Путь домой

— Скажи, зачем ты это делаешь?

— Зачем? Да оскотиниться совсем уж не хочу, вот и все. И потом, ты ведь меня там, на площади, тоже калечить не стал, хотя и мог. Убить, наверное, тоже мог, причем куда быстрее. Так почему не убил?

— Да потому же, наверное, — после секундной заминки ответил курсант, стараясь не выдать себя голосом. — Не хочу окончательно становиться сволочью. Ладно, удачи тебе.

— Тебе удачи.

Монах повернулся и будто растворился среди домов. Вот он стоял — и вот он исчез. Хороший человек... Петр поймал себя на мысли, что даже не узнал его имени. Хотя нет, узнал, этот на площади, назвал его отцом Федором. Интересно, настоящее это имя, или принятое при постриге? И еще, он ведь обманул монаха — не убил он его не потому, что имел на этот счет какое-то моральное табу, а всего лишь потому, что не был уверен, что после такого удастся уйти с площади без боя... А самое паршивое, что монах, похоже, это понял.

На корабле его уже ждали. Капитан стоял на палубе, курил и хмуро наблюдал, как Петр быстрым шагом приближается к "Королеве Вегаса", потом демонстративно посмотрел на часы и проворчал:

— Тебя бы только за смертью посылать... И что ты такое притащил?

— Пассажирку я тебе притащил. Кэп, Семен Павлович, сколько с меня за нее? В смысле, за проезд?

— Откуда ты взял это пугало?

— С костра вытащил.

— С костра?

Капитан резко посерьезнел, потом обернулся к матросам и прорычал команду. Секунду спустя по кораблю пронесся топот ног, матросы разбежались по местам, и корабль в рекордно короткое время отвалил от пристани.

— Вот что, парень, — со странной интонацией сказал капитан. — Тащи ее в свою каюту и запри там. А лучше сам запрись вместе с ней, сиди там и не высовывайся. Бегом!

Петр счел за лучшее подчиниться — капитан явно знал, что делал. Однако перед самой каютой его перехватила Валентина Павловна и, испуганно закудахтав, потащила к себе. Петр снова подчинился — каюта графской четы была куда больше, чем у него. Увы, его выставили из каюты моментально, сразу же после того, как он сгрузил свою ношу. Оставалось только вздохнуть и пойти назад, к капитану. Тот покосился на Виноградова, но ничего не сказал, а полчаса спустя шхуна уже вышла из гавани. Вот тогда капитан и выдал Петру несколько неприятных слов, кратко, но чрезвычайно образно характеризовавших его умственные способности, а также умственные способности его родителей, дедушек, бабушек, ну и до кучи тот противоестественный способ, при помощи которого Петр появился на свет. Приходилось терпеть и слушать.

Наконец, получив финальное "уйди с глаз моих, и чтоб я больше тебя не видел", Петр отправился к себе в каюту и рухнул на койку — вымотал его сегодняшний день страшно. Однако и тут отдохнуть ему не дали — на сей раз явился граф и без обиняков начал:

— Петя, я хотел бы с тобой поговорить.

— Слушаю вас внимательно, — Петр сел и изобразил на лице внимание, хотя больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое.

— Кто ты?

— Не понял.

— Да все ты понял. То, что ты не сын провинциального князя, ясно.

— Ну, точно так же ясно, что вы, граф, занимаетесь шпионажем.

Петр ткнул наугад, но точно попал в цель. Граф, ничуть не обидевшись, сел, закинул ногу на ногу и ответил:

— Ну да, внешняя разведка княжества Новомосковского. Как догадался?

— Угадал.

