожиданно мелко-мелко задышал, приходя в себя, и стал отвечать юношеским ломким баском:

— Для интернета. Через TOR на всяких специализированных сайтах продаём.

— И много заработали? — вступил в беседу Швец.

— Нет. Пять баксов с мелочью. Там такого добра полно.

Услышанное не укладывалось у Серёги в голове. За пять сраных долларов убивать? Он не мог этого понять.

— Ответственности не боитесь? В тюрьму же посадить могут.

Оба подростка рассмеялись. Похоже, из-за традиционных вопросов о местах не столь отдалённых, они приняли напавших за обычную полицию.

— Да что вы нам сделаете! — с вызовом бросил первый. — Мы ещё малолетки, нам ничего не будет! И за вот это беззаконие, — он показал руку с браслетом, — ответите! У меня папа знаете кто?!

Опять удар молотком, в то же место, только на другой руке.

— Мы не полиция, мамкины вы блогеры. Мы немного по другой части.

Иванов молча добыл из недр своей сумки два длинных ножа и воткнул их в землю перед ничего не соображающими горе-бизнесменами от смерти. Затем встал, подошёл к камере, навёл её на ребят. Швец встал за его спиной.

— Значит так, — безжизненным голосом начал помощник. — Предлагаю сыграть в интересную и увлекательную игру. Сейчас каждый берёт по ножу и начнётся бой. Должен остаться только один из вас. Решайте сами, кто пойдёт сегодня домой, а кто нет. Вы скованы, разбежаться в стороны не сможете. А я снимать буду.

У второго подростка затряслись губы.

— Вы не можете, вы не имеете права! У наших родителей есть деньги!!!

Однако Серёга, демонстративно подняв вверх указательный палец, медленно опустил его на камеру и нажал кнопку записи.

— А-а-а!!! — неожиданно завопил первый, схватил нож и ударил приятеля в живот. Потом ещё, потом снова.

Брызнула кровь, запахло каловыми массами из перерезанного кишечника, второй издал глубокий, нутряной хрип и каким-то чудом тоже смог схватить нож. На последнем издыхании он по рукоять вонзил острие в грудь первому. Но тот этого не заметил, продолжая полосовать в исступлении живот соседа.

Секунды этой странной поножовщины тянулись долго. Вот упал на спину изувеченный приятельской рукой второй; вот удивлённо засучил ногами, непонимающе уставившись на собственную грудь, первый.

Иванов выключил запись.

— Всё. Конец фильма. Пошли. — и подхватил полегчавшую сумку, забросив туда молоток и перчатки. — Нечего здесь делать.

— Знаешь, подчинённый, — задумчиво протянул Швец. — Ты мне сегодня открылся с совершенно другой стороны. Не скажу, что я тебя осуждаю, но и не оправдываю. Мне самому в этом разобраться надо. Потом встретимся, — он замерцал, растворяясь в воздухе.

Помощник проводил его исчезновение мрачным, угрюмым взглядом, после чего крикнул в гущу леса:

— Банник, ты там?

Старичок опасливо появился откуда-то сбоку, растерянно глядя на Иванова.

— Ну как так то? Как так? — причитал он. — Такие молодые... Зачем?..

— Не трясись ты над ними. Не надо. У меня к тебе дело есть. Завтра к обеду жди на месте своей баньки, будем заклятие снимать. Ну, или попробуем...

— Правда?! — не веря услышанному, просветлел лицом нечисть.

— Да. — Сергей переложил котят из коробки к себе в сумку, и, не прощаясь, пошёл в сторону остановки.

... Они традиционно сидели на кухне и курили, глядя в наступающий за оконном вечер.

— Я с банником разобрался, снял проклятие.

— Да? — Антон в удивлении вскинул вверх правую бровь. — Как?

— Капнул кровь юной девственницы, согласно рецепта.

— И где ты такое диво откопал?

— Да просто всё оказалось, — Иванов затушил окурок и поставил чайник на плиту. — Помнишь Ленку-вампиршу? К ней вчера прямо из леса поехал.

— Ну...

— Вспомни, кого она в последний раз из хосписа спёрла.

Инспектор округлившимися от удивления глазами смотрел на подчинённого.

— И верно...

— Да. Девочка пяти годиков. Девственница, как сам понимаешь. Кровь новой маме для лечения предоставляет совершенно добровольно, я проверил. Про то, что она должна быть здоровее здоровой, никто не говорил, да и не важно это, как я понял. Так что всё гут!

— А Ленка как, нормально восприняла твою просьбу?

— На удивление. Но я сам ей всё рассказал, тут ведь секретности никакой нет. Она вообще, по-моему, адекватная по жизни... И котят забрала для малышни своей. Пусть играют.

Чайник вскипел, разлили сразу по кружкам, поленившись ставить заварник.

— А банник что?

— Да ничего. Только капля упала на землю — я признаться, трусил сильно, мало ли — гром ударит или иные побочные эффекты проявятся, но ничего, пронесло — как он словно ошпаренный унёсся. Только когда до остановки дошёл — нечисть ко мне вернулся, весь в мыле, словно загнанный конь. Говорит, что всё получилось и ему некогда — он печь топит, чтобы со вкусом помыться в олигархической парилочке. Просил захаживать...

— Но адреса не называл, — закончил Антон крылатую фразу и оба рассмеялись.

