Дорога в дюны 2

— Ничего. Словно, просто камень. Хотя такая обработка...

Глаза Сагала налились кровью.

— Бойся! — два крика слились в один.

В руках у девушек, словно из ниоткуда, появились кинжалы. Брина вонзила свой стилет в горло первому охраннику, так и не успевшему получить приказ на захват от своего начальства. Второй охранник без всякого приказа отточенным движением нанес удар мечом в область ее груди. И быть бы ей располосанной надвое, если бы не годы тренировок в темных подземельях Шинкара. Меч пронесся в миллиметрах над головой пригнувшейся телохранительницы, срезав волосы на ее макушке, потом ее кинжал вошел в подбородок второй жертвы.

Две фурии закололи четырех подготовленных стражников как овец, всего за три удара сердца.

А потом в Брину врезался кузнечный молот: ее тело швырнуло к противоположной стене. Темнота, разбавленная болью, затопила все вокруг. Сквозь нее иногда просачивались чьи-то слова: ...она уже не жилец... слишком сильно приложил... может быть что-нибудь скажет... пригодиться... финансовые проверяющие... не вовремя...

Тук-тук, тук-тук — этот звук вернул ее к жизни. Тук-тук, тук-тук — потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы открыть глаза. Она лежала на ворохе сухой травы в каком-то полутемном помещении. На стенах чадили два факела, издавая редкое шипение. Руки были скованы цепью, цепь проходила через два кольца, намертво вмурованных в стену. Сейчас цепь была ослаблена и Брина могла лежать. Кожаных штанов не было, как и защитной прокладки из мягкой ткани в интимном месте.

Тук-тук, тук-тук — небольшая капель шла в правом углу комнаты. Влага просачивалась откуда-то сверху и мелкими каплями падала на каменный пол. Правый верхний угол уже покрылся белой плесенью.

— Ливневку давно не ремонтировали — неожиданно раздался мужской голос откуда-то слева — Как починят — перестанет.

Брина сфокусировала взгляд и увидела, что у самой стены, куда еле доходил свет факелов, сидит мужчина. Он встал, разогнулся и вышел в центр полутемной комнаты. Взглянув на ее "нижний этаж", он произнес:

— Не бойся. Трогать тебя не будут. Там правее — деревянный таз. Подтянешь ногой и можешь делать свои дела и со штанами мучиться теперь не надо.

— Где я? — сухими губами произнесла Брина.

— В подземельях графа Сагала. Где-ж еще? — тут он довольно потянулся, посмотрел на плесневелый угол и флегматично произнес — Не, нескоро еще починят, так и будет капать.

— Что с Шиной и Нефаром?

— Со второй девкой и мужиком? Мабиус перестарался. Тебе ведь второй удар прилетел, а перед первым он очканул, и переломал им обоим кости.

Брина замолчала. На щеке проложила дорожку одинокая слеза.

— Согласишься работать на графа — жизнь оставят. Главное — не выпендривайся. А не согласишься... как проверяющие Короны отсюда уедут, сразу вернуться самые отмороженные из "солдат" графа. Их то сейчас от греха подальше — убрали. В общем — соглашайся...

Так прошел день. Впрочем: день ли? Лишь тревожный сон и снова капель с двумя чадящими факелами в полутемной комнате. Пока ее не кормили. Через пару часов бессмысленного сидения, за дверью послышались чьи-то приближающиеся шаги и пыхтение. Дверь в помещение противно заскрипела, и в комнату ввалился здоровый мужик, таща за ухо второго: небольшого пухленького человечка с залысиной.

— Я.. я все расскажу... пожалуйста — ныл сейчас тот, кого сейчас держали за ухо.

— Вот — ухнул здоровяк — Стоял у входа в подвалы и делал непотребство с этими штуками. Во второй руке у стражника лежали два странных на вид штыря.

— Ты понимаешь что наделал!? — взъярился на здоровяка хозяин этой комнаты — Это же проверяющий Короны!!! Как мы объясним такое графу?! Он что пытался этими штуками кого-то заколоть?!

