Режь чтобы жить 1 (Бета)

Когда Панацея решила, что с директора хватит, Скорость был снова превращен в транспорт. Он, конечно, был не рад внеурочной работе, но ему еще хотелось радовать девушек не только своей скоростью, но и стойкостью, которой он мог бы бы лишиться, реши Панацея, что дома оказалась слишком медленно.

Конец Интерлюдии.

Глава 8.

Утро 12 апреля.

Утром следующего дня в обувной магазин я поперся, обутый в тапки. Оказалось, что те самые лопнувшие ботинки были единственной обувью Тейлор, из которой она еще не выросла. А поскольку ботинки были добротными, то ничего другого Тейлор и не покупала. Кроме того, красивые и мягкие кеды или дорогие кроссовки могли испортить в школе. Точнее, их бы точно испортили. Злодейское Трио иногда показывало просто поразительное внимание к деталям, и мои новые шузы точно не пропустили бы. Под хохот Денни я с гордым видом прошествовал на выход из дома. Тапки-кролики величественно колыхали ушами, а задыхающийся от смеха Денни удалялся в сторону работы.

С этими тапками, кстати, была странная история. В нашем городе тапки-кролики продавались решительно везде, стоили смешных денег и были просто великолепными: теплые, пушистые и на удивление прочные. Альтернатива была, но (мягко говоря) — не айс: этакие 'шлепки для бабушки'. Местные бабушки, кстати, тоже топали в кроликах. Многие горожане абсолютно не стеснялись ходить в кроликах на улице, если они вышли в магазин, или 'всего лишь за газеткой'. Даже суровые главы почтенных семейств иногда палились в кроликах. Так что, кроме откровенной комичности образа, других поводов заподозрить во мне неадеквата у окружающих не было. Сами иногда так небось делали, полюбому.

А может это все — кролетапковый заговор? И какой-нибудь кейп-башмачник следит за всеми нами через глаза кролетапков? Да не, бред, какой-то. Но серьезно, они такие офигенские, что если бы продавались суровые кролики-башмаки, то я купил бы сразу парочку! Ведь в обычных-то тапках особо не побегаешь. Ну да ладно, хотя мне и немного жаль что эпатировать публику таким способом не получится.

На полпути в магазин я решил, что покупать обувь обычной прочности (в которой я ходить, по-хорошему, практически не буду) смысла не имеет. Поэтому, быстро изменил маршрут в сторону центрального торгового центра, до которого было уже рукой подать. И там в своих кроликах я был не одинок.

Пока прохаживался по торговому центру просто для общего интереса, увидел Далонов, восходящих звезд 'Новой Волны', Славы и Панацеи. Виктория и Амелия(Эми), таскались по магазинам так же бесцельно, как и я. И почему-то сердитая Эми чапала в кроликах. Блин, может мне и показалось, но ее правый тапок левым глазом на меня как-то подозрительно косит... Не, ну а что? Это же 'загадочная и могучая Панацея', вдруг она настолько крута, что у нее долго носимые тапки, сшитые из натуральных материалов, обретают самосознание? Задумавшись, я пристроился за ними и даже уловил часть их разговора:

  — Вики, если ты собираешься таскать меня по этому торговому центру как обычно — весь день, то, видит бог, я буду ходить в кроликах весь ближайший месяц, только для того, чтобы действовать тебе на нервы.

  — Ну что ты негативишь, Эми?

  — То есть того, что я лишилась кроссовок из-за твоей безответственности, тебе кажется недостаточным поводом для негатива? Тебе было мало, когда я для исправления Твоих косяков полезла в ту засранную подворотню, сорвав для этого свой обед? Так теперь ты хочешь еще и весь мой оставшийся день потратить на бесцельное блуждание по этому почти бескрайнему торговому центру?

  — Я же уже извинилась, не куксись. Обещаю, мы не будем здесь таскаться весь день. Вот сейчас подберем тебе подходящую пару обуви и пойдем отсюда, честно.