— Ну что же, значит, ты умный и наблюдательный человек. Но все же, не уводи разговор от темы. Кто ты? Погоди, я поясню. Ты богат, хорошо обучен драться, но совершенно не умеешь фехтовать, что для дворянина совершенно ненормально. Не знаешь элементарных вещей, а когда пытаешься их узнать — строишь из себя простака и переигрываешь. Твой язык не сильно, но для опытного уха вполне заметно, отличается от того, которым пользуемся мы. Твое оружие... Ладно, эту тему мы замнем, все равно вряд ли ты им поделишься, — Петр машинально кивнул, — да я и не настаиваю. Наконец, сегодня ты сделал то, что ни один нормальный человек просто не сделает. Вступиться за ведьму — это же уму непостижимо!

— Граф, я не буду опровергать ваши слова. Утром я сказал капитану, что от многих знаний много горя. Теперь я повторю это для вас. Прошу поверить, что я не собираюсь причинять вреда ни вам лично, ни вашей стране. Ну, если меня первыми не тронут, конечно.

— Хотелось бы надеяться, — фыркнул граф. — Впрочем, ладно — все равно я вряд ли с тобой справлюсь, наслышан я, что ты в трактире вытворял. Придется поверить на слово.

— Да уж, пожалуйста, — язвительно ответил Петр. — Альтернативой будет вышвырнуть меня за борт, а как раз это сделать я никому не позволю. И, кстати, кроме меня моим оружием тоже никто воспользоваться не сможет, можете мне поверить.

Граф рассмеялся и хлопнул Виноградова по плечу:

— Живи уж... чудо в перьях. Знаешь, почему я тебе верю? Да потому, что ты девочку спас. Для профессионала такой непозволительный, а главное, бесполезный риск просто невозможен. А с завтрашнего дня, так и быть, буду учить тебя фехтовать. Только вряд ли успею научить многому, подобным вещам надо учиться с детства.

— Ну, это мы еще посмотрим...

Граф снова рассмеялся и вышел из каюты, а Петр наконец смог лечь и хоть немного отдохнуть. Правда, вначале, по вбитой еще с училища привычке он провел анализ своих действий. Увы, результат не радовал — действия такие подошли бы скорее романтичному молокососу, чем космонавту, исследующему неизвестную планету. "Все-таки перечитал в детстве романов", успел подумать Петр засыпая.

Проспал он весь остаток дня и всю ночь — сказалась усталость, да и последствия алкогольного отравления тоже даром не прошли. А с утра начались суровые будни — граф сдержал слово и начал учить Виноградова фехтовать. Учителем он, надо сказать, был хорошим и фехтовальщиком отличным, хотя и впрямь считал, что показать сумеет лишь самые азы. Только вот здесь он ошибся со страшной силой — что делать, графу никогда еще не приходилось сталкиваться с курсантом выпускного курса военной космошколы, поэтому уже к концу первого дня тренировок глаза его от удивления висели, казалось, на стебельках, как у рака, а пот лил ручьями. Не ожидал граф встретить здесь ТАКОГО ученика.

Все ведь было просто. Как, спрашивается, в той же космошколе за два года усваивают объем информации многократно больший, чем в прошлом за десятилетия? Да все банально — в десятки раз повышается скорость усвоения этой самой информации, улучшается не только память, но и моторика, позволяя обойтись без многократного повторения, усваивая все с первого-второго, ну максимум третьего раза. В результате человек читает учебник или пилотирует корабль или, в конце-концов, отрабатывает приемы рукопашного боя, а преподавателю-инструктору-тренеру остается всего лишь направлять процесс обучения. Руководить, проще говоря.

Естественно, просто так это не достигается, но к чему тогда медицина? Подстегнуть процесс не так уж и сложно, одна инъекция препарата — и неделя ускоренного восприятия мира в твоем распоряжении. Ну, плюс-минус день в зависимости от организма. Еще неделю действие препарата продолжается, хотя эффективность его сходит постепенно на ноль, ну а потом можно и повторить. Конечно, для организма это все бесследно не проходит, препарат обладает пусть слабым, но однозначно наркотическим эффектом, однако что поделаешь — издержки военного времени, главное не злоупотреблять. В аптечке же, помимо всего прочего, было и это волшебное зелье, так что оставалось только употребить его по назначению и начать удивлять окружающих своими талантами.

