| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Можешь, конечно, — не подал виду Гроу. — Но будешь большой дурак. Здесь как у саккуляриев, денег ссудят малость, а процент возьмут ого-го! Вещичка сама не особо дорогая, иначе бы не я её вез. Платят за своевременность доставки. Так сказать процент. К тому же сам соображай, нужные люди помогут лучше всякой молитвы. Это как хорошая заначка. Всегда выручит.
Каждое слово сказанное Гроу попало в точку. А уж про кумовство .... Ходить бы Рюту в декархах, да портарий своего сродствен-ника на должность пристроил.
— Понимаешь, если не доставлю эту вещь по назначению, — Гроу добавил плаксивости в голосе. — Семейство мое за долги из дома выгонят. Мне деньги то теперь не нужны так хоть семью путь не трогают.
Рют слушал в пол уха. Чужая судьба меньше всего ему интересна. Свою бы устроить.
— Только надо быстро все сделать! — напомнил Гроу карнаху.
— Ага, брошу пост и пойду.
Гроу скрипнул зубами от досады, но промолчал. После того как его нагнал Фиц, они заехали в предместье Зальца. От туда, поменяв лошадок и сменив одежку, в Ирль. Как и велено проведать Питюра. Проведали, называется. Фиц, падла куцепалая сумел удрать, а он вот здесь, шконку греет. Арестант недобро хмыкнул. Шконку греет, яйца преют. Про него сказано.
Рют больше с заключенным не разговаривал. Шаркая ногами, проделал обычный обход.
Разные люди у катепана сидят, маются. Кто за проделки, кто за глупости, кто под горячую руку. Не ему судить. Его служба сте-речь. И потому он по эту сторону решеток, они по другую, время коротают. Забавляются кто как может. Он вот по коридору мотается, в охотку с арестантами разговоры ведет. А те в свою очередь на стенах углем похабщину рисуют, подписи делают под стать своим художествам, случаются песни поют, иногда душевные.
Ой, то не в поле маков цвет,
А над полем вороны!
Полегли ребятушки,
Посложили головы.
В кости в карты режутся, до драк порой доходит, до крови. Кто долго сидит, стыд проев, не таясь дрочат, а то кого послабее по-домнут, снасильничают. Шутят после. Сел, на штанах брагетт спереди, выйдет, брагетт сзади, на заднице. Для удобства. И хохочут!
Рют заглянул в окошко пятой камеры. В ней мародеры своей участи дожидались. Притихли нынче. Третьего дня бушевали, требо-вали викария. Главный их требовальщик висит под окнами тюрьмы, только перекладина поскрипывает. Веревка трется.
"Намылили плохо!" — повеселел Рют.
Время до конца стражи прошло тягомотно. Трещали факелы, гоняя неровный свет по стенам и полу, пищали мыши в поисках еды, сквозняк доносил с нижних этажей сырой затхлый запах. Рют никогда туда не спускался. Вой пытуемых правосудием арестантов отбивал всякое к тому желание.
Кимарнув в полглаза, не порядок, но так время быстрее прошло, Рют дождался прихода смены. Сменщики как всегда опоздали. Се-годня на полчасика. Третьего дня, за здорово живешь, целых два часа за них стоял.
Отправившись в казарму, Рют заглянул на плац. Арестант верно подсказал, лучше взять кого с собой. Лёк, приятель и собутыльник, отрабатывал удары мечом на соломенном чучеле. Карнах усмехнулся. Тоже когда-то так махал. Только сколько не маши, коли в деле не поучаствуешь бесполезное занятие. Торчать на плацу не стал. Успеет поговорить, до вечера времени полно.
Рют поел, если можно назвать едой целую гору каши без кусочка мяса, а вместо вина выдавали пиво. Катепан распорядился сни-зить расходы на содержание. Потому-то в карнахи никто шибко и не рвется. Кто пойдет за гроши и дерьмовую кормежку служить?
После еды отправился на боковую. Вздремнуть оно не во вред. А то узрит декарх, без дела маешься, моментально заботу, какую выдумает или поручение даст. И не послушает на отдыхе ты или на службе, исполняй — не отговаривайся.