Интерлюдия, Виктория. (Честно сообщаю, что кусок текста с некоторыми изменениями, был мной вырван из оригинального произведения. Прав на него, ни моральных ни физических не имею.)

По мнению Виктории Даллон, мало что могло сравниться с полетом. Невидимое силовое поле, работающее на дальности в несколько миллиметров от поверхности всего тела, делало полет еще приятнее. Поле задерживало холод, но пропускало воздух, поэтому она могла чувствовать дыхание ветра на коже и волосах. Насекомые при столкновении не оставляли следов на ее лице(как это бывает на ветровых стеклах автомобилей), даже если она двигалась со скоростью более ста километров в час.

Увидев цель, она победно вскрикнула (здесь должен быть боевой клич Зены-Королевы Войнов) и ринулась к земле, набирая скорость. Любой другой на ее месте — наоборот, притормозил бы. Она приземлилась на асфальт с такой силой, что его обломки разлетелись вокруг, и замерла, опираясь на одно колено и вытянув вперед руку. Она оставалась в этом положении пару секунд. Ее платиновые локоны и плащ, перекинутый через плечо, трепетали на волне воздуха, вызванной ее приземлением. Ее суровый взгляд встретился со взглядом противника. Она тренировалась долгие недели, чтобы это приземление выходило идеальным.

Напротив нее стоял мужчина: около двадцати лет, европеоид, с бритой головой, одетый в рубашку с закатанными рукавами, джинсы и рабочие ботинки. Он лишь взглянул на нее и сразу бросился бежать.

Виктория усмехнулась, когда его силуэт исчез в дальнем конце переулка. Она не спеша встала с колена, отряхнулась, провела пальцами по волосам, чтобы привести их в порядок. Потом она приподнялась на полметра от земли и полетела за ним, легко набрав скорость семьдесят пять километров в час.

Поймать его не займет и минуты, даже с той форой, которую она ему предоставила. Она пролетела мимо него, слегка задевая, и мгновение спустя остановилась прямо перед ним. Ветер вновь развеял ее волосы, плащ и юбку, придав ее появлению драматический эффект.

— Женщину, на которую ты напал, зовут Андреа Янг, — сказала она.

Мужчина глянул через плечо, просчитывая пути отхода.

— Даже не думай об этом, урод, — сказала она ему. — Ты знаешь, что я поймаю тебя. И поверь, я уже достаточно разозлилась. Не стоит тратить мое время и злить меня еще сильнее.

— Я ничего не делал, — огрызнулся мужчина.

— Андреа Янг! — Виктория повысила голос, одновременно применяя свою силу. Мужчина дрогнул, как будто она его ударила. — Темнокожую студентку так избили, что она попала в больницу! Ей выбили зубы! И ты пытаешься сказать мне, что ты, скинхед с опухшими от боя кулаками, ты, который стоял в толпе и наблюдал за прибытием скорой помощи с выражением, близким к ликованию, ничего не делал?

— А я ничего особенного не сделал, — ухмыльнулся он. Скинхед храбрился, но бросил еще один быстрый взгляд через плечо, как будто хотел побыстрее оказаться где-нибудь в другом месте.

Она ринулась вперед и схватила его за шиворот. Мгновение она размышляла, не ударить ли его о стену? Было бы уместно и справедливо бить его до тех пор, пока кирпичи не треснут, а затем выкинуть в мусорный бак, стоящий у основания стены.

Вместо этого она набрала высоту, затем остановилась. Они находились достаточно высоко над землей, чтобы он чувствовал себя не очень комфортно. Мусорный контейнер был прямо под ним, но она сомневалась, что он сейчас обращал внимание на что-то, кроме нее.

— Думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты из Империи Восемьдесят Восемь. — сказала она, встретившись с ним жестким взглядом, — Или, по крайней мере, у тебя есть дружки, которые в ней состоят. Итак, вот что сейчас случится: ты расскажешь мне все, что они замышляют, или я переломаю тебе руки и ноги, после чего ты все равно мне все расскажешь.

