04. Сказка на ночь

— Ну, не зна-аю, — протянула Лья. — Попробуй объяснить ей возросшую ответственность. Магия — не шуточки. Она хорошая девочка, совестливая, должна понять. Или бери на взгляд. И внуши тягу к знаниям.

— С ума сошла?!! — дико повёл Дон глазами.

— Она права, — меланхолично заявил Ри. — Ментальная метка, конечно, возникнет, но с другими характеристиками, не опознать: ты-то уже не вампир. Да и маловероятно, что кто-нибудь рискнёт взять на взгляд жену ле Скайн. А если всё так, как описывает Лья — я другого выхода не вижу. Если бы без магии — поколотила бы она тебя, всё бы и прошло. А так — только так. Если сможешь.

— Смогу, — кивнул Дон. — Но это... как-то... подло... — Дон не мог представить, как это он Лису — свою Лису — будет брать на взгляд. Делать из неё куколку-марионетку. Преступника — да запросто, агрессивного придурка, который упорно мешает жить всем окружающим — на раз, но Лису... Кроме того, это маложивущие могут надеяться избежать кары за свои неблаговидные поступки, отсюда и поговорка "на наш век хватит". Напакостил и умер, с мёртвого — какой спрос? А живущий долго — в конце концов понимает, что жить надо так, чтобы потом — лет через двести-триста — не стало вдруг мучительно больно от острых последствий твоих давних забав. Вот у эльфов, например, совершеннолетие наступает в возрасте ста лет. Видимо, у них считается, что как раз за сто лет такие истины и доходят до ума, а так всё надеешься — авось пронесёт. Не проносит. И устранить законным путём источник чьих-то хорошо заточенных серебряных претензий — занятие весьма трудоёмкое и неприятное. Проще уж стараться не делать пакостей и жить так, чтобы всем вокруг было если не прекрасно, то хотя бы удобно. А у Лисы, когда она поймёт, что Дон, пусть и ради неё самой, к чему-то её принуждал, точно будут к нему острые претензии. Или тупые, но увесистые. Принуждение — действительно жёсткий приём, недаром оно в некоторых случаях карается стиранием личности. Оправдано ли это сейчас? Можно ли расценивать ситуацию, как угрозу для жизни Лисы? Ри считает, что угроза есть, а так ли это?

— Подло! Ах, скажите, пожалуйста, какие тонкие материи! — закатила глаза Лья. — Меня же брал? — Дон чуть не возмутился — когда это? Но вспомнил. Брал, точно. Лья только что подняла его во Жнеце, и началась у неё истерика, грозившая затянуться надолго. И он... да... Но он же сразу её и отпустил!

— Это же совсем другой случай, Лья, — покачал он головой. — Там мне только успокоить тебя надо было, а Лису — неизвестно, сколько под внушением держать придётся.

— У тебя двое суток, Дон. Если вы сможете придумать что-то другое — вперёд, но через двое, максимум — трое суток, когда она проснётся, тебе придётся что-то решить, — пожала Лья плечами. — И лучше заранее. Либо убеждение, либо принуждение — но надо.

— Если пришла сила, а она испугалась сама себя и никому не сказала — дай-то Высь, чтобы проснулась в своём уме, — "порадовал" Ри. — Лучше свяжи, или спеленай на всякий случай. И полог на корчму поставь. И насчёт "я могу" — я бы на твоём месте не торопился, — скептически хмыкнул он. — Она теперь дракон, а наша родовая память крови — штука сложная. Как бы не вылезла вместо взятой на взгляд её личности личность какого-нибудь предка. А потом следующего... Так и будешь их брать на взгляд по очереди... Но... больше ничего как-то не придумывается, — помотал головой Ри. — Лья права. Попытайся подчинить, и пусть учится, а там посмотрим. Иначе — опасно. Есть риск, что она уйдёт в бесформенность, — объяснил он Лье. — Тогда только уничтожить, я Дону уже говорил.

Вэйт сзади тихо охнула. И тем напомнила о себе.

— Кстати, что у вас там получилось? — вспомнил Дон, зачем эта пара сидела почти неделю на Земле. — Раз уж вы здесь.