Неловкость после вчерашний событий начала спадать, и теперь настала Серёгина очередь любопытствовать.

— Помнится, ты уточнял у того старого хрыча — в одном месте убийства были или в разных. Почему?

— Редко, очень редко, побег бесам устраивают отсюда. По-разному — иногда чернокнижники по дури собственной, иногда демоны по каким-то своим причинам. Сами бесы такое не провернут, силёнок нашаманить вызов маловато. И лазейку для беглецов гораздо проще сделать в плохом месте, пропитанном смертью и болью. Колдуется легче, наверное. Потому и проверял этот вариант. Не срослось — нам легче. А то бы в окошко как минимум полсотни этих адских засранцев проскочило, пока не перекрыли.

— Понятно...

Швец встал, прошёлся по кухне, а затем взял, что называется, быка за рога.

— Я не осуждаю тебя, Серёга, ты не думай чего... Вчера сомневался, метался, пытаясь определиться в своём отношении к этой ситуации, а потом понял: пацанята сами себя убили. Из-за гнили своей, уродства душевного. Всё правильно случилось, закономерно. Иначе бы они на людей перешли. И это не допущение, а вопрос времени, только и всего. Поверь, я в таких делах за время работы там, — он указал пальцем в потолок, — поднаторел.

Инспектор помолчал, глядя в окно, а затем поинтересовался:

— Что ты хотел с ними сделать, если бы они не стали за ножи хвататься?

— Уши отрезать подумывал. Но это не точно.

— Сурово. Я планировал только переломами рук ограничиться. Не казни себя. Они сами сделали выбор. Сами!

— Знаешь, это ведь дети были...

— Нет. Не дети. Ублюдки опасные. Дети не убивают, они только любить могут. А эти, — он досадливо взмахнул рукой, — кровушки будь здоров пролили. Я специально поинтересовался, пока те двое в очереди своего Судного Часа ждали. Эти козлёныши и без интернета такого наворотили с живыми существами... ни на что не налезет.

— Да ну их... Тебе Карпович запрет на водку ещё не снял?

— Нет, к сожалению.

— Тогда держи, — из холодильника на стол перекочевало несколько бутылок холодного пива и тарань. — Пивка для начальствующего лица взял.

— Спасибо. Хоть что-то хорошее. Приступим!

Глава 5 Кицумашка

— Ты бы хоть убрался... — Швец недовольно смотрел на стол в засохших объедках с парящей над ними мошкарой; на переполненную пепельницу, из которой злые сквозняки развеяли содержимое по всей кухне; на гору сиротливо пованивающей грязной посуды в раковине. — Или домработницу завёл...

— Ага, зарплату подними — двух заведу. Собой красивых и на всё согласных. А пока — не привередничай. Сам же меня сдёрнул перед генеральной уборкой. Как раз собирался...

Помощник лукавил. Убирать он не любил, как и готовить. Только стирку терпел по необходимости. Ну и душ — гигиену Иванов уважал. Однако доля правды в его словах всё же присутствовала. Четыре дня назад, ни свет, ни заря, беспокойный начальник прямо из постели сдёрнул его во внеплановую командировку, с очередным бесом разбираться. Тот, вселившись в поселкового пропойцу, начал гадить окружающим. То сарай подпалит, то ворота злющим цепным кобелям откроет и с интересом смотрит, как они пьяненьких у круглосуточной разливайки за филейные части грызут. Три дня вычисляли гадёныша, а как вычислили — долго и скучно подстерегали, чтобы упечь обратно в ад, по месту постоянной прописки. Теперь вот вернулись — и нате! Инспектор решил жизни поучить.

— И пожрать культурно у тебя нечего, — занудно бубнил Антоха. — И шторы пыльные...

— Слышь, умник! — окрысился подчинённый. — Веник в кладовке, совок там же. За тряпкой с ведром не поленюсь, сбегаю в магазин. Покажи пример! А я поучусь... Тут тебе не пятизвёздочный отель.

— Да я ничего... Я же в общем... — заюлил Швец. Такого развития событий он не предполагал и вообще, оставшуюся на сегодня материальность планировал потратить на свежеприобретённое пиво, а не на всякие глупости. — Я это к тому, что помощник тебе нужен по хозяйству...

У Серёги отвисла челюсть.

— Жениться, что ли?

— Нет, так радикально ненужно. Это явный перегиб. Ты мне ничего плохого не сделал пока, да и дамы сердца, на сколько мне известно, у тебя нет. Домового заведи. Самое оно!

— Домового? Зачем? И что мне с ним делать?

Убедившись в замешательстве помощника, инспектор вновь заговорил начальственным тоном, забивая очередной логический гвоздь в крышку гроба Серёгиных сомнений.

— Правильно подобранный домовой — он не хуже таракана, самого удобного домашнего животного.

— Таракан — насекомое... — растерянно проблеял хозяин квартиры.

— Да пофиг! Не придирайся к словам, сюда слушай! — Антона было не остановить в его уверенном словесном потоке. — Хороший домовой не виден, не слышен и без крайней нужды на глаза старается не попадаться. А если резко включить свет ночью — сразу за печку прячется. И ест мало, и не капризничает. Зато у тебя в халупе всегда будет чисто, убрано и не стыдно людей пригласить. Девушку там или начальство...