Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
К счастью, Малюга сразу отделил меня от группы мотористов, там вообще высшая математика и я бы в этих масляных потрохах никогда в жизни не разобралась. Да и массы моторов и запчастей там такие, что здоровые мужчины в несколько рук не всегда справиться могут. Да и усилия при затяжке многих гаек мне физически не выполнить. Но если бы в самолёте всё заканчивалось мотором. Как радистку, меня нагрузили работой прибориста. Раций на большинстве самолётов не было даже на фронте, чего уж говорить про наше учебное захолустье. Да и были бы, мои знания и уменья радиста-дальника едва ли кому-нибудь здесь бы пригодились. Но, раз к рации с проводами отношение имела, значит, и со всем остальным справишься, где провода есть, а ещё стрелки, циферблаты и просто красиво выглядит, это вам, получите, Комета Кондратьевна, и можете не благодарить. Знаете, что наверно чувствует мартышка, когда смотрит в шкатулку с драгоценностями? Я тоже не знаю, но очень подозреваю, что что-то очень похожее посетило меня не раз, когда впервые заглядывала с задней стороны щитка приборов. Мне и с передней стороны, честно сказать синдром барана при новых воротах гарантирован, а тут изнутри. Но, глаза боятся, а руки делают. Сначала как та самая дрессированная обезьяна повторяла, не вникая и не в состоянии понять, а там вроде и понимание подтянулось. То есть слова "трубка Пито" или "калибровка вариометра" постепенно переставали для меня звучать неприличной матершиной, а вставали перед глазами вполне конкретными приборами или фиговинами там или тут в самолёте установленными и даже прилагающиеся к этим словам мои осмысленные действия...
Вообще, чем дальше, тем лучше я понимала, что в авиации главный принцип — это принцип свадебной лошади такой красивой, в плюмаже и цветах, на самом деле, это, прежде всего, взмыленная задница этой самой украшенной животины. Красиво самолёт выглядит тарахтящим там в небесах, но для того, чтобы эту многокилограммовую хреновину в небо затолкать требуются такие безумные усилия по борьбе с силой земного притяжения, что за эту красоту нужно платить мощью мотора, рассчитанной формой и силовым набором крыльев и фюзеляжа, да и вообще вся процедура выпуска самолёта в небо это далеко не просто и легко. Вот я прочувствовала, что Сосед рассказывал, про то, что хирургическая операция это самая вершинка айсберга, а в её основании труд такого количества людей и сопутствующих действий и движений, что санитарка в операционной готовая помочь, подать, поддержать или ещё что-нибудь, это можно считать и не обеспечение, а член оперирующей бригады. Да один режим стерильности оперблока и операционного поля обеспечить, столько всего требуется сделать, а ведь напрямую это к операции отношения вроде и не имеет... Вот и тут тысячи мелочей и как кульминация — с треском моторов отрывающиеся от полосы летающие аппараты, внутри которых как вызов древним божкам сидит лётчик...
Кстати, Сосед рассказал, что слово пилот в принципе к лётчикам отношения изначально не имеет, потому, что происходит от английского наименования лоцмана. Каким вывертом слово "пилот" прилепилось к крылатому племени, остаётся только гадать...
Но вся эта беготня не столь важна и страшна, ведь у меня за пазухой почти поселилась книга: "Техническое описание самолета У-2 с мотором М-11. Ленинград-Москва-1937— завод ? 23". И она меня не просто греет и радует, это мой путеводитель на пути к облакам. И при каждом удобно и неудобном случае я её читаю и фактически многие части тупо заучиваю наизусть, ведь многого я в ней просто не понимаю, пока не пришли наши У-двасы, которые нам обещали, они ещё где-то в пути...