При этих словах она увеличила 'давление' своей ментальной силы. Она знала, что это сработало, когда он начал отворачиваться, лишь бы не смотреть ей в глаза.

— Иди на хуй, ты меня не тронешь! Это незаконно! — хорохорился он, неподвижно уставившись в точку над ее плечом.

Она еще немного усилила воздействие. Ее тело излучало волны энергии, заставляющие любого в ее присутствии испытывать благоговение и восхищение. Те, у кого были основания бояться ее, ощущали вместо этого волны страха и ужаса.

— Последний шанс, — предупредила она.

К сожалению, страх действовал на всех по-разному. Этот конкретный мудак просто стал еще упрямее. По его мимике она знала его ответ прежде, чем он заговорил — этот парень из тех, кто реагирует на угрозы почти бессмысленным отказом подчиняться.

— Вылижи мои потные волосатые яйца, — прорычал он, и добавил, с демонстративным плевком, — пизда!

Она метнула его. Поскольку она могла поднять в жиме лежа бетономешалку (хотя довольно трудно удерживать ровно что-то настолько большое и громоздкое), даже случайный ее бросок мог забросить предмет на значительное расстояние. Он пролетел двадцать-двадцать пять метров вдоль дороги, прежде чем удариться об асфальт и откатиться еще метров на десять. Он лежал неподвижно достаточно долго. Виктория даже начала беспокоиться о том, что он мог сломать шею или позвоночник от удара. Ей стало легче, когда он застонал и попытался встать.

— Готов пообщаться? — спросила его она. Ее слова разнеслись по всему переулку. Она не двигалась вперед, но опустилась ниже к земле.

Он выпрямился, опираясь одной рукой на ногу, поднял вторую руку и показал ей средний палец, затем повернулся и захромал по переулку.

О чем только думает этот мудак? Неужели он надеется, что она просто отпустит его? Сдастся перед его глупым отсутствием инстинкта самосохранения? Неужели он думает, что она беспомощна, и не может причинить ему реальную боль? В довершение ко всему, он собрался оскорбить ее и уйти безнаказанным?

— Пошел-ка ты тоже, — прошипела она сквозь зубы. Потом пнула мусорный контейнер так сильно, что тот полетел вдоль дороги. Контейнер лениво провернулся в воздухе, описал дугу в направлении убегающего, и , сбив его с ног, проскользил три-четыре метра по земле так, что металлические бока с визгом высекали искры об асфальт.

На этот раз мужчина не встал.

— Блять! — выругалась она. — Блядское блядство. Она подлетела к нему и проверила пульс, затем вздохнула и направилась к ближайшей улице. Она посмотрела адрес дома, вытащила телефон из крепления на поясе и набрала номер.

— Эй, сестренка? Да, я нашла его. Но есть, хм, своего рода проблема. Ага. Слушай, мне жаль... Хорошо, мы можем поговорить об этом позже? Я на Спэйдер и Рок, тут есть маленький переулок за домами. Я в деловом центре, да. Да? Спасибо.

Виктория вернулась к лежавшему ничком скинхеду, проверила его пульс и внимательно прислушалась к его дыханию. Ее сестра появилась через очень долгие пятнадцать минут.

— Виктория, ты опять?! — возмущенный голос прервал ее размышления. — Мне скоро не надо будет даже думать о диете. Благодаря твоим выходкам, я и так недоедаю.

— Используй, пожалуйста, мой псевдоним. — сказала Виктория девушке.

Ее сестра отличалась от нее, как ночь ото дня. Если Виктория была красивой, высокой, великолепной блондинкой, то Эми была 'серой мышкой'. Костюм Виктории подчеркивал ее фигуру: белое цельное платье до середины бедра (с шортами внизу), плащ на плечах, высокие сапоги, и золотая тиара с шипами, отдаленно напоминающими солнечные лучи или головной убор статуи свободы. Костюм Эми чем-то напоминал бурку. Она носила мантию с большим капюшоном и шарф, который прикрывал нижнюю половину лица. На алебастрово-белой мантии на спине и груди был изображен красный крест.