Матросы, которые, во главе с капитаном собрались посмотреть на интересный процесс обучения новичка, уже в скором времени разошлись задумчивые, а на Виноградова начали посматривать с опаской. Впрочем, уже на второй день к тренирующимся подошел капитан и попросил графа, раз уж он все равно занимается с Петром, потренировать и его самого — в море, знаете ли, всякое происходит, и абордажные схватки в этом мире были отнюдь не редкостью. Вскоре к ним присоединились и несколько матросов. Вообще, как заметил Петр, в этом мире сословные разграничения, конечно, были, но особого снобизма дворян по отношению к простым людям не замечалось, хотя, возможно, все дело было в том, что данная конкретная группа людей уже давно находилась в море, а в любом тесном коллективе многие условности сглаживаются. Да и граф, которому было откровенно скучно, тоже не против был лишний раз подвигаться и помахать железом. В результате, к концу недели тренировались уже практически все свободные от вахты члены экипажа, размахивая самым разным оружием — от изящной дворянской шпаги графа до абордажных топоров. Месяц, в общем, выдался нескучным и весьма познавательным — клинком Петр, во всяком случае, владеть научился пусть не на уровне мастера, но вполне сносно. К тому же, граф, на пару с женой, дали ему несколько уроков этикета, а заодно и местных реалий, так что теперь Петр мог изображать провинциального дворянина вполне достоверно.

Единственное, что портило настроение, были еда (кок все так же ухитрялся приготовить из не самой лучшей солонины нечто малосъедобное) и то, что спасенная Петром девушка, похоже, его тихо ненавидела. Во всяком случае, разговаривать с ним она не хотела категорически и, при его появлении, тут же отворачивалась, как будто уже сам его вид был ей неприятен. Вначале Петр списывал это на последствия шока, но через некоторое время ему это надоело, и он спросил графиню, в чем, собственно, дело.

Ответ его несколько удивил. Точнее, удивила его наглость спасенной им девицы — оказывается, она считала Петра виновным в том, что он ее вытащил, но даже не попытался спасти ее бабку и отца. Услышав это, Петр даже на мгновение потерял дар речи, а потом разразился длинной тирадой на тему того, что он вообще-то и девку эту (звали ее, кстати, Виктория) вытащил мало того, что случайно, так еще и с риском для жизни, что попытайся он вытащить остальных, ему вообще бы ничего не светило, а если вдуматься, делать это он был абсолютно не обязан. Графиня покивала головой, соглашаясь, и выдала что-то насчет женской логики (сама она, кстати, дамой была весьма рациональной и истериками не страдала), но смысл ее речи сводился к тому, что "разбирайся-ка ты, молодой человек, со своей проблемой сам — незачем кого попало спасать, да еще и на корабль за собой тащить". Оставалось плюнуть и пойти тренироваться дальше. Обидно... И ведь девчонка-то симпатичная — невысокая, худощавая, русые волосы заплетены в толстую косу. И лицо безо всякой косметики красивое. Впрочем, что сделано — то сделано, и нет смысла пытаться переиграть.

А вцелом плавание протекало вполне неплохо, хотя, кроме ежедневных тренировок, разнообразило его лишь периодическое появление в зоне прямой видимости каких-то крупных морских животных. Местного аналога китов, надо полагать. Штормов не было, ветра дули устойчивые и все попутные — как объяснил Петру капитан, это было сезонное явление, и большинство капитанов стараются подгадать так, чтобы проходить этот участок маршрута именно в это время. Если честно, они немного запоздали, но не настолько, чтобы это создало какие-либо неудобства. Вон, только купчина кривится да из каюты не вылезает, но это он зря — успеют они в назначенное время, если не случится ничего, чай, не в первый раз здесь ходят.