— Так — растерянно почесал голову здоровяк — Может он маг, какой?

— Какой маг?! Ты погляди не него — он же сейчас наложит в штаны от страха!

— Я, я просто выполняю просьбу одного чудика. Он за меня деньги заплатил... ыыыы — простонал задержанный.

— Кто-нибудь видел, как ты его схватил?

— Нет. Он тута — рядом был — ответил здоровяк.

Хозяин комнаты подошел к стене. Зазвенела цепь, проходя через кольца. Брина вынуждена была встать с разведенными руками.

— Так. Давай его тоже пока прикуем. А я — мигом к графу — принял решение мужчина.

Тут в комнате раздался посторонний звук, и Брина с удивлением уставилась на чудом появившийся невысокий чурбан в центре комнаты. Через удар сердца большая часть чурбана исчезла, оставив на полу его нижнюю часть сантиметров 5-7 в высоту. Потом на чурбане появился странный мужчина с гудящим шаром вместо головы. Здоровяка тут же с такой силой отшвырнуло к стене, что в комнате раздался треск ломаемых костей. Не растерявшись, Брина подтянулась на цепях и обхватила ногами ошарашенного хозяина комнаты, стоявшего сейчас за спиной незнакомца. Голова мужчины оказалась зажата между двух крепких женских бедер. Через пару ударов сердца он осел на пол, но Брина была к этому не причастна.

— Оак, ты самый везучий человек на свете — произнес незнакомец — Я как раз решил посмотреть, где ты находишься и увидел, что с твоими штырями что-то не так.

Невысокий человечек опешил от увиденного:

— Так ты — маг?

— Кто-нибудь еще видел, как тебя схватили? — вместо ответа спросил незнакомец, и гудящий шар на месте его головы исчез.

— Нет. Я тут был недалеко — промямлил тот, кого звали Оаком и почесал свое распухшее ухо.

— Пошли, провожу тебя до того места — если не далеко.

— Эй, а как же я?! — закричала Брина.

Мужчина обернулся и задумчиво посмотрел на нее своими серыми глазами:

— Я вернусь. Только больше не кричи. А ты — обратился он к Оаку — Штыри подбери!

Двое покинули комнату и для телохранительницы потекли минуты мучительного ожидания. В конце-концов дверь скрипнула, и мужчина вновь появился в комнате.

— Грабила, убивала безвинных? — задал неожиданный вопрос маг, уставившись ей прямо в глаза.

Брина нутром почувствовала, что ответ определит ее будущую судьбу:

— Нет — тихо и уверенно произнесла девушка.

Крайнее из звеньев в каждой из связывающих ее цепей превратилось в жидкий металл. Две расплавленные капли шипя, упали на пол. Брина была освобождена.

— Как ты здесь оказалась?

— Мы везли Сагалу ценный груз, но нас подставили.

— Нас? Есть кто-то еще.

— Мой наниматель и подруга — им повезло меньше. Они мертвы. Охранявшие нас люди, наверное — тоже.

Удар сердца и подземелье сменилось холмом. Влажный ветер ударил в лицо, шелестела трава, голубоватая луна проложила дорожку на воде не в один десяток лаг. "Я у Великого Океана!" — пораженно подумала Брина. Через пару ударов сердца на холме появился маг.

— Скажи, где тебя лучше оставить? Какое королевство? Город?

— Ты спас мне жизнь. Я телохранительница и могу тебя охранять — закинула удочку девушка.

— А я — маг! — усмехнулся мужчина — Зачем мне телохранительница?

— Ты все время держишь над собой купол?

— Конечно — нет.

— А я могу почувствовать опасность до атаки. Я крикну: бойся! И ты ставишь свой купол.

— Хм, интересно. И почему я про таких раньше не слышал?

Брина потупила голову:

— Магический дом Имшара признал проект неэффективным.

Мужчина удивленно приподнял бровь.

— Мы чувствуем страх, предвкушение, волнение, порою злость тех, кто хочет убить, но профессиональные убийцы просто делают свою работу: им чужды эмоции — от них я не уберегу.