Проспал Рют почти до обеда. Встал разморенный и квелый. Лишка хватил. Глоток вина из припрятанной бутылки малость его оживил. Настолько чтобы считать день удачным. Он уже подумал отложить поход в Жужелы на завтра, а сегодня заглянуть в мимарий, там говорят, новенькие девочки появились, но наткнулся на декарха. Тот как всегда наорал за нечищеное оружие и приказал немедленно привести его в порядок. Охота было убивать вечер за точилом. Ширкать, да масляной тряпкой возить. Потому вместо исполнения приказа Рют пошел искать Лёка. Найти того не мудрено. Где в кивы играют там и он. Стоит, раззявив пасть, смотрит. Хочет... от дурья башка! Хочет секрет понять, без проигрыша потом играть. Ну-ну! Сколько таких умников без штанов по белу свету ходит? Тоже, небось, мечтали не проигрывать. Игра она и есть игра. Сегодня весь кон твой, а завтра сапоги долой!
Как словом, так и делом. Вот он, зыркает, губами шевелит, глаз щурит, соображает чего-то.
Отозвав Лёка в сторонку, Рют спросил.
— Ты вечером занят?
— Свободен, — довольно ответил Лёк. — Эта дурища меня отшила.
— Патрия?
— А то кто? Я за дочкой еённой приударил. Думал и ту и другую на приход поставить, а вышло вона как.
— Поделом, — одобрил поступок торговки Рют. Не из лучших побуждений. Из ревности. У Лёка морда смазливая, отбою от баб не-ту.
— Чего хотел-то?
— Помощь требуется. Ты как?
— Пивом угостишь?
— Твой выбор, — пообещал Рют.
— Тогда без вопросов.
Условились встретиться в ,,Красном Сапоге", в восемь.
Остаток времени Рют провел в беготне. Заглянул к куму, опрокинули по чарочке. Сунулся к Элме-торговке, у той муж вернулся. То, что вернулся за квартал слышно, мордовал немилосердно. Он бы то же на его месте шалаву проучил. Путается с мужиками налево направо, без ума и осторожности. Заскочив к знакомой швее, забрал из починки штаны. Слезы, а не одежка! Их чини не чини ремуга как есть. Ткань истерлась, нитки сгнили. Помрешь, перед Кайраканом предстать срамно.
Разделавшись с заботами, Рют отправился к месту встречи с Лёком. Фускария не из первых, но и не совсем дыра. Вино разбавляют, пиво ни-ни. За это почет и уважение от служивого люда. Мясо готовят не ахти, но ослятины еще ни разу не подсовывали. Не чета ,,Последнему Медяку". А там творят! Вот уж где хозяин без совести.
Рют махнул фускарию — привет, мол. Как старому знакомцу заказ принесли без промедления. А чего заказывать? Разносолов не требуется. Пивка, да соленых колбасок. Рют примостился поближе к краю, рядом с лысым птохом. Не то чтобы лысым. Облезлым. На голове ни пушинки, ни волосинки, шкура шелушится, лохмотьями слазит. А руки какие! Ногтей нет. Вместо них кровавые припухлости. Уж не у пытарей ли оставил? По всему видно не местный. И по одежке и по оружию. Копье у него занятное. Рют конечно себя знатоком ратного железа не считал, но такого не видел. У них, за караулкой, специальное помещение есть, куда трофейное оружие свозят, что у хонсариев и клефтов отбирают или тех, кто без ума им пользуется. Чего там только нет! А вот такой штуки как у лысого... облезлого, точно не имеется.
Рют краем глаза следил за соседом. Облезлый ел мясо. Судя по блюду больше ничего не заказал, мясо и еще кувшин молока! Вот так-так! Рют даже пригляделся повнимательней, точно ли она. Точно! Крепкие у парня кишки раз молоко и мясо ест, не боится. У него самого нутро не очень. Не то сожрешь в момент слабину дают. Заботы на ночь с днем хватит.
Карнах хлебнул пивка, сжевал колбаску. Часы только-только отбили половину восьмого. Лёк должен вот-вот подойти.
