Санхел промолчал, то ли из-за слабости, а может быть, и от шока; он не смог выдавить из себя ни слова, сраженный столь близким знакомством с настоящим Высшим, и безмолвно таращился в пустоту. Я не понаслышке знала, как пугают объятия Барона, и тихо сочувствовала капитану.

— Он не доходяга, и ему нужно в управление, на второй этаж, там у них лазарет располагается, — выдала важную информацию я. Как самая смелая... или просто несколько привыкшая к общению с такой жутковатой невидалью.

— И откуда ты все знаешь? — яда в голосе Барона хватило бы, чтобы отравить всю нашу улицу, но у меня вроде как был иммунитет.

Потому, гордо вскинув подбородок, я важно отчеканила:

— Восьмой дом по Стальной улице. Большой такой, трехэтажный.

— С хладной комнатой для трупов в подвале, — закончил за меня Барон, иронично улыбнувшись. — Я знаю, где в этом городе находится управление городской стражи, дорогая.

Кивнула, не стирая с лица придурковато-важного вида. Пусть любуется.

— Дорогая? — прохрипел удивленный капитан. Наверное, не зная особенностей характера Высшего, это и правда могло показаться невероятным. Едва ли многие знали, что у Барона на имена аллергия... На самом деле, я бы без этих знаний, в общем-то, тоже неплохо прожила.

— Ты смотри, голос прорезался, — проворчал Барон, ловко схватив чуть выше локтя зазевавшуюся ведьму. Та смолчать не смогла и взвизгнула, трусливо и совсем не по-ведьмински шарахнувшись в сторону.

— Тихо! — прикрикнул на нее Высший, без особых усилий удерживая и капитана — огромный, лишь на полголовы ниже самого Барона, он оказался шире Высшего в плечах и совершенно точно был очень тяжелым, — и вырывающуюся ведьму.

— Барон, — неуверенно позвала я, не понимая, что тот собирается делать.

— Скоро вернусь, — обронил он. И растаял в воздухе вместе с Санхелом и полуобморочной от страха Улисой.

Я осталась одна.

Первым порывом было бежать в управление, убедиться, что груз доставлен по назначению, Барон меня не обманул, а капитан и Улиса в безопасности.

Потом представила, как возвращается Высший, а меня в доме нет... и осталась на месте.

В редкие мгновения озарения, когда я могла здраво мыслить, решения мои были на удивление логичными и взвешенными. Вот и на этот раз я решила, что лучше будет, если я, к примеру, цветы в воду поставлю и не буду злить Барона.

Розы были крупные, красивые, с внушительными шипами и одуряющим ароматом, совсем не свойственным обычным цветам. И они были черные. Абсолютно черные.

Такие в наших краях не росли. По слухам, конечно, их можно было увидеть в королевском саду, но это только по слухам.

Редчайший сорт, какой встречался лишь на материке. И лишь на территории Темных земель.

О них рассказывали те немногие смельчаки, что решались на безумную авантюру и покидали остров, не боясь потеряться в гранях охраняющей нас завесы. Самое невероятное, что они не просто умудрялись ее преодолевать, но также невредимыми возвращались обратно, неся с собой не только диковинные товары, но и захватывающие истории.

Мне, как жительнице деревни, расположенной близ Сар-Шасах — Города у Моря, несказанно повезло. Все истории достигали моих ушей одними из первых. Про необычный сорт черных роз, которые велари (жители Темных земель) называли Сердцем Рассах, также было несколько историй. Например, что они способны цвести даже среди снегов... сказки, одним словом.

Несколько минут я просто стояла посреди кухни, соображая, куда бы мне засунуть такую красоту.

Выбор пал на большой кувшин, что очень хорошо подходил для столь ответственной миссии.

* * *

Кувшин был уже на треть заполнен водой, когда на край раковины по обеим сторонам от меня опустились руки.