И впрямь, успели. Корабль пришвартовался у причала Вегаса за день до ежегодной ярмарки или, как ее здесь называли, большого торга. Точнее, за ночь — время было далеко за полдень, а мероприятие начиналось с утра. Почти сразу, прямо как по волшебству, материализовался какой-то мелкий таможенный чиновник, получил плату за стоянку, оформил бумаги и, скорее традиционно, чем всерьез, осмотрел корабль на предмет возможной контрабанды. Капитана здесь знали и, похоже, доверяли ему, так что, наскоро заглянув в трюм, чиновник выпил на пару с капитаном по рюмочке, взял пару серебряных монет (как понял Петр, это даже взяткой не считалось — так, почти официальный заработок) и убыл восвояси. Купец, радостный до неприличия, тут же организовал разгрузку судна и через пару часов уже исчез из поля зрения вместе со своим товаром. Граф с супругой, прихватив детей, уехали еще раньше — их прямо там, в порту ждала карета. То ли граф каким-то образом ухитрился передать весть о своем прибытии, то ли она каждый день тут стояла — непростой граф, честное слово не простой. Видать, и вправду шпион. А что граф... Ну и что? Шпионаж — занятие для дворянина вполне благородное. Да и кто знает, граф ли он вообще.

Петр уходил последним, у него оставалось еще небольшое дело к капитану, а тот был постоянно занят — руководил разгрузкой. Да еще Виктория никак не уходила — сидела на палубе возле кают, так, чтобы не мешать матросам, и непрерывно следила за Петром глазами. Зачем — непонятно, да и какая разница? Однако капитан, когда разгрузка закончилась и он обратил на Петра внимание, моментально все объяснил:

— Она ведь теперь твоя собственность, парень, по законам любого государства. Так что повесил ты себе якорь на шею... — и захохотал, довольный своей немудреной шуткой.

— И что мне с ней теперь делать? — мрачно спросил Петр.

— Да что хочешь — то и делай. Хочешь — продай, хочешь — подари, хочешь — еще как используй.

— Да пускай идет на все четыре стороны!

— А вот это не получится, — посерьезнел капитан. — Пропадет она. Ну, ты сам посуди — ни денег, ни документов, ни даже знакомых в этом городе... Крепостная сбежавшая, не иначе. Любой обидеть может, и ведь обидит. Или ты очень хорошего мнения о людях?

О людях Петр был самого что ни на есть поганого мнения. Да и в словах капитана насчет документов был резон. Для себя-то Петр документы справил запросто — просто посмотрел мельком на документы графа, а уж подделать этот примитив, без фотографий и нормальных печатей, было несложно, ни один местный умник не отличит. А вот для девушки сделать — как-то не подумал. Да и вообще ни о чем не подумал. Надо было с графом поговорить-посоветоваться, глядишь, помог бы или хоть посоветовал что, он, вроде, неплохой человек, да где же теперь его искать? С деньгами было проще — их у Петра пока что хватало, мог бы и поделиться. Однако он сделал еще одну попытку избавиться от неожиданной обузы:

— Семен Павлович, может вы ее куда пристроите?

— Нет уж, избави Бог, — замахал руками капитан. — Примета уж больно дурная, а в море, сам знаешь...

Да уж, в море атеистов не бывает. Особенно здесь, где корабль в несчастную тысячу тонн водоизмещением считается супермегалайнером. Пришлось беспомощно пожать плечами и смириться с тем, что какое-то время надо будет терпеть возле себя это надутое создание. Однако был у Петра к капитану еще один вопрос, деловой. Ведь кто знает, как повернутся дела дальше — возможно, база давно разрушена, или передатчик неисправен, или еще чего... Следовало обеспечить себе на такой вот аварийный случай источник доходов и, соответственно, возможность нормального безбедного существования в этом мире.

— Капитан, вопрос на засыпку...