Но в середине дня мне нужно обязательно заскочить в столовую и выполнить какие-нибудь поручения, а вот вечером, когда собратья — техники с чувством выполненного долга отправляются отдыхать, я чешу в столовую. Ведь самое большое количество работы на кухне именно вечером. Ведь именно вечером идут почти все подготовительные работы на весь завтрашний день. Например, почистить всю картошку на завтра, если только в суп, это можно считать праздником, а вот начистить на весь кормящийся личный состав, это не вечерком быстренько кастрюльку по маминой просьбе начистить. Сколько я её начистила, это надо измерять тоннами. В такие дни, когда картошка в гарнире, мне, конечно, помогают, сама я и за целую ночь всё почистить физически не смогу, но даже втроём и вчетвером начистить килограммов пятьсот картошки это развлечение редкое. Тем более, что чистить её нужно в холодном цехе, наша Надежда профессиональный повар и что такое санитарное зонирование этапов приготовления пищи не просто знает, а исполняет неукоснительно, так, что в районе горячей плиты с картошкой можно появиться только если она вся уже почищена и помыта в двух водах. Она конечно полностью права, вот только от этого пальцам заиндевевшим не намного приятнее. А ещё за толсто снятую шкурку втык гарантирован, потому, что "...я из-за вашей лени и кривых рук не собираюсь отвечать за недоклад в порции положенных количеств!" И снова она полностью права, но от этого рукам не легче ни на секунду. А ещё перед работой на кухне я должна "всю эту вашу техническую дрянь" с рук смыть и оттереть. А иногда это совсем не просто, особенно если накануне возилась с эмалитом или в масле машинном, да, чего в самолёте не тронь, в смазке вымажешься, ведь нужно стараться от внешних неблагоприятных воздействий всё защищать... А уж если где кожу содрала или ссадина то отмывание рук становится особенно милым и радостным занятием, пусть даже от доброты для этого не пожалели тебе горячей воды и мыла... Вот после трёх-четырёх часов картофельных упражнений затолкав заскорузлые иззябшие от холодной воды и картошки руки в тёплые варежки можно топать домой спать...
Глава 42
Филя и Бобик
Через три дня после меня к нам прибыли долгожданные техники, которых Малюга выпросил в штабе в Саранске. Четыре матёрых моториста, и три бывалых техника общего направления. А во главе их ещё один зам нашего запорожца и начальник ремонтной службы в одном лице. Очень толковый инженер-капитан. Кроме них прибыла и салажня — первые птенцы нашего ШМАСа. Как оказалось, я даже за эти три дня уже немного обтёрлась и на их фоне смотрелась наверно почти матёрым зубром, ну, может не зубром, но уж подросшим зубрёнком, который вполне забодать может, это точно. К мотористам, как уже сказала, я не имела никакого отношения, а вот с тройкой общего направления Малюга решил меня познакомить. Один на меня сразу сделал стойку, в плане "и чего это здесь баба делает", а Малюга ещё усугубил ситуацию известив его, что у этой, как он сказал "бабы" звание выше, чем у него. В общем, не заладилось как-то сразу. Двое других восприняли меня внешне без таких демонстраций. Вот с ними я в основном после и общалась, а Крапивин так и выделывался. Ну, чего его на меня заколодило? Всё время гадости всякие от него вдогонку, как ни старайся делать вид, что не слышишь. Потом уже другие техники его пытались образумить и командиры, но вот заело дядьку и ведь не пацан безусый. Но чего уж...
На следующий день прилетели своим ходом три самолёта Р-5, Сосед, когда их увидел, сказал:
— Ну, вот ты и дождалась, иди, смотри на своих красавцев...
Каково же было наше разочарование узнать, что это совсем другой самолёт и к моему У-двасу не имеет никакого отношения, разве, что тоже биплан и с двумя кабинами. С их появлением на аэродроме всё завертелось вокруг них, потому, что уже составлены графики полётов, а самолёты только пришли и их нужно принять, осмотреть, сделать все положенные регламенты и подготовить к вылетам. Ещё один самолёт привезли на машине, его предстояло сначала собрать и тоже проделать все положенные процедуры.