— Да подписал он, — отмахнулась Лья. — Полгода он возиться будет. Там всю семью забирать придётся, потом расскажу. Хотя, знаешь — не понимаю я, зачем он тебе нужен, — остро взглянула она на Дона. — Довольно мерзкий тип, и толерантности ноль. Смотри, намаешься ты с ним и его семейкой! Нет — как хочешь, конечно, но курировать их будешь лично ты, я и близко не подойду. Я с Дэрри уже согласовала. А в "Лиса" потому пошли, что оголодали там окончательно. Не сообразили с собой взять — и попали капитально. Но я ж и подумать не могла — не в пустыню же собрались! Артём, конечно, натащил, Вэйт грызла что-то, но я лично большую часть этого есть просто не смогла! Ты вот говорил, что дракон может даже неорганику ассимилировать, — кивнула она Ри, — но, извини, для меня это не повод, чтобы тянуть в рот всякую дрянь! Это не еда, а набор химикатов какой-то! Выбрала самое безобидное, тем и питалась, но, сами понимаете, это было весьма грустно. Из машины вышли — Дэрри сказал, что ты дома, вот и решили душу отвести. А тут еды нет, зато есть Лиса. Мы ей — здрасьте, она нам — гав! Пришлось усыпить, на неё смотреть страшно было — будто она без сна несколько суток уже. Ты-то куда смотрел? — Дон только сморщился. Не станет он Лье говорить, что Лиса ушла из их общей спальни. Вот уж это — только их личное дело. Лья поняла, что ответа не дождётся, и продолжила: — Ну, короче, что нашли, то и съели. А мир тот, райнэ, даже без учёта жуткой еды, мне очень не понравился. Я неделю просидела — все жилы он мне вытянул. Столько беды — прямо давит. И чудовищное количество больных и брошенных — и людей, и животных. Это ведь туда ушли восемь Домов на-райе? Так вот — их там нет. Давно нет. Видимо, они и оттуда ушли, куда-то дальше.

— Ага. Я переводил легенды одного их народа — шотландцы называются. Они считают, что эльфы ушли на Авалон, — усмехнулся Дон.

— Вода, текущая вверх? — удивлённо попыталась перевести Лья. — Или... морская бездна наизнанку? Странно как-то...

— Да нет, скорей всего. Ты же знаешь, людям свойственно переиначивать услышанное, и звук Созидания у них из слуха чаще всего выпадает. Скорей "Айвалойн", "путь со дна к вершинам". Или "Айфэллойн" — "взметнувшееся пламя". Или даже "Айцфаллхойн" — "отрясание праха перед грядущим восхождением".

— Да, больше похоже на правду, — раздумчиво покивала Лья.

— А то! На соседнем острове до сих пор видны следы их опытов — каменные круги, почти стёртые. Видимо, как-то пытались привязаться к звёздным координатам, а уж что у них получилось... — пожал Дон плечами. — Странно, что с камнем связались, это дроу ближе, а на-райе не с руки... Один круг лучше всего сохранился, видимо — последний, с которого и уходили.

— Ну, куда бы они ни делись, теперь их нет, — подвела Лья черту. — Магия есть, но какая-то... заскорузлая, ею никто не пользуется. Это брошенный мир, райнэ, больной и почти убитый.Вернее — так: там настолько плохо, что его убьёт процесс лечения. Я против любых контактов, сколько и какой бы выгоды они ни сулили. Предлагаю забрать оттуда всё, что может представлять интерес, и свернуться. Тем более, что носферату мы, похоже, всех выбили, мне Дэрри сказал. Так что, ещё месяц, может два — и машину выключат. И слава Жнецу! Этот мир, это... — потрясла она головой, — знаете, райнэ, вот это и есть скверна, и ле Скайн ни при чём, их там нет. Там вообще нет настоящего, взрослого разума, только маложивущие — животные и люди. И это... — повела она головой, подыскивая слово для непривычного ощущения: — это страшно, райнэ.

Ри согласно кивал, а Дон нахмурился:

— Я потому и хочу забрать оттуда этого Владимира. Ты ж понимаешь: какие люди, такой и мир. Мир гадкий, я с тобой согласен, но — тем более, хоть кого-то вытащить оттуда, кто там совсем не ко двору. Если уж тебе там страшно — так им и подавно.

— Страшно, — вздохнула Вэйт. — Здесь так же было. Почти. До войны.