Тут взгляд мага упал на обнаженные ноги и лоно женщины.

— Надо было штаны с кого-нибудь снять — недовольно проворчал он.

— Так ты наймешь меня? — неприкрытая стыдоба сейчас ее не волновала — Ты спас мне жизнь — я буду всегда верна тебе за это.

— Жизнь... — протянул маг — Жизнь за жизнь: а разве ты мне ее не спасла?

— В подземелье я думала что спасла, но сейчас я уже в это не верю.

— У меня есть жена и вряд ли ей понравиться идея с личной телохранительницей — проворчал маг — Кстати, что у тебя с волосами?

Брина потеребила короткие волосы на макушке:

— Мечом срезали. Прими уже решение!

Маг удивленно на нее уставился. Крякнул.

— Ну и характер у девушек пошел. Ладно. Пока ты со мной.

— Этот Оак — он тебя сдаст не задумываясь — выдала Брина.

— Он теперь ничего не помнит с момента захвата и будет дальше делать свою работу. И ты бы ничего не помнила, если бы я тебя отпустил.

Вскоре девушка исчезла с холма. Вслед за ней растворился и маг.

* * *

Архимаг Стотикус неспешно вошел в кабинет Сагала. Чуть откинув полы своего халата, он с достоинством уселся прямо напротив графа. Временный наниматель сейчас с большим интересом изучал какой-то документ с проставленным королевским гербом в верхнем левом углу.

Взгляд архимага стал блуждать по комнате, пока не наткнулся на каменный восьмигранник, сиротливо лежащий в углу комнаты — на полу.

— Я знал, что вы богатый человек, граф, но чтобы запретные артефакты из Мертвых Холмов валялись у вас как ненужный хлам — такого не может себе позволить даже король. Я впечатлен.

— Пустышка — обронил Сагал — Обманка, подделка от человека от которого я такой подлости не ожидал.

Архимаг с интересом уставился на странный предмет, поизучав его взглядом еще несколько ударов сердца, он навел на него указательный палец и в комнате раздался отчетливый щелчок.

Предстоящая тема для беседы была забыта:

— Как?! Как вы это сделали!?

— Он откликается в необычном режиме воздействия и определенно отличается от всех разработок Древних, что я видел. Опасная, наверное, штука.

— Тащите ко мне этого прохиндея Мабиуса!!! — в гневе закричал Сагал так, что его, наверное, слышали на противоположной стороне замка.

Через пять минут провинившийся маг стоял на коленях перед своим хозяином.

— Ты!! Идиот!!! Из-за тебя я чуть не лишился ценнейшего артефакта! Из-за твоей некомпетентности я убил курьеров! Теперь тот, кто мне его продал, будет считать меня своим врагом! А это очень влиятельный на континенте человек! Ты хоть представляешь, что мне теперь придется делать, чтобы загладить перед ним свою вину?!

— Активировать отклик артефакта может только тот, кто много работал с такими предметами. Даже мне пришлось принять нестандартное решение для получения его отдачи — заступился за коллегу Стотикус.

— Та телохранительница еще жива? — обратился Сагал к одному из стражников в комнате.

Стражник кивнул.

— Приведите ее в порядок, потом — ко мне.

— Поднимайся! — проревел Сагал Мабиусу — Будешь отрабатывать теперь всю свою жизнь! Идиот!

В коридоре через пару минут послышался какой-то странный шум. Дверь отворилась, и в комнату влетел ошарашенный глава замковой стражи. На нем не было лица.

— Что еще стряслось? Говори! — коротко приказал граф.

— Телохранительница. Она сбежала. Охрана мертва!

Через несколько минут граф лично осматривал комнату, где ранее содержалась пленница. Стотикус и Мабиус были при нем.

— Как можно незаметно попасть в мой замок, проникнуть сюда и увести пленницу так, чтобы этого никто не заметил? — задал риторический вопрос Сагал.

— Это был маг — констатировал Мабиус, смотря на переломанного здоровяка у стены — Он применил очень мощный "воздушный кулак".