— Наши личности всем известны, — возразила Эми, снимая капюшон и опуская шарф, освобождая каштановые вьющиеся волосы и лицо с равномерно рассыпанными веснушками.

— Это дело принципа, — возразила Виктория.

— Хочешь поговорить о принципах, Слава?! — спросила Эми самым саркастическим тоном, которым только могла. — Это шестой! Шестой раз, когда ты едва не убила кого-то в этом месяце. И это только те случаи, о которых я знаю!

— Я достаточно сильна, чтобы поднять внедорожник. — пробормотала Виктория. — Трудно все время сдерживаться.

— Уверена, Кэрол бы на это купилась. — сказала Эми, давая понять, что ее это не обмануло. — Но я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Проблема контроля связана не с этим, — она ткнула Викторию в бицепс. — Она здесь, там где почти всегда, гуляет ветер. — Эми сильно ткнула пальцем в лоб сестры. Виктория даже не моргнула.

— Пожалуйста, ты можешь его просто вылечить? — взмолилась она.

— Думаю, я не должна этого делать, — спокойно ответила Эми.

— Что?

— Дело в последствиях, Вики. Если я помогу тебе сейчас, что помешает тебе сделать это снова? Я могу вызвать скорую. У меня есть связи в больнице. Вероятно, они смогут его вылечить.

— Нет, нет, нет,— сказала Виктория. — Это не смешно. Если он отправится в больницу, люди начнут задавать вопросы.

— Да, я прекрасно это понимаю. — сказала Эми. Ее голос стал тише.

— Нет, не понимаешь: не только у меня будет куча проблем. Я буду отвечать перед судом по обвинению в нападении при отягчающих обстоятельствах и прочее. Это разрушит нашу семью, всю 'Новую Волну'. Все то, что мы изо всех сил строили.

Эми нахмурилась и посмотрела на лежащего мужчину.

— Я знаю, ты не фанат всего этого супергеройства, но готова ли ты зайти так далеко? Ты поступишь так с нами? Со мной?

Эми показала пальцем на сестру:

— Это не я. Не моя вина, что мы здесь стоим. Это ты. Ты нарушила правила, зашла слишком далеко. Именно этого боятся люди, которые критикуют 'Новую Волну'. Нас не спонсирует правительство. Мы не защищены, не организованы и не контролируемся государством. Все знают, кто мы есть за нашими масками. Это значит, что мы должны быть ответственными. А быть ответственной в качестве участника команды для меня означает передать этого мужчину врачам скорой помощи. И позволить правоохранительным органам решать, что делать дальше, но уже с тобой.

Виктория резко сжала Эми в своих объятьях. Эми мгновение сопротивлялась, а затем она безвольно опустила руки. Сложно сопротивляться тому кто может смять машину просто переусердствовав.

— Мы не только команда, Эми, — сказала ей Виктория. — Мы семья. Мы твоя семья.

Человек, лежащий буквально в шаге от них, шевельнулся, а затем застонал. Протяжно и громко.

— Моя приемная семья, — пробормотала Эми в плечо Виктории. — И не пытайся использовать свою чертову силу, чтобы заставить меня восхищаться твоей исключительностью. Не сработает. Я так долго была под ее воздействием, что у меня выработался иммунитет.

— Больно, — простонал мужчина.

— Я не использую свою силу, дурашка, — сказала Виктория, отпуская Эми и продолжая на нее давить своей аурой(не специально, а просто чтобы Эми пришла в норму). — Я обнимаю свою сестру. Мою удивительную, заботливую, милосердную сестру.

Мужчина застонал громче:

— Не могу двигаться... Мне холодно...

Эми нахмурилась.

— Я исцелю его. Но это в последний раз.

Виктория просияла:

— Спасибо!

Эми склонилась над ним и прикоснулась рукой к щеке пациента.

— Сломаны ребра, ключица, челюсть, лопатки, перелом грудины, ушиб легких, раздроблен локтевой сустав, сломана лучевая...