— Так, значит, твоя доброта не только на меня распространяется, — зловеще произнес Барон.

— Ему нужна была помощь...

— И ты помогла. Расстаралась на славу.

Высший был зол, и мне стоило бы промолчать, а лучше извиниться и пообещать никогда больше не совершать подобных глупостей. Вместо этого я сказала:

— Мне кажется, вас это не касается.

— Касается, если моя человечка по глупости решила вдруг, что ее жизнь ничего не стоит.

— Что? — признаться, я уж было подумала, что он мне так непрозрачно расправой угрожает, и удивилась, услышав невероятное:

— Проклятие древнее, сложное и хитрое. И оно передаётся при контакте с носителем, — выдохнул он в мои волосы. — Ты не заразилась лишь чудом.

— Но проклятия не передаются! Даже я это знаю, это же... проклятия.

— А меня можно отвадить кровавым подношением, — фыркнул Барон. — Слишком многое было утеряно после разлома. По сути, вся эпоха Раненого мира являет собой планомерное уничтожение знаний. Война Древних Богов длилась почти два столетия, ты даже не представляешь, сколь многое было утеряно в те годы.

— Например, драконы, — не осталась в долгу я. Хотела съязвить, а в итоге была озадачена искренним:

— Да, например, драконы.

— Вы же не считаете, что я поверю, будто драконы существовали на самом деле? — осторожно поинтересовалась я. Вода уже перелилась через край и текла по моим рукам, но я этого почти не замечала, полностью сосредоточенная на теплом дыхании, касавшемся макушки.

— Ты видела дракона, что находится в столице? — спросил Барон, ткнувшись носом в мои волосы.

— Слышала о нем. — Невольно вжав голову в плечи, я решительно закрыла кран и слила лишнюю воду, надеясь, что Барон сам догадается отойти.

— Думаешь, это просто статуя?

Еще сегодня утром я и правда так думала, но сейчас, после этого странного вопроса...

Теплые пальцы, перехватившие мою руку, заставили вздрогнуть и тут же забыть о драконах. Какая разница, статуя это или нет, если она каменная и никогда не оживет? А Барон здесь, вполне себе бодренький и совсем не знакомый с таким замечательным понятием, как личное пространство.

— Знаешь ли ты, как заставить эти розы цвести очень долго? — с жутковатой нежностью поинтересовался он, развернув мою ладонь вверх. В мягком свете светильников хищно сверкнула серебряная булавка, оканчивающаяся длинноклювой вороньей головкой, мой указательный палец ощутимо кольнуло болью.

На тихое испуганное "Ой" Высший отреагировал легким поцелуем в макушку, что меня только больше напрягло.

— Пара капель крови в воду, — озвучил он свои действия, удерживая проколотый палец над кувшином, — и розы простоят в несколько раз дольше.

— Вы же шутите?

— Считаешь, этот сорт велари из уважения к своей богине назвали Сердцем Рассах?

— А почему бы и нет?

— Черные розы любят кровь, — еще один быстрый поцелуй в макушку и хриплое: — Я голоден.

— А я жаркое... приготовила, — прошептала едва слышно, после стольких встреч с Высшим все еще на что-то надеясь. Надежда, она ж, как известно, умирает последней. — Будете?

Ненадолго повисла ободряющая тишина, Барон натурально задумался над моим предложением. Вот только меня это все же не спасло.

— Позже.

Кувшин из моих рук вырвали, с ожесточением вколотили в него букет, попутно расплескав сдобренную моей кровью воду по деревянной столешнице, и... сбежать не дали.

— Куда же ты, моя прелесть? — наигранно удивился он, перехватив меня сразу же, стоило только дернуться в сторону двери. — Я не питался три ночи.

Произнесено это было с явным намеком, но я не прониклась.

— Оздоровительное голодание очень полезно.