Весь аэропорт словно ожил, а его продутая ветром пустота заполнилась громким треском прогреваемых и регулируемых моторов. Радостный Малюга после очередного развода отозвал меня в сторону и велел мне к ним не соваться, что мне это в принципе не нужно. Если бы я и дальше планировала техником трудится, а так смысла никакого, летать мне на них никто не даст, тут бы для лётчиков на переучивании и переподготовке ресурс вытянуть. Да я и не рвалась, мне забот и без этого хватало выше головы. Я кажется, вообще разучилась ходить, я целый день носилась. Малюга на разводах каждый день озадачивал меня с гарантией, что я буду занята по самую маковку. Если другие техники могли, закончив дела к вечеру или перед обедом присесть в курилке позубоскалить или даже просто покемарить, можно даже не сомневаться, что моя задача будет закончена не раньше, чем самый неспешный уже уйдёт на ужин. Когда если я работала с кем-нибудь убедившись, что за день мы сделали максимум возможного, напарник, наконец, даст разрешение заканчивать работу и нам. И если он направится на свой заслуженный ужин, я понесусь туда же, но не есть, а исполнять ещё одну свою кухонную ипостась.
И если первый самый трудный месяц я просто жила с ощущением белки в колесе, что если я хоть на секунду замешкаюсь, то вал несделанных дел просто погребёт меня с головой, и я из него никогда уже не выкарабкаюсь. То к концу февраля, когда стали появляться первые признаки весны, по крайней мере, солнышко дольше задерживалось на небе и временами в ясную погоду уже ощутимо даже сквозь мороз пригревало открытую кожу. Я вдруг поняла, что уже даже выкраиваю время и бегу просто чтобы сэкономить время, а не в привычной суматошной запарке, не потому, что куда-то катастрофически опаздываю. В дни, когда я успевала быстро помыть после ужина посуду, и не было нудной чистки картошки, я оказывается, теперь даже могла успеть прибежать и проверить чему научилась Верочка, да и просто поболтать с ней, выслушать её большие и важные школьные события, посидеть с ней обнявшись, прижать к себе родного любимого человечка. Она у меня умница, без моей помощи, фактически сама догнала класс за месяц с небольшим и вопрос о переводе её в первый класс уже не стоял и она продолжит учиться со своим годом, чему я очень радовалась. Хотя в школах, особенно в глубинке было совсем не редкостью, когда, особенно девочки, приходили учиться и в десять и в двенадцать лет. Просто потому, что всеобщее начальное образование никто не отменял, а она в положенное время нянькалась с младшими и родители посчитали, что в качестве няньки она сейчас семье нужнее, вот и получилось, что она пропускала свой год и может ещё несколько.
Само собой, никто не ставил перед такими цели непременно отучиться все десять классов, чаще всего таких детей после окончания начальной школы дальше учиться уже никто не заставлял, да и сами они не особенно рвались, ну, какая учёба, особенно если девица уже созрела, и у неё уже парни в голове, а выглядит она порой взрослее некоторых своих учителей. Но я была настроена, на то, чтобы Верочка получила полное среднее образование и училась дальше в институте. Мы не так давно с ней договорились, что даже без руки она вполне сможет работать учителем, к примеру. И если с малышами могут возникнуть сложности, порой с маленькими учительнице приходится и поднимать и переносить малышей, то в старших классах отсутствие руки не может препятствовать работе. Возможно, исключение будет для учителя химии и физики, которые должны на некоторых уроках проводить лабораторные работы, с чем одной рукой управиться сложно. А вот практически все остальные предметы вполне доступны. А учителем физкультуры или труда Верочка наверно и сама не рвётся стать. Вот теперь Верочка ходит в школу с дополнительным интересом, она теперь со всем свойственным ей азартом примеряет на себя профессию учителя...