Стотикус подошел к месту, где содержалась пленница. Взгляд его упал на две застывшие лужицы из металла. Не подавая виду другим, он аккуратно зашвырнул их ногой под солому.

"Только один человек на такое способен. Значит, Маг Искажений был здесь! Что же связывает его с этой телохранительницей? Если он выступает против Сагала, то самое время расторгнуть договор с графом. Судя по тому, что здесь произошло — никакие артефакты от него не спасут".

* * *

В полутемном помещении витал запах перегара. Звуки посуды перемежались с гулом множества голосов, создавая у восьмилетней подавальщицы Юни столь знакомое ей ощущение делового спокойствия. Несмотря на то, что коллектив находящийся сейчас в трактире был разношерстным, трогать ее никто никогда не решался. Потому что, во-первых, трогать подавальщиц у хозяина местного заведения вообще считалось делом опасным, а во-вторых — Юни была ему как дочь.

Про настоящего своего отца она знала немного. Когда она была совсем еще крошкой, папа пару раз появлялся в ее жизни: маленький небритый мужчина самым большим проявлением его любви к ней было пару раз провести по ее голове своей рукой. Впрочем, и от такой нежности маленькая Юни млела, всегда с теплотой вспоминая те редкие мгновения детского счастья со своим родителем. Большую же часть жизни она провела среди трактирных подавальщиц, которые в меру своей добросердечности помогали ей дальше двигаться по жизни то словом, то делом.

По словам окружавших ее женщин, отец сначала работал разнорабочим на хозяина одного из постоялых дворов, потом снарядился в охранники грузов, так и не вернувшись из одной такой командировки.

"Почему он так мало приходил ко мне? Почему он не взял меня к себе? Почему оставил именно здесь с Таманом?" — поинтересовалась как-то Юни у Алины — тоже работавшей на Тамана девушки, с которой девочка сблизилась более чем с другими.

"Говорят, у твоего папы ты была не единственная, Юни" — неловко улыбнувшись, ответила Алина, приобняв девочку — "А что касается Тамана, то он любил твою маму, когда она еще была жива".

Так и жила Юни изо дня в день. После смерти отца ручеек из тех грошей, что он платил Таману за содержание одной из своих дочерей — иссяк, и Таман взял на себя все расходы на содержание Юни. И вот, в один прекрасный день хозяин счел девочку достаточно взрослой, решив ее выпустить в зал обслуживать клиентов.

Будучи человеком неглупым Таман никого ни о чем не предупреждал. Он просто дождался момента, когда один из клиентов здоровый и толстый, шлепнул юную подавальщицу по мягкому месту. После этого, Таман вышел из-за стойки и самолично при всех переломал пальцы этому здоровяку, ставшему показательной "жертвой" для всех присутствующих.

Городской страже пришлось, конечно, заплатить немалую сумму за подобное "самоуправство", но Юни с тех пор больше никто не трогал.

А еще у Юни был секрет, о котором никто не знал. У нее был друг. Но его никто не мог видеть кроме Юни. Его звали Рупсель. У Рупселя были большие уши, огромные глаза, а сам он был маленький и очень добрый. Рупсель всегда помогал Юни: когда ей бывало тяжело, он веселил ее своими нелепыми движениями, кувыркался в воздухе как надутый бычий пузырь и смешно раздувал щеки. Когда ей было совсем тяжко, он подходил к ней и смотрел на нее снизу вверх своими огромными глазами, пытаясь поймать ее затравленный взгляд. В конце-концов ему это удавалось и, вглядываясь в его глаза, она видела в них отражение маленькой скрючившейся девочки сидящей на топчане и вся ее боль и страхи вдруг уходили, а Рупсель улыбался и растворялся в воздухе, чтобы появиться через несколько дней все таким же добрым и веселым.

А еще Рупсель ее оберегал. Так, например, однажды, когда Юни сбежала на улицу без разрешения Тамана, она вошла в узкую улочку чтобы срезать путь и побыстрее дойти до площади, где расположился временный цирк с веселыми акробатами и шутами, о котором шептались подавальщицы в общей комнате.