— Женщина, неужели у тебя нет ни капли благодарности? Я же исцелил твоего... пациента! — горячо возмутился он. — Ума не приложу, как стихия могла принять настолько слабого мага.

О том, что он мне зубы заговаривает, я догадалась сразу, стоило только почувствовать, как объятия становятся крепче, а Барон целеустремленно склоняется ниже. И с охотой вцепилась в шанс ненадолго отсрочить его питание.

— Вот, кстати, о проклятии...

— Все потом.

* * *

Наивно с моей стороны было надеяться, что Барон и правда снизойдет до объяснений. Его "потом" так и не наступило.

И поутру я не пребывала в ужасе от свалившихся на меня страшных знаний, я паниковала из-за своей неосведомленности и предчувствия грядущих бед.

Промучавшись весь завтрак, с трудом запихнув в себя подпаленные тосты и слишком сладкий чай — жертвами моего расшатанного состояния стали ни в чем не повинные продукты, — я собралась в считаные минуты и вырвалась из стен магазина, что были не в состоянии защитить меня от надвигающейся катастрофы.

Я бежала к Улисе — единственной живой душе в городе, с которой могла посоветоваться.

Правда бежала, глотала сырой после недавнего дождя воздух, перескакивала через лужи и старалась не обращать внимания на непривычно пустые, будто омертвелые, улицы нижних кварталов.

Сейчас я очень хотела, чтобы город захватила простая простуда. С простудой хотя бы справиться можно, даже с мутировавшей во что-нибудь серьезное. А как справиться с проклятием?

Улиса открыла быстро, словно ждала меня, и ждала уже давно. Ведьма была помята, обессилена и расстроена.

— До пяти часов утра с твоим капитаном пришлось сидеть. Он после исцеления все порывался поджечь простыни на своей койке. Непроизвольное возгорание, как тебе? — пожаловалась она, впуская меня в дом.

— Барон отказался рассказывать о проклятии, — в свою очередь и я поделилась с ней плохими новостями.

— И?

— И велел магазин сегодня не открывать, на улицу не выходить, ждать его.

— У меня есть идея получше, — отозвалась Улиса, покорно следуя за мной на кухню. Свою кухню...

Кажется, ведьма и впрямь была вымотана, иначе давно призвала бы меня к порядку (одарив парочкой неопасных, но проблемных сглазов, чтобы не забывалась).

— Какая? — спросила я, полуобернувшись к ней.

— Мы покинем город сегодня же, пока ворота не заперли. И будем молиться всем возможным богам, чтобы Барон тебя не нашел.

— Улиса...

Она меня не слышала.

— Сестер я уже предупредила, они уехали еще утром. Пришло наше время.

Зато теперь мне стало ясно, почему нижний квартал казался таким заброшенным: ведьмы покинули его, вместе с вещами забрав из своих домов и жизнь.

— А ты тогда почему еще здесь? Почему не уехала со всеми?

— Твой сумасшедший капитан вытянул из меня все силы, мне нужно время восстановиться, — Улиса поморщилась. — Но раз ты здесь, будь добра, сделай мне завтрак, а после возвращайся в свой магазин, собирай вещи и жди меня.

— И мы никому не расскажем про проклятие? — возмутилась я.

— Шелл, ты как маленькая. Кто нам поверит? Кто в этом городе достаточно безумен, чтобы поверить ведьме и мелкой травнице? — она передернула плечами. — Ты только представь, что с нами сделают, когда на вопрос: "Откуда вам это известно?" — мы ответим... откуда.

Я знала одного безумца, который мог бы нам помочь, и верила, что он поможет.

— Командор Бэйс нас обязательно выслушает, — твердо сказала я. Парни из его десятки были достаточно щедры на яркие описания достоинств своего командира, чтобы вселить в меня крепкую уверенность — Аларик Бэйс достаточно безумен, чтобы искать правду там, где многие ищут лишь выгоду. А значит, у нас есть шанс...