Облезлый доел мясо и принялся пить молоко. Пил по три глотка. Отопьет, подождет, опять отопьет. И так пока всю крынку не оп-ростал. Оно конечно странных людей во все времена полно, но молоко смаковать! это поискать надо. Рют потянул носом. Козье! От иного пса так не пахнет как от энтого молока. Хворь, какая одолела? Неспроста же ни волос ни ногтей нет. Карнах припомнил, у него в деревне говорили, козье молоко первое при упадке мужских сил.
— Подружку замучить хочешь, — пошутил Рют, отставляя свою кружку. — Их замучишь! Сам быстрее скапустишься!
Облезлый разговора не поддержал. Рют когда в город попал, тоже не больно разговорчив был. Все боялся на воров наткнуться. А тем что? Последний фолл утянут. Где не спрячь. Хоть запазухой у сердца, хоть в мотне у яиц.
— Давно в Ирле?
— Два часа, — ответил облезлый странно тягуче.
"Не имперец", — догадался Рют. — "С озер что ли?"
— Работенку ищешь?
— Без нее обхожусь.
— С работой здесь туго. А какая есть, грошовая. Катепан Дуфус жмот каких мало. Сказывают, на соляные склады человек требует-ся. За кров и еду берут.
И это облезлого не проняло.
— Звать то как?
— Зовукой, — ответил облезлый.
Рют не обиделся. Чего там. Человек он разный бывает, все лучше чем приставал бы да в друзья лез.
Часы отбили восемь.
"Где же этот недоносок?" — забеспокоился Рют.
У приятеля была манера опаздывать, но ведь договорились. На улице темнеет. В одну сторону час топать, да вертаться. А Жужелы не то место, где гулены по ночам гуляют.
Карнах заказал еще кружечку, занять себя, успокоится. Припрется, раз уговорились.
— Может пивком угостить? — предложил Рют.
— Нет, — односложно ответил облезлый.
"Ну и ладно," — отстал Рют и больше не лез с разговорами.
Прошло полчаса. Лёк не заявился.
"Забыл наверно, поросячий отсосок!" — злился карнах. — "Или с патрией своей замирился."
Он еще больше разозлился, когда напарник не появился и в последующие полчаса.
Ратушные куранты исправно отзвенели девять. На дворе быстро смеркалось. Небо с утра и весь день ясное, к вечеру укуталось в тучи и грозилось дождем. Намеченный поход в Жужелы срывался. Завтра этот болван с невинными глазами будет объясняться, бо-житься, рассказывать всякие небылицы и звать идти прямо сейчас, раз без него нельзя обойтись.
"Подумает, сам не справлюсь!" — эта мысль рассердила карнаха. — "Хрен тебе, а не пива!" — пообещал он дружку.
— Слушай парень, — обратился Рют к облезлому. — Выручи как солдат солдата. Я тут товарища ждал, хотели в одно место наведаться, вещицу забрать, а он не пришел. Помоги! Мне одному туда идти честно скажу боязно. Спину прикрыть некому. Я тебе триенс заплачу. Делов на час, — соврал Рют. — Выручи.
Облезлый внимательно посмотрел на Рюта. Карнах поежился под холодным пристальным взглядом. Облезлый кивнул соглашаясь.
— Звать-то как? — второй раз обратился Рют и опять не получил ответа. — Вдруг окликнуть придется.
— Костас, — назвался тот.
Рют облегченно вздохнул, словно узнал тайну облезлого и теперь тот не посмеет против него даже пикнуть.
Вдвоем вышли на улицу. Месяц выглянул из-за тучи, подсветив дорогу.
— Во время, — повеселел Рют и быстро зашагал в сторону Сиротского приюта. Оттуда до Жужел путь ближе.
Оставив позади сиротский приют, узкая улочка сбежала к задней стене монастыря и вывела к кварталам Угольного Вала. Район, вытянувшись вдоль Овражного пруда, отделял благопристойных жителей от неимущего люда, селившегося в хибарах и лачуга Жужел. На самом Валу жил-проживал народ ремесленный, мастеровой, промысловый и прочий разный. Не ангелы, но налогоплательщики и законопослушные горожане. А Жужелы? Людская помойка вот что такое Жужелы!
Улица сделалась тесной и извилистой. Над головой нависали балконы вторых этажей, мешавших видеть небо. За ставнями жилищ иногда блеснет огонек свечи, звякнет во дворе цепь, сдержано гавкнет пес, а так улица мертва.