— Нет, Вэйт, там хуже, — обернулась к ней Лья. — И не говори мне, что меня в те времена ещё на свете не было. Тут уж чистая логика: у нас и заселён всего один континент, и самих континентов всего два — а там пять. И океан у нас больше, и не используется практически. Воздух наши люди так и не освоили, только воздушные шары у них были и та штука, что Роган падолётом назвал. Кстати, я порылась в архивах: Рогановский падолёт — вершина технической мысли по сравнению с тем, что у наших людей было. И атом наши люди не расщепляли. Короче — я против контактов. Кроме того, если твой протеже там не ко двору, с чего ты взял, что здесь ему будет хорошо? Может, он и здесь не приживётся? Он там привык к постоянному напряжению, станет ему здесь скучно — и появится у нас лишний источник опасности — уже для нашего мира. Вдруг он захочет потянуть сюда каких-нибудь своих друзей, а не только семью? Это хуже, чем вся родня райна Грана, я тебя уверяю! Тот мир опасен именно своими людьми, их менталитетом. Я считаю, что Риан был абсолютно прав, запрещая контакты.

— А мастер Корнэл? — прищурился Дон. Вопрос был вполне оправдан: вторая ипостась ле Скайн иногда имела собственное мнение.

— А Мастеру Корнэлу за глаза и за уши хватило проблем с десятком ординаров, которых оттуда к нам переправил ваш драгоценный райн Берт! — огрызнулась Лья. — Так что я знаю, о чём говорю: до сих пор с ними проблемы! Приходится всё время на контроле держать: у них совершенно дикие представления о мире, они ни в какое дело не вписываются! Нет, не все, врать не буду! — вскинула она ладони. — Три девочки у них скооперировались и очень симпатичную кондитерскую открыли. Одну ты сам и вытащил — Минну. Она хотела лавку сладостей открыть, вторая — пекарню, третья — что-то типа столовой, а всё вместе получилось очень мило. Такая маленькая корчма, где можно съесть свежей выпечки и выпить что-то безалкогольное, а можно просто сластей купить, конфет всяких. А Ульрих с ещё одним мальчиком у них агентами стали, поставками занимаются. Очень быстро дети сориентировались. Внутри стиль совсем не эльфийский: тёмное дерево, везде кружевные салфеточки — никакой этакой, знаешь, лёгкости. Наоборот, довольно тяжеловесно, основательно, но, как ни странно, очень уютно. И бойко у них пошло, должна сказать! Тут, конечно, Дэрри поспособствовал: сосватал им особнячок недалеко от Универа, так между лекций у них почти давка! У них и для вампиров предусмотрено, причём фрукты можно самому выбрать, и тут же, при тебе, сок и сделают. Можно с мякотью, можно с фильтром. Молодцы, в общем. Ещё один мальчик — математик и маг от Жнеца Великого! Даже обидно, что теперь он ординар, своей силы нет. Зато принципы на лету схватывает и уже готовым оперирует — просто чудо как! Вот представь: совместил "Ледяную стрелу" с маленькой турбинкой, получился компакт для мгновенного производства мороженого из чего угодно — хоть из того же сока с мякотью! Так-то оно только стационарно, сложно, на четырёх заклинаниях... Казалось бы — просто, почему никто не додумался — непонятно, а вот — поди ж ты! Нарасхват пошло! Но остальные четверо — Жнец Великий! У Берта вашего счастье, он считает, что души их спасает, а у Старейшин головная боль — куда бы их пристроить, чтобы беды не натворили. Один до сих пор считает себя исчадьем зла, и настолько в это верит, что "Удержание" пасует: от солнца реальные ожоги получаются, представляешь? Прямо волдыри! Защита разваливается! И Мастер, и Дочери Жнеца ему уже сто раз говорили, что здесь и мир не тот, и солнце не то, и Бог, который вампиров осуждает, в его родном мире остался — так в это он, как раз, не верит! В обсерваторию в Универе сводили, показали ему его солнце, в созвездия носом тыкали — разница-то есть — не верит! А ты же понимаешь — психосоматика у вампиров очень сильна, самосознание — наше всё. Вот он и горит. И куда его приспособить? Ну, допустим, на зиму, на полгода — за полярный круг на лесозаготовки. А ещё на полгода чем его занять? И всё время просит привести к нему... "кататоника", что ли? "Контролика"? "Кантолика"? Не помню. Но обязательно доброго! Чтобы он ему что-то там поведал...

