Обручальный кинжал (Родовой кинжал - 2)

— Чтобы он от стресса избавлялся, — пояснил Драниш. — Все по научному. Даезаэль сказал, что копить чувства в себе нельзя, это приводит к неврозам. А это очень опасно. Я вот... тоже думаю, нужно что-то делать с моими нервами.

Я удивленно покосилась на парня. Представить тролля, страдающего от невроза, мне не удалось, но я честно постаралась его поддержать:

— И что тебя волнует?

— Ты, — напрямик ответил Драниш.

Это было для меня не новость, вообще удивительно, как долго он терпел мою скрытность, поэтому я только отложила оружие, чтобы не отвлекало, и, ожидая продолжения, посмотрела на тролля.

— Я волнуюсь, как ты себя чувствуешь, впервые убив человека. Как-то ты себя слишком спокойно ведешь для девушки, пережившей такое.

— Наверное, я уже перешла ту грань, отделявшую милую домашнюю девушку, которая боялась задавить даже таракана, от убийцы, — поразмыслив, сказала я. Да, убийство — это не тот опыт, который я хотела бы еще раз повторить, но, если придется, рука дрожать у меня уже не будет. — Не волнуйся за меня. Может быть, мне сегодня приснится страшный сон, но в петлю из-за этого я лезть не буду.

— Хорошо, — с облегчением сказал тролль, поерзал немного и задал свой главный вопрос: — Мила, почему ты убежала из дома?

Я никому не пересказывала нашу беседу с Котовым у избушки, ограничившись сообщением, что он похитил меня потому, что хотел завести себе женщину. Но в этом случае удивляться было нечему, я знала, что Драниш очень наблюдателен и видит куда больше, чем говорит. Сейчас он смотрел на меня так ласково, так внимательно и так сочувствующе, что я честно ответила:

— Мы с родителями разошлись во мнении относительно моего будущего. Поэтому я решила, что лучшим выходом будет жить самостоятельно.

— Смелое решение, — похвалил тролль.

— Глупое. — Я обхватила руками колени. Воспоминания о том, как нам с няней приходилось голодать, спать на жестких досках на жалких постоялых дворах, поеживаясь от укусов блох и клопов, есть каменные сухари и мерзнуть, не имея денег на приличную одежду, были слишком страшными. — Глупое и трусливое. У меня не хватило смелости принять свою судьбу такой, какая она есть, и я решила ее изменить, просто убежав.

Но от судьбы не убежишь, можно только на время отсрочить свой приговор. И это мне было известно лучше, чем кому бы то ни было.

Драниш обнял меня за плечи, привлекая к себе.

— Ты же знаешь, что я всегда буду с тобой и всегда буду на твоей стороне, поэтому можешь смело переложить на меня часть бремени, которое ты тащишь на своих плечах.

— Прости меня, Драниш. — Я почувствовала, как в горле застрял комок, и поэтому говорить было тяжело и больно. — Я не могу это сделать, как и не могу быть с тобой.

— Почему?

— Прости, но это тайна не только моя.

— Твоя и... Чистомира? — спокойно спросил тролль.

— Да.

— Дрыхли бы его взяли! Я начинаю ревновать тебя к нему, — признался Драниш. — Он к тебе так близок, а меня ты продолжаешь держать на расстоянии! Почему?

— Я стараюсь тебя уберечь, — сказала я, изо всех сил удерживаясь от слез. Было жалко и себя, и Драниша, и вообще было так тоскливо, что хоть вой. Он вздохнул так тяжело, будто я голыми руками вырывала у него сердце.