— С большей охотой он выслушает своего офицера, — отрезала Улиса.

С этим я вынуждена была согласиться, Санхел все и сам слышал, да и поверят скорее ему, чем нам... если не сочтут, что капитану все привиделось в горячечном бреду.

Завтрак я готовила в задумчивой тишине, нарушали которую лишь короткие наставления Улисы, лениво объяснявшей, где именно лежат на ее кухне разыскиваемые мною вещи.

Глава пятая. О закрытых путях и правде

Бывает, планы рушатся — такие неприятные сюрпризы судьбы, которые, впрочем, можно пережить...

Этот сюрприз, по мнению Улисы, способен был загнать нас в гроб.

— Ну... мы пытались, — ровным голосом заметила я, не испытывая никаких особых эмоций при виде запертых городских ворот.

План ведьмы провалился: или мы слишком долго собирались, или, быть может, градоправитель оказался неприлично расторопен, или нам просто не повезло. Это все уже не имело значения — возможность выбраться из города была упущена.

— Что значит "пытались"? — раздраженно спросила Улиса и, не дожидаясь ответа, ринулась к будке стражников, выяснять, что тут творится.

Не знала она, что на ворота командор всегда ставил самых упрямых и неразговорчивых стражей, чтобы они своим видом давали понять любому человеку — перед ним служитель закона, и кулак у этого служителя неумолим, как тот самый закон, и взгляд тоже. И вообще лучше не связываться с ним, потому что закон и справедливость — не одно и то же.

За Улису я не боялась. Несмотря на то что жрецы Многоликого недолюбливали ведьм... а быть может, именно поэтому, Бэйс им благоволил. Настолько благоволил, что обзавелся своей собственной ведьмой. Ну то есть... стремился обзавестись.

О том, как командор упрямо, но безрезультатно уже второй год пытается сделать из свободолюбивой дикой ведьмы домашнюю, в нижних кварталах шептались все. И обрывки этих шепотков долетали до моего магазина.

Особенно азартные сплетницы даже делали ставки.

Я не могла предположить, чем кончится это противостояние, но точно знала другое — уж свою ведьму Бэйс наверняка из города первой вывез.

А нам вот не повезло.

Я топталась на свежем воздухе, сжимая в руках шлейку своей походной сумки, и терпеливо дожидалась возвращения пораженной и злой Улисы.

Небольшая площадь у ворот, обычно оживленная и полная народа — кто-то входил в город, кто-то выходил из него, людской поток не пересыхал ни на минуту, — была пуста. Ворота наглухо заперты, и на створках неярко тлели впервые на моей памяти активированные защитные символы.

— Это просто возмутительно! — Улиса вырвалась из душного полумрака, пахнущего табаком и потом. Раскрасневшаяся, она тяжело дышала. — Два часа назад все ворота были закрыты по приказу градоправителя, ты представляешь? Мол, им велено ждать прибытия некроманта и никого не впускать и никого не выпускать из города, ты можешь в это поверить? Будто бы некромант в состоянии разобраться с тем, что здесь творится!

— Чего же ты ждала? Никто не знает, что происходит на самом деле. — отозвалась я рассеянно, уже составляя план на день. Для начала надо бы навестить даму Ариш, проверить, все ли хорошо у них с дочкой... Я очень надеялась, что их подкосила простая простуда, которая с охотой цеплялась за маленькую Мисси при каждом удобном случае, что это не проклятие и все хорошо.

Потом обязательно нужно навестить Ассайю. Ее мать уже столько времени зазывала меня на чашечку чая...

Почтенная дама Талсэ, со слов ее дочери, давненько хотела пристроить меня к изготовлению всяких кремов и масочек. Поставить, так сказать, на защиту ее молодости и красоты.

Стандартные рецепты, что я продавала в своем магазинчике, ее не устраивали. Дама была достаточно богата и себялюбива, чтобы желать разработки личных рецептов для своих нужд.