— "Католика", — понимающе кивнул Дон. — Это их религия так называется — "католичество". Он хочет "исповедаться": рассказать жрецу-"католику", какой он нехороший, и вообще — вампир. А тот его должен выслушать, наказать, и тем утешить. А "добрый" — у нас так же говорят: добрые райнэ. В диких деревнях же все сплошь добрые райнэ...

— А-а, — сообразила Лья. — Ну, что ж, идея достаточно здравая и не новая. Наказать себя и тем избыть вину — это и у нас практикуется. Но в чём он считает себя виновным? И зачем возлагать выбор на кого-то? А вдруг не так поймут? Наказание может оказаться несоизмеримым с собственными ощущениями... Но это не моё дело, в конечном счёте, это уж к Берту вашему. Ты уж приведи его как-нибудь — и пусть сам разбирается со своими "спасёнными". Нет, с этими четырьмя — кошмар полный. Второго тут чуть не упокоили: попытался своего наставника на взгляд взять, представляете? И не хихикай, не смешно! Третий очень обрадовался, что здесь нет дискриминации по рациону питания, затребовал себе набор жестяной скорлупы, меч и лошадь — лошадь, представляешь? Над тем табунком Перворождённые трясутся, как над сокровищем, а ему — вынь да положь! И не холить да лелеять, чтобы, обойди Жнец, не чихнула лишний раз — он на ней ездить собрался! Поскольку он теперь единственный тёмный падла... нет, как-то он иначе себя обозвал... Балда-один? Аладдин? Паладин, вот! Тёмный паладин — я и спрашивать не стала, что за ахинея такая: безумно косноязычен, при этом кошмарно болтлив, начнёт бубнить — не остановишь... И ему теперь уйму добрых дел совершить надобно, чтобы осветлиться. Или не уйму — но тогда жутко добрых. Поэтому поедет он — знаешь куда? Дракона побеждать! — Дон, несмотря на тревогу за Лису, с удовольствием заржал. — Тебе "хи-хи", а Мастеру как? Если подопечный на битву с мировым злом собрался? А зло — как раз означенный дракон. Который Мастер. Да ещё и огнём этот самый дракон дышать должен. И что мне делать? Спирту наглотаться ему на потребу, чтобы уже победил и успокоился? А четвёртый — вот уж его-то зачем ваш "католик" притащил? Ему и там неплохо было бы: объявил себя "адептом зла" и агитирует всех "переходить на сторону тьмы" — не знаю, что это такое, и почему все должны спотыкаться в темноте о мебель... Или синяки и есть то самое "зло"?

— Ага, "на сторону тьмы и злы", — опять засмеялся Дон. — Это метафора, Лья. Это естественно: люди не видят в темноте, поэтому она для них — зло. А когда-то в темноте того мира скрывались ночные хищники, которые людей бодро ели, и воображение превращало их в немыслимых чудовищ. Невидимый враг — самый страшный. В нашем Мире таких зверей не было, все дневные — не появилось и страха, и деления на тьму и свет, как на добро и зло. Вот Берта приведу в очередной раз — поговори с ним о религии. Это забавно, вот увидишь, тебе понравится.

— Ну-ну, — недоверчиво покосилась Лья. — Кстати, передислоцировали твоего Берта в Карр... Кара... в другие горы, в общем. Да наверняка знаешь...

— В Карпаты, — кивнул Дон. — Да, Дэрри говорил.

— Во-во. Теперь там спасать будет. Души. Смешно! Было бы что спасать! Ты напрасно так хихикаешь, — опять нахмурилась она. — Этих четверых, скорей всего, упокоить придётся: аргументацию они признают только силовую, перед теми, кто сильней — пресмыкаются совершенно отвратительно, над людьми измываются, как могут — ходячая подлость, короче. Учиться не желают — и так умней всех, а как же! У двоих Мир даже Клятву не принял — у "адепта" этого и у того, что на взгляд взять пытался. Эти-то однозначно не жильцы... И зачем вы это затеяли? Только Старейшинам головная боль! А от них — мне!