По пути им попался одинокий фонарь. За фонарем в темноте тихое движение. Лихие парни готовились к нападению, но меньжива-лись. Численного превосходства нет. Рют остановился в нерешительности. Костас державшийся в пяти шагах позади, догнал его.
— Там... это..., — Рют кивнул в темноту за фонарем.
— Двое, — известил Костас карнаха.
Рют не сообразил спросить, откуда тот знает, но вздохнул и зашагал вперед. Клефты, приметив у жертв слишком много единиц оружия на каждую душу, не рискнули посягнуть на чужую жизнь и имущество. Ночь только начинается. Не все еще по домам попрята-лись.
Поворот. Еще раз. Рют плоховато знал дорогу. Дважды они сворачивали не туда. В одном из проулков карнах поскользнулся в ка-наву. Отвратная жижа плеснула в лицо миазмами нечистот. Он, стараясь не испачкаться еще сильнее, кое-как выбрался на место посу-ше. Костас руки помочь не подал. Карнах не обиделся. Он бы тоже не подал — в говне по локоть. Рют добрел до ближайшей лужи, нюхнул, сильно ли воняет, и ополоснул руки в воде. Приведя себя и одежду в маломальский порядок, двинулись дальше.
Потыркавшись в тупики и поблуждав некоторое время, наконец, добрались. До уха донесся десятичасовой бой курантов. Считай вовремя! Рют перевел дыхание. Ну и вечерок он себе устроил! Никаких денег не захочешь.
Широко распахнуты ворота на плохо освещенное подворье. Двухэтажное здание ,,Малой Денежки" подперто хозяйственными со-оружениями. Слева надстройка над погребом, справа кладовая. Между кладовой и свинарником проход на задний двор. К свинарнику впритык конюшня.
Из темноты к Рюту шагнула женская фигура.
— Торопитесь, мальчики? — голос слаще мед пробирает до самых печенок-селезенок.
Рют обомлел от неожиданности. Страх отступил, внизу живота заныло от желания.
— Торопимся, — ответил он вежливо. И потому что разговаривал с женщиной и потому что голос у нее такой сладкий и потому что в незнакомом темном месте не стоит начинать с грубостей. Как пить дать ,,сторожка". Зря, что ли в темноте по углам жмется.
— Подумайте, — попросила она, и легкая рука пробежалась по карнаху от груди к брагетту.
— Рад бы, да некогда, — отстранился Рют.
У крыльца, он оглянулся, не пропал ли спутник. Костас, как и прежде, в пяти шагах позади. К нему сладкоголосая бэну не приста-вала.
Карнах решительно отворил дверь и ... Что лбом в стену! Сердце обмерло. Народу не много, но какой народ! Крепкие фигуры в се-рых неброских одеждах, все при оружие. Взгляды, у кого испытывающие, у кого угрожающие, обратились на него. Таких бандитских рож он не видел у себя в тюремном подземелье за весь срок службы.
— Чего застрял! — окликнули его. — Проходи.
— Смотри нассыт на пол с перепугу, — пробасили под нарастающий смех.
Рют поборол желание плюнув на все пойти на попятную. Да и не выпустят поди.
Следом вошел Костас. При виде лысого шум в зале изменился. Их оценивали. Велика ли рыбка заглотить.
— Бля! Близнецы! — бас шутника снова утонул в смешках.
Карнах приободрился. Ржут не злобятся. Ему тут не пировать. Минута другая и обратно.
— Мне шена Питюра повидать, — произнес Рют, стараясь, чтобы голос не дрожал. А как ему не дрожать кругом такие рожи!
— Не евши? Чего мямлишь, — не прекращался скулеж над карнахом.
— На кой он тебе? — спросил трактирщик. Дородность хозяина заведения превзошла пивную бочку.
— Хочет попросить укоротить его на голову, жополиз катепанский, — уже не шутили за столом слева.
Кто-то свистнул, на лавках заерзали. В зале и без того темень, а Рюту показалось, погасили половину из горевших огней.
— Так чего надо? — переспросил трактирщик, натирая грязной тряпкой кружку. Этой же тряпкой хлопнул муху на прилавке, стер пролитую лужицу пива и продолжил тереть.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