У нас уже начались полёты на наших разведчиках, появилась работа и у Некрасова, потому, что на эРках отрабатывали бомбометание и на одном планируют установить подвеску для торпеды, которая ему в притык, но взлететь с ней он в принципе должен. Как на таком самолёте выходить в атаку на вооружённый и отстреливающийся корабль я не совсем представляю, но что есть, то есть. Но может, на наших самолётах только будут отрабатывать навык пуска торпеды, а в боевой части обученный лётчик будет летать уже на более приспособленном для этого самолёте. Хотя, если использовать торпеду в ночном полёте, где малая скорость превращается из недостатка в достоинство... Но ведь торпеда — не бомба, где плюс-минус сотня метров высоты не критично, да и сбрасывают бомбы почти всегда с высоты, тем более с такого тихоходного самолёта. А торпеду нужно пускать с конкретной очень малой высоты, на которой говорят даже днём можно зацепить волну и угробить себя и самолёт. А как ночью удержать высоту и обеспечить эффективный пуск торпеды? Кажется, чего-то я напутала или недопоняла... Но вообще, я не лезу в эти нюансы, у меня есть занятия поважнее, я разбираюсь с "летучестью", "нервюрами", "элеронами", "распорками", "расчалками" и "стойками кабана"... От одного только последнего названия меня в дрожь бросает... А как вам нравится объяснение Трофимыча, когда я его об этом спросила: "Ну, это... Знаешь Ваньку-Встаньку, как его повалить трудно? Вот и У-два такой же... Летучий..." И я ходила и представляла самолёт на полосе, который десять злых мужиков, все с лицами противного Крапивина, пытаются перевернуть, а он им элеронами по противным мордам и хвостовыми стабилизаторами вдогонку и стоит такой гордый и ЛЕТУЧИЙ, в смысле готовый лететь, не смотря и вопреки. Представляете, какая у меня тогда была каша в голове? И так, я не особенно много знала, и никто меня систематизировано не учил. Хотя, потом поняла, что объяснение Трофимыча было по сути правильным и точным, только он как-то совсем забыл добавить, что эти устойчивые свойства касаются самолёта не в плане удержания вертикального положения, а в удержании его в воздухе, что в штопор его фактически не затолкать, а если даже удастся, то выход из штопора самостоятельный, стоит бросить рукоятки управления и самолёт сам выровняется, главное, чтобы высоты хватило. Но для меня понятие летучесть приобрело какой-то почти мистический окрас и позволило на всякий случай одушевить ещё не виденный мной самолёт...
Я как-то не очень понимаю V-образный профиль крыла если угол всего по два градуса, но наверно это важно, раз об этом пишут... Да, многое я не понимаю и спрашивать всё непонятное не получится, надо помнить, что нужно лицо сохранять, я и так тут как вечный носящийся метеор и девушка молодая, то есть по определению умом не должна быть испугана. "Волос — долог, а ум — короток!" — и это не я, а предки мудрые сказали... Но вообще, как-то по пути из столовой домой задумалась, а не жалею ли я, что выбрала это сумасшествие вместо того, чтобы сидеть сейчас в тепле и уюте радиоузла разведотдела штаба? Знаете, когда второй час чистишь картошку, такие философские мысли в голову приходят порой... Прикинула со всех сторон и поняла, что свою сегодняшнюю ежедневную чехарду я на ежедневное вслушивание в завывание эфира не променяю. Кому-то наверно как раз нравится сидеть и слушать, а мне нужно двигаться. И пространства аэродрома сами по себе такие, что даже когда я просто несусь по нему по своим делам, кажется, что лечу, пусть "низэнько-низэнько", как в одном из анекдотов Соседа, но полное ощущение полёта... Как-то Сосед сказал, что по моим хотелкам мне нужно было бы осваивать не самолёт, а планер, где как раз тишина и парение, настоящий птичий полёт как у орлов и непосредственный контакт с небом без посредничества винта и мотора, которые тебя и самолёт в небо за шкирку тащат и там, по сути, ты, так подвешенная за шкирку мотора и находишься всё время... Не знаю, наверно он и прав, но сейчас не до изысков, война идёт. Мне и так ужасно стыдно, что я тут свои капризы реализовываю (давайте честно, ведь это именно так со стороны для многих выглядит)... А поэтому мне нужно не просто научиться летать, а сделать это по возможности быстрее, чтобы вернуться на фронт или где посчитает нужным командование использовать меня, как лётчика, как лётчицу... Интересно, а женская форма "лётчица" существует, или это самоделка, как с "радисткой"?! Наверно нет, как если он — летун, то это ведь не значит, что она — летуниха или летуница...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |